Заметки на полях тетрадей

- Нет, господа, вы думайте, что хотите, но в будущем году господину капитану придется искать нового математика, - сказал мэтр Ксавье, - эти унары все здоровье отобрали. А у меня уже и силы не те, и зрение временами подводит. - Господин Ксавье, да вы видите, кто у кого списывает на последних рядах, - с улыбкой ответил ему Жерар Шабли. - А вы? Вы разве не собираетесь подавать прошение об увольнении? - И умереть от голода и холода зимой? Или жить на ферме у дальней родственницы? Нет уж, следующие полгода я буду работать. - И я тоже, - заметил мэтр Дуайтт, - мне понравилось работать с молодежью. Раньше я думал, что менторская работа – на время, пока не найду достойного места. Но сейчас понял, что неплохо остаться и в будущем году снова учить мальчишек. - Ах, это в вас говорит глас юности, - манерно отозвался мэтр Фабре, - мой предмет нужен, так что я тоже продолжу тянуть лямку, трудиться на благо короля и Талига, дабы воспитать достойных дворян, которые хотя бы знают великих… Дуайтт едва не расхохотался совершенно по-унарски, и лишь мысль о том, что он уже взрослый и солидный человек, помогла ему промолчать и кивнуть в ответ на напыщенную речь художника. - Попрощаемся, господа, - кротко сказал Шабли, - завтра мы разъедемся на полгода, и кто знает, кому из нас суждено Создателем вернуться в сии стены. - Не надо грустить, господа, - Дуайтт поднял бокал с вином, - лучше пожелаем друг другу прекрасных каникул длиной в полгода.

***

      Доблестный капитан Арнольд Арамона счастлив сообщить своему государ и всему Талигу, что вверенные его попечению дворяне прошли должное обучение и ждут приказаний от короля нашего Фердинанда Второго. Если б не генерал церемониймейстер, которого боялись все унары без исключения, а больше всего - один рыжий и веснушчатый, похожий на самого графа Эммануилсберга, хохот стоял бы на всю площадь. Да, несомненно, капитан Арамона счастлив, что поедет к себе и будет там отдыхать от трудов праведных под надзором любимой супруги. А дальше пошел список, сообразно их воинским успехам и прилежанию. На первом месте был Эстебан Сабве, чем он, безусловно очень гордился. За ним – Норберт Катершванц и Альберто Салина. В поединке на экзамене юный марикьяре пропустил удар от Эстебана и получил меньший балл. Эсти мог считать себя отмщенным за ту рану на лице. Впрочем, сам Салина ничуть не унывал. Альмиранте назвал бы его, даже если б вдруг Берто занял последнее место. «Интересно, занял бы первое место Паоло, если б не исчез так внезапно?» - думал он, стоя на площади и слушая список. Арно стал шестым, Валентин – восьмым, а юный Манрик – девятым. Константин вчера расстраивался из-за места, но его утешали тем, что он попал хотя бы в первую десятку. - Я вон вообще двенадцатый, и пускай, - сказал Северин, - надеюсь, мой сеньор отпустит меня попрощаться с родными перед тем, как мы уедем в Торку. Юлиус занял одиннадцатое место, хотя по фехтованию шел за Северином. Но, учитывая его прилежание и более высокие баллы по другим дисциплинам, ему было решено дать место выше. Роберт Лоу стал шестнадцатым, но зато искренне радовался успехам Ричарда, который попал в первую четверку. Анатоль и Макиано замыкали список. - Зря вы все-таки думали, что все удастся списать у меня, - сказал им Эстебан. Но оба ничуть не огорчались, считая, что выберут и так, а если и не выберут – на то воля Абвениев, и вообще, не пропадут даже без сеньоров. И началось само действие: - Я, Вольфранг фок Варзов, маршал Талига и командор союзной Бергмарк, прошу отпустить баронов Катершванц в родовые земли. - Лучшие Люди слышат просьбу маршала Запада, - возвестил герольд. Каждый унар знает, что сейчас лишь красивое представление. Кто у кого служит, оговорено еще тогда, когда будущие оруженосцы на деревянных лошадках скакали. И места эти – тоже ерунда. Вряд ли кто-нибудь из сеньоров решится не назвать оруженосца и нарушить договор. Никому не нужны неприятности с родителями мальчишек. – Я, Рамон Альмейда, адмирал Талига, прошу и выбираю Альберто Салину. Просияв, Берто взбежал по лестнице на Галерею. Уже завтра он покинет эту сухопутную Олларию, чему и рад несказанно. Фридрих Зак, помощник интенданта выбрал себе Юлиуса Ауэ. Главное в работе – аккуратность и педантичность, а этими качествами Юлиус наделен сверх меры. Что касается фехтования, то оно не столь важно. Генерал Рокслей назвал Валентина Васспарда. Когда-то у Рокслея служил еще Джастин Придд. А затем цивильный комендант произнес обреченным тоном: - Я, граф Килеан–ур-Ломбах, прошу и выбираю Эстебана Сабве, лучшего из фабианцев. Это было новостью лишь для унаров. Дорак, сидевший в своем кресле, удовлетворенно кивнул. Мальчишка слишком дерзок, но работа в гарнизоне его дисциплинирует. Да и рядом отец, который не желал, чтобы сынок покидал столицу. Эстебан легко и быстро поднялся на галерею и произнес слова присяги. А затем встал за креслом коменданта, утешая себя мыслью, что кто-то из друзей останется в Олларии, и жизнь не так уж плоха. И вообще, Ворон не берет оруженосцев. Называли унаров одного за другим. На галерею поднялись Роберт Лоу, Жорж Гайяр, Северин Заль, Блско Дельгадо, и даже Макиано Тамазини. Вскоре остался один Ричард. Унары уже догадывались, что кардинал запретил называть имя мятежного герцога в Фабианов День. И многие искренне сочувствовали ему. Поэтому, когда Рокэ Алва произнес свою знаменитую фразу: - Ричард, герцог Окделл. Я, Рокэ, герцог Алва, Первый маршал Талига, принимаю вашу службу. То многие обрадовались – теперь Дику не придется ехать домой с позором. Другие заволновались за него – все-таки Ворона в Надоре считают проклятием и убийцей герцога Эгмонта. Вряд ли там знают о линии и том, что, по сути, маршал спасал бывшего однокорытника* от Занхи и позора. Были и такие, кто разозлился на Вепря – нетрудно догадаться, кто именно. Но жизнь все расставит по своим местам, а пока бывшие унары уходили во взрослую жизнь. И исписанная тетрадь закрылась.