rainbow clouds.

Холодний зимний ветер касается нежной, чистой кожи, что еще не успела высохнуть до конца. Волосы Ханбина, ещё сырые после долгого горячего душа, начинают замерзать, леденея на кончиках. Теплый пар выходит из легких, исчезая навсегда в бесцветном воздухе. Парень ежится, убирая руки в карманы и прикрывая глаза. Легкая, совсем спокойная улыбка появляется на его лице, когда он вспоминает песню, написанную Донхёком. „Flower” - это произведение искусства. Слушать альбом, свой собственный, сделанный когда-то на всех семерых, было достаточно тяжело. Ханбина действительно впечатлил новый трек, который Донхёк и Чживон спродюсировали. Ему было так больно и так приятно при прослушивании. И первым делом он позвонил парням, вытирая слезы из-под глаз и с улыбкой на лице им говоря: „Донхёк-а, какого черта ты раньше не говорил, что так талантлив? Почему одна твоя песня лучше, чем все мои вместе взятые?“ Ему нравилось слышать тихий смех, перемешанный с хлюпанием Хёковского носа. Тот был благодарен, искренне, за такую реакцию. А Ханбин был благодарен всем парням. Потому что он просил их не опускать руки. Он просил их постараться ради фанатов, ради Ханбина. „Вы хорошо поработали“ — заявил Биай, когда он только вышел из душа, ответив на видеозвонок от шестерых оболтусов. „Ты тоже, Ханбин“ — Чжинхван звучал так, словно собирался заплакать. Он всегда будет чувствовать себя виноватым, потому что не выполнил свою роль, как старший мембер. Не защитил младшего. Но Ханбину не нужна была защита. Ему нужно было прощение самого себя. Домашние тапки неуклюже шаркают, заводя их носителя в дом. Ханбин закрывает за собой дверь и ёжится от резкой смены температуры. Он слышит музыку, слышит биты и свой собственный голос. Зико работает этажом выше над их совместным треком. У них таких целый три. Первый трек, где продюсер Ханбин, второй - продюсер Зико и третий совместный. Он был сложный, но очень впечатляющий. И назывался он довольно просто. Но был о сложных вещах. «Я несчастен». Оказавшись в студии звукозаписи, Ханбин не торопился садиться обратно за рабочий стол. Ему нужно было перевести дух, ведь буквально десятью минутами ранее он разговаривал со своими самыми близкими друзьями. — Ты в порядке? — Чихо как будто мысли читает, не отводя взгляда от монитора и продолжая редактировать выделеный кусок. Он наверняка даже не вслушается в ответ, потому Биай громко выдыхает, переводя дыхание. — Нет, если честно. Не совсем. — Он чешет затылок, смотря на крепкую спину парня, с которым они работали вместе уже второй месяц. Чихо был удивительным человеком. Он оказался домашним добрым парнем, с кучей забавных партаков и веселых историй. Ханбину нравится его смех и его взгляд, который всегда был недостаточно заинтересован в окружающем мире. Когда У ел лапшу, когда он гулял, когда он пел в караоке - он всегда был недостаточно заинтересован. Больше всего Ханбину нравилось смотреть, как его взгляд менялся, стоило Чихо оказаться у компьютера. Стоило ему открыть приложение и сесть за работу - он был полностью поглощен. Сам Зико говорит, что Биай со стороны выглядит немного иначе, но даже здесь есть сходство. Ханбин вообще выглядит так, словно в жизни он ничем не заинтересован. Он относится ко всему с явным скептицизмом и постоянно ругается (хотя Чихо тоже не святой!), но стоит ему сесть за работу, как он становится самым живым человеком в комнате. Он освещает местность своей аурой и блестящими глазами. Они оба - трудоголики до мозга костей. И наверняка оба сейчас не нуждаются в пустом разговоре. Хотя, Ханбин, наверное, нуждается. — Почему? — Мышка старшего кликала не переставая. И в каком-то смысле Ханбина это даже радовало. Он не хотел нагружать нового друга своими проблемами, поэтому куда удобнее было бы выговориться в пустоту. Да, точно, так будет лучше, — Я слышал, ты общался с парнями? — Да, сегодня вышел мой мини-альбом... вернее, их мини-альбом. Наш. Наш мини-альбом, — наконец подобрав верные слова, Биай удобнее расселся на диване, откидывая голову на его спинку, — Только одна песня не моя. Тихий смешок Ханбина заставил мышку работающего продюсера перестать кликать, из-за чего младший даже удивился. На черном кожаном стуле Зико повернулся к Ханбину, смотря на того довольно серьезно. — Тебе обидно за то, что они используют твои песни? — Звучало без наездов или намеков, Чихо просто хотелось узнать, какого это, когда кто-то берет твои песни, которые ты сам должен был исполнять. — И да, и нет. То есть, — Бин прокашлялся, ладонью дотянувшись до какой-то дурацкой мягкой игрушки, что лежала рядом. Он принялся её ковырять, изучая дешевый материал, — Я рад, что они использовали мои песни, ведь часть меня всё еще там, с ними. Но с другой стороны, я тоже хотел бы быть там. Хотел бы быть там с ними не только, как продюсер, но и... — Как исполнитель. — Чихо договорил сам, понимающе кивая и улыбаясь на слова мальчишки. Он громко сглотнул, да и вообще, в одну секунду его взгляд показался Ханбину достаточно напуганным или взволнованным. Старший облизал свои губы, набрав достаточное количество воздуха в легкие, — А что с Чживоном? — А что с Чживоном? — Биай тут же отвел глаза, стараясь не показывать то, как он нервничает. Вопрос действительно личного характера, из-за которого Ханбин немного смущенно засмеялся, — Неужели ты что-то слышал? — Перестань, про вас ходят слухи еще с Show me the money, — Чихо попытался разрядить обстановку, но оба они понимали, к чему движется разговор, — Это правда, что вы... — Мы расстались. — Громко, быстро и не очень радостно ответил Ханбин на вопрос, который Чихо хотел задать. Глаза старшего блеснули, на секунду вводя Биая в заблуждение, — Мы в хороших дружеских отношениях. Всё здорово. Ханбин кивнул сам себе, крепко сжимая дурацкую игрушку в руках и немного нервно сглатывая. Он ощущал на себе пристальный взгляд парня, что был в нескольких метрах от Бина. — И давно вы расстались? — Достаточно давно. Мне казалось, что раны затянулись и все кончено, но он, кажется, ещё влюблен. — Биай пожал плечами, переводя взгляд на Зико, что смирно сидел на стуле, изучающе разглядывая Ханбина. — Да, я слышал его "ответку" на твоё демо. — Чихо усмехнулся, опустив взгляд в пол и снова облизав губы. Между ними словно осталась какая-то недоговоренность. — А ты? — Биай аж поперхнулся, не понимая, какого черта вообще спросил это вслух. Но когда вопросительный взгляд старшего оказался снова на Ханбине, то отступать уже было поздно, — Ты натурал? — Я бисексуал. Свободный, как птица, — У элегантно махнул руками, заставляя Ханбина тихо посмеяться. В комнате повисло молчание, пока Зико не отвернулся обратно к рабочему столу, включая фрагмент из песни снова. Его свободная белая майка казалась такой лишней в данную секунду, но поймав себя на этой мысли, Ханбин тут же отрицательно покачал головой. Глаза же, напротив, продолжили разглядывать руки, шею и задумчивое лицо молодого музыканта. — А ты обычно сверху или снизу? — Голос Биая прозвучал уж слишком громко для комнаты, в которой даже их дыхание было отлично слышно. Чихо снова завис, не сдвигая мышку с места и делая глубокий вдох. Модный кожаный стул поднялся, когда тяжесть чужого тела перестала на него давить. Чихо в этих зеленых шортах и домашней майке выглядел так уютно, а растрепанные волосы лишь создавали еще большую атмосферу теплоты. Плюхнувшись рядом с Биаем на диван, Зико не торопился говорить что-либо. Ханбин в свою очередь просто разглядывал кадык старшего, когда тот удобно расселся на пол дивана, расставляя свои широченные ножищи. — Я предпочитаю быть с верху, но могу и уступить. — Спокойно ответил тот, а после глянул на Ханбина. — А ты? — Его взгляд упал вниз, на ноги Биая. Крепкая ладонь старшего накрыла пальцы Кима, чуть сжимая их. Чихо снова посмотрел в его глаза. — Мы с Бобби менялись. — Он улыбнулся, пожав плечами и не вытаскивая руку из-под ладони Чихо. Ему и так было хорошо. Старший кивнул, чуть улыбнувшись на слова Ханбина. Его голова немного приблизилась к голове Биая, но от испуга младший стал немного отодвигаться. Он понимал, что сейчас может произойти поцелуй. И он не был столько недоволен, сколько напуган. Действительно напуган. Ведь для него поцелуй мог означать только одно - новая влюбленность, которая всегда мешала работе. И, кажется, всё обдумав, Чихо решил так же. Потому он просто положил свою голову на плечо младшего, прикрывая глаза и чуть сжимая его ладонь в своей. — Продолжим этот разговор после того, как закончим с песнями? — Спросил У, тихо шмыгая носом и ощущая, как ускорялось его собственное сердцебиение. — Да. — Биай кивнул, смотря на волосы парня, что практически утыкались в его шею, — Я просто хочу работать без каких-либо помех. — Я тоже. — Спокойно ответил Чихо. Их разговор вообще был достаточно лайтовый, без намеков и недопониманий. Хотя, одно недопонимание все же появилось, когда Ханбин коснулся носом чужой головы, вдыхая запах волос старшего. Он пах, как приятный мужской шампунь. Немного грубый запах с нотками аристократичности. Интересно, да? — Что ты делаешь? Чихо улыбается, поднимая свою голову с чужого плеча и смотря на парня, чье лицо оказалось совсем рядом. Зико облизал губы, но в его мыслях не было чего-то пошлого. Сейчас ему было достаточно уютно. Правда, одну вещь ему всё же хотелось сделать. Не дождавшись Ханбиновского ответа (хотя тот и не собирался отвечать), старший переплел с Биаем пальцы, поднимая его руку к своим губам и аккуратно целуя тыльную сторону его ладони. Ханбин почувствовал, как его тело охватывает мелкая дрожь, расслабляя музыканта рядом со старшим. — Мы ведь друзья? — Тихо спросил Ханбин, когда его рука оказалась снова внизу. Посмотрев младшему в глаза, Чихо кивнул. — Друзья. Они оба улыбнулись, прекрасно понимая, что не переходят эту черту чтобы закончить эти несчастные три песни. Жаль только, что они оба ещё не поняли, что уже перешли эту черту, стоило им сесть на один диван рядом друг с другом. Потому что они оба уже влюбились.