Гарри Поттер и Испанская инквизиция

Итак, наши Светлые герои оставили Мальчика-который-еще-подавал-признаки-жизни в ноябрьскую ночь на пороге дома номер четыре на улице Тисов. Разом все граждане, именуемые с настоящего момента — магами, трансгрессировали из Литтл-Уингинга в самое сердце пресвитерианской земли, то бишь Шотландии. Приземлились все разом, вместе с мотоциклом, изъятым из имущества арестанта ранее упомянутого, как Сириус Блэк, близ шотландской деревушки, именуемой — Хогсмидом. Отсюда маги нанесли на себя чары невидимости, чтобы нанести визит в заведение, именуемое не иначе как — школой волшебства Хогвартс, но прежде протиснуться сквозь толпу верующих. — Рубеус, спрячьте ваш мопед! — за несколько футов до спин окружающей деревушку толпы обратилась мадам МакГонагалл к полувеликану. — Я вообще-то того самого, эта, того, — ответил Хагрид. — Школу не закончил. Уроки прогуливал. Колдовать не могу. — Да не нужно, это ведь маггловский транспорт, — сказал великолепный великий старец. — Неужели магглы имеют что-то против своих же изобретений? — Но мы невидимые, Альбус. Мне кажется, разъяренные протестанты не будут в восторге, увидев самостоятельно передвигающийся транспорт. — Аа, точно. Вы как всегда правы, Минерва. Вам не надоело? — улыбнулся Дамблдор, достав палочку и бросив чары невидимости на мотоцикл с коляской. Люди деревню Хогсмид окружили плотным кольцом, поэтому было решено испарить мотоцикл испаряющими чарами, тем самым — замести улики ночного путешествия целиком и полностью. Поскольку деревня была защищена непроницаемым магическим куполом, при соприкосновении с которым люди забывали куда шли, многие разворачивались от деревни и шли по своим домам. Однако, сталкиваясь друг с другом, они постоянно вспоминали: зачем здесь собирались ранее, и вновь пытались атаковать неприступный щит, защищающий деревню Хогсмид. — Рубеус, поддержите бастующих, пока мы пройдем, — попросила мадам МакГонагалл. — На костер шаманов! — выкрикивала толпа. — На гильотину мерзавцев! Пропустите, пожалуйста, — попросил Дамблдор, заходя за чары, сдерживающие натиск представителей реформатской церкви. — Вот-то-то, — подыграл сын великанши, непонятно каким образом оплодотворенной человеком. — Пусть того! В аду горят! — Альбус, вы что не нанесли чары невидимости на Хагрида? — строгим тоном предъявила мадам МакГонагалл, когда дюжина сельчан с факелами тут же обратила внимание на огромного мужика. — Ой, забыл, что ему надо два заклинания, а то одно только половину тела прикрывает. Он же большой. Кстати, Минерва, где вы? Я вас не вижу, ибо непонятно на самом деле, как настраиваются эти чары невидимости: работают ли они так, что тебя видит кто-то, идущий с тобой в компании? Или, применяя чары невидимости, всегда необходимо гулять в одиночестве? — Простите, вы не подпишите? — появился слева от Дамблдора молодой человек в зеленом комбинезоне и подал какие-то бумаги. — Конечно. А что это? — поставил подпись седобородый чародей. — Конвенция о правах русалок на экстракорпоральное оплодотворение и манифест о кормлении Гигантских кальмаров за счет фонда «Сборы средств для кормления Гигантских кальмаров». — О, отлично. А как вы сюда попали? Тут закрытая территория. — Ну мы типа из Охраны окружающей среды и надзора за мировой флорой и фауной. — Мг. Понятно. Но здесь частные владения. — Да, но у вас же здесь окружающая среда? Мы, также, полагаем, что флора и фауна здесь тоже имеются. — Окружающая среда? Смотря что входит в понятие «окружающая среда». — Окружающая среда — это то, что нас окружает. В том числе флора и фауна. Вы же председатель «Общего Блага», мы решили, разумно будет обратиться к вам. — Ах, ну да. Конечно, — разулыбался Дамблдор. — Ладненько. Давайте, кто следующий? В эту секунду молодого человека оттолкнула девушка с грудным ребенком на руках, в тот самый миг, употребляющим молоко из оголенной груди девушки. — Вот тут распишитесь. Это петиция о праве кормления ребенка грудью при любых обстоятельствах. — При любых? Даже во время торнадо или ядерного взрыва? — Даже в метро, — прошептала девушка, приблизив лицо к Дамблдору. — Вот, подпишите это! — оттолкнул незнакомый человек юную леди с младенцем и грудью. — Декрет о запрете на поцелуи, путем соприкосновения губ партнеров, просовывания и шевеления языков во ртах партнеров, запрете оральных ласк, путем помещения в рот полового органа партнера или облизывания половых щелей партнера, запрете на занятия сексом, путем помещения полового органа партнера в одно или несколько половых отверстий партнера и неистовые возвратно-поступательные движения в лоно другого партнера в общественных местах, потому что все вышеописанное может оскорблять чувства асексуального сообщества. Дамблдор почесал седую бороду и сделал задумчивый вид. И через полминуты размышлений выдал: — Не. Я такое не подпишу, — потом прищурился. — А штраф за нарушения предусмотрен? — Только если преступники будут пойманы. — А, ну ладно. Давайте тогда, чтоб не оскорбить ничьих асексуальных чувств. Преступники все равно не будут пойманы. Невозможно же поймать всю итальянскую мафию. — Альбус, вы идете? — поторопила мадам МакГонагалл. — Гугеноты уже близко. Я слышу их речи… В многолюдной толпе около стены защитных чар послышались голоса: — Братья и сестры, Бог любит вас! — Господь — наш меч, оплот и щит, и крепкая твердыня. Он всюду в бедствиях хранит своею благостыней. Наш древний лютый враг тревожит нас, что шаг, коварной злобой он, на всех нас ополчен. Господь — защита наша! * — раздавались задорные присвистывания из толпы. — Вы тысячный раз правы, Минерва. Позвольте вручить вам приз. Скидочная карта от фирмы «Пурина» вас устроит? Кажется, нам и вправду пора… Волшебники двинулись мимо монастыря «Нимбованая голова», где заповедовал преподобный Аберфорт Ансельмович Кентерберийский под патронажем Папессы ** — Арианы Иоанновны Аквинской, ныне исчезнувшей, к борделю под названием «Три метра до грехопадения». Тем временем, около борделя «Три метра до грехопадения» стояла рассказчица, закутанная в мантию путешественника, то есть — в драном, старом тряпье, — и играла на ручной гармошке мрачную, жуткую мелодию, ведя свою тихую повесть в распевных стихах: — А вы знаете Альбуса Дамблдора? Конечно, вы знаете Альбуса Дамблдора. Кто же не знает Альбуса Дамблдора? Все знают Альбуса Дамблдора. Великий волшебник. Аа-аа. Великий Волшебник. Аа-аа. Знаете вы, быть может, как начиналась его история? Может, вы слышали о его тяжелой участи? Можете ли представить его непростую судьбу? Вдруг до вас дошла его страшная тайна? А если нет, то я вам сейчас расскажу. Аа-аа. То я вас сейчас просвещу. Аа-аа, — завывала рассказчица в мантии путешественника. — Все началось с того, что нашему герою не везло с родней. Не светила ему фортуна с нормальной семьей. Причем тут мир магии и весь этот пиздец? Аа-аа? Ответов на этот вопрос у нас нет-ц. Но! Аа-аа. Есть одна скверная тайна-а-а, — рассказчица перевела дух и бойче затеребила ручную гармонь. — Мир магов был безмятежен, от глаз посторонних сокрыт. Но однажды… Однажды на небе зажглась черная звезда. Вернее темно-синяя. Оттого, никто не мог разглядеть ее сначала. Аа-аа. Потому что она была строго под цвет ночного неба. Аа-аа. И этим явлением свидетельствовала звезда… аа-аа? О рождении беса-искусителя. А поскольку во всем виноваты бабы, ведь именно баба искусилась яблоком Эдемового сада. И вплести сюда библейскую подоплеку нам было очень надо. И из-за бабы все твари были изгнаны из Эдема. Ээ-эгей! То вскоре родилась погибель магического мира. И имя ей было Ариана. На-на. А поскольку она была крайне опасна и хитра, аа-аа, то умудрилась родиться в семье, где уже было два брата. Та-та. Чтоб замаскироваться. Ться-тся, учите правила, господа. И как мы знаем, мужчины вне подозрений, ведь во всем виноваты бабы. Так-так, так-так. Родилась она, соответственно, навлекая геморрой на семью свою. Соответственно, семья прятала ее долгое время. Ведь даже если бес существовал, то прятался еще очень глубоко внутри маленькой Арианы. Но конечно, ее стоило выводить на прогулки. И однажды. В одну из таких прогулок. Маленькая Ариана убила свою мать. Хладнокровно и жестоко, Ариана покончила с родной матерью. Ю-ю. Порубила ее на мелкие кусочки. И-и. Сварила, зажарила и сделала бифштекс. То есть — хоркрукс. Да, бифштекс и хоркрукс — это не одно и то же. Кроме того, это довольно непохожие друг на друга слова. Ариана сделала свой первый хоркрукс, когда ей едва исполнилось двенадцать. Айя-айя. Она разорвала свою душу, чтобы добиться бессмертия. Яйа-яйа. Хотя она и была бесом, но телесная ее оболочка, все же, могла умереть. И тогда, взбесившаяся сестра нашего героя начала сколачивать лигу верующих. Которые, естественно, полагали, что Ариана святая. Я-я. Вот, только подумайте! Она же идеальный преступник! Никто не подумает, что аутичная, болезненная девочка могла сколотить банду под названием Великая инквизиция или Святой отдел расследований еретической греховности? А пока рассказчица вещала, к ней приближались Дамблдор, Хагрид и МакГонагалл. Первый из компании кинул даме с гармошкой монетку, а та сразу дико возмутилась: — Вы с ума сошли? Я вольный бард! Я рассказываю эту историю бесплатно и по собственной воле! — Простите, это я у магглов, наверное, заразился. Провел среди них всего час, а уже… Верните галлеон, пожалуйста. Будьте любезны. — Что? А! Я, кажется, упустила из виду, куда он укатился, — ответила путешественница и быстренько аппарировала. Хагрид переглянулся со всеми подряд и прокомментировал исчезновение бардши: — Интересно, что дальше-то будет? Магглы еще телепорт, поди, изобретут… — Не доведи Джордано Бруно, — фыркнула МакГонагалл по-кисячи. — Они уже изобрели такие чудесные приспособления, как «бдения», «гарроты» и «жаровни». *** — По стаканчику? — вежливо предложил Дамблдор коллегам. — По стаканчику, конечно, стресс-то какой! — согласился полувеликан. — Мадам Розмерта, у вас еще остались целые стаканы? — обратился Дамблдор к женщине, ожидающей визитеров на пороге борделя «Три метра до грехопадения». — Проходите скорей, мы недавно пополнили ассортимент, — радушно призвала хозяйка борделя. Маги вошли, присели за ближний столик. — У нас такое произошло! — мадам Розмерта, у которой почему-то не было полного имени, повела речь в страхе, но быстро вспомнила о гостях. — Вам как обычно, дорогие профессора? — Мне фарфоровое блюдечко, пожалуйста, — заказала Минерва МакГонагалл. — Чашечку из обожженного стекла с алмазным напылением, керамическую креманку с узорчатой огранкой. — Тяжелый день? — понимающе кивнула мадам Розмерта, принимая заказ, и повернулась к Дамблдору. — Мне хрустальную пиал, пожалуйста. И… пожалуй… бокал тонкостенный. — А мне толстую граненую кружку, — попросил Хагрид. Мадам Розмерта убежала, но вскоре вернулась с заказом посуды. Волшебники дружно разбили стеклотару о пол в самом центре зала борделя и вернулись на свои места удовлетворенными. — Так что же все-таки произошло? — спросил Дамблдор владелицу борделя. — Надеюсь, никто не умер? — на миг ужаснулась профессор МакГонагалл. — Ну уж нет. Никто не умрет в школе без моего ведома и пока не получит моего письменного согласия, — обиделся Великий Светлый. — Бунт! — воскликнула мадам Розмерта. — Настоящий бунт. Вашему завхозу все же удалось поднять восстание из сквиббов… — Подождите, — прервал Дамблдор. — По этой части у меня есть осведомитель. И где же мой замечательный маггловский шпион спрятался? Все закрутили головами, словно ожидая кого-то, пока Дамблдор присматривался к одному месту за пустым столиком, недалеко от соседней стены, бормоча себе под нос: — Вот так и жил, как в клетке. Ну, а в кино потел. Различные разведки дурачил, как хотел. То ходит в чьей-то шкуре, то в пепельнице спит, а то на абажуре кого-то соблазнит. **** — Вы уверены, что профессор Снейп здесь, Альбус? — озадачила МакГонагалл. — О, разумеется. Северус, выходите. Мы видели, что вы прячетесь под столиком напротив. Отто фон Штирлиц вы наш нуарный. Вы, конечно, хороши, но Фюрера дурить еще не доросли. Из-под столика напротив вылез мужчина в черной длинной хламиде и белым квадратиком на воротнике, похожим на папский. — Мерлиновы революционные револьверы, это вы, что же, следили за нами все это время, Северус? — изумилась мадам МакГонагалл. — Вы вернулись из мира магглов. Мне нужно было удостовериться: вы ли это или кто-либо под вашими личинками… дьявол, личинами, — медленно произнес мужчина в черном, подходя к столу своих коллег. — Не исключено, что подлинных вас уже давно выкрали и заставили целовать крест. — Северусу просто нравится его работа. Он шпионит на досуге… — оправдал Дамблдор профессора Снейпа. — К счастью, мы еще не успели причаститься. Ладно, что же случилось в Хогвартсе? — перебила МакГонагалл. — Мистер Филч все же оказался предателем и привел свиту своих сквиббов сюда, чтобы разрушить школу? — Так и есть, — выпалил Снейп. — Они подняли восстание, директор. — Каким образом? — сосредоточился на этих словах Дамблдор. — Они закидывали стены замка жареными патиссонами. — Нет… — в шоке приоткрыл рот Дамблдор. — Нет-нет… это невозможно, Северус… невозможно. — Матерь Годрика, муж Салазара, невестка Ровены, деверь Хельги, пасынок Морганы, зуб мудрости Мордреда… — изумилась мадам МакГонагалл. — Да они же просто варвары! — Вот именно! — страстно, но испуганно поддакнула мадам Розмерта. — Не представляю, как? Северус, вы точно это видели? Своими глазами? — еще раз уточнил директор. — К сожалению, профессор Дамблдор. Я не только это видел моими обоими, выпуклыми, чуть припухшими от детских слез, обсидианового цвета глазами. Мне к тому же пришлось профигурировать в оттирании стен замка, когда профессор Реддл попытался обезвредить обезумевших католиков. Весьма успешно. Ибо они бежали и даже забрали с собой транспаранты с призывами отдать им Мальчика-который-выжил или обменять младенца на Ту-которую-нельзя-называть. — Который из профессоров Реддлов унял бунт? — уточнил Дамблдор. — Не могу сказать. Я их не различаю. Но, по-моему, первый. — Самый младший что ли? — Думаю, который крайний. — Крайний с конца или с начала? — Я не знаю, где у профессоров Реддлов начало, а где конец? — вспылил Снейп. — Полагаю, вам это лучше известно, директор! — Северус, мальчик мой, это слишком философский вопрос. Вроде курицы и яйца. — Почему бы нам не аппарировать в школу? И спросить у очевидцев. — Это та уникальная ситуация, когда я поддерживаю декана Гриффиндора, поскольку учителя уже собрались на собрание. — В Хогвартс нельзя аппарировать, — сказал Дамблдор. — Но вы директор всемогущий. — А на улице дождь, у меня сапог протекает. — Мне кажется, или вы пользуетесь моей добротой? — задумчиво прищурился седобородый мудрец.