Среди первых друзей.
Утро для Сонхва начинается в шесть утра по звону телефонного будильника. Головная боль после их вчерашнего небольшого застолья была невыносима и даже аспирин, что лежал рядом на тумбочке, не мог облегчить страдания мужчины. Медленно поднимая веки, перед ним открывается вид на аккуратную комнату в светлых тонах и ярко бьющие лучи солнца в окна, что освещают и без того светлое помещение. Кажется, вчера он перебрал и частично не помнил вечер. А если быть точнее, то не помнил он только где сейчас находится. — Санни, он проснулся! — Донеслось из-за закрытой двери, пока Хва кряхтел, принимая сидячую позу на чистой кровати. А далее последовал тихий стук, оповещая о том, что в следующую секунду эту самую дверь откроют. — Доброе утро, Сонхва! Как вы себя чувствуете? — Доброе, Уён. Ты не… подскажешь где мы? — Пак невольно запнулся, свесив ноги с кровати, жмурясь от боли в висках и чересчур яркого солнца, что сейчас раздражает. — Ох, коне-… — Утро доброе, алкаш. Ты в квартире, что мы с Ёном снимаем, ведь вдвоём жить гораздо веселее. Да и по зарплате это не так сильно бьёт. — В дверном проёме появляется Чхве, держа в руках горячий кофе и облокачиваясь на дверной проём. — Да… Всё так… — Немного грустно произнёс блондин, опуская взгляд в пол. И Хва изо всех сил хотелось сейчас прижать этого малыша к себе так крепко, чтобы тот совершенно забыл о грусти. — Брат рассказывал, что вы пока не сняли квартиру и… — Парень быстро переглянулся с Чхве, переведя уже более оживлённый взгляд на Пака. — И мы подумали, что пока вы можете пожить у нас. — Ох… А… — Нейрохирург был сейчас в полнейшем шоке, ведь он планировал пожить день-два в отеле, пока ищет подходящую квартиру для съёмки. И даже представить себе не мог, что теперь сможет искать её не в спешке, а хорошо всё обдумывая и рассматривая. — А для вас двоих это не затруднительно? — А в чём затруднения? — Пожал плечами Сан, делая глоток своего кофе. — Ну поживём мы с Ёном в одной комнате неделю другую, не умрём же. Мы ведь как-то работаем с ним этот год. — Вообще-то уже два… — Вновь грустно подал голос Уён, прикусывая изнутри щёку. На этом моменте Хва уже захотелось врезать кардиохирургу по лицу. А потом уже крепко обнять Чона. — Вот. Даже два. Так что от пары дней вряд ли что изменится. — Пожал плечами парень, оглядывая помещение. — Кстати, мы решили, что будет лучше оставить тебе мою комнату, ведь она самая чистая в доме. Да и комната Ёна могла тебе не понравиться. Она вся в этих глупых плакатах музыкальных групп, различных фильмов, сериалов и даже мультиков. — Ты только что оскорбил мои плакаты? — Ой да брось, это всего лишь куски бумаги. — Чхве лишь фыркнул недовольно в ответ, разворачиваясь и уходя на кухню, чтобы сделать их гостю завтрак. А Уён же вновь опустил взгляд в пол, стараясь сдержать выступающие слёзы. — Он всегда такой? — Осторожно подал голос Пак, совершенно забыв про свою головную боль. Уж слишком переживал за младшего из Чонов. — Да… — Тяжело вздохнул блондин, вытирая влажные глаза тыльной стороной ладони. — Я скоро не выдержу, это слишком больно. Не знаю, зачем он позвал съехаться, если не видит во мне кого-то больше, чем просто наивного дурака-интерна. — Уён… — Сонхва хотел было сказать что-то в поддержку парня, положив ему руку на плечо, как блондин резко поднял голову вверх, делая много глубоких вдохов носом. — Ладно, хуй с ним. Надо снять эти глупые плакаты. Спасибо вам, Сонхва, за то, что выслушали. — Я же говорил, что можешь обращаться ко мне на «ты». — Верно, прости. И младший вышел из комнаты, быстро пробегая мимо прохода на кухню, скрываясь за другой дверью. У Пака всё ещё остался неприятный осадок от этого разговора. Он словно чувствовал ладонью, как Уён страдает. Зато в его голове созрел небольшой план, который он начнёт осуществлять уже сегодня.***
Следующие три дня Сонхва доучивал строение больницы и это оказалось намного проще, чем он думал в первые минуты пребывания здесь. Пациентов, которым требовались срочные операции пока не было, но были те, которых лечил доктор Ким перед своей смертью. И Паку требовалось познакомиться с ними лично, осмотреть состояние каждого и изучить их истории болезни. Сонхва не привык интересоваться личной жизнью пациентов, считая это пустой тратой времени, хоть это и могло бы улучшить его работу, объяснив многие поступки и решения людей. Но для нейрохирурга это было не интересно, спрашивая исключительно самочувствие, пропуская мимо ушей личную жизнь человека. На третий день у тёмноволосого выдался выходной и он лазил по сайтам интернета, слыша, как с дневной смены вернулся младший Чон. Сана оставили на ночное дежурство, присматривать за девушкой, которую только что он же и прооперировал. Сам юноша не понимал этого, но спорить не стал, ведь что могло случиться, если он совсем недавно провёл безупречную операцию на сердце этой юной леди. Конечно, оставил его Юнхо, но не без просьбы Пака, ведь нейрохирург поделился своим нехитрым планом с заведующим отделением. Уж тот, как любящий старший брат, поддержал Хва во всём и даже отпустил Ёна раньше со смены, полностью полагаясь на своего новоиспеченного друга. — Уён? Это ты? — Громко спрашивает Сонхва, откладывая телефон в сторону и окончательно собирая вещи. Конечно он был уверен, что это младший, но для приличия всё же спросил. Затем юноша выходит в коридор, дабы встретить парня, вынося и чемодан с вещами. — Да. Сонхва? Ты уже съезжаешь? — Уён выглядел подавленно, а когда увидел небольшой чемоданчик за спиной Хва, то и вовсе чуть ли не заскулил, смотря щенячьими глазами на нейрохирурга. — Да, нашёл хорошую квартиру недалеко от больницы. Цена хорошая и внешний вид приличный, сегодня только туда ездил. — Мягко улыбается Сонхва, потрепав мальчишку по волосам, а после и сам меняясь в лице. — Уён, не хочешь со мной? Я же вижу, как ты страдаешь рядом с ним. Все это видят. — Я… Я не могу, Сонхва… — Чон даже сжимается весь, сам прекрасно понимая, что такие чувства его далеко не уведут, принося лишь боль. — Но я не могу без него, я же умру. Он стал для меня воздухом, вдохновением, мотивацией… Он стал для меня всем… — Ённи, ты так задохнёшься в своих чувствах. Поехали со мной. Вот увидишь, что тебе станет лучше без постоянного нахождения рядом с этим слепым. Ну, или, быть может, он наконец-то осознает, что упустил такую верную и горячую штучку, как ты. — Хва вновь в конце мягко улыбается, убирая свою руку от блондина. — Ты сейчас говорил, как какая-то мамочка из гейской смазливой дорамы, что давала наставление своему сыну. — Ну, хочешь, могу отругать за то, что ты не убираешься у себя в комнате, не моешь за собой посуду и кушаешь на диване перед телевизором. — Вот точно мамочка. — Наконец смеётся младший, снимая с себя обувь. — А… Тебя не затруднит моё постоянное присутствие? — Если я тебя зову, то явно не затруднит. Беги собирай свои вещи и ко мне. — У старшего ухмылка на лицо лезет и чувство дежавю, ведь пару дней назад он спрашивал то же самое. — А плакаты можно будет повесить? — Можно. — Даже с Беззубиком? — С Беззубиком я готов самолично на входную дверь намертво приклеить. Беги давай собираться. — Мама Хва, я тебя люблю!***
Следующим днём в больнице было всё стабильно, тяжёлых случаев не было, как и происшествий в городе. Многие пациенты шли на поправку, а многие ждали анализов. Кто-то раздумывал над операциями, кто-то от них отказывался, а кто-то, наоборот, соглашался. Сану было скучно в такие моменты. Но обычно он ругал Уёна за неправильно назначенную болезнь или лекарство. И этот парень всегда был рядом, мешался и крутился под ногами, разбавляя такие скучные осмотры и рутину будничных дней. В итоге за целый день он так ни разу и не встретил блондина, поэтому сейчас собирался домой с мыслью о том, что у парня, должно быть, выходной. Чхве знал, что Сонхва съехал с их квартиры вчера, ведь тот написал сообщение об этом. Но стоило кардиохирургу переступить порог дома, как он почувствовал что-то неладное. Быстро сняв с себя обувь, парень прошёл на тёмную кухню, прошёлся по гостиной, заглянул в ванну. Всё было как обычно, но словно чего-то не хватало. Затем он решил зайти к себе в комнату, но вместо неё по привычке зашёл в комнату Чона. Вот тут и стало понятно, что же в квартире не так.Она была пуста.
Уён не отвечал на телефон, не читал сообщений, он никак не выходил на связь. Сан даже Юнхо позвонил, чтобы узнать не находится ли младший у него. Но Чхве лишь грубо послали спать, ведь на часах уже был далеко не вечер. Вот только хирург так и не смог уснуть, поэтому когда он вышел на смену, то был совершенно злым и недовольным. Вот если он сейчас увидит Уёна живым, здоровым и спокойно гуляющим по отделению в своём белом халате, то Сан самолично отправит его в операционную. И не в качестве интерна, а как пациента. Но и в течение дня доктор так и не встретил блондина. Тот, конечно, приходил осматривать пациентов к которым привязался, как говорили сами люди, но он точно не был их лечащим врачом. Сан даже узнал у одной из пациенток, что Ён решил перевестись в другое отделение, но в какое она так и не узнала. Так что раздражение Сана росло в необычайно быстрой геометрической прогрессии. Ведь кто так делает, без предупреждения съезжает с квартиры, переводится из отделения, да ещё и игнорирует во всю. Чхве был готов рвать и метать. Ведь блондин даже не явился на операцию, которую самолично помог устроить и рвался ассистировать Чхве. Поэтому к концу дня кардиохирург был действительно готов убить этого парня. Только вот Сану это так и не удалось. Уёна он, конечно, нашёл, но так и не решился подойти. Чон пил кофе, сидя рядом с Сонхва и Ёсаном, что-то оживлённо рассказывал и широко улыбался. Давно Сан не видел его таким. Спокойным, выспавшимся, смеющимся и активным. Он сейчас выглядел счастливым. Вот только нейрохирург сидел слишком близко, нередко поправлял светлую выбившуюся прядь или вытирал что-то с лица интерна. А Уён на это мило смущался, потирая шею. Сан поймал себя на мысли, что младший Чон так делал, только когда ему говорили что-то смущающее и лестное. Почему-то сейчас это злило сильнее, чем тот факт, что Уён просто-напросто от него сбежал к Сонхва. И именно сейчас нейрохирург решил достать какую-то папку с бумагами, в которых Чхве узнал учебник по строению головного мозга. Сан стоял и с верхнего этажа наблюдал за тем, как Уён активно водит пальцем по листам Пака, всё время что-то рассказывая и отвечая на вопросы. В конце каждой страницы Сонхва что-то спрашивал у Уёна, тот радостно и уверенно отвечал и всё так же широко улыбался. Затем Пак гладит младшего по голове и переворачивает страницу, вновь слушая болтовню блондина. Давно младший не был таким активным и позитивным. Последние пару месяцев уж точно. Тот всё время недосыпал, что-то учил, ставил неправильные диагнозы, методику лечения, последовательность действий на операции. Он делал почти всё неправильно и всё реже и реже улыбался. Про поведение в квартире Чхве и вовсе задумываться не хочет, ведь младший всегда старался нарушить личное пространство, постоянно прикасался, называл различными уменьшительно-ласкательными именами и добавлял милые приставки к имени… Но в последние дни он был покладистым, молчаливым, не лез с привычными глупыми предположениями по какой-либо истории болезни. Интерн даже свои излюбленные плакаты снял, и кто знает из-за чего. Парень больше напоминал марионетку, нити которой достались в руки Сану. Тёмноволосый и не заметил как задумался, упустив из виду трёх парней из отдела нейрохирургии. Парень правда хотел поговорить с Уёном, ведь недосказанность и злость на блондина ещё плескалась в груди кардиохирурга, только вот сегодня сделать это уже не удастся. Поэтому юноша идёт в небольшую комнату отдыха, решив немного поспать. Не хочется возвращаться сегодня в квартиру.***
Утро следующего дня абсолютно такое же. Скучное, унылое, спокойное. Уёна всё так и не было в отделе, хотя Сан старался его поймать во время утреннего осмотра пациентов. Новый интерн был намного сдержанней и терпеливей, почти не совершал ошибок, не медлил при внезапных вопросах Чхве. Намного отличался от Уёна. И, если честно, Сана это радовало. Ведь больше не придётся возиться с проверкой назначенных процедур и препаратов, не придётся контролировать каждое движение на операции, спокойно обучая интерна. Дальше будет всё так… Скучно. В обеденной зоне сейчас не так много народа, ведь все в основном на осмотрах своих пациентов. Кто-то спит с ночной смены, кто-то собирается домой, кто-то только приходит, а кто-то обучает своих стажёров. Сан же медленно плетётся за стаканчиком кофе, натыкаясь взглядом на знакомую светлую макушку. Чон сидел за пустым столиком, читая какие-то записи, написанные от руки аккуратным почерком с рисунками, для лучшего объяснения темы. Уён был сосредоточен и даже не оторвал взгляда от тетради, спокойно потягивая из стаканчика латте, когда к нему за столик сел хирург. — Доброе утро, Хва. Прости, чт-… — Уён. Доброе. — Сан как обычно перебил младшего, отчего тот вздрогнул всем телом, быстро подняв свой взгляд на своего бывшего наставника. — Мне пора. До встречи, Доктор Чхве. — Холодно ответил парень, тут же быстро захлопнул свои записи, залпом допил остывший кофе и собрался сбежать куда подальше от этого человека. — Ты ничего не хочешь мне рассказать? — Сан крепко схватил блондина за запястье, не давая парнишке далеко уйти, спокойно продолжая сидеть за столом. Сейчас кардиохирург словно источал агрессию и опасность, ведь его чертовски заебало играть в эти кошки-мышки. — Простите, Чхве Сан, меня вызывают. Уёна буквально спасла рация на поясе, оповещая о том, что его присутствие срочно требуется на первом этаже. Поэтому парень выдёргивает свою руку, зная, что потом на ней появятся синяки, и убегает в приёмный пункт, по пути вызывая Хва туда же. Сан всё так и сидел, смотря вслед убегающему Уёну, бурля от гнева ровно до того момента, пока не увидел, как по коридору бежит Сонхва, чуть ли не сбивая медсестёр с ног. — Чонхо, кто тут? — Уён подлетает к своему другу, стараясь пробиться через толпу медсестёр, тут же замечая и прибежавшего на вызов Пака, а за ним и Сана. — Мужчина, тридцать семь лет, семь гвоздей в черепе. Говорит, что упал с лестницы. — Он в сознании?! — Подал голос Сонхва, примерно представляя сложность предстоящей операции. Пока медсёстры увозили пациента на осмотр, а Сонхва звонил кому-то по телефону, Уён взял командование для ввода лекарств на себя. Чётко отдавая названия и дозировку, парень бежал рядом с каталкой, стараясь поддерживать мужчину в сознании. Чхве совершенно не узнавал того растяпу-интерна, с которым работал два года и ругал за простые признаки и симптомы той или иной болезни. Сейчас перед ним словно совершенно другой человек. — Дыши глубже, тогда не потеряешь сознание. — Спокойно произнёс интерн, обращаясь к мужчине. — Пять миллиграммов морфина, разведите на десять. — Отдал командование медсёстрам Уён и вновь обратился к мужчине, ожидая, когда подойдёт Сонхва. — Всё в порядке. Не двигайтесь, мистер …? — Это Лиён. Хоа Лиён, он упал с лестницы, не выпустив из рук гвоздевой пистолет. — Произнесла одна из медсестёр, наблюдая за тем, как к пациенту подлетает Пак, смотря на снимок черепа, что только что сделали, и следом стал оглядывать голову пациента. — Он умудрился не попасть в артерию, просто чудо. Задет зрительный нерв. — Вслух произносил Сонхва, после проводя фонариком, которым осматривал глаза мужчины, по его руке от плеча до запястья. — Чувствуете? Неподвижность правой стороны и конечностей. Чего мы боимся больше всего? — Обратился хирург к интернам, что скопились вокруг, надеясь попасть в операционную к Сонхва. — Инфекций? — Подал голос Уён, краем глаза замечая, что кардиохирург тоже наблюдает. — Правильно. Я хочу вытащить гвозди за полчаса. Нужна томограмма. — Томографы не работают. — Произнесла всё та же медсестра, следя за жизненными показателями пациента. — Что?! — Сонхва был растерян. Конечно, он и до этого обучал интернов в своём городе, но не был готов к тому, что здесь их будет так много. Да и этот тяжёлый случай. Не готов юноша лишиться пациента в первую же неделю работы. — Их поменяли прошлой ночью, компьютеры сломались. К часу восстановят. — Вновь подала голос медсестра, стараясь успокоить явно растерявшегося хирурга. — Ну как обычно. Так, какие есть варианты? — Ядерно-магнитный резонанс? — Чон успел сказать быстрее, чем подумать, испуганно уставившись на Сонхва, что сейчас замер, обдумывая этот вариант действий. — Великолепно, у него гвозди в голове! Так давайте засунем его в огромный магнит… — Сан стал возмущаться скорее по привычке, нежели со зла. Хотя на Уёна он до сих пор злился и продолжил бы свою тираду, если бы его не заткнул нейрохирург. — Если нам нужны снимки с трёх сторон и рентген с хирургии! Отлично! Уён позаботься об этом.***
После встречи с Хоа Йонг — женой пациента, Сонхва отправил блондина узнать его историю болезни, пока самого мужчину готовят к операции. Сейчас сам нейрохирург готовился и морально, и физически, ожидая звонка Юнхо с информацией о подобных случаях. Должны же быть подобные случаи и операции. Затем к операционной подлетает Уён, так же начиная готовиться ассистировать хирургу, выдвигая одну из своих идей. Некогда он и Сану так говорил, но получал в ответ лишь тишину или унижения. — Головокружение? — Повторяет хирург, стараясь понять, о чём сейчас тараторит младший. — Да. Иногда ему сложно было встать с постели. Он терял сознание и… — Это может быть что угодно. — Сонхва заходит в операционную, медсёстры привычно надевают ему перчатки на руки и он подходит к пациенту, что уже полностью подготовлен к операции. Затем оглядывается по помещению, замечая небольшую смотровую, где сидят люди, наблюдая за всем происходящим. Такие в каждой операционной комнате были, чтобы интерны могли смотреть как происходит процесс той или иной операции. — Простой ортостатический коллапс. — Тогда почему он упал с лестницы, держа пистолет в руке? — Сказал споткнулся. — Он потерял сознание и упал с лестницы! У него может быть опухоль! — Не унимался Уён, уже стоя напротив операционного стола. — Слушай, я не знаю почему этот парень жив, ходит и разговаривает. Не имею даже понятия. Давай сначала разберёмся с этим, а потом будем копаться дальше. — Сонхва ужасно нервничал и Уён это понял по интонации, с которой хирург сейчас общался. Перед тем, как взять скальпель в руку, к уху Хва подносит телефон одна из медсестёр, прерывая спор двух парней. — Пак. Двадцать три случая? — Да. И одно самоубийство. — На другом конце был старший Чон, что всё это время копался в архивах больницы и базе данных, изучая подобные случаи. — Это не считается. Расскажи о процедуре. — Самое страшное, это кровопотеря и инфекции. Быстро вытаскивайте и следите, чтобы не залил кровью пол. — Ясно. Другими словами: «Я сам по себе». — Медсестра убрала от уха врача телефонную трубку после этой фразы, а Сонхва старался собраться с мыслями. — Приступим. Как видите, пациент всадил себе в голову семь гвоздей. Никаких важных органов не было задето, кроме зрительного нерва, но мы его спасём. — Хирург стал говорить это вслух, стараясь продумать свои дальнейшие действия, полностью взяв эмоции под контроль. — Нужно вытащить гвозди под тем же углом, что они вошли в голову? — Уён стоял рядом, следя за каждым движением хирурга. — Да, это хорошая идея. Любые отклонения, и мы рискуем нанести ему вред. — Сонхва полностью собрал себя в руки, смотря на монитор рентгена, медленно вытаскивая первый гвоздь осторожно и без кровотечений. — Гель. За свою карьеру, Пак впервые вытаскивал гвозди из мозга человека. Он совершенно не мог понять, почему же этот мужчина до сих пор жив и даже был в сознании, когда его привезли в больницу. Но операция проходила плавно и успешно, не имея осложнений. Уён всё время был рядом, помогал, ни разу ещё не ошибившись. Хва видел в нём отличного будущего нейрохирурга. Сонхва даже готов самолично обучить этого малыша с базового уровня, чем он и занимался последние два дня. Только, кажется, у Чона предрасположенность к этому виду хирургии, ведь юноша впитывает все знания как губка, правильно делая нужные выводы. То же самое замечает и Сан, что наблюдает за операцией из угла смотровой, всё больше и больше начиная злиться. Не нравилось ему эта неожиданная близость блондина и нейрохирурга. — Кровотечения? — Спрашивает Пак у медсестёр, что следят за жизненными показателями с экранов мониторов, позволяя младшему вытащить последний гвоздь. — Всё чисто. — Хорошая работа. Пора заканчивать. Не думаю, что ему стало хуже. Сейчас меня волнует лишь зрительный нерв. — Заказать ядерно-магнитный резонанс? — Спрашивает Уён, поднимая взгляд на Сонхва, откладывая скальпель к другим инструментам. — Ему надо стабилизироваться. Сделаем завтра. И парни заканчивают успешно операцию, слыша, как смотровая стремительно пустеет. Только вот Уён никак не ожидал увидеть там кардиохирурга, что хищным взглядом наблюдал за Чоном. Блондину хотелось сбежать от такого взгляда, что он в скором времени и сделал, оставшись в комнате перед операционной, снимая грязные перчатки и халат. Сонхва лишь похлопал Уёна по плечу, почти тут же покидая помещение, стараясь найти место, где он сможет побыть один. Сейчас Лиён находился под присмотром опытных медсестёр в своей палате. Поэтому врачу можно спокойно расслабиться в одиночестве, собирая мысли в порядок. — Значит ты от меня в нейрохирургию сбежал. — Уён услышал за спиной такой родной и в тот же момент леденящий голос Чхве, что у парня невольно мурашки побежали по пояснице, заставляя замереть над раковиной. — Я не сбегал. Просто перевёлся. — Тихо произнёс парень, боясь повернуться к Сану лицом. По правде, он давно думал о переводе, но не мог решиться из-за своей сильной любви и привязанности к мужчине, который нещадно его оскорблял и унижал. — И из квартиры ты тоже «просто перевёлся»? — Сан сказал это чуть громче, чувствуя, как кулаки сжимаются от гнева, а блондин испуганно разворачивается в сторону хирурга, смотря прямо в глаза. Но стоит только Чхве сделать ещё шаг навстречу к Ёну, как взгляд последнего меняется с испуганного, на более злой и обиженный. — Я съехал к Хва. И перевёлся в нейро. — Чон даже губы поджал, понимая, что с этим человеком точно не был бы счастлив. Не с таким отношением к себе. — Нет, я не сбежал от тебя, а просто ушёл. Потому что я устал от того, как ты вечно меня оскорбляешь и принижаешь, Сан. Устал от твоих вечных упрёков и замечаний, от твоих постоянных криков или игнора даже в квартире! Знаешь, мне жалко того интерна, что поставили тебе вместо меня. Ты ведь и его с грязью мешать будешь. Хотя… Мне жаль не его. А тебя. С таким отношением к людям тебе вряд ли будет легко. До сих пор поражаюсь, почему любил и терпел тебя так долго. За это я тебя ненавижу. До свидания, доктор Чхве Сан. После этих слов Чон покинул помещение, а Сан остался там стоять как вкопанный. Этот человек только что покрыл его грязью, признался в любви и тут же сказал что ненавидит. Или, может, Чхве всё это время просто не замечал таких очевидных вещей? Не замечал этих откровенных взглядов, прикосновений, улыбок, что даровались именно ему? Он ничего не видел. Идиот. Но теперь Уён однозначно был свободен от этой сковывающей его любви, что мешала раскрыться его душе. Мешала вздохнуть полной грудью и искренне улыбаться заходящему солнцу. Ведь за закатом всегда следует рассвет. И теперь Уён спокойно идёт к своей мечте спасать людям жизни и лечить раны. А Сонхва и Юнхо ему в этом помогут.