Если честно, я знаю как тебя зовут

Проснулись мы в обед. Я снова оказалась соней, потому что открыв глаза, увидела уже бодрствующего Гарри, который смотрел на меня с улыбкой. От такого пристального взгляда наверное и проснулась. — Доброе утро, — хрипло произнесла я. — Уже день, — усмехнулся британец. — У меня ещё утро — я только проснулась, — я подползла вплотную к мужчине и обняла одной рукой. — Интересная логика, — Гарри обнял в ответ. — Но всё-таки было бы неплохо встать и пообедать. — Позавтракать! — сквозь смех исправила я. На улице светило солнце, погода приятно радовала, даря хорошее настроение. Мы старались растянуть каждый момент этого дня, но выходило плохо — время друг с другом пролетало незаметно. День складывался невероятно хорошо. Но тревога внутри меня нарастала. Я понимала, что всё, что я пыталась спрятать в себе до отлёта, рвалось наружу. Счастье от происходящего смешивалось со страхом будущего. К вечеру напряжение внутри меня достигло своего пика, я понимала, что ещё чуть-чуть — и его заметит Гарри. Мы сидели у камина и слушали инструментальную музыку. Мысли разрывали меня — терпеть больше не было сил. — Том. — М? Нет, пожалуйста, не говори ему. Давай подождём до завтра. Давай насладимся временем. — Я должна кое в чём признаться. Ну почему ты не слушаешь свой внутренний голос?.. Потому что скрываться и врать больше нет сил. Пока в моей голове шла баталия, Гарри внимательно смотрел на меня. Он заметно напрягся, явно перебирая возможные варианты моего признания в голове. — Честно говоря… если честно, я знаю как тебя зовут. Гарри нахмурился. Потом ненатурально засмеялся. — Конечно, знаешь. Ты только что позвала меня по имени. — Нет, — сказать всё сразу не получалось. Моё лицо пылало, я готова была разреветься, но держала себя в руках из последних сил. — Я знаю тебя, Гарри. Мёртвая тишина. Ни движения. Надо срочно продолжить речь, пока я не упустила возможность. — Только дай мне договорить, пожалуйста, — быстро затараторила я. — Я не преследовала никаких меркантильных целей. Ты мне понравился ещё до того, как я узнала тебя. Да, знаю, может звучать глупо, но это правда. Как только я услышала твой голос в той улочке, я сразу захотела пригласить тебя на свидание. И я подбежала к тебе с этой целью, ты поднял голову и… И я поняла… — воздуха не хватало, слова начали теряться. Я приложила усилие, чтобы снова собраться. — Я поняла, что если скажу, что узнала тебя, ты решишь, что я просто очередная фанатка, и попытаешься убежать, точно откажешь в свидании. А я ведь не фанатка… Я опустила голову, чувствуя, что Гарри мне не верит. — Ты слушаешь мои песни? — сухо спросил он. — Да, я люблю твои песни, — мой голос звучал совсем тихо. — Я не слежу за тобой в инстаграме, не смотрю видео на ютьюбе, разве что клипы по одному раз глянула. Я не читаю новости о тебе, и вообще, если бы не клипы и обложки альбомов, я бы даже тебя не узнала. Казалось, Гарри уже не слушает, а только всё больше закрывается в себе с каждой секундой. Я понимала, что это мой последний шанс быть услышанной. — Я знаю, что вся моя речь звучит как просто оправдание, но ты мне правда очень понравился как мужчина, а не как знаменитость. Поэтому я готова оправдываться столько, сколько будет нужно. Сам подумай: если бы я была просто фанаткой, я бы сейчас не говорила всего этого. Я бы, наверное, призналась тебе, уже стоя в аэропорту, когда наше время и так подходило бы к концу. Но я признаюсь сейчас, потому что больше нет сил скрываться. Я хочу быть искренней с тобой на 100%. Что-то в моей речи зацепило мужчину. В его глазах мелькнул маленький огонёк, который давал мне надежду. — Почему именно сейчас? Я помолчала, не решаясь ответить. Было видно, что Гарри всё ещё сильно напряжен, и это пугало меня. — Потому что, — наконец начала я, — мне кажется, что моя тяга к тебе сильнее простой симпатии. Ни один мускул не дрогнул на теле парня. — Почему сейчас? — повторил он. Я выдохнула. По телу неожиданно разлилось спокойствие. — Потому что я осознала, что влюбилась в тебя. Гарри дёрнулся. Едва заметно, но этого было достаточно для меня, впивающейся взглядом в мужчину. — Я бы хотела сказать, что пойму и приму любое твоё решение, но это будет враньём. Я очень сильно хочу быть с тобой. И не хочу исчезать прямо сейчас. Хотя, конечно, если ты решишь по-другому, я ничего не смогу сделать. Пауза. Гарри отвёл взгляд. Кажется, в его голове появлялось много вопросов. Британец задал главный из них: — Что ещё мне надо знать? Я не сразу поняла о чём он. А потом в моей голове пролетели тысячи разговоров и обсуждений за эти несколько дней. Я ответила: — Больше ничего. Моё имя, работа, увлечения, это путешествие — всё правда, я не врала ни о чём. Глубоко в душе он знал всё это. На самом деле, мои слова его удивили не так сильно, как казалось. Просто он боялся снова почувствовать боль. Он боялся, что это маленькое предательство, обман ради выгоды. Он боялся, что прожил два дня с тем, от чего бежал. И вся эта сухость и холод были лишь защитной маской до момента, пока не станет понятно, где истина, а где притворство. Он хотел бы поверить мне сразу, но многолетний опыт не позволял этого сделать. Но эти слова… Нет, так не говорят фанаты и золотоискательницы. Они сразу клянутся в любви, ни на секунду не сомневаются в своих словах и чувствах. Даже чувствуя смущение, они не отводят взгляд, сжигая восхищением — искренним или притворным. Они не говорят про влюбленность, не делают пауз, чтобы собраться с мыслями — максимум останавливаются, чтобы вспомнить слово. И конечно же, они никогда ни в чем не признаются, кроме как в своей любви. Так выглядят те, кого невозможно раскусить за два дня. Остальные бы быстро «спалились», приходя в восторг от каждого действия Гарри. «Нет, она точно не может врать» — подумал Гарри. — «Кажется, вот-вот разревётся» — Дай мне полчаса, — сказал британец. — Давай поговорим об этом ещё раз через полчаса. Я только кивнула. Тело резко охватила слабость и я просто продолжала сидеть на полу у камина. Гарри пошёл в свою комнату. Спустя какое-то время услышала едва долетавшие звуки гитары. «Наверное, это его способ успокоиться и привести мысли в порядок» — подумала я. Сил двигаться всё ещё не было. Я просто смотрела на огонь и прислушивалась к гитаре, пытаясь утихомирить рой мыслей. Звуки утихли. Открылась дверь. Гарри вышел из комнаты и, пройдя к камину, сел ровно на то же место, где сидел до этого. Я внимательно посмотрела на него. По выражению его лица ничего не было понятно. Мужчина вздохнул. — Что ж. Кажется, я верю тебе, — он сделал небольшую паузу. — Сейчас я доверяю тебе чуть меньше, чем раньше, но при этом понимаю, почему ты так поступила. Пауза. — Я не могу тебя прогнать, потому что город далеко и я обещал отвезти тебя в аэропорт. Но я и не хочу этого делать. Ты мне нравишься и я хотел бы провести оставшееся время с тобой. Информация до моего мозга доходила медленно, поэтому на несколько секунд воцарилась тишина. Потом из моих глаз полились слёзы. Я и не знала, что решение Гарри было настолько важно для меня. Мужчина осторожно прикоснулся к моей руке, чтобы успокоить меня. Но эмоции захлёстывали уже через край, поэтому я не удержалась и ринулась обнимать его. Гарри обнял меня в ответ и начал поглаживать по голове. Мы просидели в объятиях достаточно долго. Потом поднялись в мою комнату смотреть на звёздное небо через окно. Как и обещала, я поделилась небом. Гарри остался в моей комнате на всю ночь. Она была наполнена грустью и счастьем одновременно. Я была рада, что рассказала всё британцу раньше, чем хотела изначально. Но теперь я не могла никак забыть о скором отъезде. Проснулись мы снова поздно. До выезда в аэропорт оставалось часа четыре. После завтрака я собрала чемодан — благо, почти все вещи так и остались в нём лежать и на сборы ушло всего 20 минут. Остальное время я провела с Гарри. Мы снова прогулялись по побережью: снова было холодно и солнце то пряталось то показывалось из-за облаков. Гуляли недолго и после возвращения первым делом побежали к камину — за эти несколько дней он стал любимым местом в доме. Было заметно, что мы оба чувствовали грусть. Вокруг витала атмосфера подавленности, хоть я и старалась её не замечать, зарываясь глубже в объятия с Гарри. У меня оставалось одно желание, которое мне очень хотелось исполнить. — Гарри. Господи, как же приятно звать его по настоящему имени. — М? — Можно тебя попросить о кое-чём? — О чём? — расслабленно спросил мужчина. — А можешь ещё раз сыграть на гитаре? — сказав это, я прибавила тише: — и спеть. — Ты хочешь, чтобы я спел свою песню? — догадался Гарри. Я кивнула. — Какую? — Любую, — соврала я. В голове крутились три песни — я хотела услышать одну из них. Гарри подумал немного и спросил: — Ты знаешь все мои песни? — Нет, — я спрятала лицо. Почему-то мне было неловко за свой ответ. — Тогда почему просишь спеть любую песню? — усмехнулся мужчина. — Выбирай ту, которую знаешь. — Ну ладно, — согласилась я, — тогда Lights up. — Идём. Мы встали и пошли в комнату Гарри. Теперь она стала концертным залом. — What do you mean… Навсегда. Эти несколько минут навсегда останутся в моей памяти и сердце. *** Пока мы ехали в аэропорт, удивительным образом удалось отключиться от реальности и не грустить. Мы включили громко музыку и подпевали ей. Удивительно, как я не засмущалась, учитывая, что петь не умела совсем, а рядом сидел музыкант мирового уровня. Возможно дело было в ревущих колонках, которые заглушали все остальные звуки, а возможно в отчаянном настроении, когда терять уже нечего и остается только наслаждаться моментом. В аэропорту же настроение резко помрачнело. Мало того, что надвигался момент прощания, так ещё и Гарри снова стал переживать, что его узнают — в конце концов, ему в этой стране ещё неделю быть. Но слава богу, всё прошло спокойно — британца не узнали ни пока я проходила регистрацию, ни потом. Кто бы что ни говорил, а кепка — нормальная маскировка. И вот, этот момент пришел. Тянуть время уже не было возможности — пора было уходить. — Мне пора, — сказала я очевиднейшую вещь. — Да, — не менее очевидно ответил Гарри. Я крепко обняла его. Он обнял в ответ и поцеловал. Я чувствовала, как по моим щекам текут слёзы. Я знала, что как только объятия закончатся и я последний раз взгляну на лицо мужчины, надо сразу убегать. Иначе будет в 10 раз больнее. Я так и сделала: быстро бросила «Пока» и убежала. Плачь превращался в рыдание. Мне удалось собраться на время прохождения досмотра и пограничного контроля, но как только я оказалась в салоне самолёта (к которому я бежала, потому что посадка должна была вот-вот закончиться), то все эмоции вернулись с тройной силой. Так я и провела весь полёт: рыдая под музыку в наушниках. Я старалась не слушать песни Гарри, чтобы не делать себе больнее, но выходило не всегда. Прилетев домой, я не виделась ни с кем еще три дня. Потом пришлось вернуться к работе. Сколько бы времени ни проходило, легче не становилось. В свободное время я открывала ютьюб и смотрела все подряд видео с Гарри, которые находила — это была какая-то особая форма мазохизма, но остановиться я не могла. На инстаграм тоже подписалась, но там была тишина. Честно говоря, я не была уверена управляет ли вообще этим аккаунтом сам Гарри — его инста выглядела просто как промо-страница с крупицей закулисья. Спустя неделю новое фото в инсте всё же появилось. Всего лишь одна история — море, пляж и больше нечего. Но я узнала этот пейзаж, я даже знала где было сделано фото — ровно с того места, где Гарри играл на гитаре, пока мы были вместе. Слёзы сами потекли по щекам, в груди что-то защемило. Я уже хотела закрыть историю, но в последний момент заметила в самом низу фотографии мелкую надпись «My sea». Руки задрожали, я на автомате зашла в вотсапп и открыла контакт Гарри. Замерла. Выдохнула. Да, у меня был его номер телефона, но я не знала будет ли правильно звонить. Временное помутнение прошло и, встряхнув головой, я закрыла приложение. — Нет, если он захочет, то позвонит сам, — сказала я самой себе. И нет, это не было «парни должны делать первый шаг». Я думала, что если сделаю первый шаг, то буду для него просто фанаткой. Это казалось мне очень логичным, я была уверена в своей правоте. Именно поэтому я так и не позвонила ему.