Роль второго плана

2020 Крис разбирал свои пакеты с едой, стоя перед распахнутыми настежь дверцами холодильника. Он как-то напрочь отвык от таких банальных вещей. Многолетней помощницы с ним больше не было – та осталась у родни в Нью-Мексико. Аннабель говорила по телефону со своим парнем, который застрял в Торонто, и приставать к ней было неразумно. Она и так негодовала от обязательных пиар-акций типа «Кристофер Пайн и его подружка выбрались купить туалетной бумаги и консервов». Ну кто ж знал, что до такого дойдёт. Сам Крис выходил из дома, как обсос – в первых попавшихся штанах и худи на голое тело. Но Аннабель даже для этих позорных прогулок стыда выбирала нормальный прикид. Хоть сейчас в Гайд-парк – стильное пальто, сапожки на каблуке. Крис был уверен, что Закари бы по такому случаю оделся, как чудила, сбежавший из ашрама. Так, что прохожие бы оборачивались. *** Зак позвонил ему сам, но сначала Крис слышал только звонкие удары мячиков и заливистое тявканье. - Где ты их выгуливаешь? - На крыше. Тут только кондиционеры по углам натыканы, а так – резвись не хочу. Они все чаще разговаривали без всякого фейстайма – просто голосом. Анахронизм, но так было легче сосредоточиться друг на друге. - Как ты сам-то? Паникуешь? - спросил Крис, усаживаясь в кресло и подкидывая сандалию на ноге. - Держусь. Хотя статьи про Бергамо жуткие. - Слушай, я знаю. Я тоже видел. Но мне тут мама Антона знаешь что прислала? - Что? Крис нашел то сообщение и, откашлявшись, зачитал: - «Я в Венеции. Посадите меня в сумасшедший дом. Гондолы, площадь Святого Марка, вода, звезды, итальяночки, вечерние серенады, мандолины, фалернское вино – одним словом, все пропало. Не поминайте лихом. Антонио. Кланяются вам иезуиты. Россия, Москва, г. Воскресенск 25 марта 1891 г.» - Неплохо, - хмыкнул Куинто. - А чьё письмо? - Чехова. И всё пропало – это в смысле, он потерян для общества. А не общество прячется от короны. - Забавно, что всё когда-то уже было. Ты, кстати, знаешь, от чего слово «карантин»? - Ну? - От венетского «quarantena» – сорок дней. - Чую интересную байку, - скинул сандалию на пол Крис. Он уже знал все эти куинтовские темы. - Ну давай, жги. - Окей. В 1320 году чума началась с эпизоотии у сусликов в пустыне Гоби. Ей понадобилось двадцать семь лет, чтобы добраться до Венеции. Дурные вести шли на опережение – в Генуе уж некому стало копать могилы. Чёрная смерть один за другим захватывала острова – Сардинию, Корсику, Мальту, - повествовал Зак. - Угумс, - подбодрил его Крис. У него чесался нос, но руку было не поднять. От скуки он слишком долго тягал свои излюбленные гантели в виде бит, и вот пожалуйста. - В общем, тогдашний дож, Андреа Дандоло, решил выдерживать потенциально заражённые суда на некотором расстоянии от берега. И первым ввел практику карантина. - Но почему на сорок дней-то? - Как почему? Столько времени Христос провёл в пустыне, покуда не взалкал. - Логично. Четырнадцатый век, сука. Помогло хоть? - Ну, такое, - хмыкнул Куинто. - Больше половины города все равно перемёрло. *** - А ты видео Галь смотрел же? - решил узнать Крис. - Она на таком позитиве его делала! А сейчас эти уроды из твиттера прямо заклевали, говорит. - Пусть не берёт в голову. Галь и тот тромбонист из Италии – они по сути делают одно и то же. Поддерживают упавших духом сограждан. Даже если вышло коряво; суть-то не в этом. Попробуй скоординируй двадцать пять человек, да чтоб тональность четко совпала. Давай с тобой попробуем, убедишься. - Imagine all the people, - пропели они синхронно одну и ту же строчку. Крис заржал – разница получилась в квинту. Закари это, конечно, тоже понимал. - Ты завтра на вечер ничего не планируй, - вдруг сказал Зак. - А чойта? - Мы будем смотреть кино. Крис стал лыбиться так беззастенчиво, что хмурая Аннабель запустила в него мягким войлочным оленем. Выдержанная англичанка, что тут скажешь. - Всё, я ушла, - сказала Уоллис, поправляя статически прилипшую к пальто прядь. - Смотри тут, не шали. Крис послал ей воздушный поцелуй, в духе времени. Ему правда было жаль, что вместо премьер и красных дорожек коллега огребла вот это. *** Их с Галь Гадот сиквел к «Чудо-жещине» в очередной раз перенесли – теперь из-за ковида. Только вот совпало так, что свежий фильм ужасов с Уоллис снимался той же кинокомпанией. И «Уорнер Бразерс» в принудительном порядке назначила четырнадцатое августа днем релиза «1984», сместив низкобюджетный хоррор Аннабель и отодвинув его на неопределённую дату. Крис смутно ощущал себя козлом и утешал ее, как мог. Ситуация оставляла желать лучшего и без колоссальных убытков из-за пандемии. В прошлом году «Дисней Студиос» собрала рекордную кассу, уместив все свои премьеры в один год. Остальным кинокомпаниям было за ними просто не угнаться. И вот сейчас «Дисней» уже отменил свою «Черную вдову», которая должна была выйти в апреле. Поэтому «Уорнер Бразерс» держались до последнего, надеясь оставить свои фильмы на месте и взять реванш. Не вышло. Съемки «Экстренных новостей» в Нью-Йорке Крис вынужден был прервать. Он улетел в Калифорнию, так и не увидевшись с Заком. В стране уже была паника, и Тори Спеллинг заявляла журналистам, что ей нечем вытирать задницы пятерым детям. Он клялся и божился, что никогда в жизни этого не сделает. Но видимо, всеобщие апокалиптические настроения оказывали не лучшее влияние на мозг. Крис все-таки завёл аккаунт в инстаграме и теперь мог наблюдать за почти частной жизнью Закари. И его Майлза. Раньше МакМиллан только и делал, что постил фото Рокко – общего пса, которого при расставании забрал у Зака насовсем. А также совместные со своим новым мужиком, похожим на коня из «Рапунцель». Нынешний Майлз в основном выкладывал сториз про веганские блюда и икебану. Крис чувствовал некоторое облегчение – настолько мирно настроенный чувак вряд ли сильно страдал. Зак ни разу не дал понять, что в их полном и окончательном разрыве виноват Крис. Но… он же помнил, как все было. Совсем необязательно провожать несвободных мужчин прямо до их дома. И смотреть такими глазами, стоя у входа в здание. *** Работать над ролью было уже некуда: он просмотрел буквально все архивные материалы по Кронкайту и десять раз всё осмыслил. Чтобы не сходить с ума от потока тревожных новостей, Крис валялся с планшетом по вечерам и читал Маркеса. Книга была самая что ни на есть подходящая для времен пандемии. Ее посоветовал Куинто, который будто чуял все пробелы в крисовом филологическом образовании. И сперва Крис посмеялся над историей про мыло, которое Фермина Даса не положила в ванную. Но потом тяжеловесная и убийственная красота этой прозы словно придавила его к земле. Крис отчётливо понимал: в подобных случаях не стоит даже заморачиваться с экранизацией. Ведь авторы такого уровня вбрасывают тебя в другое время, передавая телесные ощущения, краски, вкусы, запахи. Крис не сидел у себя в гостиной в Лос Фелиз. Он покачивался в хлопковом гамаке, что плетут женщины Гуахиро, еле вдыхая воздух в перенасыщенном растительными испарениями зное Картахены. Слышал цокот конного экипажа со стороны улицы, шутливую перебранку служанок и резкие крики ару. На лицо ему осыпались лепестки страстоцвета. И когда к середине книги Крис осознал, что Закари хотел ему сказать, то лег навзничь и час тупо смотрел в потолок. Без перерыва слушая те три песни, которые Шакира записала специально для фильма «Любовь во время холеры». Его, конечно же, сняли – первая голливудская экранизация Маркеса, как-никак. Но Зак отсоветовал смотреть, сказав, что это категорический шлак. Премьера состоялась в ноябре 2007-го. Тогда у них еще все было хорошо – Крис не успел совершить свою непоправимую глупость. После полугода хождения вокруг да около они оба не могли насытиться никаким количеством оргазмов. И уж конечно, Крис не собирался сидеть в кинотеатре, когда можно было лежать под Заком. Но вот теперь история Маркеса настигла его – и Крис более, чем кто-либо понимал, о чём там говорится. *** Люди почему-то были убеждены, что актёрская карьера была ему буквально предначертана. Ну, раз уж Крис оставался единственным из семейства Пайнов, кто еще не пробовал свои силы в кинематографе. На деле всё было не так. После колледжа одна маститая агентесса, знакомая родителей, снизошла и глянула на него в театральной постановке. Тут же сделав вывод, что Крису недостает актёрского дарования, и уж лучше ему попробовать себя в профессии риэлтора. Крис потом неделями прокручивал эти безжалостные фразы в голове – ведь не могла же она ошибаться? Потом папа привёл его с собой на кастинг второго сезона «Девочек Гилмор». И Крис увидел, столько красивых и талантливых парней готовы пасть друг другу порвать за возможность быть в этом шоу. Он растерянно крутил головой – ровесники по возрасту, эти актеры были не чета ему, вихрастому долбоебу. Отец встретил знакомых и представил им отпрыска. Роскошные взрослые женщины Джейми Рудофски и Мара Кейси тут же уселись по обеим сторонам от Криса, умиляясь его наивной мордашке. Они обе все время норовили его потрогать, жутко этим смущая. Однако, вручили визитку агентства по поиску талантов, которую он умудрился в тот же день посеять. Крис смутно помнил, что оно называлось SBV – папа уже работал с агентом оттуда. А раз так, ловить было нечего – Роберт уже неоднократно пробовал пропихнуть его и получал вежливый отказ. В те годы Крис работал в пафосном французском ресторане, где требовались ясноглазые и расторопные – он не мог выносить восседания на родительской шее. Работу свою он ненавидел всем существом; до того, как устроиться сюда, Крис даже не мог вообразить, сколько людского скотства видит работник сферы обслуживания. Единственной отдушиной были театральные сезоны, на которые он позволял себе прерываться. Чисто, чтоб не съехать с катушек, бегая за горчицей, собирая осколки и урезонивая разнокалиберных психов. На фестивале в Вильямстауне он понравился Дженни Герстен, продюсеру – и та тоже упомянула папино агентство, сказав, что Крису следовало бы туда наведаться. Он поблагодарил, едва скрывая разочарование. Через полгода, в середине рабочей смены его подозвал к себе незнакомец, представившийся менеджером агентства «SDB Talents». Он спросил, связывался ли Крис с их представителями – мол, в агентстве наслышаны о нём. И, пока Крис мямлил, набрал номер коллеги и передал ему трубку. Так Крис узнал о своей фатальной ошибке: название папиного агентства было похожей аббревиатурой, и он их перепутал. Ему назначили прослушивание через неделю, а позже утвердили на эпизодическую роль в телесериале «Скорая помощь». Да, Крис там играл подростка, который в Валентинов день умудрился уйти в пятидневный запой. Но это было уже что-то. *** После пары ролей на ТВ, столь же ничтожных, как и первая, Крис со всем отчаянием юности вознамерился покорять Бродвей. Папа был родом из Нью-Йорка, и он всё детство слушал рассказы об этом городе, пропитанные ностальгией. А тут еще в мартовском номере «Vanity Fair» вышла огромная статья про то, как Дастин Хоффман, Джин Хэкмэн и Роберт Дюваль, оскароносные актёры, начинали именно в Нью-Йорке. В общем, Крис договорился с приятелем, что тот пустит к себе на пару месяцев, даже собрал пожитки. Он приготовился жить случайными подработками, слывя неудачником. Эта резкая перемена в мировоззрении неожиданно оказалась оценена на ближайших прослушиваниях. Хотя Крис ходил на них просто по приколу, не рассчитывая ни на что. Он остался в Лос-Анджелесе и сыграл насильника и убийцу Томми Чендлера в «Место преступления – Майами». А затем шизанутого сироту Лонни в сериале «Защитники». Такие роли были не очень похожи на «главного романтического персонажа», о котором давно и бесплодно мечтал Крис. Если быть совсем честным, он хотел именно этого – а не просто быть характерным актером, по определению находясь во втором составе. Но однажды, когда Крис несся с ветерком в своем BMW 02 серии, больше напоминающем жестянку из-под устриц, позвонил его менеджер, Джон Каррабино. Сказал, что Крису выпал шанс сниматься с Энн Хэтэуэй в сиквеле к «Дневникам принцессы», который сделал никому не известную девчонку узнаваемой. Да Крис сам визжал, как девчонка, когда это услышал. Первый взрослый гонорар – шестьдесят пять тысяч долларов, казался ему чрезмерным, огромным и незаслуженным. Крис распорядился им с умом: сменил машину, приобретя новенький, лаково сверкающий мини-купер. Каррабино негодовал, что он продешевил, и стоило требовать больше. Но Крис только пожимал плечами – он поверить не мог, что заработал столько сам. *** 2007 Постельный опыт Криса был настолько жалок, что даже не стоил упоминания. На вопросы приятелей, отца и дяди Грега он гладко врал, заранее отрепетировав фразы и прищуры. На деле на него никто не западал: ни в школе, ни в колледже. Вот почему знакомство с Закари стало для Криса совершенно ошеломляющим опытом. Ведь даже в самом начале, когда они изо всех сил дружили, Куинто смотрел так, что можно было испепелиться. От него шёл жар, как от раскалённого гриля – ладонь не поднести. Не реагировать было невозможно – и Крис начал задерживать взгляд на его теле в душевой. Он давал Куинто рассмотреть себя без клочка одежды, полуосознанно провоцируя. До Криса не сразу дошло, что Зак за ним ухаживал, притом очень настойчиво. Но когда в Питтсбурге Закари брал его под руку и водил по трибунам ярко-жёлтого стадиона Хайнц, Крис уже понимал: тот сдерживается с ним наедине. Он видел, что Куинто к нему неровно дышит – Закари так смотрел на его губы, что идиот бы понял. Крис хотел, чтобы Зак просто остановился и зажал его у перил очередного моста. Но тот вёл себя, как образцовый джентльмен, держа руки при себе. Крис думал, что чокнется от этих брачных игр – ведь нельзя же было просто притянуть его к себе за запястье и втереться пахом? Или можно?? *** В мае Крису выпала возможность играть веселую сволочь Картера в постановке «Жирная свинья». Название было самоочевидным – пьеса посвещалась фэтофобии. Крис думал, что на роль главной героини, Хелен, возьмут леди с картин Ботеро. Но Кирстен Вангснесс оказалась самой обыкновенной – с фигурой, которая была нормальной за пределами Голливуда. Они играли в этом составе с мая по июнь; на следующий месяц эстафета передавалась другим актерам. Пьеса была модной и нашумевшей – ее сочли своим долгом посетить буквально все знакомые. Крис тогда не знал, что режиссер Рэндал Миллер запомнит его Картера и захочет предложить роль в комедийной драме про историю калифорнийских вин. Он только упомянул при Заке, что будет играть в Драматическом театре Геффена. Но тот пришел на премьеру и потом был в зале еще пять раз. Даже когда запомнил все реплики Криса наизусть и мог троллить его этим. Крис спускался по ступенькам со сцены, тут же находя взглядом его сияющие глаза. Ему хотелось с разбегу запрыгнуть на Куинто, и чтобы тот поймал и придержал за задницу. Они вели себя, как цивилизованные люди: Зак обнимал и прикасался колкой небритостью к щеке. Но Криса даже это так волновало, что приходилось искать уединенное место, расстегивать болты на джинсах и справляться со своим либидо. Театр был назван в честь Дэвида Геффена, величайшего магната индустрии развлечений и ярого гомосексуала. Если его дух присутствовал в этих стенах, то точно должен был покровительствовать эротическим мечтаниям Криса. *** Его не просто влекло к Заку – а тащило так, что невозможно было сопротивляться. Но логика у Криса тогда была очень своеобразная: кто из них гей, в конце-то концов? Не может же он лезть первым. Конечно же, Крис хотел быть его капитаном Кирком – как в той фанатской повести «Убивая время», что была написана больше двадцати лет назад. Там кэп и Спок тоже вытаскивали друг дружку из разных передряг. Но еще сплетались ногами и называли другого вулканским словом «т'хай'ла». Брат, друг и любовник одновременно – словом, их с Куинто случай. *** Премьера «Козырных тузов», на которой Крис впервые встретил Зака, могла и не иметь к нему отношения. Если бы Майкл Шэннон не обхамил восхитительного дизайнера по костюмам Мэри Зофрис, и режиссёр не дал ему пинка под зад – не видать бы Крису роли. А так, представитель Джо Карнахана позвонил его агенту, и через несколько дней он уже сидел на прослушивании. Его герой, молодой нео-нацист, должен был пародировать чревовещание – с помощью лица мертвого поручителя под залог, которого они с братьями только что укокошили. Крис нервничал – перед ним на полу лежал сам Бен Аффлек. Но он отбросил условности и хватал его за верхнюю губу, будто это и в самом деле был жмурик. Карнахану понадобилось десять секунд. Потом он заорал: «Пайн, ты в деле!» Аффлек отряхнул одежду, подошёл к ним и задумчиво сказал: - Слушай, если взять, скажем, десять процентов от того, что я заработаю за остаток жизни… и поставить на кого-то. То я б поставил на этого чувака. *** Крис долго не мог добиться от Куинто внятного отзыва на ту свою работу. Закари дипломатично увиливал. Но спустя время сознался, в чем дело. - Я даже не запомнил сюжет, представляешь? Когда ты сидел на корточках над Аффлеком, мне хотелось остановить фильм и пересматривать только это место снова и снова. Ты там такой бэби панк без следов морали. Видеоряд тоже… золотые волосы, бирюзовые глаза, наглая морда. - Так у тебя встал, да? - Ну а ты-то как думаешь? И еще, когда ты в лифте от сигнальной ракеты прикуривал, держа ее рядом с лицом. Я тогда подумал: вот чёрт! Если ему так не слабо, может, у нас что-то и выгорит. Крис не рассказал ему про Сайлера. Потому что по сравнению с тем персонажем Куинто был еще сексуальней. Реальный Зак вообще оказался на порядок сложней и интересней. У его личности были нетривиальные грани – например, при всей своей внешней самцовости Закари имел неожиданно женственные повадки и жесты. Временами оно проглядывало более явно; временами совсем исчезало из виду. Гомофобы называли это «манерность» и всячески порицали, потому Зак волей-неволей научился прикручивать подобное на публике. *** Крис знал, зачем идет в гости к своему будущему коллеге. Это была тайна такого рода, от которой он улыбался, как дебил. Подпрыгивал на гравийной дорожке, задирая пятки, и орал от избытка чувств. Кейт любила говорить, что по эмоциональному развитию ему максимум лет шестнадцать. Крис сейчас не стал бы и спорить. Дверь в дом уже была приглашающе полуоткрыта. Пройдя в полутёмную прихожую, Крис захлопнул ее и тут же столкнулся с Заком плечами. Но тот отступил на шаг, выжидающе глядя – будто даже сейчас боялся, что он передумает. От него терпко пахло потом и смазкой – Крис уже узнавал этот насыщенный запах мужского желания. Он еле различал обстановку - свет проникал только через полукруглый витраж в двери, делая все волнистым и зелёным. Крис избавился от туго снимающихся кед, а потом взял Куинто за руку и потянул на себя. Он едва мог вытерпеть еще полминуты без его тела. Ему так нравились твердая грудь и узкие бедра Закари, волосатый треугольник в вороте полурасстегнутой рубашки. Зак притиснул его к стене, целуя сразу взасос, не давая даже глотнуть воздуха. С такой страстью, что было понятно, чего ему стоило сдерживаться раньше. Он рычал и кусал Крису губы, оглаживая сжимающиеся ягодицы через джинсы. Крис был так дико возбуждён, что не мог говорить – любой звук выходил стоном. Закари задрал его майку до подмышек, лаская ладонями обнажившуюся спину и грудь. Наклонился и подразнил кончиком языка оба соска, отчего они сморщились и сладко заныли. Крис перестал дышать, когда Куинто положил руку на его выпирающий член. Но тот засунул другую ему за пояс джинсов. Погладил ложбинку, одновременно потерев раскрытой ладонью спереди – так, что Крис задрожал, хватаясь за стенку скрюченными пальцами. Зак спросил шёпотом, возле самых губ: - Ну? Говори, чего ты хочешь. Крис мог только треснуться затылком о стену – да как это вообще сказать словами?! Но Закари сжалился и опустился перед ним на колени. Он взялся за крисов ремень и в мгновение ока расстегнул ему штаны, стащив их до половины. Куинто сделал это с такой ловкостью, будто он был ёбаный Гудини. И теперь трогал его носом через эластичную ткань трусов с Бэтменом. У Криса крупно дрожали ноги – он вообще еле стоял. Закари выдохнул и длинно лизнул. У Криса от этого сильно дёрнулся, оттягивая резинку от живота. - Так чего мы хотим, Кристофер? - вкрадчиво переспросил Зак. - Пока никаких идей? Куинто сел на пятки и расстегнул пуговка за пуговкой свою рубашку. Крис взвыл. Вид его заросшей груди и живота в этой коленопреклоненной позе – это было уже слишком. Он вполголоса взмолился: - Зак. Ну хватит… хватит блядь уже. - «Хватит блядь»? - удивился Куинто. - Что это? Переведи. Крис стиснул зубы: Зак говорил это и трогал себя через джинсы. Теперь Крис прекрасно видел, как его хуй упирается в самый пояс изнутри. Ему не хватало там места. Пока он пялился, Закари подполз на коленях поближе и засунул обе руки ему в боксеры снизу. Щупая Крису голую задницу и дыша полуоткрытым ртом на член. Он не мог больше терпеть. Крис стянул трусы, схватил его за голову и всунул в губы. Въехал в рот до самого корня, до жестких кучеряшек на лобке. Застонал от блаженства, захлебнулся загустевшей слюной. Криса неслабо пихнули в живот. Зак, кашляя, отстранился. - Пайн! Да ты вообще охуел, я погляжу, - весело сказал он. - Нет уж, давай по-взрослому. Ты сможешь. Но Крису было не смешно. Он только сейчас догадался, чего хотел от него Зак. Нельзя заниматься сексом с парнем и стесняться говорить об этом. Иначе нафига вообще? - Зак. Можно мне тебя в рот... пожалуйста? - попробовал он наугад. Голос не слушался – Крис почти хрипел. - О, да, - расплылся в широкой улыбке Куинто, гладя его по разгоряченным бедрам. - Давай. Можешь не жалеть. - Что, так много перебывало, да? - сглотнул Крис, водя ему влажным членом по щеке. - Да кто их помнит-то? - раздул ноздри Закари. - Когда ты мой. Крис запустил пальцы ему в волосы – гладкие, шелковистые пряди сами были, как ласка. Зак прикрыл глаза и позволил ему толкнуться хуем в ждущие губы. Крис бешено трахал его в рот, держа за голову – приставая на носки и еле держа равновесие. Звуки рваного дыхания и хлюпающей слюны заполняли уши. К ним добавлялись низкие стоны – Зак тёр себя прямо поверх джинсы. Когда Крис кончил в его горло, то на несколько минут оказался словно завёрнут в вату. Он сполз вниз по стене, совершенно без сил. Зак уселся на пол рядом и пристроил его затылок себе на плечо. - Ты… подожди, я сейчас, - потрогал его за ногу Крис. - Ты снова из-за меня такой? - Куинто прижался к нему щекой – так, что Крис мог почувствовать, как он ухмыляется. - Ладно-ладно! Я тебе еще покажу! - насупился он. - Я прямо весь в нетерпении, Кристофер. *** Кейт была так им горда, что после выхода «Дневников принцессы-2» подарила серебряный браслет из крупных звеньев. Это ж надо – мелкий брательник, которого она видела в памперсах, развился настолько, что играл в кино! Крис носил его несколько лет, вообще не снимая. И только несовместимость с итальянской 100% шерстью на теле Зака, наконец, заставила его расстегнуть замок. Он сделал это быстро, даже не задумавшись. Голый Куинто в мыльной пене, высунувшийся из-за душевой занавески, нетерпеливо пробасил: - Да скоро ты уже? С цацками своими. - А что такое? - склонил голову к плечу Крис, дразнясь. - У меня уже хуй болит тебя ждать! Против такого аргумента и возразить было нечего. Крис стряхнул браслет с руки на раковину и резко отдёрнул штору полностью. Он чуть не ослеп от вожделения: Закари стоял перед ним с развёрнутыми мускулистыми плечами, чернеющей заросшей грудью и упруго подрагивающим членом. Его руки и ноги были словно одеты в муар – так их облепляли длинные тёмные волоски. Крис зажмурился и подскулил – он хотел этот член глубоко внутри себя. Но пока так и не нашел нужных слов, чтоб об этом попросить. *** Зак временами рассказывал ему про свою семью и детство. Сам Крис в основном отделывался общими фразами. В отличие от Куинто, он даже не пробовал разобраться с давними травмирующими событиями. Когда Крису было двенадцать, а Кейт готовилась поступить в колледж, их родители едва не развелись. Пайны были приличными людьми и не позволяли себе никаких безобразных ссор или громогласных обвинений в загубленной жизни. Но сквозь неплотно прикрытую дверь отцовского кабинета Крис улавливал отдельные фразы. Если бы его спросили, Крис бы сформулировал так: есть другая женщина, а мама очень несчастлива. Однако, брак выстоял. Роберт стал сниматься чаще, играя совсем непривычных персонажей. Теперь он был не только прекрасный душой полицейский – но еще дядя-педофил, развращающий племянников. И папаша-расист, нарочно саботирующий отношения своей дочери с черным приятелем. Перемены в матери были еще разительнее. Окончательно отказавшись от идеи возобновить заброшенную актерскую карьеру, она решила получить лицензию психотерапевта. Ради этой цели Гвин брала подработки в пяти местах сразу – она хотела сама платить за обучение, не завися от мужа. Бабуля Энн очень переживала за дочь. В результате ее разбил ишемический инсульт – вечером накануне выходных, в собственном доме. Когда подруга нашла ее утром в понедельник, Энн провела больше двух суток на холодном каменном полу, в абсолютно беспомощном состоянии. Потом бабуля надолго потеряла возможность читать – ей было не осилить даже заголовки газет. Сам Крис именно в тот ужасный период налег на театр. Они с Куинто были похожи: дети, которым нет места дома, но есть в волшебном закулисье. Его отношения с Гвин перестали быть тёплыми и дружескими. Поскольку Крису никто ничего не объяснял, он не мог простить матери этой внезапной отстраненности и небрежения. Кейт последовала маминому пути, овладевая той же профессией. Не слишком-то интересуясь кинематографом и считая его чем-то легкомысленным. У Криса остался только папа: мудрый, добрый, чуточку рассеянный. Начиная со средней школы, Роберт Пайн был на каждой, даже самой незначительной постановке, в которой участвовал сын. Когда в колледже Крис понял, что точно хочет быть актёром, он в тот же день рассказал родителю. Отец по-прежнему смотрел каждый эпизод с его участием, появлялся на всех премьерах. Очень эффектный в молодости, Роберт передал ему все свои черты прямым копи-пастом. За годы Крис так привык советоваться с ним на каждом шагу, что совершенно не мог жить без отцовского одобрения. Надо сказать, Роберт вовсе не был категоричным: не грозил и не запрещал. Его предложения были основаны на опыте и собственных досадных ошибках. Он не хотел, чтобы их повторял любимый младший сын. *** Всю осень Крис был настолько поглощён своими офигенно удовлетворяющими отношениями, что у него крыша съезжала от эндорфинов. Он улыбался бомжу с проваленным носом, грозившему ему клюкой. Гладил чужих собак в парке, зарываясь пальцами в шерсть и осыпая ласковыми словами. Пел в машине так громко, что начинала болеть грудь. Когда Роберт однажды спросил, как зовут его новую девушку, Крис закатил глаза: - Па-ап! Да нет у меня никого. Неделю спустя Крис случайно посмотрел в зеркало на свою шею. И вдруг увидел там лиловые следы засосов, заметные даже с застегнутой рубашкой. Он повертелся еще... и обнаружил стойкое раздражение на щеках и возле рта. Закари нужно было бриться дважды в день, только чтоб сохранять не слишком неандертальский внешний вид. Его жесткая щетина скребла по бедрам, как наждак. Но Крису было все равно – он был готов буквально обдирать себе кожу, только бы получить еще. И вот теперь он вдруг понял, что люди вокруг могут это подмечать. Сопоставлять факты и делать выводы. *** Однажды вечером они с папой сидели на заднем крыльце, поедая попкорн из миски и треплясь ни о чем. И Роберт сказал: - Сын, у тебя крупный проект впереди. Надо бы уже подумать о будущем, о своей репутации – понимаешь, о чем я? - Мм? Неа, - вдавил подбородок в шею Крис. - Эти твои… друзья. Непонятные ночевки и все такое прочее, - отец покрутил рукой с растопыренными пальцами. - Ты с этим лучше завязывай. И Крис уже хотел запальчиво возразить, что может дружить, с кем пожелает. Но Роберт положил руку на плечо: - Да ты не кипятись, ладно? Журналисты, они ж народ въедливый. Чем ты будешь известнее, тем больше кто-то захочет раскопать твои грешки молодости. И ткнуть тебя в это носом. Вот теперь Крис был уверен, что папа знает. Чувство стыда было таким острым и жгучим, словно его всего обсыпали мешком кайенского перца. Он сидел с открытым ртом, уставившись на свои зеленые кроссовки, не смея даже поднять глаза. - Крис. Крис, ну что ты, ребенок, - вздохнул Роберт. - Мне-то ты всяким хорош, не думай. Папа приобнял, но Крис весь сжался и втянул голову в плечи. Он ведь прекрасно знал, что занимается неправильными вещами. Но так сильно хотел ими заниматься, что не подумал о последствиях. Роберт приводил аргументы, а Крис молча слушал; его отца никогда нельзя было упрекнуть в недальновидности. Но что-то внутри скребло когтями и выло, не согласное с этим разумным предложением. Крис не мог решиться две недели, портя их с Заком свидания трусливым зашториванием. Он ходил кругами по комнате, рассуждая сам с собой вслух. Безнадежно обдумывал снова и снова сказанные отцом слова. Он не мог попрощаться с Закари или как-то ему намекнуть. Потому что Крис не хотел расставаться, не хотел его бросать! Сказать ему, глядя в глаза, у Криса бы просто не получилось. Ну, вот он ничего и не говорил. *** Через год после вторых «Дневников» у Энн вышел фильм, очень смелый и неоднозначный. Ради роли Хэтэуэй пришлось лгать на прослушивании, что она прекрасно умеет держаться в седле. Она ездила туда прямо со съемок, с расфуфыренной прической принцессы. Только одевшись во фланелевую рубашку и джинсы, чтоб создать дух родео. В декабре Крис пришел на премьеру в Национальный Театр Манна. Но спустя полчаса просмотра встал, пробрался к выходу из зрительного зала и, задыхаясь, вывалился в фойе. Неудержимое, звериное влечение двух мужчин, их секс в тесной палатке, по слюне – от такого у Криса чуть не выпали глаза, повиснув на ниточках нервов. Сначала он испуганно вжался в спинку кресла, думая переждать. Но не получилось – ведь ковбои на этом далеко не закончили. Крис даже не досмотрел до того места, где появлялся персонаж Хэтэуэй – она играла жену Джека Твиста. Потом все-таки пришлось осилить весь фильм до самых титров. Они с Энн дружили, и не высказаться конкретно было бы жлобством. Крис не знал тогда про себя. Но уже понимал, как фигово в мире натуралов быть Эннисом дель Маром. Как это жутко: жить в вечном страхе, что тебя выведут на чистую воду. Как обидно терять день за днем, не разделяя их с тем, кто дорог. Толерантность и принятие, само собою, cуществовали – но где-то за пределами Голливуда. Академия предпочла вручить Оскар за лучший фильм 2005-го невнятному набору историй про перестрелки и ограбления. «Горбатая Гора», высочайше оцененная всеми кинокритиками, была оттеснена в сторону; пидорасов не стоило поощрять. *** Он не говорил отцу о своем расставании с Куинто – все и так было очевидно. Роберт надеялся отвлечь: он расспрашивал про съемки «Трека», живо интересуясь процессом. Старался избегать даже упоминания человека, о котором Крис болтал без умолку еще недавно. Каждый день, утром и вечером; он уже даже сам замечал, что имя Закари не сходит с языка. Может, это выдавало похуже следов на шее – у Криса никогда в жизни не было такого близкого друга. Теперь Крис только и занимался тем, что создавал видимость. Растягивал губы в улыбке и смеялся, когда ситуация того требовала. Старался чаще быть на виду, общаться с женщинами – словом, вёл жизнь ковбоя, наглухо заколоченного досками в своем шкафу. У Криса теперь была девушка с изящным французским именем. Как оказалось, больше модель, чем актриса – но им все же было, о чем поговорить. Бо рассказывала, как в фильме ужасов «Туристас» из копии ее тела извлекали органы. Крис слушал, хорошо представляя ощущения – его тоже будто выпотрошили. Он все еще не мог заставить себя ее поцеловать – хотя бы как экранных партнерш, с претензией на правдоподобие. Крис съехал от родителей и снял апартаменты на бульваре Серебряного Озера, напротив ярко-красного здания своей любимой кофейни. Они с папой не обсуждали это, но обоим было понятно: их детской идиллии пришел конец. Крис чувствовал себя абсолютно онемевшим месяца четыре. Это было как отлежать руку или отсидеть ногу, только глобальнее. Потом до Криса дошло: таким способом его организм пытался справиться с колоссальной утратой. Крис безумно скучал по Закари и, вопреки здравому смыслу, иногда пытался просто с ним поговорить... хоть о чем-нибудь. Но Зак смотрел на него так, что хотелось провалиться сквозь землю и все этажи студии «Парамаунт Пикчерс». *** В начале года погиб Хит Леджер, который играл Энниса дель Мара. Хэтэуэй была сама не своя – она не могла уместить в голове, как можно уйти в двадцать восемь. Горевала по нему; за месяцы съемок на природе они с ребятами очень сдружились. В марте она предложила встретиться в «Ламилл», обсудить последние новости. Сидя напротив него, Энн с завидным аппетитом хрустела гренками, подцепляя вилкой прозрачные ломтики ветчины. Сам Крис не мог даже отпить от своего капучино. Горло сжималось, не позволяя глотать. Хэтэуэй со смущенной улыбкой говорила о планах с бойфрендом – Энн встречалась с итальянцем Рафаэлло Фольери, сколько они были знакомы. Но теперь Крис не переносил такие разговоры. Ведь еще недавно у него тоже был бойфренд, наполовину итальянец. Энн сначала пыталась расспрашивать про девушку, но Криса от этого так перекашивало, что она перестала. - Слушай, а почему ты захотела сниматься в «Горбатой горе»? У тебя ж были еще предложения, - спросил он. - Ну, во-первых, сценарий – не помню, чтоб меня что-то так впечатляло. А еще из-за Майкла. - А кто это – Майкл? - поднял на нее глаза Крис. Он, кажется, должен был знать. - Мой старший брат. Он признался семье, что гей, когда мне было пятнадцать, - пояснила Энн. - И мы все поняли, что больше не можем быть католиками – я, Томас, родители. Если эта религия считает Майкла мерзостью, то… и пошла она. Крис сгорбился и уткнулся носом в свою чашку. Над Лос Фелиз висела знойная жара, но у него были ледяные руки. Он вдруг вспомнил, как лежал, раскинувшись на постели Зака – весь блестящий от пота, со слипшимися встопорщенными волосами. А тот брал недопитую бутылку амароне и подносил к его губам, улыбаясь вишнёвым от вина ртом. Треки к главе: Cada Dia Pienso En Ti – Shakira I Don't Want To Say Goodbye – Teddy Thompson Cowboys Are Frequently Secretly Fond of Each Other – Willie Nelson