***
Они с Берто общались давно. Задолго до Лаик Диего Салина познакомил своего сына с воспитанником Рокэ Алвы. Он узнал, Куньо остался сиротой полгода назад. И единственный родственник – сам Первый маршал, который в Кэналоа появлялся максимум раз в году. Восьмилетний Паоло оказался слишком серьезный для своих лет. Но Берто сумел его развеселить. А уж когда старый воспитатель привозил мальчика на Марикьяру в гости к герцогам Салина, мальчишки носились все дни по пляжу, лазали по деревьям и постройкам, а по вечерам рассказывали друг другу про Безумного Капитана, про кэцхен и морских чудовищ. Но когда Альберто начал рассказывать про шайку «горных духов», Паоло помрачнел и быстро прекратил разговор. И ночью плакал в подушку, уснул лишь под утро. Потом от взрослых Берто узнал, что родителей Паоло убили именно эти «духи». От жгучего стыда хотелось спрятаться, но от себя не спрячешься. Он извинялся, боясь поднять взгляд. Но Паоло легко хлопнул его по плечу и заговорил о чём-то другом. После гибели родителей у Паоло появилось «видение». Мать Берто однажды потеряла ожерелье и собиралась уволить служанку, обвинив ее в воровстве. Паоло сказал, что ожерелье завалилось за шкаф. И точно – оно лежало именно там. Тогда взрослые решили, что мальчишки, ради шутки сами его спрятали. Назревал нешуточный скандал. Но Паоло объяснил, что к украшению они и не прикасались. - Просто я иногда вижу… всякое. Господин герцог (он никогда не называл Алву дядей) один раз потерял какой-то документ. И я тоже нашел его. - А что ты еще видишь? Привидений каких-нибудь? – осторожно спросил его потом Берто. - Нет, что ты. Иногда вижу, что над человеком опасность какая-то… Словно над головой чёрный дым. У меня потом у самого голова болит, и тело ломит, как если бы заболел. Но это редко бывает. Я видел такое у одного слуги в замке Алвасете. Он, правда, уже очень старый был. Еще при Алваро служил, и даже, кажется Алонсо помнил. - Ну, ты и напридумывал! – рассмеялся Альберто, - он просто умер от старости. Паоло замолчал. И Берто почувствовал себя снова виноватым. - Не обижайся, пожалуйста. - Я не обижаюсь, что ты. Но ты не говори моему дяде про «видение», мало ли что… Хотя, наверное, он догадывается. Через много лет Диего Салина повез обоих в Олларию, поступать в Лаик. Так мальчишки и оказались в сыром и холодном осеннем парке.***
- Возвращаемся? – спросил у друга Берто. Паоло кивнул, все еще погруженный в свои мысли. Они прошли по раскисшим тропинкам, нашли единственное открытое окошко, довольно высоко от земли. Но разве это преграда для двух «морских» мальчишек? И вот оба стоят в уборной, выглядывая через щель в двери. - Иди, толкает Паоло друга в спину, - я за тобой. Альберто проходит быстрым шагом, неся в руках мокрый плащ. И думает, что это прекрасно, если есть, кому прикрыть спину. И даже в этом кошачьем Лаик жизнь не так уж плоха, если есть рядом надежный друг.***
Уже потом, после происшествия в Старой Галерее Альберто винил себя за то, что не успел спасти его. Не смог доказать Свину, что он и есть Суза-Муза, не выбрался той ночью из своей кельи, куда отвел его священник. Паоло и отец Герман пропали бесследно. Альберто с ненавистью глядел на капитана, и с горьким разочарованием – на Ричарда, хотя тот, ясно, был ни в чем не виноват. Внешне он оставался тем же – фехтовал на тренировках. Зубрил на уроках, читал наизусть стихи, рисовал вазы и кубы. А по ночам, ворочаясь под тонким одеялом мысленно взывал к Паоло. Однажды, едва он смежил веки, как провалился в сон – непонятный, когда не можешь разобраться, сон это или явь. Во сне все было,как наяву – галдящая толпа унаров, лаикский коридор. И там под ногами лежала скомканная бумажка. Берто поднял ее, развернул. На ней знакомым почерком было написано: «Не скучай обо мне. Я ушел туда, где и должен быть. Может, когда-нибудь встретимся». А вот дальше прочесть не смог - буквы расплывались. Утром Альберто обнаружил, что вся подушка мокрая от слез. И надеялся, что распухший нос и покрасневшие веки примут за простуду. Все унары всю зиму чихали и кашляли в сыром, насквозь промерзшем Лаик. И в беспросветной тоске будто пробился маленький лучик – светлый, как улыбка Паоло.