Последние 100 дней

      Глубокая холодная ночь забрала замок в свои скользкие объятия, накрыла землю тонким покрывалом росы. Звенящая тишина давила на сознание, угнетала своим замогильным холодом. Ветер, ледяной и колючий, обжигал кожу с каждым новым порывом все сильнее, трепал платиновые пряди отросших волос.       Малфой сидел на подоконнике в астрономической башне, её окно было выбито отлетевшим заклинанием и теперь угрожающе блестело острыми осколками. Замок сильно пострадал, некоторые его части были безвозвратно разрушены, но никто не покидал его, не ехал домой. Это не поддавалось логике и объяснениям, но было такой простой истиной для обитателей.       Когда на лестнице раздались шаги, Драко не вздрогнул и даже не обернулся. Он точно знал, кто пришел сюда под покровом ночи, кто всегда сидит здесь до рассвета. Мантия зашуршала где-то справа, совсем близко, а в следующее мгновение рядом с Малфоем опустился Забини. С ним всегда было легко и спокойно. Его безмолвная поддержка и эта уверенность в тёмных глазах казались блондинку недостижимыми. Но война изменила и Блейза. Он никогда не стелился перед семье Малфоя, как это делали однокурсники, а потому всегда казался независимым, самодостаточным. Но сейчас вся его былая уверенность и силы были направлены лишь на то, чтобы не сойти с ума. Тяжесть утраты задавила того, прежнего Блейза, осталось лишь его вечное понимание.        — Что с ним? — без имён и уточнений, и так все ясно.       Потухшие воспаленные глаза Малфоя лишь на секунду скользнули по фигуре рядом, выцепив лицо друга из темноты, а затем вернулись к созерцанию чернильного неба, покрытого мелкой россыпью звёзд-веснушки. Вместе с первыми словами в воздух вырвалось бледное облачко пара.        — Это… Я точно не могу сказать, — Драко скрыл лицо в ладонях, шумно выдыхая, затем откинул волосы с глаз и продолжил, — Никто не знает, понимаешь? — он знал, что Забини все давно известно, друг лишь даёт возможность выговориться. Мудрый, как и всегда, — оно распространяется по крови, проникает в каждую клетку и растворяет изнутри. Медленная смерть… Мучительно долго и больно. Он стонал все то время, что я разговаривал с врачом, да и выглядит он ужасно, — голос надрывно дрожал, выдавая истерическую панику обладателя, — Они не могут дать чёртовых прогнозов, Блейз. Они не знают, чем лечить, и лечиться ли. Они лишь смотрят этими тупыми пустыми глазенками, в которых человечности не больше, чем в камне. Я… Я не знаю, Блейз. Я не знаю, что мне делать. Если бы я мог… — слова оборвалась громким всхлипом.        По мраморному лицу скатилась скупая слеза, а затем ещё одна, и ещё. Через мгновение плечи мелко дрожали от беззвучных рыданий. Под рёбрами зарождалось липкое и холодное осознание чего-то ужасного.       Прошло много времени перед тем, как тёплая рука друга осторожно сжала предплечье, заставляя проглотить последний стон безысходности и посмотреть на однокурсника. Взгляды пересеклись: карий — уставший, смотрящий в душу, и серый — горький и больной, убитый последними событиями. Они выражали больше, чем слова.        — Пойдём, Драко, — тот лишь смиренно поднялся на ноги, готовый безвольной куклой идти следом, — Ну уж нет! Так ты себя при мне не проведёшь. Не сейчас, когда ты нужен!       Кулак попал точно в челюсть, мигом возвращая блондинка в реальность. Тонкие пальцы прошлись по красному следу, словно он не верил в реальности происходящего.        — Ты обязан сделать все, что от тебя потребуется, слышишь? — голос Забини был тихим, но полным былой решимости, — Будь же ты сильным наконец! Ещё ничего не потеряно, Малфой. Не будь унылым дерьмом, от тебя ждут совсем не этого.       Забини молча развернулся и скрылся в темноте узкой лестницы.       Слова гвоздями вбивались в сознание, раскалывая все внутри на куски, разбивая тот купол страданий, что блондин выстроил за последнее время. Они заставили вновь поверить в чудо. Да, Драко должен быть сильным. Ради него должен.