We Just In Too Deep

⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀21 декабря У выхода из школы меня встречает чистый зимний воздух и очищенные от снега узкие дороги, которые разветвляются ближе к середине, напоминая строение корневой системы старого дерева. Каждая из этих дорог ведёт в разные места: одни ведут в магазины, другие–в библиотеки, к автобусным остановкам и старым паркам. Снега не было большую часть декабря, поэтому я решила, что это просто особенность Детройта, но с каждым днём, приближающим окончание этого года, снега становилось всё больше. Особенно в тех местах, где не проезжают машины. Солнце слабо греет крыши домов и час за часом удлиняет бледно-серые тени, что плывут на блестящем снегу. Последние несколько дней дороги очень скользкие, поэтому иногда задача дойти куда-нибудь без травм кажется невыполнимой. И ещё больше проблем прибавляет тот факт, что ветер, кажется, не собирается никого жалеть. Окна ресторанов мерцают от гирлянд, дороги покрыты слоем льда, а из булочных доносится аромат выпечки. Если бы не жестокая температура воздуха, я могла бы часами наблюдать за преображением города и за тем, как люди готовятся к Рождеству. Наверное, это мой любимый праздник. Маленькие дети играют со своими родителями, люди ходят покупать подарки, кто-то тратит деньги в бутиках, кто-то гуляет со своими домашними животными, кто-то зависает в кинотеатрах, а кто-то читает любимую книгу в кафе. В дни перед Рождеством всё кажется особенным. Даже самые незначительные детали Я обожаю зиму. Я ненавижу холод, но люблю зиму. Я любила печь кексы с мамой и Лесли в ночь перед Рождеством. И я любила пересматривать одни и те же фильмы в ту же ночь. Мы с Джессикой часто забирались на крышу дома, где она жила. Мне нравилось подходить к краю и видеть, как под моими ногами простилается больше десятка этажей. В дни зимних каникул я любила высыпаться за все те дни, когда мне этого не удавалось из-за школы. Я никогда не запоминала снов, что видела в те ночи. Это всегда казалось мне странным. Я запоминаю почти все свои сны, но только не те. В моей голове проносятся тысячи воспоминаний о том, как мы с мамой проводили время на зимних каникулах, когда я была младше. Но эти воспоминания больше не причиняют мне боли. Спустя некоторое время после смерти мамы я научилась понимать, что нужно двигаться дальше, и это осознание подарило мне чувство облегчения и свободы. Мне не нужно пытаться сделать её частью своего прошлого. Вместо этого мне нужно научиться жить без неё в своём будущем. Но иногда мне сильно её не хватает. Я хочу, чтобы мама была рядом. Без неё всё кажется другим. Но теперь это не так тяжело, как несколько месяцев назад. Теперь я могу думать о ней, не желая собственной смерти. Мне казалось, что пройдёт гораздо больше времени, прежде чем я научусь жить занаво. В какой-то момент мысли о смерти стали догорать, и теперь вместо них есть только внезапные приступы печали. Как слабый дым после уже давно затухшего пожара. Или как развеянный на ветру пепел. Жизнь уже не кажется мне пыткой. Мне бывает тяжело, а по ночам вопросы о несправедливости продолжают меня одолевать, но я умею вовремя остановиться. Жить тяжело, но нужно продолжать. Я больше не пытаюсь остановиться, когда начинаю погружаться в мысли о прошлом, больше не запрещаю себе думать о родителях. Вместо этого я просто учусь наполнять эти воспоминания теплом. Мы с Блэр стали общаться ещё лучше, так что теперь у меня три близких друга. На каникулах мы с Лесли поедем в Мэдисон к Джессике, чтобы немного времени провести вместе. Раньше на Рождество мы всегда ходили по магазинам, покупали кучу бесполезных и странных вещей, которые потом лежали без дела как напоминание о том, что нужно научиться не тратить деньги на всякий хлам. Думаю, что ничего не изменится. Теперь мы с Алексом чаще зависали дома у ДеШона, так что мы с ним отлично ладим. Я действительно могу назвать ДеШона одним из самых весёлых людей из всех, кого я знаю. Мне нравится слушать его истории, пока он с трудом сдерживается, чтобы не рассмеяться. Мне кажется, что с ним не может быть скучно. Маршалл всё такой же надоедливый, но пересекаемся мы с ним редко, потому что он работает и сидит со своим младшим братом. От Алекса я узнала, что мать Маршалла немного не в себе, поэтому в жизни у него настоящий бардак. Блэр много рассказала мне о Маршалле, и я бы никогда не догадалась, что у него всё настолько плохо. Дебби–его мать–не слишком хорошо относится к нему, он не может найти нормальную работу и часто ссорится со своей девушкой. Так что, видимо, есть причины, по которым он такой мудак. Алекс заболел прямо перед Рождеством и даже не ходит в школу, а на его предложение забирать меня после уроков я ответила отказом. Пусть сидит дома, пока у него есть такая возможность. Мимо меня пролетает какая-то птица, и всё моё внимание переключается на неё. Она садится на промёрзшую ветку, стряхнув с неё снег, который большими хлопьями падает на скамейку под деревом. За спиной я слышу громкий детский смех и лай собаки. Оглянувшись назад, замечаю, как маленькая девочка пробегает вдоль протоптанной людьми широкой тропы с парой коньков в руках, а перед ней бежит немецкая овчарка, оставляя свои следы на снегу. Внезапно мне в плечо врезается снежный ком, брошенный со спины. От неожиданности резко оборачиваюсь назад, встретившись взглядом с человеком, который получает необъяснимое удовольствие каждый раз, когда выводит кого-то из себя. —Маршалл!—моя реакция заставляет его усмехнуться, засунув руки в карманы чёрной куртки. Почему он не может давать знать о себе так же, как и все нормальные люди? Почему не может просто сказать «привет»? —Прости, детка,—он всё ещё называет меня так иногда, но я научилась игнорировать это. Он делает несколько шагов в моём направлении, и я замечаю цапапину на его верхней губе. ДеШон рассказывал нам, что несколько дней назад какой-то парень напал на Маршалла с разбитой бутылкой и оставил ему пару царапин на лице. Но это не похоже на простую царапину. —Тебе ещё не надоело? —Что? —Называть меня...—начинаю я, но он не даёт мне закончить, продолжив мои слова с хитрой улыбкой: —Деткой? Я раздражённо бросаю в него неумело слепленный снежок, попадая в цель. Выражение его лица меняется за долю секунды. Закрыв рот рукой, чтобы не засмеяться, я начинаю отступать, пока он подходит ближе ко мне с многообещающей улыбкой. Из-за снега его брови и ресницы выглядят так, будто его лицо окунули в коробку с серебристым блеском. —Ты ответишь за это,—смеётся он, набирая в руки больше снега. Почему его руки не замерзают? Мой план по отступлению проваливается, когда мои ноги заплетаются и я падаю на землю, роняя сумку. —Ты проиграла,—улыбается он, подходя ближе и падая на колени. Я не знаю, что он задумал, но мне известно о его упрямстве. —Нет! Стой!. Выставляю руки вперёд, чтобы заблокировать ему путь. Он набирает ещё больше снега, и, как только я понимаю, что он собирается кинуть этот гигантский снежный шар в меня, я пытаюсь пнуть его в живот. Он уклоняется, но, не сохранив равновесие, падает рядом со мной, хватаясь покрасневшими от холода пальцами о воздух. —Я тебя ненавижу,—бормочет Маршалл, перевернувшись на спину, когда я поднимаюсь на ноги, чтобы уйти. Его волосы в снегу, а он словно не замечает этого. Снег тает на его сложенных в коварную улыбку губах. Отряхнув одежду от снега, наклоняюсь за сумкой, но Маршалл выхватывает её раньше и начинает отходить от меня, спешно поднявшись на ноги. —Отдай!—смеюсь я, пытаясь следовать за ним, как хищник за добычей. Но кто в этой ситуации хищник... —Извинись,—требует он, сдерживая смех и поднимая сумку выше, чтобы я не могла дотянуться. —Лучше убей меня. —Ты сомневаешься, что я могу это сделать? —Мне нужно домой,—слабо ударяю его в грудь, но он даже не думает притворяться, что этот удар причинил ему боль. Вместо этого он тихо смеётся, убирая сумку в другую руку. —Я не держу тебя. Подпрыгиваю, чтобы дотянуться до своей сумки, толкнув Маршалла,но промёрзшая тропа за нами становится причиной, по которой мы оба падаем на холодный снег. Открыв глаза, я понимаю, что лежу на нём, пока его грудь дрожит от смеха, который он пытается сдержать. Его ресницы блестят от снега, который, кажется, решил овладеть им полностью–даже залез под воротник его куртки. —Мне больше нравилось, когда сверху был я,—он бросает свой тупой комментарий, пока я терплю неудачу, пытаясь слезть с него. Он не отпускает мои руки, из-за чего я даже не могу убрать волосы с лица. —Заткнись и отпусти меня. —Обычно доминирую я,—этот кусок дерьма даже не собирается останавливаться. Ему нравится издевается надо мной, и маленькая улыбка, которую он пытается спрятать от моих глаз, выдаёт это. —Сомневаюсь. —Хочешь проверить?—слабый смех срывается с его губ, когда я закатываю глаза. Я хочу ударить его. —Если ты меня не отпустишь... —Ты мне ничего не сделаешь,—заявляет Маршалл, крепче сжимая мои руки. У него очень холодные пальцы. И губы приобрели бледно-голубой оттенок. —Пожалуйста! —Что я за это получу? —Я не раздавлю тебе яйца коленом. И я не жалею о своих словах, потому что Маршалл начинается смеяться, ослабляя свою хватку, что позволяет мне слезть с него и как можно быстрее схватить свою сумку. —Ты можешь сделать с ними что-нибудь другое,—кричит он мне вслед, на что я просто закатываю глаза и продолжаю идти вперёд.—Серьёзно, если хочешь, мы можем... —Ты можешь не кричать?—раздражённо поворачиваюсь к нему лицом, скрещивая руки на груди. —Я бы мог заставить кричать тебя... Я вижу эту дьявольскую ухмылку на его губах и хочу стереть её. —Только от разочарования. Если он хочет играть в эту игру, то только по моим правилам. —Ты не узнаешь, пока не попробуешь,—отвечает он после секунды молчания, и я слышу усмешку в его голосе. Он провоцирует меня. И мне нельзя давать ему ту реакцию, ради которой он всё это делает. Мне нельзя выдавать своё смущение. —Ты закончил? Я могу идти? —Я же просто шучу, расслабься,—он отряхивает снег с куртки и подходит ко мне.—Подвезти тебя?—предлагает Маршалл, застёгивая куртку почти до конца. —Нет. —Ты невыносимо упрямая,—он закатывает глаза, замедляя шаг, чтобы идти на одной скорости со мной. —Ты невыносимо раздражающий. —Поэтому меня любят девушки. —Тебя любит только тот парень из продуктового магазина. Я действительно считаю, что парень из магазина, куда часто ходит ДеШон, неравнодушен к Маршаллу. Два раза я ходила с мальчиками в этот магазин, и каждый раз тот парень пытался поговорить с Маршаллом и как-то привлечь его внимание. Мне даже жаль его. Маршалл его не заслуживает. —Ты тоже думаешь, что я нравлюсь ему? Недавно он сказал, что ему нравится мой голос. —У него ужасный вкус. —Заткнись, сука,—усмехнувшись, он толкает меня плечом, но мне удаётся сохранить равновесие и не упасть. —Следи за своим языком. —Или что? Накажешь меня? —Скажу тому парню, что он тебе нравится. —Он не нравится мне!—заявляет Маршалл, словно пытаясь оправдаться. —Почему? Он милый. —Слушай милый для меня. —Да. Он заслуживает кого-то лучше. —Заткнись!