We Just In Too Deep

⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀19 января ⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀ ⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀21:22 Я сижу в гостиной в полном одиночестве и не знаю, чем заняться. Лесли сейчас на работе, а через месяц они с Джеком улетают в Нью-Йорк к его родителям. У них всё серьёзно, так что теперь эти двое официально пара. Лесли переживала, что я расстроюсь из-за того, что ей нужно будет на время меня оставить, а Джек сказал мне, что я могу поехать с ними. Но почему они не могут просто провести время вместе? Алекс сейчас вместе с семьёй на дне рождении своего дяди, Блэр заболела, Джейк тусуется со своими друзьями, Джесс я не могу позвонить, потому что не уверена, что на телефон ответит она, а не её родители. В Мэдисоне сейчас почти полдевятого. Но мне даже нравятся эти моменты, когда я могу немного побыть одна. С тех пор, как мы переехали в Детройт, это стало редкостью. Я достаю мороженое и виноград из холодильника и собираюсь посмотреть телевизор. Я тянусь к месту, где обычно лежит пульт, но не могу найти его там. Разочарованно вздохнув, слезаю с дивана, кладу свой «ужин» на стол и принимаюсь искать пульт. Почему эта штука вечно теряется? Можно было бы и включить телевизор, не используя его, но пульт в любом случае нужно будет найти, а, учитывая, что Лесли этого делать не будет, под огонь безысходности попадаю я. В какой-то момент я сворачиваю не туда и уже сижу на полу, копаясь в старых альбомах, книгах и журналах, найденных на полках. Раскрываю свой самый любимый альбом с фотографиями. Наверное, в последний раз я заглядывала в него через неделю после того, как мамы не стало. Это был особый вид мазохизма, несомненно. На первой странице фотография меня в три года, где я держу рисунок, на котором, вроде как, изображена мама. Слишком долго смотрю на эту фотографию. Я так похожа на неё... По какой-то причине мне хочется плакать. По очевидной причине. Когда мне было три года мои биологические родители были живы... Эту фотографию сделал мой биологический папа... Человек, которого я почти не помню... Я люблю тебя, папа. Интересно, какой кофе он любил пить по утрам? Как они познакомились с мамой? Его любимый фильм? Играл ли он со мной после работы? Каким был его голос? На второй фотографии я и наша соседка Алия играем в куклы. Мы с ней в последний раз виделись семь лет назад. Чёрт, это много. Но, несмотря на это, я помню её улыбку и смех; я помню её одержимость игрушечными машинами и мультиками, которые, по мнению многих, подходят парням, но не девочкам. Переворачиваю страницу и вижу на ней счастливую себя в первый день школы. Боже, как я вообще удержала в руках этот огромный букет. В середине альбома я натыкаюсь на фотографию, которая была сделана на мой десятый день рождения. Я и мама стоим у входа на кухню и держим руках торт с десятью зажжёнными свечами. На торте кремом написано моё имя. Я не могу контролировать слёзы, текущие по моему лицу, когда провожу пальцами по фотографии. Людей так легко потерять... Я хочу кричать от боли, что я очень долго прятала внутри. Я продолжала лгать себе, что если держать чувства внутри, то станет легче. Но нет. Молчание и стойкость не вернут ни моих биологических родителей, ни Эмили. С отчаянием продолжаю листать альбом, прекрасно осознавая, что это причинит мне ещё больше боли. Нахожу свадебную фотографию мамы и Эрика. Несмотря на разногласия, что у них были, они оставались в хороших отношениях даже после развода. Они были друзьями до того, как у них начались отношения. Видимо, в этом и была причина того, что им было трудно полностью оборвать связи друг с другом. На следующей фотографии семилетняя я и мама строим песочный замок на пляже. В детстве я мечтала сделать самый большой замок в мире, но сделать это за один день было невозможно, а за ночь волна разрушала то, что я уже успела построить. Да и было это во время нашего отдыха в Греции, так что я не могла сама выходить из отеля, чтобы проводить на пляже весь день. Я даже не пытаюсь сдерживать слёзы. Всё, что я копила в себе, сейчас вырывается с рыданиями и тихими всхлипываниями. Даже хорошо, что я сейчас одна. Я не могу плакать при других людях. Внезапных стук в дверь заставляет меня подскочить. Я смотрю в сторону входа, затаив дыхание. У Лесли есть ключи—это не она. Тогда кто? Стук повторяется, и я мгновенно вытираю следы истерики с лица, медленно подходя к двери тихими шагами. Делать вид, что дома никого нет, не получится, потому что с улицы видно, что свет включён. Я заглядываю в глазок и вижу Маршалла. Его я хочу видеть меньше всего. —Эй,—улыбаюсь, открывая дверь.—Что-то случилось? —Ты не знаешь, где Алекс?—тихо спрашивает он, изучая моё лицо. Да, сейчас он бросит какой-нибудь комментарий по поводу моего заплаканного внешнего вида. —Он на дне рождении дяди. Он же говорил об этом вчера,—мой голос ломается, но я стараюсь держаться. —Да... Да, точно. Спасибо...—Маршалл делает шаг назад, готовясь уйти, но почему-то останавливается.—Почему ты плакала?—он вопросительно смотрит на меня. Да, сейчас я тебе всё расскажу... —Просто плохой день, я устала,—подключаю улыбку и прислоняюсь к дверному проёму, всем видом пытаясь показать, что всё в порядке. —Хорошо,—усмехается он, отводя взгляд и словно пытаясь показать, что я не умею лгать.—Может, ты передашь кое-что Алексу, если я оставлю? —Да, конечно,—я киваю, когда он протягивает мне какую-то кассету. —Это не моё дело, но всё точно хорошо? Просто уходи. —Да... Я просто...—не могу договорить, чувствуя приближающуюся волну слёз. —Что-нибудь случилось?—он подходит ближе ко мне, а я качаю головой, давая отрицательный ответ. Маршалл осторожно обнимает меня, кладя подбородок мне на голову, пока я отчаянно хватаюсь за его спину. Он обнимает меня так неуверенно, как незнакомого человека. Мы никогда вот так не обнимались с ним раньше. Но мне всё равно. Я нуждаюсь в этом прямо сейчас. Уткнувшись лицом в его толстовку, пытаюсь подавить свои рыдания, но не могу. Он гладит рукой мою спину и шепчет что-то успокаивающее. Это его другая сторона или ему просто некомфортно оставлять меня в таком состоянии? Я редко обнимаюсь с людьми, но, оказывается, это так приятно. Мне нравится это. —Ты можешь не отвечать, но... Это из-за родителей? Или что-то другое? Десять очков за сообразительность. —Да,—мой голос предательски дрожит.—Прости,—тут же добавляю, когда понимаю, как абсурдно выглядит вся эта ситуация. Я рассказала ему о причине переезда в тот день, когда мы с Алексом поехали в тот трейлерный парк, потому что была уверена, что мы с ним больше не встретимся. Но сейчас я сама не знаю, каким образом это происходит, но мы стоим у дверей моего дома на холоде, обнимаясь. На нём даже нет куртки. —Ты собираешься постирать своими слезами мои вещи?—полушёпотом спрашивает он, и я усмехаюсь в его грудь. Когда Маршалл понимает, что со мной всё в порядке, он отстраняется, сохраняя зрительный контакт. Я вытираю слёзы и проклинаю себя за то, что сейчас произошло. Мне нельзя быть слабой. Тем более, перед людьми, которые не входят в мой круг доверия. Я не считаю, что Маршалл побежит издеваться надо мной после этого случая, но он не тот человек, которому я готова что-либо рассказывать. —Всё в порядке?—он повторяет свой вопрос, но старается, чтобы это не выглядело настойчиво. —Ты хочешь войти?—приглашаю его домой, понимая, что не смогу просто дать честный ответ, а лгать я не умею. Немного колеблясь, он всё же соглашается и проходит внутрь. Я запираю дверь и, перед тем, как вернуться в гостиную, смотрю на себя в зеркало, чтобы оценить ущерб. Мне нужно либо добиться молчания от Маршалла о сегодняшнем вечере, либо убить его. —Это ты?—Маршалл протягивает мне альбом, открытый на странице с двумя фотографиями: на одной я в пять лет стою в туфлях мамы на платформе, а на другой делаю Алии макияж, размазывая помаду на её губах. —Да,—с улыбкой киваю и смотрю на него. Он сидит на полу в окружении фотоальбомов и просматривает мои детские снимки. В какой момент я позволила незнакомому человеку вторгнуться в моё личное пространство? —Чёрт,—я слышу его смех и переключаю всё внимание на него.—Кто этот парень?—Маршалл показывает мне фотографию, на которой я целую в щёку какого-то мальчика. Я даже не помню, кто это. —Я не знаю,—пожимаю плечами и сажусь ближе к нему. —Ты не такая невинная, как кажется. —Заткнись,—ударяю его локтем в ребро, но он перехватывает мою руку и угрожающе смотрит на меня, давая понять, что это была плохая идея.—Отпусти! —Если извинишься!—дразнит Маршалл, отрываясь от фотографий. —Хорошо, можешь не отпускать,—закатываю глаза, и он усмехается, выпуская меня. Поднимаю с пола свой старый школьный альбом и с улыбкой смотрю на фотографии своих одноклассников. Я никогда не была особо общительной, но у меня есть нелепое воспоминание о каждом из них. Мой взгляд падает на фотографии с выпускного вечера. А, если конкретно, на фотографии, где я стою рядом с Валлет. —Тупая сука,—бормочу я, разглядывая фотографию. —Эй?—Маршалл поднимает на меня свои глаза. —Я не о тебе. —О ней?—он указывает на фотографию брюнетки. —Как ты узнал? —Я знаю всё,—самая дерзкая улыбка, на которую только может быть способен человек, поселяется на его губах. —Да, или ты просто выбрал самую сексуальную девушку в альбоме,—усмехаюсь я. Она действительно была красивой. Её длинные волосы, зелёные глаза и нежные черты лица. Валлет нравилась парням и пользовалась этим. Манипулятивная сука. —Если бы я выбирал самую сексуальную, я бы указал на неё,—Маршалл указывает на мою фотографию, и я саркастично смеюсь, толкая его.—Что? —Ты не умеешь делать комплименты,—отвечаю я, надеясь, что этот ублюдок не заметит, что мне неловко. Он смеётся и возвращается к фотографиям, давая мне шанс вспомнить, о чём я думала. Ах, да! Эта сука... —Вау,—я слышу ухмылку в голосе Маршалла и обращаю на него своё внимание.—Это горячо. Опускаю взгляд и замечаю, что он смотрит на мою фотографию в купальнике. Этому снимку меньше года. Лесли сделала его, когда мы с мамой отдыхали в Испании. Чувствую, как нагреваются мою щёки и выхватываю альбом из его рук. —Я не закончил!—он смеётся и тянется к нему. Я поднимаюсь с пола и отбегаю на безопасное расстояние. Моё настроение... Мне стало лучше. Маршалл следует за мной. Вижу азарт в его голубых глазах. Он думает, что это игра? —Ты часто... Плачешь из-за этого?—он указывает на альбом в моих руках.—Я не про эти горячие фотки, я про... Не дав ему договорить, я толкаю его плечо, вызывая у него смех. Он не должен был это видеть. Он не должен был... Быть тут. —Да,—опускаю глаза на пол, делая глубокий вдох, а затем медленно выдыхая.—Я скучаю... —Если ты расскажешь, то, возможно, тебе станет легче. Если хочешь. Я немного задумываюсь над его словами. А что, если он прав? Всё заканчивается тем, что мы садимся на диван, и я выкладываю ему всё, что касается моих переживаний. Начиная с истории о той аварии, в которой погибли мои биологические родители, и заканчивая тем, что рассказываю ему о смерти мамы. Он внимательно слушает меня, не задавая никаких вопросов. Мне всё равно, если он просто пытается казаться вежливым. Я просто должна была хоть с кем-то поделиться тем, что так долго съедает меня изнутри. Просто нужно выпустить демонов на свободу. Избавиться от них. Кто бы мог подумать, что первым человеком, которому я смогу объяснить всё настолько детально, будет он? —Дерьмо,—слышу его неразборчивое бормотание.—Мне жаль. Прости,—он неловко отводит глаза, понимая, что мне чертовски сложно было всё это говорить. Ему обязательно быть таким... Хорошим прямо сейчас? Почему он был грёбаным мудаком большую часть времени, а сейчас... —Всё хорошо. Спасибо,—тихо отвечаю я, смотря на настенные часы. 23:34. Какого чёрта время так летит? —За что?—Маршалл усмехается, и я не знаю, как описать ему, за что я благодарна. —Мне стало легче,—честно отвечаю я, на что он просто кивает. —Мне пора идти,—он встаёт и, когда его рука касается ручки, Маршалл поворачивается ко мне.—Ты придёшь в ‘‘Shelter” в следующую пятницу? —Я не уверена, что смогу,—торопливо отвечаю ему, заправляя волосы за ухо. —Джейк тоже будет там, если дело в этом,—он трёт рукой шею, после чего я замечаю, каким уставшим он выглядит. По правде, не знаю, зачем он упомянул Джейка. Всё, что мне известно—он недолюбливает его. Не знаю, есть ли на то причины... Они просто не особо ладят. —Я подумаю,—мы неловко обнимаемся на прощание, и он уходит. —И к стати,—он с ухмылкой смотрит позади меня.—Я не уверен, но то мороженое выглядит странно. Я оборачиваюсь, понимая, что забыла о еде. —Купить тебе завтра мороженое?—внезапно спрашивает он, после чего я ошеломлённо поднимаю на него свои глаза. Стараюсь уловить намёк на шутку или вроде того. —Я могу сама сходить в магазин, спасибо,—с сарказмом отвечаю ему, добавляя лёгкую улыбку, чтобы не звучать грубо. —Тебя примут за алкоголика, сбежавшего с реабилитации,—Маршалл ухмыляется, вызывая во мне дикое желание вмазать по его лицу. Как только я собираюсь возмутиться, он прерывает меня: —Очень горячий алкоголик,—замечаю тень улыбки на его лице и тихо вздыхаю.—Ты бы могла одолжить мне ту фотографию. Я бы не... —Да, ты можешь купить мороженое, если хочешь! —Я тебя понял. Я вернусь. —Я буду ждать! Он только тихо смеётся. Мне так нравится этот смех. —Блять!—вскрикивает он, когда я уже закрываю дверь. —Что произошло?—смеюсь я, увидев, как он держится за перила. —Этот лёд убьёт меня,—заявляет он, делая осторожные шаги. Мы в последний раз прощаемся, и только когда его силуэт полностью пропадает из моего вида, я понимаю, что стояла всё это время на улице, наблюдая, как он медленно отдаляется от меня.