Пальмы лишь на берегу

— Итак, что лучше: выйти из окна, или выйти из окна? — Юнги яростно шерудит трубочкой в высоком стакане, размешивая кубики льда. — Не драматизируй, — отмахивается Намджун, — сам на это подписался, никто тебя не заставлял. — Никакой поддержки от тебя. — Я тебе кофе купил, так что пей его и не возмущайся, — он тарабанит пальцами по клавиатуре, — а еще лучше, — разворачивает ноутбук экраном к Юнги, — выбери хоть кого-нибудь. Тяжелый вздох просится сам собой, а кофе уже и пить не хочется — он сладкий и противный, но грех жаловаться, если купили тебе его на халяву. Скажи кто Юнги заранее, чем все в итоге обернется, удалил бы твиттер сразу же. Столько лет публичной жизни, а попался в самую примитивную ловушку — желание угодить подписчикам. — Смотри, я нашел один канал, девчонка очень классно танцует, — Намджун нажимает на самое последнее видео, и он с тоской во взгляде смотрит на чужие пластичные движения под новую песню Рианны, — можешь написать ей. — Нет, — Юнги, морщась, втягивает в себя через трубочку новую порцию ванильного латте, — никаких девчонок. — Что за сексизм? — Сам ты сексист, — огрызается он, — просто мне некомфортно от мысли, что меня будет учить танцевать девчонка. Они от природы более гибкие. Представь, как она будет меня учить делать волну телом, а я буду трястись, как сарделька, это же отвратительно. — Ты и так по жизни трясешься, как сарделька, — Намджун закатывает глаза так истошно, что Юнги невольно думается, что те в таком виде и останутся, но друг снова начинает клацать по клавиатуре. — Окей, что насчет этого? — Хосок? — ржет он. — Ты сдурел? — А что такого? Он твой друг, точно не откажет. Почему ты с самого начала не решил его попросить? — Потому что Хосок слишком занятой человек, чтобы размениваться на подобную ерунду, — Юнги буквально чувствует, как его начинает захватывать смурной настрой, — у меня нет желания напрягать его своими заскоками. — Это не заскоки. Ты просто хочешь сделать что-то приятное для своей аудитории, и я прекрасно тебя понимаю, — Намджун начинает тыкать на рекомендованные видео — все подряд — и на какое-то время забывает, что вообще-то другим занимался. Юнги снова вздыхает — да так громко, что женщина за соседним столом бросает на него обескураженный взгляд. Столько лет ведения ютуб-канала, но почему-то самое сложное испытание сваливается ему на голову именно сейчас, когда ему не особо хочется менять содержимое контента на своем канале. Не хочется, но нужно, потому что даже привычное и любимое имеет свойство надоедать — нужно что-то новое, яркое, что заставит людей, которые смотрели тебя много лет, похлопать в ладоши и сказать: «А вот этого я не ожидал». Лайк, подписка, колокольчик, блять. Юнги ведет свой канал около пяти лет, и на данный момент является одним из самых известных ютуберов в Штатах. Никогда популярности не искал — просто постил первое время видео про то, как микширует и записывает треки, а потом канал начал расти, и к видео про «работу» прибавилась и всякая ерунда вроде «мы поехали рыбачить» и «мой друг заставил меня приготовить ему рождественский ужин». Такой фигни до сих пор на канале Юнги не то чтобы много — мелькает между делом, — но почему-то именно она вызывает у подписчиков восторг, заставляя оставлять под видео кучу комментариев. Но самым желаемым контентом всегда были коллабы. Юнги делал их всего несколько, и большую часть — с Намджуном, ибо тот сам занимался чем-то подобным (созданием музыки), поэтому они сошлись быстро, легко и максимально скоропостижно (звучит, будто бы они сдохли, но примерно так оно и было). Сейчас они — лучшие друзья, но Юнги порой кажется, что оно только на словах, так как Намджун уж слишком часто ставил его в максимально неловкие ситуации перед подписчиками. Он ему то видео «все, что вы не хотели знать об известных блогерах», в котором Намджун заснял его спящим с открытым ртом, будет припоминать еще половину столетия. — А этот парень? Не нравится? — Намджун снова открывает чей-то канал и жмякает по одному из видео. Юнги без интереса наблюдает за конвульсивно дергающимся пареньком на экране. — У него подписчиков всего десять тысяч. — Баран зазнавшийся, — хмыкает Намджун. — Да не в этом дело, — возмущается Юнги, — просто изначально это задумывалось, как нечто грандиозное! И правда. Грандиозное, блять. Вот только таким оно до сих пор и остается лишь в его воображении, ибо он не представляет, каким образом сможет найти крутого танцора с крупным каналом, который решится поучаствовать в этом глупом эксперименте. «Научусь танцевать за тридцать дней» — челлендж, еще не особо популярный на просторах США, но стремительно набирающий обороты и заставляющий многих блогеров закрыть глаза на тематику своего канала. А потом пойти и попробовать нечто новое в попытке привлечь свежую аудиторию. Юнги никогда к таким индивидуумам не относился. Всегда думал, что для него ютуб-канал не значит ничего чересчур сокровенного — лишь попытка как-то самовыразиться, слить накипевшее, поговорить с миром. Это не смысл его жизни, не его стержень, не то, из-за чего он просыпается по утрам. По утрам он встает ради работы, продюссирования музыки, но никак не из-за лайков и комментариев, которых под новыми видео всегда почему-то было много. А потом они напились с Хосоком и поспорили, что первый, кто отрубится, потом вывешивает на твиттере голосование, о чем снять новое видео. Голосование абсолютно точно составлял Хосок, ибо Юнги туда танцы не включил бы и под страхом смерти — он даже бедрами в такт музыке дрыгать не умел. Стоит ли уточнять, что Юнги отрубился первым, и всем абсолютно плевать, что он пил чистый ром, а Хосок разбавлял его колой. И в итоге больше всего пч проголосовали за этот сраный челлендж. Вот чем им не угодила рыбалка? Поход в горы? Заплыв в море?! Юнги бы лучше позволил себя сожрать пираньям. Наверное, они в итоге все-таки его и сожрали. Кто ж знал, что они не рыбами окажутся, а вполне себе обычными людьми, которые пиздец как хотят увидеть его страдания в попытке хоть раз красиво махнуть рукой и не залепить кому-то по щам при этом. — А этот мужик? Неужели совсем не нравится? У него пятьсот тысяч подписчиков, — Намджун все еще продолжает серфить ютуб. — Я уверен, что он согласится тебе помочь. Да о чем я вообще, на коллаб с тобой согласится кто угодно. — Не в этом дело, — повторяет Юнги, заметно морщась, — не в количестве чужой аудитории. Просто… я не знаю… я должен сам захотеть заниматься с этим человеком. Но мне кажется, мало кто из популярных танцоров захочет иметь со мной дело. — Даже Хэйли Фицжеральд? Я думал, вы с ней хорошо общаетесь, — Намджун удивленно приподнимает брови. — Я же сказал, что никаких девчонок, — Юнги обиженно кривится, — мы хорошо общаемся, но я ни за что в жизни не обращусь к ней с такими просьбами. Тем более у Рианны скоро новый тур, ей не до меня. Хэйли классная девчонка, веселая и шебутная — Хосоку под стать, — но слишком занятая. Работает в подтанцовке Рианны и едва ли свободно дышать успевает, потому что даже если у Рианны нет новых туров, ей приходится учить хореографии новых танцоров. Юнги даже жаль — они правда хорошо общаются, но у девушки попросту нет времени на посторонние эксперименты. Отсюда и вырастает грозная просьба «без девчонок» и начинает набирать обороты, потому что если не Хэйли, Юнги никому из женщин не готов доверять. — Тогда пойдем по популярным танцевальным школам, — Намджун, кажется, нисколько не смущен откровенно пессимистичным настроем друга, — есть одна классная в Сан-Франциско. — Ни за что не буду кататься в соседний город, — отрезает Юнги. — Ладно, — запросто соглашаются в ответ ему, — но тогда все еще хуже. В ЛА есть одна крутая танцевальная школа, но туда обычные люди могут попасть лишь по удаче. Высокая стоимость обучения и такая же длинная очередь, — Намджун усмехается и на глазах Юнги набирает что-то в поисковой строке. — Гляди, тут много интересного. — Я слышал, что туда половина хореографов приходит чисто по фану и на самом деле там не преподает, — Юнги игнорирует включенное видео, — а если меня реально зацепит кто-то? Я его где буду искать, на концертах Арианы Гранде? — Не ссы, Ариана будет тебе рада, — ржет Намджун, — слышал, что она классная деваха и любит текилу. Не хочешь с ней затусить? — Господи, завались, — Юнги отодвигает от себя пустой стакан, — еще мне не хватало быть запаленным с текилой в обнимку с Арианой. Несмотря на все пререкания, уже дома Юнги открывает все те каналы, что Намджун ему перекинул через личку. Конечно же, первой оказывается Хэйли, которой он от нечего делать шлет тупое сообщение по типу «чо как», а затем следует огромное количество ютуб-каналов, которые Юнги в жизни не видел. И последний — тот самый от танцевальной школы в ЛА, о которой Намджун так вскользь упомянул. Юнги окажется лжецом, если скажет, что эта школа плоха. Эта школа классная, потрясающая, охуительная — не больше и не меньше. И ученики, участвующие в видео, оправдывают звание лучшей школы Лос-Анджелеса. Они пластичные, харизматичные, яркие, двигаются круто — резко, где надо, плавно, где еще нужнее. Юнги впечатлен. Включает видео за видео и думает, что так же никогда в жизни не сможет. А потом осознает, что среди всех танцоров, что мелькают на фоне, есть один, за кого глаза цепляются больше всего. Он высокий, у него широкие плечи и густые волосы, которые он часто забирает назад повязкой. Выглядит круто. И танцует он круто. Юнги невольно тыкает на каждое видео с этим парнем, а в пять утра думает, что какой-то крошечный пиздец настал, и пора писать Намджуну. Намджун, конечно же, спит, но зато не спит Хэйли, которая сейчас просиживает штаны где-то в Амстердаме. «Там много крутых танцоров, про кого ты конкретно?» «Я не могу описать, они все похожи, но он такой лохматый и много улыбается». «Нихуя не помогло. Ты либо про Чонсока говоришь, либо про Криса». «Он азиат, так что никаких Крисов». «Юнги, ты немного кретин, ты в курсе?» Хэйли уходит в офф через пару минут, оставляя Юнги все в том же неведении. Он несколько раз пролистывает контакты в дискорде, убеждается, что все друзья спят, а затем возвращается на ютуб, который видится обителью самого страшного в этом мире. Этот челлендж для него не значит ровным счетом ничего — он никогда не перестанет снимать видео о том, к чему привык. Он никогда не станет потакать на все двести всем, кто его смотрит. Он ни за что не станет травмировать самого себя же в попытке угодить кому-то. Юнги что угодно сделает — может, даже удалит канал, — но безоговорочное потакание подписчикам никогда не входило в его планы. Не входило, но теперь приходится вносить его в свои планы сейчас. Хэйли с утра скидывает в лс парочку видео и чьи-то контакты с припиской: «Напиши ему», а затем исчезает. Да чтоб ее там Рианна забодала. Юнги открывает отправленные ему видео. Смотрит их, распивая кофе, а затем думает, что ошиблись адресатом. Слишком классно, чтобы эти видео попали ему в руки. Парень на них танцует мало — направляет учеников скорее, грамотно подстраивается. Красивый. Юнги только на пятом видео понимает, что это тот самый «лохматый азиат», о котором он спросил у Хэйли. Вот сучка рыжая. Юнги, смеясь, отправляет ей в личку несколько паршивых мемов, а затем открывает инсту этого парня. Мало подписчиков, но безумно красивые фотки на профиле. Пять тысяч подписчиков — это реально мало? Юнги вспоминает слова Намджуна о том, что он зажрался. «Привет, меня Юнги зовут, и я бы хотел предложить тебе коллаб». Он стремительно закрывает инстаграм и с головой погружается в микширование новой песни. Кажется, даже забывает обо всем, что так гложило последнюю неделю, но оно — хочешь или нет — так и будет порхать над тобой подбитой птицей. «Добрый день. Извини, но я не занимаюсь подобным». Юнги роняет свои бедные колонки, которые безуспешно пытался установить на стол. «Даже если тебе коллаб предлагает миллионный блогер?» «Мне нет дела до подобных вещей, я просто учу людей танцевать». Он таращится на открытый диалог и теряется в эмоциях: с одной стороны, его захватывает обида, но с другой… вот это нихуя ж себе. Этот парень реально не похож на всех тех мальчишек, которым он предлагал коллаб пару лет назад. Намджун назвал его зазнавшимся бараном, но дело ведь совсем не в этом. «Меня тоже надо научить. Не больше и не меньше. Как бонус — люди узнают о школе». Танцор, на которого пал его скромный (нет) выбор молчит около часа, хоть сообщения и значатся прочитанными. Юнги успевает сожрать два бутерброда с сыром и выкурить три сигареты, прежде чем ему прилетает сомнительное: «Я ни за что не возьмусь за это дело, если не пойму, что ты серьезно настроен». Юнги плюется бутерами и швыряется сыром (мысленно), ибо какое там «мне скучно и я решил побаловаться», он настроен максимально серьезно. У него подписоты пять ебучих миллионов, он не может разочаровать людей, что поддерживали его с самого начала его пути. И плевать, что ему не особо приятно от того, что большинство из них проголосовало за то, что Хосок внес в голосование по бухичу. «Я с самого начала был серьезен. Мне просто нужен человек, который научит меня красиво дергаться за тридцать дней, ничего более». Танцор молчит. Юнги уже успевает узнать, что его зовут Чонгук. Он — максимально классный, пластичный, гибкий. Он любит хип-хоп, но танцует под r'n'b, как хренов бог, а затем становится богом вдвойне, когда кто-то врубает музыку для паппинга. Юнги почти противно от того, насколько классно могут двигаться люди. «Если ты сдашься на второй день, тогда сворачиваемся». «Не сдамся». Юнги раздражается еще больше. Впервые кто-то из ютуберов тычет ему на больное, совершенно не стесняясь. Он пять лет жрал дерьмо, игнорируя хейт, а тут вдруг мелкий пацан швыряет ему вот такое. Он отбрасывает в сторону все, что держал в руках, и яростно пялится на экран смартфона. «Ни за что не сдамся». «Тогда завтра жду тебя в Central Complex в 10 утра. Возьми с собой удобную обувь и подходящую одежду». Юнги от злости чуть не забывает пароль от ютуба. Он еще всем покажет.