Массачусетс, США
Конец XX века
— Папа! Папочка! Ты несешься ко мне что есть сил, оставляя следы маленьких стоп на узкой полоске песка. Задыхаешься от смеха, щуришься от солнца и бежишь навстречу ко мне, проваливаясь ногами в песке. — Папа! Ты раскрываешь свои объятия и тянешь руки ко мне, хотя бежать еще футов сто. Я иду к тебе навстречу, и кричу, чтобы ты не подходила так близко к воде. — Папа! Ты меня, конечно же, не слушаешь, пробегая в опасной близости от шипящей пены, что остается от сильных волн. Ты знаешь, что я тебе все позволяю и вертишь мною, как хочешь. Совсем как твоя мама. Что бы она сказала, если бы увидела, что ты босиком носишься по холодному песку? Обвинила бы меня в беспечности. Или бы присоединилась к тебе. Скорее всего, второе. Уж твоя мама была бы счастлива оказаться на побережье североатлантического океана. Она всегда об этом мечтала. — Папа! Остались последние двадцать футов. Твоя улыбка все шире, и блеск в глазах все отчетливее виден. Сегодня привычная солнечная погода, но твои волосы все равно сияют ярче, переливаясь золотом. Удивительно, ты носишь свои локоны всегда распущенными, в отличие от своей мамы. — Папочка! Ты делаешь последний широкий шаг и бросаешься ко мне в объятия. — Моя принцесса! Я подхватываю тебя и кружу в воздухе, под твой счастливый визг. — Папуля, ты не поверишь, что я нашла! Твой голос дрожит от волнения и глаза горят таким знакомым огнем. Я ставлю тебя обратно на землю и беру твою маленькую ладонь в свою. — Что ты нашла, принцесса? Ты понижаешь голос до шепота и смотришь на меня круглыми глазами. — Я нашла котенка низзла. Ты с силой тянешь меня за собой, требуя ускориться. — Прямо там, под скалой! Ты хочешь, чтобы мы взяли его к себе домой. А я говорю, что я не люблю кошачьих, а они не любят меня. Но ты все равно упорно тянешь меня за собой. — У вас же с мамочкой был низзл! Ты рассказывал! И правда, рассказывал, как к твоей маме однажды прибился низзл, а потом он жил с нами. Я его так и не смог полюбить, а он не смог полюбить меня. И всегда, если вдруг мы начинали ссориться с твоей мамой, он приходил и шипел на меня, защищая свою хозяйку. — Папочка, пожалуйста, давай возьмем его домой? У низзла красивый серый окрас с крупными пятнами. А наш низзл был черного цвета с белым подшерстком. Ты бережно прижимаешь к груди котенка низзла, который выглядит как тощая, небольшая кошка, и смотришь на меня умоляющими глазами. Ведь ты знаешь, я не смогу тебе отказать. — У нас и так дома целый зверинец, принцесса. Я делаю жалкую попытку воспротивиться, но ты так жалобно смотришь, состроив щенячий взгляд, что нет никаких сил сопротивляться. И где ты только этому научилась? Ты даешь сотню обещаний, что сама будешь ухаживать за животным, а я-то уже давно знаю, что этот низзл будет жить у нас и основная забота ляжет на меня. — К тому же, мне через год уезжать в Ильверморни! Я не хочу, чтобы ты скучал один. Да, на следующий год ты уедешь в школу. Я, признаться, так боюсь этого момента. Не могу представить, каково это будет — жить одному. Я бы не хотел отпускать тебя ни на шаг от себя. Я и так потерял слишком много дорогих сердцу людей, чтобы легко отпустить и тебя. И пусть это всего лишь школа. Я с тобой соглашаюсь, и мы идем домой, закутав продрогшего котенка в кофту. Ты перебираешь всевозможные клички и не можешь выбрать одну. — А как звали вашего низзла с мамочкой? Я отвечаю, что забыл уже, так давно это было. Хотя прекрасно помню, что твоя мама назвала его в честь одного своего друга, по которому часто скучала. А ведь этот мальчишка тоже погиб, даже школу не окончив. Ты называешь очередное имя, а у меня сердце останавливается на миг, едва услышав его. Имя, которое я уже не слышал больше десятка лет. Имя человека, которого убили на моих глазах. Как вчера помню: вмиг остекленевший взгляд светло-карих глаз, пронзительный крик его жены, и свою боль в сердце. Такие раны на сердце никогда не заживают. Она все еще кровоточит и болит. Ведь так часто случается. И все же почему, почему самый смелый, самый сильный из нас ушел самый первый? Он всегда с такой храбростью, с таким задором бросался в бой и всегда говорил: «мы никогда не умрем!». Это была первая моя потеря на войне. Потеря, которая навсегда меня изменила. Я бы не пережил это, если бы не твоя мама, что вытащила меня из пропасти. Тогда я думал: хорошо, что он ушел первый и не видел, как убивают его жену. Из нее словно всю жизнь выкачали, после его смерти. Не было в ней больше того огня и запала, с каким обычно она сражалась, оттого и попала под смертоносный луч. Она без него всего день продержалась. Уже после ее смерти нам сообщили, что у нее был срок три недели. Выходит, убили сразу двоих. Их похоронили рядом, в одной могиле. А я после похорон там ни разу и не был. Не смог найти в себе силы. Но часть моей души навсегда похоронена вместе с ними. Оказалось, что смерть совсем рядом с нами ходит, а нам так хотелось верить, что мы никогда не умрем. Ты видишь, как я поменялся в лице, и с беспокойством спрашиваешь, что случилось. Конечно, тебе невдомек, как звали моих друзей. Я, к своему стыду, никогда тебе о них не рассказывал. Слишком больно, слишком горько это вспоминать. — Папочка, ты снова войну вспомнил? Ты говоришь тихо, и с жалостью смотришь на меня своими глазами, внутри которых миллионы созвездий. Смотришь на меня своими глазами, ее глазами, которые столько раз вытаскивали меня с самого дна отчаяния. Ради них я просыпался по утрам. Ради них сражался и выживал. Я сразу пытаюсь разубедить тебя в этом. Не хочу, чтобы ты переживала. Но ты все видишь по моим глазам, совсем как твоя мама, от которой невозможно было что-либо утаить. Ты просишь меня рассказать о войне. Ты всегда просишь. А я не могу. Не могу даже начать. Война забрала у меня всех. Забрала брата, друзей и ее. Твою маму. Ты, принцесса, единственное, что у меня осталось. И я не хочу, чтобы ты даже слышала обо всех этих ужасах. О том, как убивают друзей на твоих глазах. Как убивают всех, кого ты знал, с кем учился, с кем жил, с кем сражался бок о бок. Одного за другим. Со временем уже равнодушно реагируешь на новости об очередном жестоком убийстве. Уже не замирает сердце, не накатывает волна страха. Ты слышишь очередное имя, и запиваешь его очередным стаканом огденского виски. Но некоторые смерти все равно оставляют след в твоей душе. Такой след оставил мой брат. Я всегда винил себя, что не уследил за ним. Как же мы с ним раньше ссорились и ругались, порой доходило даже до драки. И какими глупыми сейчас кажутся все наши размолвки. Когда он пропал, я не находил себе места. Он писал письмо твое маме, прощальное письмо, после чего навсегда исчез. Глупый мальчишка пошел на верную смерть один. А я не уследил, не помог, не оказался рядом. Я все еще надеюсь, что ему хватило ума сбежать, но интуиция, где-то глубоко-глубоко в душе, говорит, что он также мертв. Как и все, кого я любил. Я не хочу, принцесса, чтобы ты знала, каково это — терять тех, кого любишь, кем дорожишь. Не хочу, чтобы ты знала, каково это, видеть, как долгими пытками мучают твоего друга, как доводят его до сумасшествия, чтобы в конце убить. Слышать его крики боли и не иметь возможности ему помочь. А ведь он всегда говорил, что директору верить нельзя, а тот бросил его в самое лоно врага. Почему я его тогда не послушал? Не хочу, чтобы ты знала, каково это, находить останки друга, когда его задрала стая волков. Какая ирония, загрызли насмерть «свои». Разве может быть что-то хуже, чем умирать, когда тебя раздирают по кусочкам? Попробуй увидеть столько смертей и не сойти с ума. Душа на части разрывается. С каждой смертью от тебя остается все меньше и меньше. Каждый друг, каждый близкий человек забирает с собой кусочек твоей души. Я всегда думал, что буду следующим. После смерти лучшего друга ожидал, что следующий луч попадет в меня. После пропажи брата думал, что лучше бы умер я. Всегда шел в очередной бой и ждал смерти. И каждый раз возвращался домой живой и относительно здоровый. Твоя бабушка всегда говорила, что я живучий и ничто меня со свету не изживет, как ни старайся. Что ж, наверное, она была права. Хоть в чем-то. Не проходило бы и дня, чтобы я не вспоминал о словах твоей мамы, что предлагала сбежать, а я не послушал. Она всегда говорила, что мы лишь пешки в этой войне, и мы ничего не исправим. Она говорила, это не ее война, а я всегда злился на нее за это. В итоге она мертва. И я никак не могу это исправить. Я все еще просыпаюсь по ночам, слыша крик ее боли. Крик, что зовет меня на помощь. А я все бегу, бегу, задыхаюсь, валюсь с ног от бессилия, но бегу и никак не успею. Не успел и тогда. Какие-то доли секунды, крошечное мгновение. А я не успел. Не уберег, не спас. Сколько бы лет ни прошло. Год, два. И вот уже восемь. Восемь лет как ее нет, а кажется, целую вечность. Но она всегда со мной, рядом, в моем сердце, я ее чувствую. Я могу закрыть глаза и легко вспомнить ее голос, прикосновение ее рук и ее запах. Вспомнить так отчетливо, словно она рядом со мной. — Скучаешь по мамочке? Я не могу опустить на тебя взгляд и стараюсь сморгнуть стоящую влагу в глазах. Не хочу, чтобы ты это видела. Но ты и так знаешь, что воспоминания о ней всегда доставляют мне боль. О твоей маме. Мамочке. Удивительно, что ты только так ее и называешь. Я звал ее так в первые два года твоей жизни, когда она еще была жива. Но ты, видимо, это запомнила. — Безумно… У меня срывается голос, но я беру себя в руки. Как и всегда рядом с тобой, принцесса. С тобой я всегда сильный. Возможно, я поступил как трус, сбежав из Англии как можно дальше. Но там у меня никого больше нет, и единственное, за что мне осталось бороться — твое счастье, принцесса. И я хочу, чтобы ты жила в мире и покое, где тебе ничего не угрожает. Я сделаю все, чтобы ты всегда чувствовала себя счастливой, чтобы была окружена любовью и заботой. — Я придумала, назовем его Нил! Ты приподнимаешь котенка к лицу, целуя его в шелковистую мордочку. А я не могу сдержать улыбки, глядя на это. И понимаю, все это время я думал, что должен быть сильным ради тебя, но на самом деле, именно ты делаешь меня таким. Ты держишь меня на плаву, не давая потонуть в моем горе. Своей улыбкой и звонким смехом наполняешь мою жизнь смыслом. Своим горящим взглядом привносишь в мою душу покой, что так мне необходим. — Отличное имя, принцесса!