Не в своей тарелке

      Казалось, Криса уже нечем было удивить в этих землях. Особенно, если это касалось Тома. Он уже понял, что Хиддлстон был простым от и до, и добиться удивления от него самого было чем-то невообразимым и сложным. Фермер так с лёгкостью ко всему относился: сломался телевизор? Ничего, завтра полезу на крышу, починю антенну. Убежала корова? К вечеру сама вернётся, а если не вернётся, то пойдем на поиски, ну и что, что с одним фонариком ничего толком не увидишь — возьмём два! В ближайшем городке он со всеми здоровался, иногда останавливался, чтобы поболтать, обменивался какими-то мыслями по поводу последней радиопередачи. Он жил. Банально жил, и Крис ему завидовал. Единственное, что не давало ему покоя — это пустая будка. Ну нельзя оставлять будку пустой. Это же… странно? Поэтому на следующее утро, когда они снова пошли в городок, Хемсворт оторвался от Тома, сказав что скоро придёт. Самого Хиддлстона это не особо волновало — в чужие дела он не лез — но тоже уже понял Криса и ждал чего угодно от этого странного городского. Чего угодно, но не чёрно-белое пятнистое чудо, которое звонко тявкало из полотенца.  — Крис, — Том испуганно заморгал и посмотрел в голубые глаза, — что это?  — Как что? Щенок! — мужчина широко улыбнулся и протянул свёрток полотенца. Там лежал пятнистый щеночек, пару дней отроду. Он продолжал вякать и дёргать своими лапками. На глазах у Тома навернулись слёзы. — Том? Черт, я что-то не так сделал? У тебя аллергия? — Крис забеспокоился, а Хиддлстон аккуратно, даже с какой-то нежностью толкнул его в бок.  — Дурак ты, Хемсворт, — улыбнулся мужчина и забрал щенка в свои руки, взамен всучив пакеты с продуктами. — Мне никогда не дарили такой прелестный подарок… Он же… он мой?  — Конечно твой! — облегчённо выдохнув, Крис улыбнулся и внимательно начал смотреть на давно полюбившуюся улыбку и блеск в голубой радужке глаз. Большой ребёнок.  — Я назову его Чаппи… Ну-ка, Чаппи, идём домой! Крис, а ты купил ему кушать? Хемсворт показал пакет, который принёс вместе с щенком, кивнул и зашагал следом за Томом, который до самого дома не выпускал животинку из своих рук. Щенку понравилось его новое имя, и сам хозяин тоже, он задорно дрыгал лапками и прижимался к чужой-родной груди. Крис был доволен собой, он почувствовал как внутри разливается щемящее тепло, наполняющее его душу и сердце. Он сделал Тома счастливым, это и было для него целью. Главное поддерживать это счастье. Фермерство — работа и хобби Тома. Так думал Хемсворт, пока не залез на чердак. Он так и не вспомнил, зачем и почему ему туда приспичило, но Хиддлстон спал вместе с Чаппи, было скучно, поэтому выбора и не оставалось. Что же, молодец Томас, тебе удалось снова удивить городского. Только теперь это не странные приборы для сельского хозяйства, а картины. Искусно написанные пейзажи и портреты людей, в разных оттенках и стилях. Среди старых и не очень картин стоял мольберт, на углу которого свисала большая льняная тряпка. Мужчина осторожно зацепил её пальцами и снял полностью. Перед его глазами появился его незаконченный портрет. Взгляд скользнул по хорошо нарисованным скулам, по каждому волоску его усов и на голове. А глаза… словно картина действительно была такой живой, смотрела прямо в душу. Крис тихо охнул и тут же улыбнулся от накатившего смущения — Том рисовал. Рисовал его.  — Том! Том! Хиддлстон не сразу понял причину такого громкого крика. Он сонно поднялся с дивана, держа в руках зевающего щенка, и попытался вслушаться в слова Криса. Смысл резких словосочетаний, эмоциональных выражений (как и в словах, так и на лице) — он не мог это уловить вплоть до того, как его взгляд упал на принесённую мужчиной одну из картин. Его лицо тут же вытянулось, а глаза округлились в скорее страхе, нежели недоумении.  — Ты где это взял?! — всполошился Том, подскакивая на ноги.  — На чердаке! — радостно ответил Крис и положил ладони на чужие плечи. — Том! У тебя самый настоящий талант! Твои картины — это… это чудо! Ты должен поехать со мной в город, люди должны это увидеть! Это…  — Хемсворт! — фермер нахмурился и сделал несколько шагов назад. — Кто тебе позволял лезть туда?! Ты… ты просто… никуда я не поеду! И не смей даже трогать мои картины!  — Но Том, я хочу сделать только лучшее…  — Не спросив моего желания? Моего разрешения? Пошёл ты, Хемсворт, никуда я не поеду, я остаюсь тут, а ты, как только авто починят, вали обратно в свой город! Хиддлстон тихо зарычал и гордо удалился из гостиной, подрагивающими пальцами поглаживая короткую шёрстку дрожащего Чаппи. Стоило ему исчезнуть за углом, Крис нахмурился и задумчиво уставился в пол. Кажется, он перестарался с «налаживанием» чужой жизни, но ведь у Тома действительно талант, и почему он не хочет показать его остальным, чтобы те оценили по достоинству? Наверное, ответ был прост: Тому просто было… всё равно на другое мнение. Он рисовал для себя, чтобы выразить эмоции и чувства на холсте с помощью мазков кисти и коротких штрихов карандаша. Просто рассказать хотя-бы чему-то о своём дне, ведь он живёт совсем один… Том заперся в своей комнате, и у самого Криса не было смелости постучаться к нему. Да, он натурально прокололся, и Хиддлстону надо было дать время остыть, потому что они оба понимали — Крис уезжать не должен. По крайней мере, не из-за чьей-то злости или ярости. К обеду мужчина не вышел, поэтому Хемсворт, который уже знал где и для кого стоит еда, пошёл кормить живность. Даже петух заметил его раздосадованный вид и попытался пару раз утешающе клюнуть.  — Ну вот и что мне делать? — спрашивал Крис у коровы, пока та заинтересованно глядела на него своими тёмными глазками и лениво жевала траву. — Я, кажется, люблю его… Не то чтобы я был уверен, но… гляжу и сердце в пятки уходит, — коротко улыбнувшись, он погладил Стейси по голове и тяжело вздохнул. — Ему просто надо посидеть, остыть, а потом я извинюсь. Много раз. Десятки. Сотни. Корова в ответ одобрительно промычала и спрятала свою морду в тазике с травой. Поносившись туда-сюда, Крис слегка вспрел, поэтому ему снова пришлось обратиться к колодцу. Набрав ведро холодной воды, он снял с себя свитер и, сжав силу воли в кулак, выплеснул немного на себя. Пока по его торсу пробежалось стадо мурашек, калитка во дворе тихо щёлкнула и на территории появился какой-то мужчина, по одежде тоже смахивал на фермера.  — О, у нас тут закаляются? — старик хохотнул и перетащил веточку колоска с одной стороны губ, в другую.  — Джерри, ты что тут делаешь? — Том тут же вышел из дома и поставил Чаппи на крыльцо, тот неуклюже затопал к двум ступенькам.  — Хотел отдать пироги! Марта опять напекла десяток, — крякнув, Джерри протянул корзину и кивнул на застывшего Криса. — А это ещё кто? И почему он обливается водой из колодца? Совсем больной?  — Так ванной в доме нет, — как-то неуверенно проговорил мужчина и косо взглянул на Тома, на лице которого появилась короткая усмешка. Помните мы говорили о хорошем чувстве юмора?  — Томас! — когда до Хемсворта наконец дошло, он сам стал похож на петуха: взъерошенный и грозный.  — А что я? Хотел познать фермерство? Получай по полной старинной программе. Не переживай, скоро вернёшься в свою цивилизацию, — Хиддлстон наморщил нос и взял в руки корзину, втянув ароматный запах мясных и ягодных пирогов. —  — Так ты тот городской! — восхитился старик. — Ты это, Тома моего не обижай, а то вилами проткну насквозь.  — И он не шутит, — спокойно дополнил Том, заглядывая под полотенце, которым были укрыты пироги. — Спасибо, Джерри. Тебе что-то надо?  — Та не-е, — он отмахнулся и направился в сторону выхода. — Развлекайтесь, молодежь! Бурка, ко мне! Через секунду появилась лошадь, на которую старик ловко запрыгнул и умчался вдаль. Крис резко вспомнил, что ему холодно, поэтому поспешил взять свою одежду и уйти в дом. От хлопка двери испугался Чаппи, который только-только спрыгнул с первой ступеньки, а теперь кубарем полетел на землю. Однако, он не отчаялся, весело затявкал, поднялся на лапки и пошёл дальше изучать свои новые владения. Том, убедившись в целости своего питомца, зашагал следом за Крисом, решая сейчас же заварить чай и приняться за пироги. Стоило ему зайти в коридор, как он тут же был прижат к стене. И это в собственном же доме! Руки Хемсворта упёрлись по бокам от головы, но на лице фермера не дрогнула ни одна мышца.  — Итак?  — Итак? Итак?! — мужчина тяжело выдохнул, обжигая своим дыханием щёки Тома. — Ты заставил меня умываться холодной водой, пока сам купался в ванной?  — Ну ничего же себе не отморозил, — Хиддлстон пожал плечами и прижал к своей груди корзинку. — Я хочу поесть пироги пока они горячие, ты хо… Предложение оборвалось на полуслове, а губы оказались в плену чужих губ. Поцелуй был коротким, скорее чисто для вида, чтобы заткнуть, но Тому резко стало этого мало, он не отпустил просто так Криса. Впился сам в более настойчивом и глубоком поцелуе, тихо выдыхая в него и выгибаясь в уже обнимающих его сильных руках.  — Ничего не может быть горячее тебя, — быстро прошептал Крис, чувствуя как сердце в груди бешено колотится, а перед глазами едва плывёт. — Том, Томас, мы знакомы так мало, а я… я…  — Тише, — мужчина поднял указательный палец и прижал его к губам Хемсворта. — Я тебя прекрасно понимаю, даже больше, чем ты себе можешь представить.  — И что нам теперь делать, Том? Я не хочу уезжать от тебя, я не должен этого делать, но… Ты же должен понимать, что я не смогу жить тут, я не приучен, — он грустно улыбнулся и коснулся лбом лба, чувствуя как длинные нежные пальцы осторожно заправляют его пряди за ухо.  — А смогу ли я жить в городе, Крис?  — А ты пробовал? Просто дай шанс мне и городу. Мы… мы даже можем приезжать сюда когда захочешь. Просто дай один шанс… Том молча смотрел то в голубые глаза, то на губы, скользил взглядом по лицу мужчины, и только после долгих минут тишины он коротко кивнул и вновь прижался к губам. Корзинка с пирогами упала на пол, потому что больше Хемсворт терпеть не мог, он подхватил мужчину под бёдра, продолжая зажимать его между своим горячим влажным телом и стеной. Хиддлстон, кажется, тихо начал скулить, но каждый издаваемый им звук тонул в поцелуе, становясь неразборчивым и слишком тягучим. Впрочем, как и он сам. В тёплых ладонях его тело чуть ли не плавилось, он сжимал широкие плечи и выгибался в объятиях, стараясь побольше притиснуться к выпирающему через брюки члену.  — Я живу у тебя… два дня, а не знаю где спальня, — поцелуи перешли на длинную шею, теперь Том отчётливо завыл.  — Первая дверь слева! — выпалил он, указывая на лестницу. Крису пришлось приложить много усилий, чтобы прекратить целовать этот ходячий кусок возбуждения. Он быстро преодолел ступеньки, завернул в коридор и как только перед ним оказалась кровать, осторожно обронил Хиддлстона на неё.  — Почему ты рисовал меня? — Крис подцепил свитер и стянул его с тела любовника, тот слегка покраснел, хотя, возможно, это было не от смущения, а возбуждения, ибо ноги его словно сами раздвигались и приглашали Хемсворта.  — У тебя красивое лицо, — прошептал Том, избавляясь от крисовых штанов. — Только усы… небрежные и колючие, — он тихо издал смешок, прикрывая на мгновение глаза. — Но мне нравится. Это придаёт тебе… образ? Да, образ особенного персонажа.  — Так я, значит, персонаж? — Хемсворт не сдержал улыбки, скользя ладонями по открытому голому телу и наклоняясь к личику Тома, слабо опаляя своим дыханием его влажные губы. — И откуда же я?  — Ты… ты персонаж моей любовной истории. Том зарылся пальцами в волосы мужчины и осторожно сжал их на затылке, целуя со всей своей страстью и стараясь как можно потеснее прижаться к горячему, по его мнению, телу. Их члены касались друг друга, и эти касания заставляли стоны обрушиваться с губ; заставляли страсть внутри кипеть волной и медленно наступать. Короткие колкие поцелуи опустились ниже, Крис не поленился оставить несколько своих ярких, небольших отметок, которые бы он хотел видеть везде. Он обязательно покроет Тома всего засосами и укусами, но для начала надо насладиться моментом. На тумбе стоял крем, который Крис без разбора взял в руки и выдавил жирную субстанцию себе на ладони. Согрев между подушечками пальцев, он скользнул между ягодиц, а Том ответил ему задушенным стоном, который после коротко проникновения превратился в протяжный и звонкий. Плечи и спина Хемсворта быстро оказались в красных полосах царапин, а также появились парочку томовых укусов — не одному же ему страдать! Каждое движение пальца внутри вызывало смешанные ощущения, которые в конце концов всё равно формировали удовольствие, нарастающее всё быстрее. Когда два пальца нагло начали тереть простату внутри, а чужие губы сосали розоватую головку прямого члена, Хиддлстон не смог больше терпеть. Он зарычал и заскрипел челюстью, вздёрнув Криса за волосы и заставляя тем самым поднять голову.  — Прошу тебя, Крис, войди в меня, стань моим, — он крепко зажмурился и нетерпеливо поёрзал бёдрами, сминая тем самым постельное бельё. Крис отказать просто не мог. Он мгновенно вытащил пальцы и приставил ко входу головку члена. Его руки легли и сжали бёдра, а губы теперь обхватили напряжённую горошину соска. Один плавный толчок внутрь, сопровождающий его стон и тихий выдох с именем Хемсворта. Голова вскружилась от тесноты горячей внутри, и в глазах заиграли яркие пятна — как приятно сжимали мышцы, как нежно прижимали к себе руки. И голос Том — такой сладостный и молящий. Толчки быстро набрали вход, член проникал в податливое тело под пошлые шлепки бёдер и хлюпанье смазки с кремом. Лёгкое поскрипывание кровати сопровождалось громкими стонами обоих любовников, которые сливались в одно целое в безмятежном сексе, уносящего их на грани сознания ровно до того момента, пока… яркая вспышка пронзает тела, и в глазах взрываются салюты. Хиддлстон чувствует горячую сперму наполняющую его изнутри, а Хемсворт липкие, но до жути приятные ощущения между их животами. Горячее частое дыхание прерывается короткими, уже уходящими стонами и два тела наконец могут расслабиться, медленно и влажно целуясь.  — Крис… — после отдышки, Том открыл влажные глаза, счастливо улыбаясь.  — Да? — в ответ усталый, но до жути довольный шёпот.  — А ты гусей покормил? А вот про гусей он забыл.

***

 — Крис, а как пользоваться этой штуковиной?  — Эта штуковина называется «планшет», динозавр. Кто-то говорил, что справиться в городских штучках лучше, чем я, — усмехнулся Хемсворт, глядя как Том осторожно водит пальцем по экрану планшета.  — Заткнись и лучше принеси мне эКспрессо, — фыркнул мужчина.  — Эспрессо, дорогой, эспрессо… кстати, звонили из галереи, тебя устроит тридцать тысяч долларов за твою картину с пшеничным полем?  — Сколько?! — Хиддлстон вякнул и даже икнул. — Это же я смогу купить вторую ферму!  — Только через мой труп, дорогуша! — Крис рассмеялся и удалился на кухне. Хиддлстон с лёгкой улыбкой облокотился на спинку дивана и поднял взгляд наверх. Перед ним висела картина: он и Крис. Было трудно рисовать самого себя, но, к удивлению самого Тома, у него получилось неплохо. Хотя, с такой большой любовью как у Криса, и не такие чудеса произойдут.