Нас ждёт лишь тьма внизу...

Вокруг снова лишь холодный, пробирающий до костей снег и безмолвные льдины. Где-то вдалеке слышатся смех викингов и крики, уже никому не нужных людей, чьи жизни — всего лишь миг. Их жизнями управляют другие. Кто сильнее, у того и больше возможностей или же, как сказал бы Аскеладд, «слабые умирают первыми на поле боя». Мерзкая вьюга бушевала, разнося только упавшие снежинки, но Торфинн продолжал сидеть в лодке, кутаясь в шерстяную куртку. Руки, коими он точил и без того острые ножи, уже замёрзли настолько, что посинели на кончиках пальцев, но парень повторял одно и тоже действие, думая о том, что Аскеладд сейчас, наверное, сидит в теплом доме, уже опробовав несколько видов мяса и запив все это вином. Вином, потому что он считал себя выше других, чтобы пить как и остальные обыкновенное пиво. Да и, как Торфинн услышал из одного разговора мужчины с Бьерном, Аскеладду не нравился его вкус. Осознание того, что он знал предпочтения заклятого врага злило. Никто, конечно же, не запрещал парню участвовать в пирах, но гордость не позволяла сидеть за одним столом с союзниками убийцы его отца. Навряд ли кто-то бы сказал слово против, многие даже боялись мнимого союзника Аскеладда Торфинн неосознанно резанул закоченевшую кисть кинжалом, который так усердно точил. Тонкая красная линия постепенно превращалась в кровавое пятно на руке и рукаве куртки. Парень недовольно цокнул. Порез оказался глубоким и неприятно ныл. Мелочь, по сравнению с тем, что случалось с ним и не стоило внимания. Но с тем, что руки слишком сильно замерзли, пришлось согласиться. Торфинн спрятал их в многочисленных меховых складках, обхватив себя. Не слишком помогало, ведь куртка эта была больше весенней и грела при не слишком низких температурах, а сегодня погода явно разошлась. Плед, который обычно он брал, когда уже не спасала одежда был безвозвратно испорчен и парень поставил себе на заметку, что нужно будет прихватить новый из любой хижины, но лучше — потеплее. На небе не было видно ни единой звезды и одиночество Торфинна прерывал лишь протяжный вой вьюги, оставляя после себя неприятное чувство душевного беспокойства. «Надо бы сегодня переночевать в месте потеплее, » — задумался парень, пряча кинжалы в ножны и недовольно хмурясь — «так можно и насмерть замёрзнуть.» Подняв высоко голову он взглянул на темное небо и падающий снег, летящий куда-то в сторону из-за ветра, что ерошил Торфинну волосы. Такая идилия нравилась парню и уходить куда-то на поиски тепла явно не хотелось. Ограбленная деревня выглядела простовато, как и все только начинающие свое развитие деревни. Маленькие домики и конюшни, построенные в рандомном порядке и не имеющие своего места. В некоторых окнах был виден свет, в особенности ярко горели свечи в здании, где происходило все празднество и наверное, в единственно теплом месте. Торфинн неохотно встал, отряхнув ноги от снега и сходя с судна. Как оказалось, заледенели не только руки, но и ноги. Уши тоже нещадно кололо холодом. Впервые за полгода настолько морозно. Лишние, раздражающие парня крики стихли и был слышен лишь лёгкий смех. Он ненавидел находится в компании хоть каких-либо людей. Под ногами скрипел снег, из-за чего Торфинн недовольно цокнул. Слишком шумный. Открыв дверь в теплую таверну, парень тихой походкой прошел за дальний столик, наполовину сокрытый тенью. Многие уже спали. Двух братьев не было видно поблизости, а Ухо, скорее всего, как всегда на дозоре. Оставшаяся «живая» часть сидела в далёком ярко освещённом углу, где Бьёрн и Аскеладд сидели чуть поотдаль, дабы их разговор не было слышно. Низкий мужчина, что разносил еду, потихоньку гасил свечи, чтобы расходовать их как можно меньше, ведь они и так нашли на складе слишком мало воска, а нужно ещё сохранить его на всех. Торфинн устало откинулся на спинку стула, положив ноги на стол. Казалось, будто он просто пофигистично относился ко всему происходящему, но на самом деле парень просто вымотался настолько, что было тяжело даже глаза держать открытыми. До него доходили лишь небольшие отрывки фраз, лёгкие смешки. Но один из голосов, который хоть и был чуть ли не самым тихим, выделялся из всеобщего гула. — Я не считаю это важным…- слишком спокойно и, даже, в некоторой степени лениво, было сказано Аскеладдом. -Почему? Награбленного едва хватит, чтобы досталось каждому в полной мере, — голос Бьёрна хоть и был грубым, но убаюкивал и без того разморившегося Торфинна. — … Ты собираешься давать мальчишке его долю?.. Фразы ускользали от сознания куда-то далеко и в голове остались лишь отголоски заливистого смеха, что вызывал гнев. Парень так и уснул, откинувшись назад и думая о своем. -Действительно, не просто же так пацан жизнью рискует, — Аскеладд взглянул на причину разговора, заметив, что тот, кажется, потерял бдительность. — хотя, даже если я ничего ему не дам — он будет доволен одной лишь своей ненавистью. Глупый мальчишка. — Несмотря на то, что он пообещал тебя убить, он все равно делает всё, что ты говоришь. Странный он. -Бьерн повторил за собеседником и остановил свой взгляд на Торфинне. -Я же говорю, он глупый, — Аскеллад допил свой бокал вина и поднялся со стула — хотя и один из самых верных. Бьерн тупо уставился на мужчину, так же вставая с места. Они вместе вышли из теплой таверны, на встречу холодной вьюге. -Ого, теперь понимаю чего это пацан решил провести ночь внутри, — Аскеладд накинул плащ, кутаясь и недовольно щуря глаза. Черноволосый все не сводил взора с него, чего-то взвешивая в голове. — говори уже, что хотел. Мужчина, заметив, что его раскусили, отвернулся и остановившись, спросил: -Ты бы доверил Торфинну жизнь? — этот вопрос ввел Аскеладда в ступор. Непроизвольно он открыл широко глаза, пытаясь обработать информацию, а после рассмеялся. Бьёрна явно удивила палитра его эмоций, а собеседник резко замолчал. Аскеладд посмотрел на тоже самое темное небо, на которое смотрел Торфинн несколько ранее, при этом обдумывая ответ. Молчание длилось долго, а они все так и не сдвинулись с места. Черноволосый уже разочаровался в ответе, но капитан ответил тихим голосом: -Скорее нет, чем да. И дело не в том, что я ему не доверяю. Он будет вернее многих из моей команды, но не нужно забывать, что он со мной не по своей доброй воле. Знаю, что пацан хоть и кажется бестолковым, но он быстро учится и в любой момент он может просто уйти. — Аскеладд серьезно посмотрел на собеседника, а Бьёрн опустил глаза, но решительно и также спокойной задал тревожный вопрос. -А мне бы ты доверил жизнь? — черноволосый чуть смутился того, как это прозвучало, но решил не отступать. На этот раз капитан не расстерялся, а лишь молча пошел вперёд. Бьерн верно шел по правую сторону руки. Его обычная позиция. Дойдя до дома, что выделил себе Аскеладд он остановился и выжидающе смотрел на его спину. Тот встал у своих стен и секунду нерешительно постояв, кивнул. -Возможно. В крайнем случае. — Он закрыл за собой дверь, оставив черноволосого в смешанных чувствах. Бьерн, немного потупив перед собой, развернулся и направился к своему жилищу, ведь погода была не для гулянок. Снег бил в глаза, а ветер пробирался под одежду, охлаждая кожу. В задумчивости, мужчина переоделся, вспоминая брошенные во время разговора фразы. Его не столько волновало отношение предводителя к мальчишке, сколько к нему самому. Для Бьёрна было не секретом, что Аскеладд ненавидит викингов, всех без исключения. Правда, почему, было неизвестно. Его сон был беспокойным, мужчина не мог заснуть ещё долго. Торфинн неохотно приоткрыл веки. Было темно, что внутри, что снаружи. Метель закончилась, оставив после себя лишь большие сугробы. Парень протер глаза, пытаясь вспомнить последний услышанный диалог, но в голове даже не уложилось чей он был. Он поднялся с места, осматривая спящих мужчин, уснувших прямо за столами. Торфинн цыкнул и, чуть размявшись, направился к выходу. Хоть и буря прошла, но на улице был такой невыносимый холод, что вернуться обратно в нагретую таверну хотелось неимоверно. Плевать на собственные желания Торфинн направился к одному из самых высоких деревьев в этой стороне, по пути прихватив с собой ведро, стоящее рядом с конюшней. Отдыхавшие после тяжёлого дня лошади мирно спали в стойлах. Рассвет ещё не настал и на чистом небе светили звёзды. Снег блестел при свете луны. Мороз колол нос и щеки. Выдохнув пар, парень прыгнул, зацепившись за самую низкую, но крепкую ветку и опираясь ногами о ствол. Он зацепил ведро за нее и спрыгнул. Дерево было таким же холодным как и все вокруг. Наверное, как и сам Торфинн. Он встал в боевую стойку, достав из ножен свои заточенные кинжалы. На секунду парень задумался, сколько осталось до рассвета, но эта мысль ускользнула, а вопрос так и остался без ответа. Торфинн резко сорвался с места, вдыхая ледяной воздух полной грудью. Подпрыгнул и нанес первый удар ногой ни в чем не повинному ведру. Ёмкость громко ударилась об ветку и треснула у края. Парень, снова оказался в воздухе, прокрутившись и воткнув кинжал в доски, будто это снова был враг. Враг, который убил его отца. Спустя года эта фраза перестала вызывать ненависть. Лишь слепую ярость. Отомстить стало целью всей его жизни, но если в бою Торфинн мог бы с лёгкостью нанести смертельный удар в сердце, то на дуэли с Аскеладдом мысли предательски путались, перебивая, перекрикивая друг друга. Парень не боялся смерти. Нет. Единственным его страхом стала потеря цели. Очень редко, когда он спал, то ему снился отец среди зелёной травы, чистого воздуха и птицами над головой, но кадр тут же сменялся мечтой о том, как Торфинн нанесет последний, решающий удар своему единственному врагу. И единственной цели. В реальности он вздрагивал от мысли, что цель будет утеряна и больше ничего не останется. Лишь пустота. Почему-то от этого все внутри холодело, а глаза сами широко распахивались от ужаса. Но конечно, эти сны были слишком редкими. Чаще в царстве Морфея его удерживали лишь кошмары. Ведро не выдержало такой схватки и предательски разлетелось на щепки. Ухо не спал всю ночь. Ему часто приходилось сидеть на дозоре, пока все праздновали очередную победу, если ее можно было так назвать или, сильно утомившись, ложились спать. Мужчина тоже уставал. Его выдержка железной не была, но ещё никогда он не засыпал, когда бодроствовать требовал приказ. Зато Аскеладд разрешал спать в санях, пока остальные шли пешком или гребли, преодолевая морские волны. Если же команда оставалась в разграбленной деревне более чем на день, то Ухо спал во время обеда. Это было то время, когда их в любом случае бы не застали в расплох. Сейчас же мужчина мечтал лишь прикрыть глаза минут на пятнадцать, но все так же усердно напрягал свой слух. Главное не расслабляться. Он часто слышал истории о том, как по вине дозорного, решившего, что опасности нет, все умирали. И Ухо боялся оказаться таким же. Он не хотел бы видеть взгляд Аскеладда, когда мужчина совершит ошибку. Звуки шагов и противный скрип ручки ведра Ухо знал, что же это за ночной путешественник. Он часто восхищался упертостью этого мальца. Аскеладд даже не пытался выделить Торфинну жилище, зная, что тот всегда остаётся в лодке на дозоре или тренируется где-нибудь в лесу, иногда просто в стороне от деревни. Мужчина знал, что пацан спал даже меньше него, потому синяки под его глазами были слишком темные и глубокие. Вообще, Ухо был в курсе занятий многих по ночам, ведь его слух был удивительно чутким. Он слышал крики, смех, да и чего греха таить, стоны. Одно время он пытался услышать чего-нибудь неловкое от Аскеладда, но план провалился, так как тот вел свою спокойную разбойную жизнь. Ухо даже не помнил, чтобы капитан хоть раз привел женщину в свое жилище. Он мог сделать им комплимент или же задарить кучей ожерелья, что получил в качестве награды или разграбил, но никогда дальше этого не заходило. Казалось, Аскеладда волновали лишь золото и чувство свободы. Эйфория, когда смотришь на бескрайний океан, мерно покачивающиеся волны или когда борешься с водой, преодолевая шторм и бурю. Как же мужчина хотел почувствовать тоже самое, а не лишь непреодолимый страх, смотря на темную воду, бушующую и накрывающую с головой. Рассвет Небо медленно, но верно светлело, скрывая звёзды, окрашиваясь в алый. Ещё не слепящее глаза солнце выглядывало из-за горизонта. Ухо завороженно следил за ним. Он услышал хруст снега под тяжёлыми сапогами и усталый зевок. -Ну что там? — приблизившийся человек вглядывался перед собой, на водяную гладь. Ухо пожал плечами, но, зная, что этого жеста не заметят, произнес: -Все спокойно. — уставший голос, будто слова было трудно произносить. Аскеладд это заметил и, обернувшись, о чем-то задумался. -Ты вполне мог бы пойти поспать, — мужчина смотрел на выглядывающую из-за узкого прохода между домами фигуру Торфинна — маловероятно что сейчас кто-то может напасть.— Ухо даже не шелохнулся, чтобы посмотреть туда же, куда собеседник. Да и видел он достаточно плохо, чтобы разглядеть что-то, дальше своего носа, хотя знал, куда смотрел Аскеладд. Мужчина помотал головой. -Это очень рискованно — Ухо сменил позу, откидываясь спиной на ствол дерева и свешивая ногу. Капитан взглянул вверх, прямо в глаза собеседнику, но знал, что это не подействует. -Не доверяешь? — ухмыльнулся Люциус, ставя руки на бока. Ухо отвернулся и недолго помолчав, произнес: -Пойду я, уже рук не чувствую, — он спрыгнул с дерева, разминаясь. И правда, просидев всю ночь на холоде ему казалось, будто каждая его часть вобрала в себя этот промозглый ветер. — ночью была ужасная метель. — Ухо неуверенной походкой направился в сторону одного из многочисленных домов, что ему выделили. Аскеладд лишь смотрел ему в след, находясь в глубокой задумчивости. Солнце только поднималось. Все ещё спали, наслаждаясь свободным временем, зная, что им никуда не надо. Все, кроме Аскеладда и Торфинна. Два человека, казалось, были единственными в этом маленьком мире, состоящим из крохотной деревушки и бескрайних равнин. У мужчины возник вопрос, зачем же ему нужно было так рано подниматься, ведь заняться было нечем. В этот момент он завидовал пареньку, что сейчас, закончив разбираться с ведром, наносил глубокие раны крепкой коре дерева. -Бедное дерево, — Аскеладд приблизился к разъяренному по непонятной причине Торфинну и встал на безопасном расстоянии. Лучше пока он не успокоится не приближаться, иначе диалог не состоится. — оно то точно на тебя не нападало. — издевательская интонация. Капитан лениво растягивал слоги, держа марку и не меняя своего выражения лица. Малец промолчал, нанося все более глубокие порезы дереву и хмурясь, стискивая до боли зубы. Злость. Торфинн бесился, лишь услышав его голос. Мысли вихрем сменялись, а он также быстро перемещался в пространстве. -Ты не настроен со мной общаться, да? — Аскеладд нахмурился и сложил руки на груди. В ответ снова было молчание. Тишину прерывало лишь тяжёлое дыхание парня, который, изрезав кору, успокоился и сейчас лишь пытался отдышаться. Мужчина внимательно наблюдал. Это была его работа. С самого детства ему приходилось присматривать за разными людьми, подмечая слабые стороны. Аскеладд знал все слабости каждого из своих людей, даже Бьёрна. Особенно Бьёрна. Он был одним из самых доверенных, приближенных, правой рукой. Капитан был уверен в верности черноволосого, знал, что тот не предаст и принимал это как данность. Вообще, Аскеладд многое считал как за то, что он заслужил или ему обязаны. А как иначе? Он должен брать от жизни все, пока есть возможность. Так он ощущал себя лучше, свободнее. -Что тебе надо, Аскеладд? — прорычал парень, оборачиваясь. Взгляд мальчишки пылал яростью. Он был похож на бешенного зверя. Пацан всегда напоминал какого-нибудь волка в бою. Такой же агрессивный. Хотя, вне сражения мальчишка выглядел относительно спокойным, молчаливым. Он редко общался с кем-то из команды Аскеладда. Нет, ни с кем. Он был воинственным, но в тоже время отчужденным. Будто бы побитый волчонок, который может лишь скалить свои необычайно острые зубы. Мужчина удивлённо вскинул брови. -С чего бы ты такой злой? — Аскеладд сделал поддельно обеспокоенное лицо, будто бы такое натянутое общение было для него непривычным. Когда он разговаривал с мальчишкой, то мысленно вздыхал и повторял себе как тяжело общаться с детьми. Наверное, если бы Торс заново задал вопрос «есть ли у тебя дети?», то Аскеладд бы устало потёр затылок, взглянул на небо и тяжело выдохнув ответил «да есть один, не мой, но жутко проблемный». Мужчина усмехнулся на свои размышления и задумчиво дополнил «а ещё это твой сын». Несмотря на то, что он убил Торса, все равно питал к нему некое чувство уважения. Мужчина являлся настоящим воином, какое бы значение не имело это слово. Его слова были пропитаны мудростью, а взгляд — решительностю. Эту же частичку решительности Аскеладд видел, когда смотрел в глаза мальчишки. Тот многое не понимал и был одержим местью, но сам того не замечая, он вобрал от отца многое. Погрязнув в своих раздумьях, Аскеладд не заметил, как Торфинн медленно приблизился. — Я тебе не друг и не союзник, чтобы болтать. Сколько раз я должен это повторять? — парень сощурил глаза, держа оружие наготове. Их разница в росте была разительна. Торфинн был ниже мужчины на целую голову, но даже этому Аскеладд был удивлен. -Ты так быстро растешь! Только недавно ты был вот таким, — мужчина указал рукой рядом с собой на уровне живота, а после задумчиво потёр подбородок, — сколько тебе уже? — знакомый вопрос. Кажется, он задавал его полгода назад. И почему же Торфинн помнит, когда это произошло? Ах, да. Тогда Аскеладд сильно его выбесил, задавая раздражающие вопросы по типу «точно ли я его убил?». В тот день парень был полностью готов его убить, ненависть и злость волной накрыли его с головой. Торфинн упорно молчал, играя с мужчиной в гляделки. Сейчас он не знал, нужно ли всерьез отвечать на вопрос, хотя Аскеладд выглядел так, будто настроен на нормальный разговор. Он не успел принять решение, ведь из глубины деревни послышался гул и невнятная болтовня. Капитан осмотрел Торфинна с ног до головы и развернулся, кинув грубое «не интересует». Парень сжал кулаки. На секунду он и вправду хотел ответить, но теперь он только разочаровался в своем выборе и был рад, что даже не успел открыть рот. -Раз уж все уже готовы, тогда начнем собираться в путь. — Аскеладд встал по середине деревни, осматривая только проснувшихся. Их было немного и те уже пожалели о том, что встали с постелей или скамей. Раздалось гудение и всеобщее недовольство, от которого пробудились и другие. — Мы же собирались пробыть здесь ещё день? — возмущаясь, спросил Атли. Он сонно потирал глаза, а его брат стоял рядом, дожевывая вчерашнее мясо. Аскеладд лишь развел руками. -Раньше выйдем, быстрее найдем работенку. Вы же хотите свою долю? — мужчина широко улыбнулся, мысленно отрубая им всем головы. Это решение было принято ради того, чтобы денег, которые они наберут, хватило на всех. Как и говорил вчера вечером Бьёрн, награбленного едва хватит, чтобы покрыть расходы каждого и с этим надо было срочно что-то делать, пока война только набирала свои обороты. Ухо передал Аскеладду информацию о том, что скоро сын короля Дании отправится в путь и нужны были деньги, чтобы прокармливать команду достаточно долго, дабы перехватить принца и использовать ради своей выгоды. Никто не был против. С тем, что деньги были нужны, согласились все и просиживать свои штаны уже никто не хотел. Те, кто проснулся пошли будить оставшихся. — А где Бьёрн? — Торгрим растерянно озирался по сторонам, выйдя из чужого жилища. -Вернется к отплытию, — пожал плечами Атли, по пути пиная какого-то мужчину, что ещё не отошёл с похмелья, — кажется кто-то перебрал. Все близ стоящие лишь усмехнулись, зная, что это привычно многим. Аскеладд молча направился к кораблю. Как и ожидалось, пацан уже сидел на привычном месте. Они находились по разные стороны корабля. Если Торфинну было привычно сидеть всегда позади, поглядывая на гребущих мужчин и натирая свой любимый кинжал до блеска, то Люциус постоянно был спереди и никак иначе. Он первый встречал волны, шторм и берег. Он направлял и командовал, находясь у носа судна и, что было удивительно, его слушали. Это удивляло даже самого Аскеладда. Мужчина встал на свое законное место, глядя на горизонт, думая, куда же они направятся теперь и нужно ли пускать все на самотёк. Позади мельтешили члены его команды, ставя на деревянные доски тяжёлые сундуки и бочки с вином, а спереди было только начинающее свой полукруг яркое солнце, пригревающее после долгой и злой бури. Бьерн обычно не вставал рано, если никуда не было нужно, но именно сегодня спалось ужасно. Он даже вспомнил день, когда Аскеладд ходил такой же, как сейчас Бьёрн — не выспавшийся, хотя обычно таким не выглядел, даже если спал жалкие три или два часа. Тогда светловолосый мужчина ответил «одна надоедливая мошка мешала спать». Сейчас бы Бьёрн ответил также, но только ему мешал не мальчишка, которого обозвали насекомым, а один вредный, беспокоящий мужчину вопрос. Скорее всего, он бы назвал его целой мухой или даже слоном, который не давал уснуть. Он хотел избавиться от мерзкого вредителя и проснувшись даже раньше восхода солнца направился в лес. Темно. Хорошо, что сейчас зима и видно намного больше, чем если бы небо закрывали многочисленные листья. Лунный свет освещал лишь небольшие заснеженные дорожки, а деревья откидывали крючковатые тени, покачиваясь на ветру, вытаскивая монстров чужого сознания. Бьерн часто ходил один по лесу, если команда Аскеладда где-то останавливалась. Бывало, в более теплое время года он собирал грибы. Маленькое удовольствие, немногим полезное. Но что потянуло его пойти сейчас — темной зимней ночью — он не знал. Холодный воздух бодрил, было непривычно выйти из прогретой хижины и оказаться на морозе. Бьерн прошел немного вглубь и задумчиво сел на останки деревянных саней неизвестных ему людей. Их трупы сейчас наверняка где-то глубоко под снегом. Их замело снежной бурей и единственное что о них сейчас напоминает — развалина, что раньше могла ехать, но больше — никогда. Человеческая жизнь слишком хрупка, так же, как и людские создания. Мужчина горько вздохнул и опустил низко голову. Его глаза медленно и печально остановились на уровне его ботинок. Слишком холодно. Мысль задать нужный вопрос важному человеку мучила его, съедала изнутри. Будто где-то глубоко внутри сидел мерзкий паразит, пожирающий органы, сеющий сомнения. А нужно ли это вообще? Бьерн сколько себя помнил был правой рукой Аскеладда. Он правда пытался стать ценным человеком, доверенным. Пытался доказать, что для него предательство — страшный грех. Но кому это было нужно? Аскеладд обращал ровно столько же внимания на попытки Бьёрна, сколько на снег под ногами. Так имел ли он право назвать капитана другом? Мужчина не знал прошлого человека, которому был верен, он даже не знал элементарных предпочтений, к примеру, в еде. Единственное что он помнил — Аскеладд был бесконечно верен свободе. Он не обязывал себя законами рутины, отбрасывал все моральные принципы и не слушал чужое мнение, делая все по своему и обычно — все выходило донельзя лучшим образом. Бьерн не мог похвастаться этими качествами. Иногда ему казалось что внутри него нет ничего. Глухая пустота. Мужчина мог бы мысленно добавить, что он был до безобразия ограничен. Он не ждал, что сможет добиться большего, чем что у него есть сейчас. Его устраивала такая извращено спокойная жизнь, больше напоминающая рутину. Постоянные сражения, иногда недолгий отдых в ограбленных деревнях (хотя иной раз Бьёрн задумывался, а нужна ли вообще эта передышка). Его извечной задачей было обеспечение капитану команды желанной победы, в принципе, как и многих других, но иной раз мужчине казалось, что его бремя намного тяжелее, чем остальных сокомандников. С ними приходилось часто общаться, ведь Аскеладд не любил вступать в разговоры викингов. Обычно они не отличались остроумием и интересными рассказами. Чаще всего это были повторяющиеся изо дня в день истории, мечты об огромных деньгах и красивых девушках. Аскеладда это не интересовало. Его привлекали разговоры о смысле бытия и исторических фактах. Его интересовали грубая политика и сладостная свобода. Люциус привлекал своей необыкновенностью и взглядами на жизнь. Он ассоциировался со свободолюбивым гордым соколом. Бьерн тяжело вздохнул, облокотившись на дерево, что стояло позади. Поза была, мягко говоря, неудобная, но, почему-то, именно здесь стало намного лучше и спокойнее. Лишь ненадолго погрузившись в свои мысли, мужчина крепко уснул. В рассветной тишине было слышно лишь его дыхание и далёкое пение птиц. Торфинн ненавидел лишний шум, что создавали наверное полезные его врагу люди, когда затаскивали на борт ценные вещи. Они мерзко и громко смеялись, демонстрируя зубы и обсуждали глупые вещи, как малые дети. Их все устраивало в жизни, они имели все чего хотели и их не мучила ночами совесть из-за жестоко убитых людей. Можно сказать, что эти беззаботные викинги были донельзя счастливы в своей глупости. Но парень привык воевать с ними бок о бок ещё с детства. Если раньше они эгоистично усмехались неудачам семилетнего мальчишки, то сейчас восхищаются его решимостью и силой. Хотя на самом деле все это граничило с ненавистью и безрассудством. Торфинн знал, что его стиль боя выглядел несколько странно и в тоже время воинственно. А ещё многие люди, которые уже были убиты от его руки, говорили, что взгляд парня похож на взгляд безумца. Их восхищение было лишь маской. Стоило бы Торфинну совершить лишь одну ошибку, как мерзкие люди Аскеладда будут обсуждать его бесполезность за спиной. Парень сильнее сжал лезвие через тряпку пальцами, хмурясь и смотря в пол. Он знал, что его не волновало чужое мнение и не ради бесполезных насмешек он проделал путь, длинною в жизнь. Его целью была смерть Аскеладда, убийцы его отца, Торса. Он ни за что от нее не отвернется, даже если Торфинну это будет стоить жизни. Лишь бы стереть эту наглую ухмылку с самодовольного лица, лишь бы знать, что его ноги больше не могут ходить, а руки не подымают бокала с вином. Эту цель он холил и лелеял, как любимое домашнее животное, которого балуешь, хотя этого и не надо. Торфинн не мог назвать это мечтой. Даже звучало странно «мечтать убить человека». Слишком расточительно. Но даже если так, то какие в глубине его души таились грёзы? Торфинна за долгое время впервые настиг этот вопрос и он разочаровался, мысленно ответив себе. Никаких. Парень не почувствовал печали и ощущение потери, лишь малое огорчение. Как если бы дома закончились дрова, а ты забыл их нарубить, хотя время уже позднее для похода в лес. Он не был расстроен тем, что тратит жизнь на месть лишь одному человеку и попытки его победить, хотя раскаяние за бесцельно убитых людей пожирало изнутри. Торфинн не любил много спать, ведь во сне он видел их. Бродящих по пустоши его сознания призраков. Он не помнил лица. В его голове лишь набатом стояли звенящие крики и распахнутые от страха глаза смотрели глубоко в душу. Они вызывали страх, заставляющий кричать от ужаса и безысходности. Оседая на глазах парня, превращаясь лишь в груду развалившихся костей, они переставали существовать, но Торфинн знал, что они все ещё сидят в его памяти, ожидая подходящего момента, чтобы он не забывал, скольким оборвал жизнь, забирая то, что забирать права не имел. Парень взглянул в сторону затихшего состава. Он попытался понять причину, по которой они ещё не отплывали и почему все такие тихие. Доля непонимания проскользнула на его лице, но тут же он решил, что его это не заботит. Торфинн не знал кем его считали на этом корабле. Парень только осознавал для себя, что он тот, кто убьет чужого капитана. -Эй, Торфинн, — позвал его знакомый раздражающий голос, — сходи, поищи Бьерна. — Аскеладд поставил одну руку на бок, другую держал у меча. Смотрел он также, как обычно смотрел на поле боя — холодно, грубо. Парень нахмурился. -Я не обязан искать твоих людей. — он оскалился, прорычав это и отвернулся, продолжая натирать свой любимый кинжал до блеска, хотя, казалось, он скоро портрет там дырку. Мужчина тяжко вздохнул и потёр затылок. Эта была его постоянная привычка — когда что-то не устраивало, но не настолько чтобы злиться от просто бездумно выполнял это действие. Аскеладд поднял хмурый и тяжелый взгляд на мальчишку. -Торфинн. — позвал он снова. Парень неохотно повернул голову, пытаясь хоть что-то разглядеть за копной нечесанных волос. Мужчина ехидно улыбнулся и сделал пресловутый жест рядом с собственной шеей. Все знали, что это означало. Он играл с пацаном, развлекая его глупыми битвами, хотя иногда и вправду надеялся на чужую победу. А Торфинн всегда вёлся на этот жест. Недовольно цыкал, злобно вздыхал, но все равно шел выполнять то, что от него просили. Аскеладд знал, что пацан сделает свою работу быстро и уже через несколько минут будет на месте, вместе с потеряшкой. Хотя, мужчина был едва заметно удивлен непунктуальности Бьерна, который редко оказывался на месте невовремя. Наверное, так повлиял вчерашний разговор. Аскеладд не жалел о брошенных словах, ведь каждое было тщательно продумано. Черноволосому было важно добиться расположения капитана, и он это знал. Знал и пользовался. Несомненно, Бьёрн был одним из самых важных людей, коих было немного. Более того, был чуть ли не единственным на кого всерьез можно было положиться. Смотря на лицо человека, Люциус мог определить каков он. Глупый, корыстный, рассчетливый. Смотря на лицо Бьерна Аскеладд не мог понять, что он видит. Лишь только открытость он мог выделить из многочисленных и незнакомых ему черт. Черноволосому нечего скрывать и это было видно. Потому капитан доверял этому человеку больше, чем другим. В случае чего Бьёрн всегда бездумно кидался в бой, дабы защитить Аскеладда и мужчина считал это глупым. Глупым, но полезным. Он ненавидел викингов, всех до единого и черноволосый не был исключением. Просто, в нем было то, чего не было во всех остальных, но Аскеладд не мог понять, что же скрывалось от его понимания. Торфинн, оказавшись достаточно далеко от корабля, стал осматривать окрестности. Знал, что не обязан, но ради очередного боя шел вперёд. Он слишком часто проигрывал своему врагу, хотя и признавал его силу. Аскеладд был слабее, чем отец Торфинна, парень был уверен в этом, как ни в чем другом. Как же злило, что он проигрывал человеку, который и близко не стоял с Торсом. Парень понимал, что если мертвые и вправду смотрели с небес, то его родитель сейчас хмуро глядел, сложив руки на груди и молчал. Тихо и спокойно, ни разу не шелохнувшись, но его глаза выражали все необычайное разочарование от осознания того, что сын Торса — убийца, что ради своей слепой мести убил сотни людей и Торфинн не знал что с этим делать. Он не хотел умирать, лишь бы не встретиться со своим отцом, ведь в Вальхалле было все равно, сколько погибло от твоих рук, было важно только насколько доблестно ты пал в бою. В этом случае парень бы хотел попасть в ад за все те зверства, что вытворял и даже осознавая это — наносил удары один за другим, несмотря на внутренний крик. В этом мире убей или будь убитым. Конечно, в любой момент Торфинн мог уплыть с чужим судном в родные края, но что-то держало его рядом с прогнившим в своих мыслях людьми. Парень не понимал что чувствует и не осознавал своих эмоций. Будто бы когда он пытался подумать о своих ощущениях в голове стоял непроходимый туман, хотя иногда, вместо ужасающего безразличия и усталости Торфинн чувстовал вину и страх, а мысль, что он совершает кучу ошибок не покидала ни на минуту. Не найдя Бьёрна в деревне парень отправился в лес. Солнце пригревало и белый снег блестел, переливаясь и поблескивая разными цветами радуги. Деревья стояли неподвижно, ведь ветра, как такого, не было. Торфинн уже долго брёл, но все никак не мог найти нужного человека, уже усомнившись, что он вообще был где-нибудь в деревне или в глубине леса, хотя знал о привычке Бьерна бесцельно ходить в чащу. Наконец, заметив помощника Аскеладда, сидящего на развалившихся санях и облакотившегося на дерево Торфинн свободно выдохнул. Наконец, он закончил поиски. Мужчину слегка замело снегом, но он продолжал спать, как ни в чем не бывало. Парень напрягся, подумывая, не откинулся ли Бьёрн раньше своего времени, но убедился в его жизнедеятельности, когда прислушался к дыханию мужчины. Можно сказать, что это больше напоминало сопение. Торфинн подошёл и протянул руку, дабы потрясти Бьёрна, но кажется, тот уже был готов к пробуждению. Мужчина медленно открыл глаза и с присущим ему спокойствием (конечно же, пока он не в состоянии берсерка) осмотрелся. Наткнувшись на грубый, не терпящий взор он мельком осмотрел стоящего перед собой, а после на его лице промелькнуло непонимание. Бьерн ждал объяснений и без них вставать не собирался. Это сразу же было видно по его глазам и расслабленному состоянию. Торфинн ещё несколько секунд молча постоял, будто обдумывая, нужно ли что-то говорить, а после произнес: -Мы отплываем. — парень не любил разглагольствовать и в некоторой степени это было его хорошим качеством. Никто не любит болтунов, что не могут держать язык за зубами. Бьерн посмотрел прямо в глаза, будто пытаясь в них что-то найти, и, разочаровавшись, поднялся. Он стряхнул с себя снег, осознавая, что даже немного продрог. Торфинн развернулся лишь когда мужчина прошел вперёд. Про себя Бьёрн удивился и восхитился такой недоверчивости. Он знал, что парень не доверял здесь никому и в этом они с Аскеладдом были похожи, хотя Торфинн никогда бы этого не признал. Хотя, вспоминая слова капитана, перед тем, как тот скрылся в проёме двери, Бьёрн подумывал, что, возможно, добился хоть чуточку доверия и не мог не поставить мысленную галочку. Молчание сильно давило, а парень, что шел позади, сверлил спину взглядом и это ощущалось. У него был слишком тяжёлый взгляд. В нем отражалась вся ненависть к миру и человеку, что забрал жизнь его отца. Хотя, мужчина не умел понимать, каков человек на самом деле, ярость Торфинна была слишком заметна и то, что он отдает всего себя бесполезным битвам. Бьерн нашел печальную схожесть между ними, которая заключалась в полной, но бессмысленной отдаче. Приношение себя и своих желаний в жертву, ради единственного человека. И плевать, что мотивы и цели были разные, как же ранило его это осознание. В голову сразу пришла фраза Аскеладда, которую он как-то услышал, но совершенно не помнил где: «Все мы чьи-то рабы" Как же больно было осознавать, что, скорее всего, его и за друга ни разу в жизни не считали. Вернувшись к кораблю, Торфинн и Бьёрн молча разошлись по своим местам, погруженные в собственные раздумья. -Отличная работа, Торфинн, — Аскеладд оскалился, обнажив острые зубы. Даже не заикнулся о награде. Мальчишка фыркнул и взобрался на верх мачты, свешивая одну ногу и смотря в чистое голубое небо, попутно слушая разговоры команды и впервые за долгое время ощущая непривычное удовольствие.