We Just In Too Deep

⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀19 июня ⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀2000 ⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀20:15 Миллионы людей готовы всю жизнь стоять за кулисами во время выступлений известных артистов, а получать за это деньги—тем более. Пару минут назад мне позвонил мой босс и сказал, что через неделю мне нужно будет задать парням некоторые заранее подготовленные вопросы, а затем с разрешения лейбла опубликовать ответы в следующем выпуске нашего журнала. Это условие меня не обрадовало, потому что я не вынесу сидеть с Маршаллом в одной комнате, разговаривать о туре, его планах и целях, которые он преследует. Между нами ещё есть некоторый дискомфорт, который не получается преодолеть. Есть что-то особенное в том, как толпа выкрикивает слова ‘‘We Be Clubbin”, не пропуская ни одной строчки и качая руками. В очередной раз я убеждаюсь в том, что фанаты могут быть по-настоящему безумными и преданными. Они способны следовать за своим кумиром несмотря ни на что. Свет прожекторов следит за передвижениями О'Ши, ну, или, Ice Cube, пока он ходит по краю сцены в огромной футболке с таким видом, будто впервые видит такое скопление людей в одном помещении. Тысячи поднятых вверх рук и некоторые девушки, которым, видимо, приносит удовольствие светить сиськами, задирая футболки, дают артистам прилив силы и убеждают их, что есть целая армия, готовая ради своего идола на всё. —Маршалл, у вас пять минут,—слышу голос Пола за спиной и оборачиваюсь, отвлекаясь от случайных пометок, которые я делаю для своей статьи,—Расшевели ДеШона, давайте,—отцовски требует он, что заставляет меня улыбнуться и тут же автоматически попытаться подавить внезапную эмоцию. Это уже стало привычкой, потому что я всегда стараюсь держаться профессионалом. —Никогда не бывают готовы вовремя, да?—усмехаюсь, когда Розенберг выключает телефон, убирая его в карман чёрных брюк. Он далеко не один из тех злых менеджеров, которые только и умеют, что ворчать и выталкивать своих клиентов к куче ожидающих фанатиков, но, тем не менее, он стремится к равновесию и требует ответственного отношения к работе. —Ты даже не представляешь,—посмеивается он, поправляя воротник рубашки и проверяя время на часах в тысячный раз. —Йо, мы тут,—Пруф вылетает из коридора с тако в руке, а за ним плетётся Маршал, опустошая бутылку воды. Безразмерные белые футболки свисают с них, делая их похожими на тощих призраков. —Приятного аппетита, господа,—Пол закатывает глаза, а я хихикаю, стараясь оставаться в стороне,—Почему так долго? —Да, спасибо. Маршалл, не хочешь объяснить, почему мы опоздали?—Пруф откусывает кусок своего тако и оборачивается назад, скрещивая руки на груди. Мимо нас проходит Дре, неся в руке какой-то пакет, а за ним идут тур-менеджер и какой-то темнокожий парень с картонной коробкой в руках. Я уже научилась игнорировать суету вокруг, поэтому даже не интересуюсь, куда и зачем они идут. —Мелани пролила на меня виски,—бормочет Маршалл и пихает ДеШона, когда тот начинает смеяться как ненормальный. —У вас три минуты, чтоб доесть. И кто-нибудь скажите Мелани, что она здесь не для развлечения. Ей нужно работать, иначе мы найдём замену,—предупреждает Пол, но его прерывает какой-то звонок,—Я должен ответить. Три минуты,—повторяет он, указывая на парней, после чего скрывается за углом, отвечая на телефон. —Эй, Шерил, доешь за меня?—ноет Пруф, протягивая мне своё тако, что вызывает приступ смеха у Маршалла. Наверное, Мелани действительно помогает ему сохранять хорошее настроение, потому что уже двадцать четыре часа он не проявляет по отношению ко мне никакой враждебности. Она не справляется со своими обязанностями ассистента, но хотя бы держит демонов Маршалла под замком. —Нет, давай сам,—иногда мне правда кажется, что они безумны. Если бы я не знала их с 1990-го года, то я бы не выжила в одном автобусе с ними, катаясь из штата в штат в сопровождении их глупых шуток и шумных разговоров. —Знаешь, не каждый день тебе предлагает доесть за собой звезда таких масштабов,—его самодовольный тон придаёт словам некую серьёзность, но смех проходящего мимо Снупа, за которым летит облако в виде дыма, меняет ситуацию не в пользу Пруфа. Серьёзно, куда бы не шёл Келвин, рядом с ним обязательно тянется запах травки. —Если честно, это первый раз, когда кто-то вообще предлагает мне доесть за собой. —Ты не знаешь, что теряешь. Один раз на концерте в Детройте, когда Маршалл выступал с Райаном... —Райаном? —Ну, Ройс. Ты должна была слышать!—он закатывает глаза, не желая тратить свои драгоценные три минуты, рассказывая мне о том, кто такой Ройс. —Да, я, вроде поняла, о ком ты,—киваю, вспоминая имя парня, чью совместную песню с Маршаллом я уже слышала. ‘‘Bad Meets Evil”, я думаю. —Так вот. После концерта эта белая блудная задница ела картошку фри или что-то типа того... И одна фанатка... Дуди, как её звали?—ДеШон прерывает историю, поворачиваясь к Маршаллу, явно не желающему вспоминать об этом. —Иди нахер, чувак, забудь об этом,—отвечает он, закатив глаза,—Шерил, не слушай его. Меня поражает, что он вообще обратился ко мне. По крайней мере, он помнит, как меня зовут, потому что его вечное молчание и нежелание даже говорить со мной почти вводило меня в заблуждение, заставляя думать, что ему просто не известно моё имя. Первые пару секунд я даже не верю, что он заговорил со мной, но потом я понимаю, что его зрачки размером с луну. Он не трезв, поэтому не даёт себе отчёт. Я знаю, что они употребляют наркотики перед выступлением, чтобы выдать зрелище, но я не уверена, что в этом есть необходимость. Я слышала, как Маршалл ругался с Ким по телефону, находясь под влиянием таблеток. Они продолжают травить друг другу жизнь спустя столько лет. —Да, хорошо, ты можешь сожрать говна, я вспомню сам. Саманта! —Блять, мужик... —Заткнись, я сказал. Итак... —Её звали Сара,—перебивает Маршалл, внося своё изменение в историю, когда ДеШон пытается продолжить. —Одно и то же. Наблюдение за их маленьком спором напоминает мне времена, когда мы были молоды и всё было хорошо. Для счастья нам было достаточно лежать на диване, смотреть какое-нибудь шоу и ударять Руфуса подушкой каждый раз, когда он начинал засыпать и храпеть. —Нет, блять, это два разных имени, идиот. —В общем, все ссать хотели на то, что говорит Маршалл, а я продолжаю,—игнорирует его Пруф, выбрасывая в урну пакет от доеденного тако,—Сара заползла на колени этого соблазнителя, когда он ел, а он взбесился и сказал ей, что либо она доедает за ним, либо сваливает нахуй. —Всё было не так!—вмешивается Маршалл, когда я пытаюсь не засмеяться, но стоит мне представить эту сцену, как задача становится почти невыполнимой. —Да? —Да, чёрт возьми! Я ел, она заползла на меня и начала тереться своей задницей, тогда я испачкал штаны кетчупом и сказал ей испариться, но она начала трогать меня, и я сказал ей, что если она не голодна, то может найти себе кого-нибудь ещё!—его голос звучит так, будто ему двенадцать лет и его поймали за курением в туалете. Странно признавать это, но под наркотиками он абсолютно другой человек. —Я, твою мать, сказал то же самое, только короче! —Я не говорил ей доедать! —О, а что она должна была тогда жрать? Сраный стол? —Полминуты!—Пол появляется в тот самый момент, когда у них почти завязывается небольшой конфликт, а так как они оба упрямы, то спор мог бы затянуться до рассвета. —Хорошо! Я прислоняюсь к стене, наблюдая за тем, как более двух десятков тысяч людей в один голос исполняют припев ‘‘Kill You”, когда Маршалл и ДеШон направляют микрофон в их сторону, создавая одно из самых зрелищных взаимодействий за всё шоу. Для меня эта песня уже стала гимном жестокости, разбавленным иронией и гиперболизацией. Что заставляет человека писать песни вроде этой? Просто образ и вросшая маска безразличия, подкреплённая поднятым над головой средним пальцем, или всё же искреннее желание взбесить массы критиков и впечатлительных людей? Может, эта песня действительно нацелена на кого-то, по отношению к кому Маршалл питает ненависть? Самое впечатляющее в концертах—знание фанатов абсолютно каждого слова и их неподдельное счастье находиться в куче таких же безумных людей, как и они. Остальная часть выступления этого дуэта, берущего начало в далёком прошлом, проходит так же громко и неприлично. То, что от них и требуется. Эти парни начинали в подростковом возрасте, борясь за право голоса в уличных рэп-баттлах, а теперь сами решают, кому право голоса предоставить, когда обращаются к толпе с протянутым микрофоном. Самая любимая часть девушек начинается в тот момент, когда кто-то из парней швыряет в толпу свою футболку. Особенно везёт фанаткам с VIP-билетом, которые потом получают именно то, на что и рассчитывают. Каждая из них считает себя особенной и верит, что именно ночь с ней запомнится парням на всю жизнь, но на утро эта уверенность испаряется, потому что их имена уже стёрты лошадиной дозой наркотиков, и они становятся не более чем обычными легкомысленными девочками в розовых очках. Случайно ловлю себя на мысли, что я получаю особое удовольствие, смотря на выступление с ‘‘Criminal”, хоть и не могу сказать, что люблю эту песню. Особая энергия исходит от них, когда слова этой песни складываются вместе, а возбуждённая толпа иногда даже перекрикивает своих кумиров. Признание—одна из причин, по которой люди ищут свою жизнь на сцене. Да, безусловно деньги и наследие играют немаловажную роль, но они являются лишь следствием работы, в то время как признание—топливом. —Спасибо, Сан-Хосе, вы лучшие!—орёт Маршалл после окончания их с ДеШоном партии. Это то, что они говорят на абсолютно каждом концерте, но фанаты всё равно сходят с ума, когда слышат это. Когда снова наступает черёд Дре и Снупа покорять вечер, я закрываю глаза, поражённая тем, как все люди, рассыпанные по стадиону, повторяют слова ‘‘The Next Episode” под приятный ритм композиции. I'm on one, I might bail up in the Century Club with my jeans on, and my team strong. Get my drink on, and my smoke on Then go home with, somethin' to poke on... Пока Дре читает, Келвин идёт за ним, жестами призывая толпу громче участвовать в исполнении. Огромный лист марихуаны загорается на экране за их спинами. Не менее впечатляющим становится выступление с ‘‘What's The Difference”, во время которого я делаю пару заметок об Xzibit. Я была искренне удивлена, когда узнала, что он младше меня. Следующий концерт в Сакраменто будет только 21 июня, поэтому парни не упускают возможности устроить вечеринку в номере ДеШона, от посещения которой мне не удалось увильнуть. ⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀23:44 ⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀POV Маршалл —Эта сука не берёт трубку,—вздыхаю, швыряя телефон на журнальный стол. Я уже пятый раз пытаюсь дозвониться до Ким, но она не отвечает. Либо она опять отправила детей к тёте Бетти и трахается с кем-то в моём сраном доме, либо специально злит меня. —Дуди, расслабься хотя бы сегодня,—ДеШон закатывает глаза, выпуская дым и смещаясь в кресле,—И хватит трахать её глазами,—хрипло смеется он, после чего я поворачиваюсь к нему с вопросом во взгляде. —О чём ты? —Шерил,—коротко отвечает он, заставляя меня усмехнуться,—Так, как ты пялишься на нее, Руфус не пялится даже на хот-доги. Ты как пацан-подросток, который боится подкатить к девочке из параллельного класса. —Как думаешь, у неё есть кто-то?—спрашиваю, стараясь игнорировать возникающие в сознании картины. Я, чёрт возьми, действительно её хочу. Даже просто сидя на диване с бутылкой пива в руке и обсуждая с Воном какие-то детали тура, она выглядит сексуально. Её движения настолько неуловимы, а улыбка такая осторожная, что грёбаный извращенец в моей голове уже представляет её в роли какой-нибудь послушной девочки, которая по щелчку пальцев сделает всё, о чём я её попрошу. —Конечно,—усмехается Пруф, подавляя во мне последнюю надежду на то, что она одинока,—Посмотри на неё, мужик. —Ты видел Мелани?—понимаю, что мне необходимо отвлечься, и секс—лучшее в этом случае. Это очень дерьмово, что я просто использую Мелани, словно игрушку, к которой обращаюсь только тогда, когда заинтересован в её теле? —Она у себя, наверное. —Почему её тут нет? Вы звали её?—поднимаюсь с дивана, запив чем-то экстази, что уже стало привычкой. Я не помню, когда в последний раз был на тусовке, не находясь под наркотиками. —Да. Она сказала, что не в настроении. —Ладно. —Не трахайтесь в её номере,—смеётся ДеШон, когда я уже собираюсь покинуть комнату. Неужели даже он видит, что Мелани для меня является лишь объектом для секса? —Где нам трахаться?—будто прошу разрешения на то, чтобы распоряжаться своим членом, не беспокоясь, что гостиная полна людей, которые могут слышать разговор. —Не знаю, может, у тебя?—с сарказмом предлагает он, делая музыку громче. Вот что имел в виду Дре, когда говорил, что будет лучше для всех, если мы арендуем целый этаж отеля. Он был прав. —Почему? —Потому что её номер рядом с номером Шерил, идиот. Если Шерил уйдёт отсюда и захочет лечь спать... —Да, я понял. Спасибо, мам. —Знаешь что? Отсоси,—высоко поднятый средний палец Пруфа—последнее, что вижу перед тем, как послать его в ответ и выйти в освещённый коридор. Свет здесь теплее, чем в комнате, поэтому некоторое время у меня уходит на то, чтобы привыкнуть. Это достаточно сложно сделать, когда по голове и так словно бьют молотом. Смешивать таблетки и текилу—херовая идея. Пытаюсь вспомнить, какой их этих номеров принадлежит моей личной шлюхе. Именно в тот момент, когда уже думаю просто бросить эту идею и пойти к себе, в сознании всплывает момент позапрошлой ночи, когда она сказала мне, что «всегда ждёт меня» в комнате ‘‘324”. Наверное, пора уже перестать искать, с кем бы переспать, вместо того, чтобы решать свои проблемы, но соблазн в любом случае сильнее. Тихо стучу, надеясь, что мне предоставят обещанный минет. —Маршалл?—она выглядит шокированной, когда открывает дверь, обмотанная лишь полотенцем. Видимо, она готовилась ко сну. Её волосы всё ещё мокрые, а по шее катится капля воды, теряясь где-то в области груди. Ну, тебе не суждено лечь спать, потому что у меня есть идея лучше. —Я буду ждать тебя у себя,—сухо отвечаю, делая шаг назад, чтобы не сорваться прямо сейчас. —Я не знаю...—она всё ещё немного обижена на меня за то, что я назвал её именем другой девушки, но между нами только секс, поэтому ей на что злиться. Стоит мне хотя бы намекнуть, что я хочу её в сексуальном плане, как она начинается беситься и двусмысленно намекать, что, возможно, между нами есть нечто большее. Но это никак мне не мешает, потому что в конечном счёте она всё равно скачет на мне, как бы не пыталась лгать самой себе, что не хочет этого. —Ты должна мне,—с ухмылкой слежу за тем, как она слабо улыбается, видимо, соглашаясь. Мелани не из тех женщин, которые долго ломаются. В конце концов, она примет, что мне от неё нужен только её талант отвлекать от дерьма, которое атакует меня каждый день. Вернувшись в свой номер, сползаю по стене, взявшись за голову. Мне опасно оставаться одному, потому что в моменты, когда я оказываюсь заперт в этих стенах наедине с собой, внутренний голос становится громче и без остановки ругает меня. Он приказывает мне взять себя в руки и попробовать восстановить отношения с Ким, говорит мне контролировать количество наркотиков, которыми я практически питаюсь, или вовсе избавиться от этой сраной зависимости, потому что из-за неё мне становится труднее справиться со своим характером. Но этот луч разума в моей голове исчезает в ту секунду, когда его заслоняет Шейди. И тогда я понимаю, что даже такая простая вещь, как регулирование собственной жизни, даётся мне с трудом. Я ведь сам создал эту светловолосую суку, а теперь не могу сопротивляться. Словно нахожусь в плену сценического образа. Просто жру наркотики и трахаюсь с фанатками, а всё дерьмо, которое я творю, оправдываю таблетками, насилующими мне психику. Снова накричал на кого-то? «Чёрт, прошу прощения, я не был трезв». Забыл имя девушки, с которой провёл ночь? «Детка, ты же знаешь, викодин делает своё дело». Я должен быть Шейди только в свете вспышек и своих песнях, но, видимо, путь срущего на всех с высоты парня мне ближе даже если если я нахожусь за кулисами, поэтому я и превратил себя в этого урода. Сколько раз у меня был шанс сделать правильный выбор и чётко определить, что моё альтер-эго должно оставаться только на сцене? Сколько раз я мог собраться с силами и навести порядок в своей жизни? Все дни становятся похожими друг на друга, утомляя меня всё больше и больше. Без таблеток интерес к жизни пропадает, а с ними моё существование походит на смертельный аттракцион. Слим Шейди уже давно не просто образ блондинистого демона, бросающегося грубыми комментариями и совершающего необдуманные поступки на публику. Слим Шейди—это я. Мне стоит взять судьбу в свои руки, а не спать с молодыми поклонницами, пить текилу после шоу и глотать наркоту, не зная лимитов. Наслаждение взамен на здравый смысл. Уже и не помню, когда в последний раз нормально разговаривал с Ким. И при всём этом я прямо сейчас жду Мелани, чтобы забыть обо всех своих проблемах, трахая её под экстази. Слава дала мне власть, которую я использую, чтобы удовлетворить самые порочные потребности, а не разгребать дерьмо. Но я рассуждаю таким образом лишь до тех пор, пока соблазн вновь не перетягивает канат. Затем я снова смеюсь в лицо морали и продолжаю заниматься саморазрушением. И гораздо хуже то, что стоит мне смешать валиум с викодином, запить это виски, а затем принять снотворное, как границы дозволенного стираются, и я совершаю дерьмо, о котором позже жалею. Или не жалею. Иногда даже не помню. Но это меня не останавливает. Я избегаю реальности, прячась от неё в мире, где эффект наркотиков и алкоголя дарит чувство свободы и независимости. Я использую наркотики, чтобы приглушить голос, который велит мне бороться с зависимостями. Это какой-то порочный круг, который не получается разорвать. Слышу стук в дверь, который рассеивает мои мысли, чем и спасает меня от самого себя. В последний раз задаюсь вопросом, стоит ли опускаться до того ничтожного уровня, когда ты трахаешь любую красивую шлюху. Может, нужно перестать игнорировать голос, велящий отказаться от этих безрассудств? Может, это и будет путь к спасению? —Ты долго,—пропускаю Мелани внутрь, запирая дверь. В сотый раз убеждаюсь в том, что у меня нет силы воли. Я не могу устоять перед этим. —Мне нужно было одеться,—она поравляет волосы, лежащие на её голых плечах. Скольжу взглядом по её телу, уделяя чуть больше внимания бёдрам. —Ну, сейчас тебе одежда ни к чему,—ухмыляюсь, сократив расстояние между нами. От неё исходит приятный цветочный аромат. Моя рука падает на её задницу, а её ладони тянут меня за шею к её полуоткрытым губам, которые с радостью поддаются моему напору. —А что мы собираемся делать?—шепчет она в сантиметре от моего лица. Я чувствую её тёплое дыхание своей кожей. —У меня даже нет идей... Как насчёт вернуть мне долг?—задираю её короткую юбку, прижимая к стене у двери. Животные желания громче здравого смысла. —Обязательно,—вздыхает она, поднимая руки вверх, чтобы помочь мне снять с неё белую майку. Ищу её губы и теряюсь в ощущении чистого кайфа, когда Мелани отвечает на поцелуй с такой же страстью. Она даже пытается перенять господство. Я ценю твои попытки, но не сегодня. Прервав контакт, она стягивает с меня футболку, швыряя её куда-то в сторону, и снова сталкивается с моими губами. Мои руки исследуют каждый сантиметр её тела, а язык борется за власть с её языком. —Ты уверен, что хочешь потратить свою возможность потребовать у меня минет прямо сейчас? У нас целое лето впереди,—усмехается она, опускаясь пальцами по моему животу и задерживаясь на выпуклости в штанах. —Чёрт возьми, да,—с бесстыдной ухмылкой тащу её в спальню, где сажусь на кровать и путаюсь пальцами в волосах этой суки, требуя, чтобы она встала на колени. Мелани будет трахаться со мной всё лето, так что мне даже не нужно просить у неё отсосать. Она сама сделает это. —Кто-то нетерпеливый,—посмеивается она, стягивая с меня брюки. Либо закрой рот, либо используй его разумно. —Кто-то изнасилует тебя, если ты не замолчишь и не приступишь к делу,—нахально улыбаюсь, прекрасно понимая, что ей нравится, когда с ней так разговаривают. Ей нравится грязь. Ей нравятся игры. Ей нравится быть побеждённой. Но для меня скучно то, что её даже не нужно побеждать. Она сама сдаётся каждый раз,—Что, блять, произошло?—кричу я, оборачиваясь к двери, потому что чей-то стук прерывает нас с Мелани на самом важном моменте. Я, мать вашу, когда-нибудь получу свой минет? —Я подожду,—игриво шепчет она, проведя языком по моей шее. —Да?—открываю дверь, ожидая увидеть там ДеШона или, может быть, Пола,—Шерил? Что... Что-то случилось?—это чертовски неловко, потому что я должен каким-то образом скрыть тот факт, что я возбуждён прямо сейчас, а для этого мне нужно держать дверь немного закрытой, чтобы не светить ничем, что способно меня выдать. —Я знаю, ты не хочешь меня видеть, но твой телефон начал звонить, а Руфус сказал отнести его тебе,—тихо отвечает она на одном дыхании, протягивая мне мой телефон с мигающим именем Ким на экране. Она думает, что я не хочу её видеть? —Спасибо,—отрываю взгляд от текста, поднимая глаза на Шерил. Неприлично так пялиться на неё, буквально разрываясь от желания переспать с ней,—Почему Руфус сам мне его не принёс? —Он занят. Они смешивают пиво и виски, поэтому мне пришлось... Я пойду,—она делает шаг назад, но почему-то я ощущаю потребность в том, чтобы остановить её. Как будто потеряю что-то важное, если она уйдёт. Быть может, это экстази, которое уже начало своё действие? Цвета стали ярче, звуки—громче; мысли сталкиваются друг с другом, когда носятся в голове. Просто смотря на Тесс в сильном освещении ламп отеля, я вспоминаю дни, когда мы с ней вместе гуляли вдоль Восьмой Мили, делясь случайными рассказами. Фары проезжающих мимо машин освещали её фигуру, а ветер выбивал и запутывал волосы. Мне нравилось в конце таких прогулок обнимать её на пять минут дольше, чем обычно, делая это под предлогом «сохранить тепло». Я любил слушать её тихий смех после моих рассказов о странных клиентах на работе. Иногда мы брали с собой Нейта, и тогда мне даже казалось, что он любит её сильнее чем своего старшего брата. Интересно, помнит ли он о ней сейчас. —Подожди...—Шерил замирает, и я не знаю, что ещё сказать,—Прости, если кажется, что я тебя не хочу видеть и всё такое... —Всё в порядке. Я понимаю. —Послушай. Мы можем... —Я знаю, что это просто работа, Маршалл. Всё хорошо. Тебе не нужно ничего объяснять,—я даже не могу прочитать эмоции на её лице. Мне не за что зацепиться. Ей на самом деле всё равно? —Нет! Я... —Маршалл?—Мелани выходит из спальни в лифчике и юбке, а затем обнимает меня сзади. Времени лучше не нашлось,—Оу, Шерил? Как вечеринка? —Боже, простите, я не хотела появляться в такой... момент. Мне жаль,—Шерил начинает извиняться за то, что мои извинения перед ней прервала какая-то шлюха. Мелани ведь специально сделала это. Она, блять, никогда не обнимала меня так. Чёртова сука. —Увидимся,—теряюсь в словах и говорю первое, что приходит в голову. —Конечно, мы находимся в одном отеле,—усмехается Шерил, исчезая из вида. Эта ночь может быть ещё хуже? Что теперь? Потолок обрушится? Произойдет утечка газа? Прислоняюсь лбом к стене, повторяя про себя, что мне нельзя причинять боль Мелани. —Вернёмся к тому, на чём остановились?—хихикает она, когда я тащу её в спальню. О, чёрт возьми, теперь я буду трахать тебя ещё грубее. И так будет до тех пор, пока ты не перестанешь всё портить. —Ложись на кровать,—приказываю я, толкая её на простыни. —А минет? —Оставим это на следующий раз, договорились?—не отвечаю тем же на её приветливый тон, чем заставляю её настрой измениться. —Что такое? Это из-за твоей Шерил? Шлюха-журналистка испортила тебе вечер?—плюёт она, нахмуриашись. Тебе. Нельзя. Причинять. Ей. Боль. —Нет, сука, это из-за того, что ты лезешь в мою жизнь, но единственное, куда я позволю тебе залезть—мои штаны, так что знай границы,—снимаю с себя всю одежду и взглядом даю ей понять, что не хочу слышать больше ничего. Она прикусывает нижнюю губу и кивает, полностью раздеваясь прямо передо мной. —Что ты делаешь?—её тихий шёпот будит во мне самые дикие желания. Почему на её месте не может быть Шерил? Я ведь могу закрыть глаза и представить кого угодно... —Звоню Ким. Так что ни единого звука, ты меня поняла?—предупреждаю я, залезая в список контактов и ища презервативы в тумбочке рядом с кроватью. —Ты это серьёзно?—она звучит почти злой, со скрещенными руками наблюдая, как я надеваю на себя это резиновое дерьмо,—Будешь заниматься со мной сексом и разговаривать с женой? Так по-взрослому! Знаешь что на самом деле «по-взрослому»? Сосать член парня, на которого ты работаешь, когда ты состоишь в отношениях. —Да, и если тебе не нравится, то можешь валить нахуй,—прикладываю телефон к уху, когда слышу гудки. Игра началась. —Хорошо, но будь нежен. —Конечно,—усмехаюсь и тяну её за бёдра к краю кровати, на котором сижу я. Нет, шлюха, я буду трахать тебя так, как ты этого заслуживаешь. —Почему ты не берёшь телефон, когда я звоню?!—первое, что я говорю, когда Ким отвечает на звонок. В эту же секунду вхожу в Мелани, держась одной рукой за её бедро. Она откидывает голову назад, кусая губы, чтобы не выдать себя. —Ты тоже не спешишь отвечать своей жене!—усмехается Ким, и я готов поставить все свои деньги на то, что она сейчас закатывает глаза. Это то, что я в ней полюбил. Некоторое упрямство всегда добавляло ей какого-то шарма. —Я задал тебе вопрос,—набираю темп, с трудом сдерживая стоны. Мелани тянет простыни, пряча лицо в подушке, чтобы заглушить свои вздохи. —Я была в душе, Маршалл. —Да? И с кем?—из-за одной лишь мысли о том, что она изменяет мне точно так же, как и я ей, адреналин разливается по моим венам. Мои движения в Мелани становятся более резкими, а её попытки держать себя в рукаж—шаткими. —Брось это дерьмо. Давай хотя бы сегодня без этого. —Как скажешь,—мои слова полны ненависти, и я понимаю, что если бы не дети, я бы давно развёлся с ней. Наши отношения полны измен, ссор и вечных разногласий. И это не те токсичные отношения, о которых пишут романы или снимают фильмы. Это реальная жизнь. —Твоя мама звонила,—внезапно сообщает Ким, пока я сжимаю своей шлюхе рот, чтобы она не испортила весь мой план. —Надеюсь, ты сказала этой суке, чтобы она больше этого не делала,—ложусь на спину, давая Мелани понять, что хочу посмотреть на то, как она будет выглядеть сверху. —Как я, по-твоему, должна была сделать это при Джеке? —Я так и знал, что ты опять отвезла детей к Бетти и Джеку, чтобы трахаться со своим мужиком в моём доме,—с неоправданной агрессией отвечаю я, пока Мелани медленно опускается на мой член, фиксируя себя в удобном положении. Смотрю на неё полузакрытыми глазами, пытаясь не издавать никаких звуков. —Серьёзно, Маршалл? Ты говоришь мне о верности?—смеётся Ким, выводя меня из себя,—Сколько поклонниц в среднем обслуживают тебя за ночь? —Сука, я зарабатываю деньги, которые ты тратишь! Я бы, мать твою, уже давно развёлся с тобой, если бы мне было, с кем оставить детей!—кричу в телефон, не беспокоясь о том, что на мне скачет моя ассистенка, с которой мне нельзя иметь никаких связей. Ну, помимо деловых. —Без разницы!—с этими словами Ким отключается, что меня дико бесит. Она всегда так делает. Как только отбрасываю телефон куда-то в кровать, Мелани облегчённо вздыхает, радуясь, что больше нет необходимости сдерживаться. —Маршалл, я уже близко,—ноет она, сжимая свою грудь и сильнее изгибаясь в спине. —Подожди меня,—толкаю её на спину, снова занимая своё любимое место сверху. Медленно вхожу в неё, чтобы подразнить, а затем начинаю резко ударяться о её кожу, слушая громкие стоны так, словно это музыка,—Не смей кончать,—тихо шепчу, кусая кожу под её левым ухом. Она стонет что-то в ответ и старается держаться изо всех сил. —Я больше не могу... —Не смей. Делаю последний толчок перед тем, как вспышка наслаждения поразит нас обоих. Падаю на кровать рядом с ней и пытаюсь восстановить дыхание. Образ жизни, который я для себя выбрал, является по сути замаскированным под Рай Адом. Сначала мне хорошо, а потом невыносимо плохо. Дыра в душе, которую я отчаянно пытаюсь заполнить, используя наркотики и секс, постепенно увеличивается. И мне нужно что-то большее, чтобы её заполнить. —Можешь принять душ и уйти к себе. Она молча собирает свои вещи, а затем уходит в гостиную за майкой, после чего одевается и выходит из моего номера. И так каждый раз. Она надеется, что я позволю ей остаться.