Сегодня ты мой

"— Ты меня извини, — Тибо появился на соседнем с Серхио месте у барной стойки так же неожиданно, как и пропал, — мне надо перестать оставлять тебя одного. Давай я ещё закажу. Тибо кивнул на недопитый виски напротив Серхио. Он и не догадывался, что это был не тот стакан, который Серхио домучивал, когда он отошёл поговорить по телефону. Регилон не был большим любителем крепкого алкоголя, но сегодня он спонтанно решил, что он и только он поможет ему расслабиться — и заглушить непрошеные мысли в голове. Однако — то ли от приглушенного света в клубе, то ли из-за того, как наглухо застёгнутый ворот чёрной рубашки врезался в бледную шею, то ли от предательски усугубившего ситуацию старины Джека — раззадорившийся Тибо казался ему все более привлекательным, чем обычно. Насколько это вообще было возможно в его запущенном ко всем чертям случае. Отказаться Серхио не успел — Тибо уже подзывал к себе бармена. Куртуа сам был уже порядком нетрезв. Об этом говорили его рассеянный взгляд, пунцовые уши и живущие своей жизнью руки, тяжесть одной из которых Серхио все явственней ощущал на своём бедре. — Какой же ты славный, — прерывисто прошептал Тибо Серхио на ухо. Реги чуть ли не физически ощущал, как последние капли благоразумия покидают его тело, когда его губы неловко скользнули по скуле Куртуа в ответ." "the boy toy" gimme_danger

Часть их с Тибо перемещений той ночью Серхио помнил очень смутно. Вот они сидели у барной стойки, и тяжелая рука Куртуа скользила вверх по его бедру, а шею обжигало горячее дыхание. Тибо нашептывал ему на ухо то, что Серхио в нормальном состоянии счел бы невообразимой пошлостью, но в тот момент оно вызывало только жаркий румянец и желание, чтобы Тибо продолжал. Продолжал говорить, едва не касаясь губами горящих от смущения и возбуждения ушей Серхио, продолжал сжимать сильными пальцами бедро... и вообще продолжал делать все, что захочет. Алкоголь растворил последние капли здравого смысла, Серхио слишком долго думал об этом, представлял, как оно может быть, если вдруг Тибо решит, что они больше, чем друзья... И вот мечты воплощались в реальность, и сильнее всего Серхио хотел, чтобы это не оказалось очередным сном, от которого так мучительно просыпаться одному в смятой постели. Когда Тибо отстранился и убрал руку, чтобы, как Серхио осознал позже, просто вызвать такси, ему захотелось заскулить от разочарования. Как они оказались в темном коридоре у служебного выхода, Серхио не помнил... последнее, что осталось в памяти перед тем, как Куртуа взял его за руку и, стащив со стула, увлек за собой, — то, как он снова подзывает к себе бармена. Следующим ярким воспоминанием было ощущение стены за спиной. Тибо, нависший теперь над ним с высоты всего своего роста, его дыхание на коже, глаза, непроницаемо-темные в этом полумраке, в которые хотелось нырнуть и никогда не всплывать, сильные руки, скользящие по спине, привлекающие к себе так, что Серхио ничего не оставалось, как привстать на носки, обвить шею Тибо руками, которые он все равно не знал, куда деть, и отвечать на поцелуи, такие же горячие, как ладони Тибо. Серхио совершенно не мог и не хотел сопротивляться языку, настойчиво проникающему в его рот, одновременно наглому и будто изучающему, он просто продолжал позволять Тибо делать все, чего тот хочет. Серхио не был уверен, но, кажется, он стонал уже там, в этом коридоре, от такой одуряющей близости, от прикосновений, поцелуев, звуков тяжелого дыхания и ощущения собственного безумно колотящегося сердца, от шепота Тибо, когда тот отрывался от него, чтобы перевести дыхание. От невообразимой смеси запахов виски, парфюма, волос и кожи кружилась голова и дрожали колени, но Тибо, уже сжимающий ладони на его заднице, все равно не дал бы ему упасть. Серхио вдруг почувствовал чужеродную, неуместную, ненужную вибрацию, и телефонный звонок, который показался невыносимо громким, нарушил их уединение. На мгновение Серхио пожелал одного – чтобы звук прекратился, чтобы Тибо выбросил свой дурацкий телефон и продолжил целовать... Но вместо этого Тибо улыбнулся и потянул его к двери, ведущей на улицу. - За нами приехали, мой хороший. Серхио даже не подумал спрашивать, куда они поедут, и уж тем более – зачем. Он на несколько секунд подставил горящее лицо холодному ветру зимней ночи, упал на заднее сиденье ожидавшей их машины и хотел только доехать побыстрее, чтобы снова кроме них с Тибо никого не было. Снова почувствовать прикосновения, дыхание, целоваться и слушать между поцелуями пошлости, от которых возбуждение только усиливалось – не от того, что Тибо говорил, а от того, как он это говорил... Ему мучительно хотелось верить, что все, что несет подвыпивший Тибо, хоть на сотую часть отражает то, что он действительно к нему испытывает. Серхио привалился к дверце такси и прижался лбом к прохладному стеклу, глядя из-под ресниц на профиль севшего на переднее сиденье Тибо. Он не следил за дорогой, думая лишь о том, что будет дальше, о том, что вообще может быть... и насколько далеко он сам готов зайти в своем стремлении стать Тибо еще ближе. Серхио поморщился, будто от боли... Стать близким Тибо Куртуа. Над его покачивающимся на парах алкоголя горизонтом снова поднялась незримая тень Того-кто-остался-в-Лондоне. Того, кому Тибо писал большую часть всего времени, что держал в руках телефон, а с ним он, считай, не расставался даже тогда, когда они оставались с Серхио наедине. Нельзя заочно ненавидеть того, кого ты даже не знаешь лично, но Серхио был близок к этому, даже понятия не имея, что реально за отношения между Ним и Тибо. Просто потому, что сам Серхио и мечтать не мог, чтобы стать Куртуа настолько близким. Да, они много общались, но Серхио успел заметить, что больше всего нужен Тибо не тогда, когда у того все в порядке. Куртуа был не из тех, кто покажет на публике хоть каплю того, что у него внутри, и эта внешняя несгибаемость и невозмутимость в сочетании с острым, почти ядовитым языком почему-то притягивали Серхио, как мощный магнит. Он так и не понял, почему Тибо решил подпустить его к себе, решил, что с ним можно поделиться переживаниями, но, оказавшись в роли жилетки, вцепился в эту роль изо всех сил — ради возможности проводить с Тибо больше времени. Тем более что назвать Куртуа плохим другом он не мог — в благостном состоянии Тибо был само внимание и забота. Серхио ревновал к Тому-кто-остался-в-Лондоне, ревновал так, что сам боялся этого обжигающего чувства, но продолжал каждый раз терпеливо и молча ждать, пока Тибо поговорит по телефону или ответит на очередное сообщение. - Мы приехали. Звук голоса Тибо отвлек Серхио от тягостных мыслей, тень над внутренним горизонтом на время отступила — выходя из машины, он запнулся и почти упал в объятия Тибо, да так и замер, потому что сильные длинные руки снова сжали его и голос, от звуков которого хотелось умолять Тибо не замолкать, шутливо произнес над ухом: - Я тоже очень хочу продолжить наш вечер, но давай все же уйдем с улицы? Серхио собрался с мыслями настолько, чтобы оглядеться, пока, прижимаясь к Тибо и не в состоянии твердо стоять на ногах, ждал, когда тот откроет неприметную калитку рядом с подъездными воротами. Он понял, куда они приехали, Серхио не раз и не два уже был в этом доме, где они проводили часы за разговорами, а иногда и просто молча. Теперь его привезли в этот дом в каком-то ином качестве, которое Серхио сам не мог для себя сформулировать — мысли путались, но он уже сейчас понимал, что этот дом больше никогда не будет для него прежним. Как они миновали двор, Серхио тоже не помнил. Где-то по пути, разогнанные руками Тибо и возобновившимися, как только калитка отрезала их от улиц, поцелуями, улетели остатки мрачных мыслей. В памяти сохранился широкий темный холл, в котором он в очередной раз запнулся и, чтобы устоять на ногах, оперся о стену. И тут же снова над ним навис Тибо. Серхио, уже не раздумывая, потянулся к нему, чтобы обнять за шею, прижаться, и охнул, когда Куртуа вдруг подхватил его и поднял в воздух так, что ему пришлось обхватить его ногами, прижал спиной к стене и ткнулся носом и губами в шею. От ощущения прикосновения губ к коже над воротом футболки, горячих сильных рук, легко удерживающих его на весу, внизу живота у Серхио невыносимо заныло. Он не смог сдержать желания прижаться к Тибо плотнее, и тот удовлетворенно хмыкнул ему в шею, отчего Серхио почувствовал, как вновь начинают гореть его уши. Впрочем, Серхио было уже глубоко наплевать... Да, они оба нетрезвы, и, возможно, уже скоро Серхио пожалеет о том, что до такого дошло, но это будет потом. Серхио сжимал пальцами плечи Тибо, выгибался, упираясь затылком в стену, чтобы подставить шею под бесконечные поцелуи, от которых по телу пробегала сладкая, сводящая все тело дрожь. Когда Тибо опустил его обратно на пол и отстранился, Серхио захотелось протестующе взвыть и стукнуть его кулаком в грудь за то, что он даже в такой ситуации продолжает его мучить, но Тибо сжал его руки в своих и склонился ниже. Дыхание Тибо все еще пахло виски, но сказанное им было абсолютно осмысленным. - Я не хочу потерять друга. Серхио снова захотелось его ударить. Он вырвал свои руки из ладоней Куртуа и сгреб его за рубашку. - Потеряешь. Если продолжишь издеваться надо мной и дальше. Ему мучительно хотелось добавить, что «он далеко, а я тут, рядом, пользуйся», но какая-то крупица здравого смысла его от этого удержала. Серхио точно знал, что спальня Тибо находится на втором этаже, но голову настолько туманило возбуждение пополам с яростью, вызванной предложением передумать на полпути, что как они там оказались, тоже выпало из памяти. Запомнил Серхио уже то, с каким облегчением упал на кровать. Потом она скрипнула – Тибо лег рядом, его рука скользнула под футболку, по животу, и Серхио едва не задохнулся. Сотни раз они с Тибо обнимались на поле, на тренировках и даже наедине друг с другом, но такого с Серхио раньше никогда не было. Он понял, что ему мучительно хочется избавиться от всей одежды разом, чтобы Тибо ничто не мешало прикасаться к его коже, а самому Серхио – сгорать и хотеть еще. Тибо будто услышал его бессвязные мысли, а скорее просто понял все по хриплому стону, стянул с Серхио футболку и, отбросив ее, наконец, куда-то в сторону, тут же приник губами к шее и груди Серхио. Там, в клубе, уже так бесконечно давно, нашептывая Реги на ухо алкогольные пошлости, Тибо и сам не думал, что зайдет настолько далеко, что этот мальчик будет лежать в его постели и буквально течь и плавиться от каждого прикосновения, каждого поцелуя. Будь Тибо чуть более трезв и чуть менее заведен, скорее всего, он почувствовал бы укол стыда, а то и не один – ведь то, что он сейчас делал, было некрасиво и по отношению к Эдену, который и так терпел все его загулы, и по отношению к Серхио. Но Эден был сейчас так далеко, а Серхио так близко, а пары алкоголя, сговорившись с внутренним голосом, будто нашептывали: «Этот паренек влюблен в тебя по уши, и раз не можешь ответить ему тем же, хотя бы сделай сейчас так, чтобы у него сохранились приятные воспоминания о тебе, что бы потом ни осталось от вашей дружбы» Момент, как он остался без футболки, Серхио тоже не запомнил. Перед глазами плыл потолок, пальцы бездумно путались в жестких волосах Тибо, который уже добрался с поцелуями до его живота, и это было мучительно приятно и почему-то стыдно. Серхио боялся представить, что будет дальше, когда Тибо доберется до стянутых ремнем джинсов, которые, наверное, уже ничего не скрывают, а Тибо, похоже, как раз туда и хотел добраться. Серхио не знал, хочет он оттянуть этот момент или ускорить его наступление. - Тибо... Тибо... – Серхио потянул Куртуа за воротник рубашки, прерывая очередной поцелуй, опасно близкий к поясу джинсов, а в следующий момент тот уже навис над ним, улыбаясь. - Ммм? Серхио молча потянулся ко все еще наглухо застегнутой рубашке Тибо, пытаясь унять дрожь в пальцах и справиться с непослушными пуговицами на ощупь, а справившись, со стоном удовлетворения запустил руки под черную ткань. Ему нестерпимо захотелось прикоснуться к нетронутой загаром коже Тибо, которая сейчас, на фоне темноты казалась еще более белой. Тибо вздрогнул под его руками, и Серхио удовлетворенно прикрыл глаза. Тибо с ним хорошо, и это все, что ему хотелось знать в этот момент. Серхио ощутил на губах невесомый поцелуй, и Тибо снова вернулся к его животу, скользнув по нему расстегнутыми полами рубашки. Запустив обе руки в волосы Тибо, Серхио понимал, что там, внизу, длинные пальцы расстегивают ремень, пуговицу, молнию, чтобы потом стянуть с него джинсы вместе с бельем, оставить лежать раздетого, со стоящим членом, сгорающего от стыда и возбуждения и страстно желающего того, что может последовать дальше. Серхио прикрыл глаза и запрокинул голову, не в силах смотреть на то, как Тибо ведет языком по его члену и не веря в то, что такое вообще возможно. Ощущения захлестывали, как цунами, поднимаясь и затапливая все на своем пути. Серхио чувствовал, как Тибо ласкает его, то едва касаясь губами и дразня языком, то глубоко забирая член в рот, чувствовал горячие ладони, скользящие по бедрам, сжимающие ягодицы, и ему хотелось толкнуться в этот рот глубже, и волнами накатывало понимание, что если Тибо продолжит, то он не сдержится, и... тело скрутило тягучей сладкой судорогой, и мысли рассыпались, как радужное стекло в калейдоскопе. Серхио выгнулся со стоном, удерживаемый Тибо за бедра, и уже не видел, как тот, улыбаясь, сглотнул и облизнулся. Только после этого Тибо вытянулся рядом и прижал его, провалившегося в забытье и тихо вздрагивающего, к себе. Лаская Серхио, Тибо не мог не признать, что любуется им, тонким, стройным, длинноногим, возбужденным до предела и желающим принадлежать ему так, что это буквально звенело в воздухе. Друг, ставший вдруг еще и любовником, и раз уж так сложилось, Тибо собирался сделать все, на что способен, чтобы Серхио с ним понравилось и ничем плохим эта пьяная ночь не запомнилась. Вопросы морали могли подождать до утра. Придя в себя, Серхио понял, что лежит, прижавшись к Тибо и уткнувшись носом в его грудь, а тот, в свою очередь, легко, едва касаясь, будто не желая тревожить, гладит его по спине и бедру. Тибо все так же оставался в расстегнутой рубашке и джинсах, но Серхио отчетливо чувствовал даже через плотную ткань, что ему тоже нужна разрядка. Даже не задумываясь, он потянулся рукой к джинсам Тибо и остановил движение только в самый последний момент. Ласкать себя, предаваясь смелым фантазиям, – это одно, а доставить удовольствие другому таким же способом... Серхио почувствовал на себе взгляд Тибо и решительно положил ладонь на натянутую ткань. Тибо вздрогнул от этого прикосновения, длинно выдохнул, и Серхио увереннее провел ладонью вдоль его члена, слегка сжал пальцы, и Тибо вздрогнул снова. Не убирая руки, Серхио потянулся к нему, прижался губами к его губам и честно признался: - Я не смогу так круто, как ты... я никогда не... Тибо улыбнулся, не открывая глаз. - И не надо, мой хороший... просто продолжай что начал. Потом научишься, если захочешь... «Потом». Серхио будто обожгло. Что-то будет потом, у него и Тибо... Если, конечно, не алкоголь в нем говорит и это не просто фигура речи. Серхио не удавались более связные мысли, тем более что Тибо ощутимо потерся о его ладонь, прося продолжения. Серхио торопливо расстегнул мешающие джинсы, провел пальцами по члену Тибо через тонкую ткань белья и, услышав то ли выдох, то ли тихий стон, сунул руку под резинку, высвобождая член, чтобы сжать его в ладони. Тибо снова застонал и двинул бедрами, толкаясь ему в руку. О том, что природа его не обделила, Серхио знал давно, благо душевые в раздевалках общие, но в возбужденном состоянии Тибо мог вызвать лютую зависть у кого угодно. Серхио подумалось, что этот член не поместится у него во рту, и если что-то последует потом, будет сложно... Но это будет потом, а сейчас Тибо принадлежал ему, стонал, тяжело дышал и вздрагивал от того, что с ним делал Серхио. Все это время Тибо был заведен не меньше, чем он сам, но сдерживался, желая доставить ему удовольствие – и от осознания того, что Тибо вот так, когда они случайно оказались в одной постели, на него не наплевать, Серхио вдруг затопило волной тепла. Долго стараться ему не пришлось. Тибо выгнулся, толкнувшись ему в руку и заливая ее горячими потеками, и, тяжело дыша, вытянулся на кровати. Серхио осторожно убрал руку и, повинуясь какому-то невнятному порыву, потянул пальцы ко рту и слизнул беловатую, быстро остывающую каплю. Тибо на вкус был терпкий и солоноватый. «Как и в жизни», – подумалось Серхио. Он не сразу заметил, что Тибо некоторое время молча наблюдает за ним. Краснеть уже не было никаких сил, и Серхио просто ткнулся лицом Тибо в шею в стремлении спрятаться. - Знаешь, малыш, ты такой сладкий, – едва слышно прошелестел Тибо, и уши Серхио от такого признания все-таки снова вспыхнули. Он смутно помнил, как Тибо вставал с кровати, чтобы раздеться, и отчетливо – как в эти секунды вдруг стало пусто и даже холодно. Когда Тибо вернулся к нему, Серхио тут же обнял его руками и ногами, это было неудобно, но в тот момент ему казалось, что только так он мог быть уверен, что Тибо никуда не денется. Серхио заснул, так и не разжимая объятий, слушая, как бьется сердце Тибо, и снова надеясь, что это все не приснилось в хмельном угаре и что он не лежит сейчас один в собственной постели, и что утром с ним не будут только похмелье и звенящая пустота. Проснулся Серхио еще глубокой ночью, рывком, как от кошмара, и, дрожа, с минуту пытался понять, где он и что с ним. Что ему приснилось, он не запомнил, как и многое, что произошло вечером, кроме того, что во сне было мучительно больно и обидно. Отдышавшись, Серхио понял, что все его страхи не оправдались и Тибо все еще лежит рядом и прижимает его к себе. Серхио чувствовал на шее его спокойное дыхание — кажется, Тибо не заметил, что он проснулся. Прикрыв глаза, Серхио погрузился в воспоминания. Алкоголь выветрился, и хотя память подсовывала лишь отрывки, он переживал минувший вечер вновь, раз за разом. Воспоминания сохранились частично, но и тех, что остались, хватило, чтобы вызвать ноющее теплое томление внизу живота... а потом снова пришел страх. Что проснется Тибо, такой же протрезвевший, и сказка закончится. Зачем ему глупый влюбленный мальчик, когда есть Тот-кто-остался-в-Лондоне. Да, Тибо Ему изменил с ним, с Серхио, но ему нет никакого смысла поддерживать эти отношения. Серхио понял, что вот-вот позорно захлюпает носом, и сжал кулаки. Что бы ни случилось, когда проснется Тибо, он это переживет. Может быть, вообще стоило бы тихонько собраться и уйти. И на тренировке делать вид, что ничего не было, и все зашибись, и то, что произошло вечером, там и останется. Никаких обязательств, никаких проблем, дружим, живем дальше…. Нос все-таки подвел, глаза его поддержали, и Серхио как мог осторожно выбрался из-под руки Тибо, зябко поежился, и спрятался в ванной. Не хватало еще, чтобы его видели зареванным. Ополоснув лицо, он посмотрел на себя в зеркало, прикусил все еще опухшую от поцелуев нижнюю губу, заметил на плече отметину, которая будет напоминать о прошедшем вечере еще минимум неделю, и мотнул головой. Уйти казалось ему самым лучшим вариантом. Тибо не придется с ним объясняться, а сам Серхио не разревется позорно, сохранит самообладание и, может быть, даже подобие дружбы. Глаза снова заблестели, Серхио выругался и снова склонился к раковине, а когда поднял голову, то чуть не подпрыгнул. Неслышный за шумом воды, к нему успел подойти Тибо и встать за спиной. Серхио молниеносно развернулся и оперся руками о край столика, в который была встроена раковина. Сердце бешено колотилось, а решимость в желании уйти стремительно таяла. - Извини, я тебя напугал? – Тибо шагнул к нему, и на лице у него была написана такая искренняя обеспокоенность, что Серхио понял, что никуда он не уйдет, просто не сможет. – Ты в порядке? Малыш?.. Серхио не выдержал, хлюпнул носом и повис на шее Тибо. - Я ни хрена не в порядке. И не малыш. И не хочу уходить. Тибо прижал его к себе и с искренним недоумением в голосе уточнил: - А я тебя разве гнал? - Нет. Это я чтоб ты знал. - Ну, чтоб ты тоже знал, я тебя выгонять не собирался. И успел испугаться, что ты сам ушел. Серхио не поверил своим ушам и даже оторвался от груди Тибо, чтобы посмотреть ему в лицо и понять, что тот не врет. - Куда я от тебя денусь, – еле слышно, обреченно произнес Серхио. Тибо обнимал его, гладил по спине, и от этих прикосновений все страхи и опасения будто растворялись в тепле, которое снова начало растекаться по телу от низа живота. Серхио прижался сильнее и, даже не глядя, понял, что Тибо улыбается. Руки Тибо скользнули по спине ниже, заставив Серхио выгнуться, и сжались на заднице. - Иди сюда, сладкий не-малыш, вернемся обратно. Серхио закатил глаза, но вместо того, чтобы огрызнуться, позволил Тибо снова поднять себя, обхватил его ногами и сам удивился тому, как естественно это получилось, будто он постоянно так делал... Хотя да, делал, на тренировках, и на поле тоже, просто не с Тибо... и полностью одетый. - Жираф, – мстительно пробормотал Серхио, твердо намереваясь, раз уж случилось это самое «потом», запомнить как можно больше. Тибо сейчас хочет быть с ним, и это единственное, что имеет значение. Тень Того укоризненно качнулась перед мысленным взором, но Серхио отогнал ее – последнее, о чем он хотел думать, это моральная сторона происходящего. - Жираф, – согласился Тибо, неся Серхио обратно в темную спальню. Он действительно испугался в первый момент, что Реги сбежал, и даже успел расстроиться, но почти сразу увидел свет под дверью ванной и услышал шум воды. Тонкая загорелая фигурка Серхио, ярко освещенная, склонившаяся над раковиной, так и манила подойти ближе, обнять, провести пальцами по этой коже, прижать к себе. Вместо этого напугал случайно, но обошлось. Тибо не отказал себе в удовольствии чуть погладить упругие гладкие ягодицы, которые так идеально легли в ладони, и Серхио, вздрогнув, прижался теснее и, Тибо был готов поклясться, недвусмысленно о него потерся. - Я тебя хочу, – честно признался Тибо, уложив Серхио на постель и нависнув над ним. – Это не значит, что ты должен... Слова Тибо заставили Серхио вздрогнуть. Он не ожидал услышать подобное так честно и так просто и никогда настолько далеко не заходил в своих фантазиях. - Я тоже тебя хочу. Наверное… – Серхио крепче обнял Тибо ногами, притягивая к себе. Куртуа вжимал его в кровать, и от того, какой он большой, разведенные бедра начало сладко тянуть. – У меня никого не было так... И вообще кроме тебя никого не было до сегодня... Ну, ты понимаешь... Я не знаю, чего хотеть. И мне немного страшно. Но я хочу... Серхио действительно было страшно. Что будет больно, что не понравится, что Тибо будет разочарован и больше не захочет быть с ним. На него накатило море бессвязных мыслей и страхов, заставило ткнуться лицом в плечо Тибо, который молчал и никуда его не торопил. Серхио ощущал его близость, тяжесть, чувствовал и то, что Тибо действительно его очень хочет. И еще Тибо сейчас хотел именно его, не Того – Серхио не знал, почему он в этом так уверен, но сомнений не было. Тибо погладил его по щеке. - Я не сделаю тебе больно. - Верю. – Серхио снова ткнулся лбом в плечо Тибо и мысленно добавил: «Верю, что сейчас не сделаешь». Серхио доверился Тибо полностью, отдался в его руки, властные, сильные, уверенные и осторожные, под неспешные ласки и поцелуи, которыми Тибо будто намеревался покрыть его с ног до головы. Скользящие по телу руки и прикосновения губ расслабляли, отвлекали, убеждали, что все будет хорошо. Пальцы Тибо ни на чем не настаивали, едва касаясь, будто пробовали, можно ли, нужно ли... Страха уже не было, он отступил, а на Серхио снова волна за волной накатывали новые, неизвестные ему ранее ощущения. У него не было причин не верить Тибо. Серхио перекатился на живот, подчиняясь направляющим его рукам, уперся коленями в постель, а горящим от возбуждения и смущения лицом уткнулся в подушку. Тибо гладил его по спине, по бедрам, и лишь намеками пальцы его снова скользили по ягодицам и между ними, вызывая непривычное томление. Серхио тихонько постанывал в подушку и сам не замечал, как покачивает бедрами, пытаясь подставиться под ласки. Он вдруг ощутил дыхание на своей коже и задохнулся вскриком, почувствовав, что Тибо ласкает его языком, не переставая гладить по бедрам по спине, по заднице. Серхио не знал, как описать собственные ощущения, мысли в голове снова разлетелись разноцветными стекляшками, прикосновения языка Тибо были безумно приятными и настолько же стыдными, но Серхио уже понимал, что теперь точно хочет всего, что может последовать дальше, всего, что может с ним сделать Тибо, и отдался этому наглому языку, впустил в себя, не осознавая, что вздрагивает при этом всем телом, выгибается, не слыша собственных стонов. Ему казалось, что это происходит бесконечно долго, и хотелось еще бесконечно много этих ласк, и он застонал уже разочарованно, когда Тибо отстранился. Напоследок Серхио почувствовал прикосновение губ там, где, он точно помнил, была родинка, и это вызвало новую волну смущения, а за ней – еще один нетерпеливый стон. - Ты все-таки такой сладкий, не-малыш... – прошептал Тибо. Серхио показалось, что краска в этот раз залила не только многострадальные уши, а его всего с ног до головы, но долго об этом Тибо ему размышлять не дал. Серхио почувствовал прикосновение пальца Тибо, нежное и настойчивое одновременно, и, заласканный, неожиданно даже для себя впустил этот палец без сопротивления. Он заскользил внутри осторожно, неспешно, слегка нажимая, так что Серхио сам не заметил, как попытался открыться, подставиться под эти ласки. Ему было сладко и горячо, и хотелось еще. Тибо стоило очень больших усилий не спешить. В свой первый раз мальчику не повезло нарваться на него – Тибо знал, что с ним сложно, даже Эден иногда жаловался, а уж Серхио... Усилием воли Тибо отбросил любые мысли об Эдене. Задница Реги, округлая, упругая, загорелая, вызывала море грязных мыслей сама по себе, а то, как он отзывался на ласки, как выгибался в попытках насадиться поглубже на пальцы Тибо, вообще было за гранью. Горячий, податливый, возбужденный Серхио довольно быстро уступал нажиму, и, судя по стонам, которые слышал Тибо и от которых внутри все сводило от предвкушения, неприятно ему не было. Серхио его хотел, хотел совершенно искренне, и это буквально сводило Тибо с ума. Серхио протестующе застонал, когда Тибо решился убрать пальцы. Он хотел еще, а вместо этого появилась неуместная, неправильная, ненужная пустота, но потом он вспомнил, какой его, его Тибо большой, и снова застонал, почти взвыл, но уже требовательно, сгорая от предвкушения того, как он заполнит эту пустоту. Серхио уже точно знал, чего хочет, и не жалел ни на секунду, что не отказал Тибо. Единственное, о чем он успел пожалеть, прежде чем почувствовал Тибо в себе, — что не может видеть его лицо. Потом ни одной мысли не осталось, только ощущения, которые уже не накатывали теплыми волнами, а растекались раскаленной лавой. Наверное, было даже немного больно, но Серхио этого не запомнил – все слилось, сплелось в один огромный горячий запутанный клубок: ощущение рук Тибо на бедрах, члена Тибо внутри, того, как он заполняет его и становится так невыносимо хорошо. Тибо самому безумно нравилось то, как Серхио сжимал его в себе, медленно впуская до конца, как его стоны отдавались, кажется, во всем теле, и то, как это выглядело. Поглаживая Серхио по спине, Тибо дал ему привыкнуть и отдышаться, дождался, хоть это и стоило немалых усилий, когда он снова застонет и сам требовательно поддаст бедрами, требуя еще, и только после этого начал двигаться – медленно, осторожно, не размахиваясь, и понимая, что больше всего сейчас ему хочется видеть не покрытую бисеринками пота спину Серхио, а его лицо. - Тибо... – простонал Серхио, и Тибо замер, прислушиваясь и пытаясь понять, все ли в порядке. – Хочу... на тебя смотреть... не на подушку... Лицо Серхио, когда он перекатился на спину, было именно таким, каким Тибо его себе представлял — горящие щеки, искусанные губы, к которым немедленно захотелось прижаться в поцелуе, помутневший от возбуждения взгляд. - Да, вот так... Перед глазами все плыло, когда, тяжело дыша, Серхио смотрел, как Тибо подхватывает его под колени, задирая и разводя ноги, когда снова почувствовал, как его член заполняет пустоту внутри, пусть и только физическую. «Мой, – с каждым движением бедер Тибо эта мысль билась в голове Серхио. – Сегодня ты мой». Руки Тибо сжимающиеся на заднице, движения, которые, казалось, отдаются во всем теле, стоны в поцелуи, когда Тибо склонялся к нему, и что-то глубоко внутри, от прикосновения к чему в голове рассыпался стекляшками не один, а с сразу десяток калейдоскопов. Долго такое выдержать было невозможно, да Серхио и не пытался, разноцветные осколки вдруг засыпали все вокруг, и стало темно. Тибо увидел, как Серхио выгибается под ним, как меняется его лицо, как он кончает, сжимая его в себе так, что это было почти больно, и позволил расслабиться и себе тоже. Замер ненадолго, пока хоть немного не перестала кружиться голова, и осторожно опустился на тяжело дышащего Серхио, вжимая его в кровать. Что-то подсказывало, что тот не будет против. Первое, что сделал Серхио, отдышавшись, – не открыл глаза, а прижал Тибо к себе. Говорить ничего не хотелось, хотелось лежать так и ни о чем не думать. Но не получилось. Осознание грядущей проблемы подступило внезапно и неотвратимо, Серхио даже открыл глаза и посмотрел в потолок, забыв вообще обо всем, что тревожило его с прошлого вечера. В комнате явно стало светлее — близился рассвет. - Тренировка. - Что – тренировка? – еще не до конца пришедший в себя Тибо нехотя открыл один глаз. - Сегодня у нас тренировка, а я теперь не уверен, что на ноги встану, не говоря уже про бегать... и все остальное. Что ты смеешься? Тибо поцеловал Реги в обиженно надутые губы и ободряюще подмигнул. - Это только так кажется. Не переживай, не-малыш, с тобой все будет хорошо. Поверь. Серхио внимательно посмотрел на Тибо, прикрыл глаза, обнял крепче и снова поверил.