Исход

– Конкретнее, бля! – рявкнул Карпов, уже теряя свое терпение окончательно. – Ты уверен, что точно хочешь это знать? – выгнул бровь Денис, тщательно ловя взгляд Стаса, чтобы не упустить ни единого его выражения. – Дэн! – в голосе начальника СКМ зазвенел металл. – Просто спросил! – поднял руки, словно защищаясь или сдаваясь, Антошин. – Тебя заказали, Стас. Жестко заказали. Не догадываешься, кто? – Префект, мать его, – ударил раскрытой ладонью по скамье Стас, взметнув снег. – В точку! – доверительно склонился ближе к мужчине Денис. – В смысле точно в цель. Убийца расстрелял тебя на подходе к подъезду дома. Три выстрела не принесли вреда, попав в бронежилет, а вот четвертый… – Что четвертый? – Стасу даже показалось, что его голос дрожит. – Пуля попала в основание черепа, раздробив кости. Карпов словно задохнулся. Ему вдруг перестало хватать воздуха, легкие мучительно резануло, а перед глазами полыхнула яркая световая полоса. Вдруг он словно почувствовал физически то ранение, которое описывал Дэн. Голова Карпова буквально раскололась надвое от дикой боли, сжавшей виски и обжигающими волнами распространившейся к затылку. Антошин, похоже, очень тонко чувствовал перемену настроения начальника. Парень ухватил Стаса за локоть, когда тот буквально повалился боком на скамейку. – О, а у тебя физическая память проснулась! Это радует, – почему-то улыбнулся он, усаживая Стаса ровно. Карпову было все еще тошно и больно, но он от души отвесил нахальному молодому человеку весомый подзатыльник. Отчего-то ему стало легче дышать. Вполне вероятно оттого, что он все-таки выплеснул эмоции наружу. Впервые за очень долгое время. – Дэн! – схватил Стас парня за грудки. – Какого хрена ты делаешь в моей башке? Антошин расхохотался. Ему, правда, было смешно. – Стааааас! Ну, ты чего? Я-то откуда знаю?! Что самое удивительное, Стас сам знал ответ на свой вопрос. На какую-то долю секунды Карпов понял, что рад тому, что его ментальный Антошин, похоже, не знает всех тонкостей его отношения к Антошину реальному. Правда, когда подполковник поднял глаза на Дениса, то тут же был пойман в плен странного, цепкого и очень внимательного взгляда. – Ну и идиот же ты, Стас! Я знаю о тебе все, потом что я – это часть тебя. Антошин вдруг придвинулся к Стасу, настолько близко, что его лицо оказалось в паре сантиметров. Опер притянул к себе голову начальника, буквально вцепившись пальцами в волосы на загривке, и накрыл немного сухие, обветренные губы Стаса требовательным, жадным поцелуем. Тело подполковника словно прошило разрядом тока в тысячи вольт. Как могло быть это прикосновение губ настолько ярким, реальным, приятным, если все это было иллюзией угасающего подсознания?! Возможно, Стас именно в этот момент, когда притянул к себе Дениса, обхватив его за куртку и с жаром, жадно, яростно отвечая на его поцелуй, понял, что это чувство самое реальное из того, что он когда-либо испытывал. И это стоило того, чтобы умереть. В один миг Стас сам перехватил инициативу в свои руки. Мужчина порывисто потянул молнию свитера вниз, залезая под него руками. Ощущение такой горячей, такой нежной кожи раззадоривало, сводило с ума. Кожаная куртка уже упала к ногам опера, а он сам подставлялся под жадные ласки, все еще не отрываясь от губ Стаса, проводя языком по его губам, деснам, зубам, облизывая их кромку, сплетаясь в страстном танце с языком подполковника. Время загустело и словно перестало течь. Вязкое, обжигающее безумие поглотило обоих любовников, а Карпов сам уже не верил, что иллюзорный мир может быть настолько реальным. Стас не верил, что он мечтал именно об этом, что такое развитие событий живет в его голове. Правда, ему уже было наплевать на все то, что происходило с ним ранее. Все происходящее здесь и сейчас было для него настолько естественным и нормальным, что все вопросы вдруг перестали существовать. Еще один рывок и свитер Дэна уже лежал рядом с курткой, попираемый ботинками обоих мужчин. Впрочем, Карпов и сам ощущал дуновения свежего воздуха оголенной кожей. Антошин как-то успел стянуть с него куртку и пуловер. Резко похолодало, но двух любовников, ожесточенно занятых друг другом, не отвлекало даже это. Одежды на телах становится все меньше, а задора в их сознании все больше. Стас почувствовал, словно в нем проснулся кто-то другой, чужой ему, но, безусловно, одержимый чем-то или кем-то человек. Антошин? Кто знал сейчас, что чувствует сейчас этот ментальный Антошин? Особенно в этот самый момент, здесь и сейчас, когда его голова склонилась над расстегнутой ширинкой Стаса и жадные губы парня накрыли его пульсирующую от возбуждения плоть. Карпов зажмурился, глубоко вдохнул и открыл глаза. Полминуты ему казалось, что он ослеп. Слепящий свет резанул по глазам, принося с собой физическую боль. Болели не только глаза, вдруг заболело все и сразу. Все тело мужчины ныло, словно его только что пропустили через мясорубку. Затылок разрывало от яркой, тупой и ноющей, пульсирующей до отголоска в висках и ушах, боли. Стас попытался проморгаться, что ему с грехом пополам удалось. Первым, что он увидел, а вернее, кого он увидел, был Денис. Да, тот самый Денис, который несколько секунд назад в его голове вытворял такое, что впору было бы засмущаться, если бы тем человеком, в голове которого все это умещалось, не был бы Стас. Тот, который полностью контролировал свои эмоции, всегда. Ну, или почти… – Стас! Антошин схватил руку Стаса, в которой торчали иглы, шланги и прочая медицинская дребедень. Опер грозил оторвать руку начальника, но Карпову показалось, что это прикосновение было самым приятным в его жизни, самым нежным и невесомым. Боль пришла потом, позже, когда от нее заныли все костяшки пальцев, ладонь, предплечье и плечо. Пока же Денис просто поглаживал израненную ладонь чуть шершавой рукой, преданно глядя Стасу в глаза. За один этот взгляд Стас мог бы отдать все – все свои деньги, власть, положение, репутацию. В этот момент Карпов, всесильный Стас Карпов понял, что он часть жизни какого-то другого человека. Вот этого вот парня, который ненавидел его, казалось, больше всех. Парня, который никогда и ни перед кем не прогибался. Стас впервые в жизни почувствовал себя кому-то нужным. По-настоящему, ярко, остро. Кто-то чувствовал в нем искреннюю необходимость, и осознание этого позволило ему глубоко дышать, открыть глаза и жить. – Дэн. Я слышал тебя. Я видел тебя там. Разомкнуть сухие губы было сложно, но Карпов старался ради того, чтобы Денис это узнал и услышал. Стас должен был это сказать. Должен был донести что-то важное. – Стас, – Антошин улыбался, словно ребенок, который получил самую любимую конфету. – Я так рад! Я ведь говорил тебе, что все будет хорошо! Я разговаривал с тобой, пока ты был в коме! Врачи говорили, что ты услышишь, и ты услышал! В порыве чувств Денис был еще краше. Он был зардевшийся, улыбающийся и такой бесконечно счастливый, что бороться с желанием просто обнять его было все сложнее. Антошин аккуратно поднял руку Стаса с кровати на пару сантиметров и мягко поцеловал обветренными губами кончики пальцев, чуть ли не плача от счастья. Стас устало улыбнулся, прикрывая глаза и наслаждаясь ощущением того, что он жив. Он чувствовал себя сейчас более живым, чем когда-либо в своей жизни. – Денис… – Да. – Ты… Просто будь со мной, ладно? – Знаю я, все я знаю, Стас. Ведь я – это часть тебя. Карпов медленно и мягко провалился в густой, темный и бархатистый сон. Словно во сне он чувствовал прикосновение родных губ у себя на лице. Он был жив. Антошин не ушел.