Падение

      В ту ночь над замком пылало ночное небо и вспышки летели со всех сторон.       Обхвативший руками голову Рон сидел на каменных ступеньках, в час затишья, когда Волдеморт дал время подумать. Он раскачивался из стороны в сторону, рвал на голове рыжие волосы, его глаза были полны безумия. И я, стоящая в дверном проходе, всё ещё была натянута как струна, не знала, что делать, ведь перед глазами так и стояла сцена, как тело Фреда вытаскивали из завалов, как Рон прижал к себе плачущую Джинни, видимо, понимая мгновением раньше, что брат мёртв.       В ту ночь я не должна была разворачиваться и бежать следом за Гарри хотя бы потому, что не в моих силах было изменить его решение, но вот бормотание друга я не слышать не могла.       — Он должен сдохнуть. Он должен сдохнуть …сдохнуть… сдохнуть… сдохнуть…       Тогда я думала, что должен был сдохнуть Волдеморт. Я считала, что так же думал и Рон. Но сейчас мне спросить было не у кого.       — Ты же не пойдёшь туда? — я цеплялась за воротник куртки Гарри пальцами. — Обещаешь, что не пойдёшь? — мои пальцы сжимались со всей силы, до побелевших костяшек и онемения. Меня всю трясло.       — Нет, — Гарри неискренне улыбнулся, — конечно же, я не пойду. Помнишь операцию «Семь Поттеров»? Несколько добровольцев выпьют оборотное зелье и мы запутаем всех. Сначала… нам нужно убить последний крестраж. Ты же сможешь помочь мне? Это змея, Нагайна. Если найдёшь её первой — убей. Ладно? А сейчас мне нужно найти Рона, — он с силой разжал мои пальцы, освобождаясь от меня. — Гермиона?       Но я так боялась отпускать его, видя смерть перед глазами сегодня так часто и зная, что он является целью всей этой битвы, я так не хотела разжимать руки, что снова вцепилась в него мёртвой хваткой, да так крепко, что шов воротника его куртки затрещал.       — Не отпущу, — я сделала шаг вперёд и, опустив веки, накрыла его губы своими.       Это был сильнейший яростный и эмоциональный, совершенно иррациональный порыв. Мне было так страшно, что я его больше не увижу, больше никогда не прикоснусь к нему, поэтому не сдержалась и совсем забыла, что наши отношения всё ещё были не афишированы.       Рон, вошедший на площадку за моей спиной, видимо, тоже не ожидал этого увидеть. Гарри, увидевший Рона первым, резко оттолкнул меня. Одно потрясение для него сменилось другим. Я увидела его бледное лицо и трясущиеся губы.       — Дай мне всё… — Гарри попытался объясниться, но Рон не стал его слушать. Более того, он смотрел на нас так, как смотрят на предателей. И мы были предателями.       — Желаю вам счастья, — он ядовито усмехнулся, отшатываясь от руки Гарри. — Но… неискренне.       — Рон! — воскликнул Гарри, когда тот развернулся и убежал в другую сторону от нас. — Рон! Гермиона, я должен забрать у него оборотное зелье, потому что сейчас он может натворить глупостей. Не иди за мной.       Тогда я не хотела ни за что извиняться. Я не встречалась с Роном, и мои чувства к нему были не теми, что я всегда испытывала к Гарри. Они сильно отличались, и всё же, вероятно, в подростковом возрасте каждый мог ошибиться, и я не была исключением. Рон же… ну, он встречался с Лавандой, Гарри бегал за Чжоу, а я… я просто… просто не понимала, не могла различить свои чувства. И Виктор, он показал, что между дружбой и романтическими отношениями есть разница. И тогда я просто фантазировала, я искала… Я же не знала, что всё так запутается. Я не знала, что Рон почувствует что-то большее, чем простую дружескую привязанность, чем просто то же самое, что чувствовала я.       Видимо, некая двусмысленность с моей стороны и ожидания с его — сыграли злую шутку. Очень злую шутку.       Я никогда не говорила об этом с Гарри, даже в то утро в госпитале, сидя у его кровати, я не спрашивала об этом. Но я догадывалась, что Гарри так и не догнал Рона, а Рон успел натворить глупостей, которые стоили ему жизни.       Каждый раз, когда воспоминания о той ночи меня захлёстывают во сне, я просыпаюсь в холодном поту в то мгновение, когда бегу за Нагайной по лестнице, теряю меч Гриффиндора, но он оказывается в руках Невилла. Именно он отрубает ей голову неподалёку от меня, замершей всего в паре дюймов её кроваво-красного взгляда и пасти, сочащейся ядом. Ещё бы немного, если бы Невилл не успел, я была бы среди погибших в ту ночь.       Наверное, это лучшее, из возможных, место.

***

      Болезненная чёткость ощущений, которые испытываю я, при взгляде на Драко, ломает изнутри. Он такой безупречный, что ломает меня ещё сильнее, когда наши взгляды скрещиваются, мои губы растягиваются в счастливой улыбке — расстояние между нами становится всё меньше. Здесь, в аэропорту, я жду, когда он пройдёт последний барьер, нас разделяющий, чтобы подбежать к нему и повиснуть на его шеи, ощутив мужские руки на своих лопатках.       И хотя до этого, ранее, не менее пылко меня обнимал Гарри, от объятий Драко мне спокойнее, но при этом знакомо-болезненно. Моё тело прошибает страх. При этом я знаю, что он о чём-то догадывается. Драко никогда не нравился Гарри. Драко видел в нём не просто соперника, не только своего старого врага, но ещё и мудака, который разбил сердце его жене. И если всё пойдёт не так, а вероятность того, что Гарри не будет меня слушать, предельно высока, то всё пойдёт прахом, и из этого треугольника никак не получится безболезненно выбраться.       — Я соскучилась, — на выдохе говорю ему в шею, вдыхая самый знакомый, из всех, аромат — так для меня пахнет дом. — Тебя так долго не было.       Драко немного отстраняется от меня, чтобы рассмотреть моё лицо.       — Прости, это была чертовски сложная командировка. Я чуть не исчез в лесу.       — Что ты делал в лесу? Я думала, ты был в Москве всё это время.       — О, — он краснеет и смеётся, — это очень долгая история… — после чего Драко нависает надо мной и целует в висок, потом в кончик носа и губы совсем лёгкими, едва ощутимыми, но при этом по-настоящему опаляющими мою кожу, поцелуями.       Мы идём к выходу, держась за руки, и уезжаем из аэропорта на такси. Возможно, это было моей ошибкой, но я ничего не могла с собой поделать — тело Драко как магнит, и мы сидели на заднем сидении в обнимку вместе, он гладил моё плечо, я уткнулась ему в шею носом, сидела так, закрыв глаза. Мне было страшно говорить с ним. Мне было страшно смотреть ему в глаза. Но тело было расслабленным, объятым негой. Мне было впервые так спокойно и хорошо за долгие полтора месяца. Я всё думала о том, что ничего говорить ему не буду, что всё скрою, буду отпираться до последнего, а если всё-таки отпираться не получится, если всё-таки всё вылезет наружу, то мне будет необходимо во всём признаться и объясниться. И чем раньше, видимо, тем лучше.       Но Драко был настолько спокойный, что я даже расслабилась к тому времени, как мы подъехали к нашему подъезду. Чемодан, лестница, ключи в моём кармане, стучащее в висках, на перебой, сердце.       — Добро пожаловать домой, — говорю я, улыбаясь натужно. В голове одно за другим воспоминания о пьяном Гарри, о поцелуях и признаниях, о его руках на моём нагом теле и моих стонах под ним. О том, как здесь, на супружеской кровати, мне было хорошо с другим мужчиной.       Я медленно открываю замок, последний оборот — щелчок, дверь открывается, когда я нажимаю на ручку. Захожу первая, вслед за мной Драко, и мир, несмотря на слова Рона, не рушится, не уходит у меня из-под ног. Мы разуваемся, чемодан остаётся в прихожей, Драко идёт в ванную, моет руки, ослабляет узел галстука, расстёгивает пиджак.       Я снимаю браслет с руки, расстёгиваю замок на часах, когда он входит в спальню. Я вижу его в отражении зеркала, стоящего на туалетном столике. Его взгляд немного прищурен, он цепляется им за моё обручальное кольцо. И медленно, будто кот, подходит ко мне сзади, зажимает меня в своих объятиях.       — Любимая, — слышу шёпот, ласково касающийся моих волос на затылке. — Я не могу без тебя.       Наверное, я убила совесть внутри себя очень давно, раз во мне ничего не дрогнуло, раз я легко повернулась к нему, обхватила его лицо ладонями, поцеловала его со всей страстью в губы и позволила усадить меня на столик, освободить мои плечи от одежды, и одарить меня лаской и жаром с головы до пят.       Бесстыдница, гореть мне в Аду. Да, Рон?       Не знаю, кому я сейчас изменяю — себе или Гарри, или нам обоим. А, может, я совсем не изменяю. Может, я иду по правильному пути, когда позволяю происходить этому, когда сливаюсь с Драко воедино.       — Скучала без меня?       Я расстёгиваю дрожащими пальцами его брюки, Драко освобождается от их плена.       — Вижу — скучала.       Когда он сжимает мой затылок, вставляет в меня свой член и входит глубоко, грубым толчком, я стону ему прямо в губы, болезненно закусываю щёку, поддаюсь вперёд и целую в губы.       Горячо и…       Драко натягивает мои волосы, отрывая меня от своих губ, и рассматривает моё лицо, пытается поймать мой взгляд. Я его избегаю. Его это бесит. Я вижу, как вздуваются вены на его шеи, ощущаю его злость, ведь он входит меня грубо, яростно, и я стону от сладостно-болезненного наслаждения.       От собственной похоти.       Ну не шлюха ли я?       Конечно, нет, ведь мне за это не платят. Я хуже, гораздо хуже.       …мерзко.       Мерзко плавать в своих чувствах, как бумага в дерьме.       Я никчёмна. Я грязь. Так ведь?       Если не посмотрю в его глаза — Драко начнёт догадываться, что что-то не так.       Поднимаю глаза, встречаясь с его взглядом, дождавшись момента, когда волна удовольствия накрывает моё тело. Лицо Драко тут же расслабляется, он успокаивается, я закатываю глаза от удовольствия, запрокидываю голову, пальцы на ногах сжимаются, напряжение в теле уходит за мгновение разом, я стукаюсь затылком о раму, прижимаюсь лопатками к холодному зеркалу. Меня потряхивает.       — Ты такая красивая, — шепчет Драко, останавливаясь и не двигаясь во мне. Видимо, он хочет немного подождать и продолжить в другом положении.       Я вздыхаю. Не знаю, смогу ли ещё. Смогу ли смотреть ему в глаза снова.       Сжимаю его член мышцами, разжимаю, ёрзаю под ним.       — Хочу увидеть, как ты кончаешь на мою грудь, — прошу я.       Драко задыхается.       Я сглатываю ком в горле.       Всё заканчивается быстрее, чем я думала. Ощущаю облегчение, будто с моих плеч сняли тяжеленный груз.       Сторонюсь своего отражения в зеркале. Не хочу осознавать, что всё это происходит со мной. Из-за меня.

***

      Драко гладит мою спину пальцами, когда мы лежим в кровати.       Я лежу на животе, отвернув от него голову в сторону. Делаю вид, что сплю. Я не сплю, и мне кажется, что он об этом догадывается. Напряжение не исчезло. Плохая из меня актриса. Я так долго не протяну.       Он целует меня в плечо, дышит мне на шею, вдыхает мой запах. По коже бегут мурашки, он видит это. Он знает, что я не сплю.       — Что случилось? — тихо спрашивает меня. — Ты обижена, потому что я пропустил твой день рождения? Прости.       В горле першит, в носу щиплет. Я вот-вот расплачусь.       Вздыхаю.       «Хорошая возможность всё спихнуть на обиду», — думаю я.       Какая же я трусливая.       Противно.       Драко ложится рядом на подушку, убирает руку с моей спины.       — Ну хорошо, — он переворачивается на бок.       Я замираю, выжидая, что же произойдёт, что он скажет. Не могу заснуть. Не могу расслабиться.       Переворачиваюсь на бок — к нему спиной. Сажусь, свешивая ноги на пол. Заправляю волосы за уши.       — Драко, — зову его я.       Он тут же откликается на своё имя, поворачивает голову ко мне.       — Может ли быть такое, что ты изменил мне? — спрашиваю я, глядя на кольцо на пальце.       Драко хмурится. Кольцо начинает дрожать. Магические артефакты никогда не лгут, в отличие от людей. А я лгунья.       Драко встаёт с кровати, обходит её, опускается у мох ног на пол и берёт меня за руку. Не сопротивляюсь.       — Что было в России? — спрашиваю я. — Почему ты мне не звонил? Не писал? Как ты оказался в лесу?       Руки дрожат — сжимаю ладони — нападаю — скрываю всё за злостью, обидой и ревностью. Но меня, правда, интересуют эти вопросы. Мне очень интересно знать, где он был и что делал.       — Я… ну…       Стискиваю челюсти.       — Понятно, — заключаю я, глядя на то, как он отводит глаза в сторону.       — Это не то, о чём ты думаешь.       — А что тогда? Расскажи.       — Мой крёстный затащил меня в деревню, поклоняющуюся древним славянским божествам. И у них эти божества реально существуют. Я даже одного видел и пострадал от него! Чудом выжил! В деревни нет связи. Я не мог с тобой связаться. Я пытался выбраться, но попал в передрягу.       Вздыхаю.       — Ну, хочешь сказать, что тебе подложили девку, как новой крови, и заставили её обрюхатить?       Драко краснеет так, что даже уши покрываются румянцем:       — Нет-нет, я же был не на крайнем севере!       Я хмыкаю, вздёргиваю нос и отворачиваюсь от него.       — Куда ещё севернее? — голос мой слегка дрожит — ещё чуть-чуть и расплачусь без видимой для него причины. Сколько я должна притворяться и лгать? — Раз ты жив, цел и здоров, значит, не всё так страшно, как ты рассказываешь.       Драко прокашливается, пытается обнять меня, но я передёргиваю плечами.       — Кто она? — спрашиваю я повыше его уха, потому что он пытается сжать меня в руках и повалить на кровать. Думает, что подобное меня успокоит, ведь всегда успокаивало. Но я не позволяю себя заключить в плен и пинаю его в бедро ногой. — Малфой, я спрашиваю: кто она?       Драко сглатывает — он мне точно лжёт.       Наши взгляды скрещиваются, когда ему всё же удаётся повалить меня на постель.       — Прости, — говорит он тихо — одними губами. — Прости, я… — его глаза грустнеют. — Я… увидел её и забыл про всё, даже про тебя. Когда Кощей отправил меня в загробное царство — Белла ждала меня.       Вздрагиваю, переставая пинаться, уже когда слышу имя славянского бога, а когда понимаю, что произошло, меня охватывает дрожь.       — Ч-что? Кощей Бессмертный? Тот самый? Настоящий? — только и выговариваю я.       — Да, там такая история, одна зеленоглазая девица, которая оказалась, на самом деле, могущественной колдуньей старухой, решила сбежать от Кощея, используя меня, но ничего не получилось. В общем, я так познакомился с бабушкой Антонина Долохова.       — Ты точно никакие грибы в России не ел? — смеюсь, потому что всё это звучит как бред сумасшедшего или трип наркомана.       — Нет, это было на самом деле. Антонин вызволил меня, опоив мёртвой и живой водой. Можно сказать, что я был уже там, но не дошёл до конца и меня развернули. Было ужасно. И единственная, кто помогла мне не забыться полностью, была Белла.       Не думаю, что имею права что-либо говорить, потому что, честно признаться, Беллатрикс Лестрейндж вызывает во мне не только дикую неприязнь, но и ненависть. Я не разделяю к ней никаких тёплых чувств и мне жаль Драко, когда я слышу, как он произносит её имя, как он стыдится того, что чувствует.       — Ты больше никогда не поедешь в Россию, — говорю я, спихивая Малфоя с себя. — Никогда. Дьявол, Долохов, нельзя было его отдавать Министерству.       — У Министерства не было выбора… — говорит Драко, но я смотрю на него разъярённым, как волчица, взглядом, и он тут же замолкает.       — Ты взрослый мужчина. Какого чёрта?       — Я не привык к такому крепкому алкоголю в таких больших количествах. Честно говоря, помню, что Антонин захотел цыган, а потом я не помню, что было. Следующее, это уже та странная деревня среди непроходимого леса. Наверное, Антонину надо было спасать свою бабку из передряги, но я не уверен, что ей вообще нужна была наша помощь. И там было по-настоящему жутко. Там живут психи, которые используют древнюю магию и управляют существами, которые никогда бы тебе или мне не подчинились. Уверен, каждый из той деревни сильнее любого из наших волшебников. А теперь представь, сколько в огромной России таких деревень с такими чокнутыми? Я чудом спасся. Если бы я не был крёстным сыном Долохова, то я бы сгинул там.       — Будем честны и объективны, Драко, ты бы там и не оказался.       Он вздыхает и молча кивает головой.       — Но, знаешь, было даже весело.       — Мерлиновы подштанники, Драко!..