Свой среди чужих

Уставший и потрёпанный, Аой стянул с себя вязаную кофту, которую обычно надевал на рубашку, чтобы не носить чёртов неудобный пиджак. Всё равно воротник у рубашки уже серый от пыли и грязи. Ничто не спасёт её от стирки с отбеливателем, поэтому можно было расслабиться и позволить окончательно замызгать одежду. К тому же, так явно проще двигаться. А без рубашки, было бы и вовсе замечательно. Но голым принимать гостей Вальт не привык, а на переодевание времени, к сожалению, у него не было. Так как гость уже успел каким-то чудом перелезть через забор и начал стучать уже во входную дверь. — Эй! Вальт Аой! Открывай! Я знаю, что ты здесь! Твой недобратец сдал тебя! — громкий голос мог едва ли не оглушить, а ведь дверь ещё закрыта… вот так действительно проблемный малый. Но подросток может только вздохнуть, прежде чем уверенно откроет дверь незваному гостю. Он не ждал его сейчас. Совершенно. Догадывался, что рано или поздно это произойдёт, но чтобы настолько скоро… — Извините?.. — голос кареглазого не дрогнул, он стал достаточно безобидным, с нотками едва различимого беспокойства. На самом деле его мало заботил пришедший на его порог подросток. На вид примерно одногодка, но Вальт всегда казался моложе, чем на самом деле. Красные волосы, завязанные в хвостик, так и топорщились, а бирюзовые глаза едва ли не горели, как горят лучи солнца в отражении от воды. — Ты глухой?! Сколько я должен кричать, чтобы ты только услышал?! — если бы Вальт захотел, он бы и вовсе открывать не стал. Честно признаться, не больно-то и хотелось впускать в свой дом едва знакомого человека. И плевать, родственник он там или совершенно левый чувак из другой деревни. — Прошу прощения, я просто не ожидал гостей… — и это было единственное, в чём Вальт не солгал. Никаких маленьких сорванцов он не ожидал увидеть на своём пороге. Тем более, так нагло отпихивающих его от входа в дом и, не менее уверенно, рассматривая всё вокруг. Так, словно хозяин тут вовсе не Аой. — Ох, вот как. Ну, ничего страшного. Я тут ненадолго. Точнее, ты тут ненадолго. Завтра же съедешь отсюда. Так и быть, сделаю поблажку, можешь остаться на последнюю ночь, — с этими словами красноволосый разулся и прошёл на кухню, с интересом посматривая на вещи, которые явно решил прихватезировать вместе с домом. — А на каких основаниях ты собираешься здесь жить?.. — всё-таки спросил Аой, пусть и так всё прекрасно знал. Ему не нужно было объяснять семейного древа и рассказывать традиции. Но именно из-за этих традиций он — единственный наследник поместья. Был им и остается до сих пор. — Отец сказал, что ты ошибка. И он бы хотел, чтобы дом достался его старшему сыну, — «объяснил» незнакомец, смело открывая все шкафчики, чтобы посмотреть на вещи в них. Он уже успел облюбовать холодильник заинтересованным взглядом, поморщить нос от некоторых приправ в шкафу и пакетированного чая, к которому ещё не успел привыкнуть, и теперь оглядел самого Вальта, словно бы мешок с мусором на дороге. — Мало ли, что хочет отец. Старший в семье я. По традиции нашей семьи, дом переходит только по старшинству, — Аой отлично понимал, что в такой момент начать играть, всё равно, что смело сорваться. Оставалось только говорить не менее уверено и властно. Но вряд ли ему это поможет оспорить мнение новой головной боли, что явно никуда отсюда не уйдёт. — Мало ли, что ты там себе надумал. В нашей семье есть так же традиция передавать дом серийным маньякам, а ты всего лишь мышь. Я слышал, что ты бегаешь на задних лапках у Шакуэнджи и мафии. Отвратительно, — красноволосый вновь поморщился, но в этот раз он смотрел уже не на вещи, а на Вальта. И, честно сказать, кареглазому захотелось облизнуть пересохшие губы. А ещё всадить нож в руку незваного гостя, смотря на его перекошенное от боли лицо… он хочет заставить этого мальчишку плакать и извиняться за своё поведение. Но нельзя. Это можно делать с кем угодно, но точно не с членом семьи. — Отвратительно, пытаться пойти против традиций семьи и пытаться выставить себя, как единственного наследника. Ты родился на год позднее, так будь добр, сядь на свою задницу ровно и не мешай жить другим, — такая резкая перемена из добрячка и ничего не понимающего невинного подростка в более чёрствого и расчётливого человека заставила гостя вздрогнуть, словно бы он не ожидал подобного расклада. — Отец сказал, что ты не должен был появляться на свет, что это место моё. И если ты не соберёшь свои манатки и не свалишь, я вышвырну тебя отсюда, как пробку из бутылки с шампанским, — подросток сразу же в показатель к этому завертел в руке кухонный нож, не замечая, как бурлят и бушуют синие искры в карих глазах. — Хочешь выставить меня из дома? Ну, попробуй, — пожимает плечами Аой, а после скрещивает руки, которые так и чешутся. Если он себя не сдержит, то это может очень-очень плохо кончиться. Он не должен терять возможного потомка только из-за своих личных желаний. Семья важнее. По крайней мере, до нового потомка. После этого он может хоть смело повырезать большую часть своих братьев и сестёр. Красноволосое нечто спокойно поставило рюкзак прямо на кухонный стол и достало от туда какие-то бумаги. И это явно договор, который отнимет у Вальта его собственность. Но Аой не из тех, кто будет просто так поддаваться. Если этот наглый мальчишка решит устроить реальную драку, а именно на неё он и нарывается, то, вполне реально, синеволосую голову просто сорвёт к чертям собачьим. Но почему-то это уже не кажется чем-то страшным… пусть мальчишка и не виноват, что их отец такая сволочь. — Отлично. Говорю в последний раз по-хорошему. Подпиши эти бумаги и свали. И я обещаю, что больше мы не пересечёмся, — так же скрестил руки на груди «гость», однако Аой и не взглянул на сам договор. Он сверлил взглядом своего младшего брата. Отец достаточно силён, должно быть, обучил мелкого негодника очень многому. Если говорить о честной драке, то победить будет сложно. Вальт обучался у Шакуэнджи. Однако он пришёл к ним, когда ему было уже около пяти лет. И совсем другое дело, когда ребёнка обучали с самого малого возраста. Наверное, красноволосый ещё и ходить не научился, а отец уже обучал его стрельбе и самым необходимым навыкам. В общем, это всё, чего Аою всё тот же отец не дал, кроме отвратительных воспоминаний, уничтоживших его детскую психику на корню, и этого самого дома. И вот второе он точно сумеет сохранить. — Имя, — то ли спросил, то ли потребовал Аой, от чего гость снова немного напрягся. С ним явно собирались устраивать дальнейшие разборки, но он и не думал, что будет просто. Человек, который «подлизался» к мафии и Шакуэнджи должен быть достаточно умным, но мальчик будет лучше. Потому что отец обучил его достаточно многому. Потому что это отродье живёт в его доме. — Акаба Айга, — гордо заявляет красноволосый. Он может носить фамилию своего отца. Он должен унаследовать весь род и дом. И никакой Вальт не станет ему помехой, чтобы он сейчас не попытался сказать или сделать. — Айга, да? Отец имя дал? — догадался подросток. Даже такая мелочь, а уже хотелось вспороть живот младшему без анестезии. Его заметили. У него всё было с самого начала. А имя Вальта? Кенто изменил его, когда забрал себе. Ведь изначально его имя Варуто. Так почему же у какого-то мелкого недомерка всё было, а у него — нет? — Какое тебе до этого дело?! Не заговаривай мне зубы! Я не твои дружки, промыть мозги ты мне не сможешь! И свою лесть и ложь можешь засунуть куда подальше! Не нужен мне такой брат! — взрывно отреагировал Акаба, посчитав, что это уже слишком. Аой словно пытался уничтожить подростка одним своим взглядом, и эту жажду было уже не скрыть. — Оу, даже так… — тянет Аой, проходясь подушечками пальцев по столу. Ну, вот и всё. Его крыша неспешно начала сваливаться на землю и разбегаться кучей тараканов по окрестностям. Жаль, что далеко не убегут, их съест что-то гораздо больше и страшнее. Неожиданно Вальт легко преодолевает невеликое расстояние между ними, оказываясь у Акабы перед самым носом. И гость явно растерялся от такой наглости. Синие глаза смотрят прямо в бирюзовые, и тут мальчика понимает, что до этого они были явно другим цветом… — Думаешь, что ты избранный? Что ты особенный? Сколько, по-твоему, в нашей семье поколений? И во всех них маньяками были исключительно самые старшие. Так скажи мне, Акаба Айга, с какого блядства ты посчитал, что главный в семье? Потому что так сказал любимый папочка? Тот самый папочка, который сначала зачал меня, а потом пошёл крутить шуры-муры с другой бабой, пока моя мать сидела и сходила с ума в подвале этого дома? Или же тот самый папочка, который оставил с обезумевшей от одиночества и тёмного подвала женщиной своего сынишку, в надежде, что она задушит нежеланного ребёнка? — Айга понял, что его уже буквально прижали к стенке, когда спина неожиданно почувствовала дикий холод. И не только от самой стены. Ему становилось не по себе, когда он представлял себе маленького ребёнка и растрёпанную девушку, ещё молодую, но уже лишённую рассудка. Резкий хлопок ладонью о стену заставил гостя вздрогнуть и окончательно вжаться в ледяную поверхность за спиной. Ему хотелось слиться с ней. И такого панического ужаса на него не наводил даже отец. Конечно, было время, когда Тайга пугал, но никогда ещё Акаба не чувствовал себя, как под прицелом. Словно змея, которая уже открыла рот и готова вцепиться в его шею. И не так страшен сам укус, как яд, медленно расползающийся по телу, пока не убьёт в ужасных мучениях. — Я никуда отсюда не уйду. В этом доме отец держал её. В этом подвале она жила. И даже если отец принял тебя, мне насрать. Он больше не глава семьи. Пусть сидит и не вякает в своём ёбанном лесу, или я решу открыть неожиданный сезон охоты на старых недоманьяков, — пусть ужас и охватил всё тело, Акаба почувствовал прилив сил от гнева. У него появилась возможность атаковать, и он воспользовался ей, попытавшись ударить Вальта, ведь он так близко, чего сложного? В его руке нож, а вот Аой абсолютно безоружен. Именно так думал Айга, прежде чем почувствовал резкую боль в плече. Его опередили. В плечо уже всадили шприц, и буквально секунды хватило, чтобы ввести что-то внутрь. А после Аой легко отскочил, пока Айга ещё не совсем пришёл в себя. А дальше пусть хоть чем махает, хоть ножом, хоть кулаками, хоть членом. Всё бесполезно. Да и сам Акаба это понимает, даже если и пытается ещё достать синеволосого холодным оружием. Тщетно, в глазах мутнеет, тело всё хуже слушается его. — Не бойся, он лишь немного парализует и вызывает головокружение. Тебе повезло. У этой стены был самый безобидный препарат. В других я запрятал поопаснее… например, если бы я прижал тебя к раковине, ты был бы уже мёртв… — Вальт присаживается рядом с гостем, спокойно вынимая из его руки нож, пусть это сначала и не так просто, ведь Айга старался изо всех сил не ослабить хватку. Но яд оказался сильнее его. — Ты… — даже язык и тот не слушался. Его резко начинало мутить от такого головокружения. Словно у него сотрясение. Отвратительнее некуда. Если бы машина сбила, было бы проще, чем получить дозу такой фигни. Но это не значит, что он сдался. Яд? Наркотик? Да что бы там ни было, он может сопротивляться и не такому! Отец многому его научил, достаточно многому, чтобы прокусить себе щёку и немного прийти в чувства. Ему нужно всего пара минут, чтобы задушить чёртового старшего брата, что пытался обдурить его. Да и что он с ним сделает? Такой неудачник не сможет поднять руку не то, что на человека, даже на животное! И Акаба неожиданно кидается на синеволосого, готовый придушить его прямо здесь и сейчас, однако, к его великому сожалению, информация, которой он пользовался до этого самого момента, оказалась фальшивкой. Очень большой и грубой ошибкой, которую Айга совершил по своей юности и неопытности. Лишь прижатый спиной к полу он начал это отчётливо понимать. Ведь над ним нависло нечто пострашней любого фильма ужасов. Синие глаза горели ярче пламени, обжигали и заставляли мелко дрожать под, казалось бы, слабыми руками. Но в тот момент они казались тисками, которые легко могут раздавить его, как блоху. Аой облизнул треснувшую нижнюю губу, теперь на его лице безумная улыбка. И она куда страшнее, когда в одной из рук у подростка нож. — Милый-милый младший братик… тебя совсем не учили манерам. Да и в целом не учили. Разве папочка не говорил тебе, что на чужой территории нужно быть аккуратным? А то, что старших нужно уважать, тоже не говорил? — больше отвечать Айга не мог, то ли от того, что препарат продолжал течь по его телу, то ли потому, что был слишком шокирован. А может, его слишком сильно приложили о пол, в любом случае ответить он был уже явно не в состоянии. — Ну, чего же ты молчишь? Неужели язык себе прикусил? Это могло бы быть реальным вопросом, но судя по улыбке Вальта и его тихим смешкам, он прекрасно понял, что Акаба просто психологически уже не в состоянии сопротивляться ему. И Аой не дурак, чтобы не воспользоваться этим. — Ну-ка, покажи братику ротик… — с интересом говорит подросток, надавливая на подбородок Айги. Гость не поддаётся, ведь мало ли, что придёт этому психу в голову, ещё отрежет ему язык или начнёт делать вырезы от углов его рта и до самых ушей. Когда Вальт понимает, что его отказываются слушаться, он ни на секунду не задумавшись, просто воткнул нож в руку мальчишки. Истошный крик на весь дом, после которого резкая тишина. Айга в ужасе застывает, его легко схватили за челюсть и спокойно заглянули в рот. — Нет, с языком всё хорошо… ты прокусил себе щёку? Так хотел накинуться на меня? — плавно и аккуратно пальцы маньяка перебираются к горлу младшего, пока не останавливаются на нём, медленно, но верно, начиная сжимать его. — Чщщ… не переживай, я постараюсь не делать тебе больно. В конце концов, ты же для меня не посторонний человек… В этот момент Айга понимает, что он оказался явно не в то время и не в том месте. Потому что этот момент напомнил ему об отце. Акаба Тайга всегда старался быть сдержанным. Даже не верилось, что у него какие-то отклонения. Ну, подумаешь, живут где-то в лесу, подумаешь, мать почти никуда не выходит и не пересекается с другими людьми. Но мальчик отчётливо запомнил тот раз, когда к ним неожиданно решил нагрянуть в гости один незнакомый ему мужчина. И тогда Тайга около часа казался спокойным. Хотя это было совсем не так. Стоит сказать, что история эта ничем хорошим не закончилась. И больше этого человека не видели. Точнее, не видели живым. Да и Айга не видел, как отец расправился с «конкурентом», слышал только несколько странных звуков, которые не на шутку испугали его мать. Кстати об этом. Когда отец вышел к ним после убийства, его глаза горели точно таким же синим цветом. И он сказал сыну выйти из комнаты, дать поговорить с женой. После этого у Канны на шее были синие следы отцовских рук… Акаба младший вовсе не глупый. Ещё тогда он понимал, что произошло. Но он не ожидал, что попадёт в похожую ситуацию. Не думал о том, как матери могло быть страшно смотреть в горящие от безумия синие глаза, как страшно понимать, что твоя жизнь в руках другого человека. И эти самые руки сдавливают шею всё сильнее, перекрывая возможность сделать новый вдох. Отец действительно многому научил Айгу. Однако всё это оказалось легко растоптано ногами Вальта Аоя. Потому что Тайга не учил сына бороться с диким, животным страхом, присущим любому здоровому психологически существу. Ведь у самого Тайги этого страха не было. Как не было и у Вальта. Пожалуй, впервые Акаба даже не понял, как слёзы начали катиться из глаз. Ему хотелось спрятаться где-нибудь и свернуться калачиком, чтобы больше не видеть этих синих глаз, чтобы не чувствовать своего инстинкта самосохранения, который верещал за них обоих где-то на подкорке сознания. Аой оказался тем самым монстром, которого дети так часто видят под своими кроватками или в тёмных приоткрытых шкафах. Потому что только такие монстры могли вызывать такой детский яркий страх. Казалось бы, вот и конец. В глазах Айги уже темнеет, а тело непроизвольно дрожит, и даже боль в руке совершенно его не отрезвляет. А ведь он так много хотел ещё успеть сделать. И вовсе не прощался с семьёй, более того, не сказал и слова о том, куда отправляется. Во рту даже не осталось привкуса маминой любимой еды, лишь чёртов металл от прокушенной щеки. Однако он снова может вздохнуть. И эта неожиданность выбивает из колеи. Он словно утопающий начинает хватать кислород ртом, закашливаясь от резкой боли в лёгких. Он жив. Он всё ещё жив. Возможно, это временно, и Вальт придумал более изощрённый способ убить его. Возможно, Айга ещё пожалеет о том, что так хотел ещё хоть пару минут просто тупо дышать. Но Акаба откидывает все мысли в сторону, радуясь этой возможности, пока у него ещё есть время, пока он видит этот белый свет. Глаза Аоя всё ещё горят, но безумная улыбка уже сошла с лица. Это казалось чем-то странным, ведь Вальт не так часто теряет голову, и ещё реже приходит после этого в себя до того, как наломал дров. Если вспомнить, то синеволосый всегда думал о своих младших брате и сестричке. Он был не просто признателен Кенто, он действительно любил их. По-своему, но любил. Они не были на много младше него, но когда-то в детстве, когда эти двое ещё не знали обо всех социальных устоях, когда не пытались влиться в свои коллективы, не сравнивали старшего брата с кем-то ещё… тогда они были очень чуткими и милыми детьми. И Вальт в какой-то степени проникся этими семейными чувствами, которых ему, если честно, всегда не хватало. Когда он готов был уже убить Акабу, когда свет в бирюзовых глазах начинал угасать, он увидел в них что-то похожее на Нику и Токо. И это заставило его вернуться в чувства. В конце концов, ему никогда не хотелось причинять вред кому-то из своей семьи. Сначала это было обосновано любовью к младшим, затем к более рациональному мышлению. Сам Вальт был почему-то не уверен в том, что у него будут когда-либо дети. Поэтому было лучше оставить Токо и Нику в живых, как бы хреново они себя не вели. Аой всё ещё нависал над младшим, но, казалось, уже просто пытался сосредоточиться на какой-то конкретной задаче, чтобы вновь не потерять контроль. Первым, что он выбрал, это вынуть нож из руки Акабы, причём сделал он это достаточно быстро, чтобы Айга почувствовал отсутствие ножа только через пару секунд после его изъятия. — Сядь на стул и постарайся не дёргаться, — скомандовал подросток, поднимаясь на ноги. Он не стал подавать руку, помогать как-то подняться, просто кинул нож в раковину, а после открыл дверцу над ней. Там находилась аптечка. Нужно было признать, Вальт был хорош не только в хитрости. Его умения в обрабатывании ран не уступали врачебным. Пожалуй, его можно было назвать профессионалом в этом деле. Конечно, это не самая приятная процедура, но Акаба был готов стоически выдержать ещё хоть с десяток таких, лишь бы подольше понаблюдать за сосредоточенными синими глазами. Возможно, потому что больше они не блестели так пугающе, как ранее. — Если не будешь напрягать руку в течение пары недель, заживёт быстро. Только шрам останется, — на слова старшего Акаба лишь кивнул, продолжая глазеть на него, как на восьмое чудо света. В его душе начали зарождаться странные чувства к брату. Было ли это уважением? Восхищением? Сказать было слишком трудно. — Что? Извиняться не буду. Ты сам нарвался. — Нет, — вдруг говорит Акаба, и голос его совершенно не похож на тот, что был изначально. Нет в нём какой-то силы, храбрости. Это был сиплый, но детский голос, словно бы ребёнок заболел ангиной, однако его родители сейчас очень далеко, а за старшего — его брат. И только этот человек может помочь ему. — Чего нет? — удивлённо начинает хлопать глазами Аой, не совсем понимая перемены, как в голосе, так и в самом смысле их разговора. Казалось, что это просто совершенно другой мальчишка, а вовсе не тот человек, что ворвался к нему в дом каких-то пятнадцать минут назад. — Мне вовсе не нужны извинения, — обычно, после этого у Вальта что-то требовали взамен, от чего подросток серьёзно напрягся. Но его ждала очередная неожиданность. Айга ухватил его за руку, сжав её в своих ладошках, и посмотрел щенячьими глазами, какими в последний раз смотрели на Вальта его младшие брат и сестра где-то в далёком детстве. Тогда мама могла оставить их одних и брат с сестрой именно такими глазами упрашивали его отдать им пульт или просто переключить на канал с их любимыми мультиками, конечно, ведь тогда он впервые заинтересовался наукой, которую малышня не понимала тогда, и до сих пор не понимает. — Можно ли мне остаться здесь?.. с тобой? Не на шутку афигев от такого странного предложения, Аой даже открыл рот, не находя слов. А после снова закрыл, чувствуя, как глупо это, скорее всего, выглядит. Он пытался отвести глаза куда-нибудь в сторону, притвориться, что и вовсе не слышал вопроса, выкинуть этого едва знакомого человека на улицу или дать ему денег на обратную дорогу домой, но всё это было тщетно. Щенячий взгляд и слишком большая любовь к семье заставили выбор склониться в ту сторону, в которую Вальту совершенно не хотелось. — Ладно, чёрт с тобой. Прослежу, чтобы рука зажила. Надеюсь, что отец тебя заберёт, когда обо всём узнает. К тому же, у нашего дома две части, будешь жить в левой. И не дай Бог, я увижу, что ты скачешь по правой. Сразу отправишься обратно в свой лес, маленькая обезьянка, — фыркнул на последней фразе синеволосый, и устало вздохнул. Уж слишком сегодня был напряжённый день. А ему ещё нельзя срываться на Луи. — Ура! — хрипло обрадовался новый жилец дома, сразу же кидаясь обнимать гостеприимного хозяина, что чуть не придушил его ранее. Однако сейчас казалось, что для Айги его несостоявшийся убийца — как для луны солнце. — Боже, за что мне всё это?.. Я даже оставил в живых это мелкое пресмыкающиеся, а оно мне ещё и на шею село, — Аой с неким недоверием отнёсся к этим обнимашкам, ощущая себя, как не в своей тарелке. А вот Айге, казалось, далеко и надолго любые оскорбления, потому как он продолжал прижиматься к старшему, даже не чувствуя ответной реакции. В итоге подростку пришлось смириться с этим «везением», что свалилось на его голову, и потрепать младшего по волосам, дабы тот, наконец, оставил его в покое. К счастью, после этого он стал более послушным и внимательно слушал все правила, которые ему высказал Аой, начиная от: «Гостей без предупреждения не приводить», и заканчивая: «Не шароёбиться по правой части дома, тем более, не открывать там все двери подряд».