Зеркало

       Ночь. Серебряный диск луны отражается в водах Сены. Лёгкие волны проходятся по глади реки, в которой утоплен уже далеко не первый человек. Париж, хоть и город любви, не многим отличается от остальных городов, ведь даже там были люди, которые просто были загнаны в тупик, которые не хотели просить помощи и поддержки и просто хотели перестать нести своё существование. Да, там царит своеобразная атмосфера, наполняющая приезжих загадочной, непонятно откуда взявщейся, эйфорией. Если проходить возле ресторанов под открытым небом, опытный человек сможет отличить нотки вина в воздухе.        Наглые голуби сидели на крышах домов и ворковали. Из открытых окон то и дело выглядывали злые физиономии людей, которым надоедало слышать каждую ночь эти противные звуки. Испуганные птицы улетали, оставляя свой след на машинах, который очень обрадует владельцев авто на рассвете.        Поздней ночью, когда солнце должно было встать уже через два часа и приласкать своими лучами крыши домов, журналистка Алья Сезер явилась домой. Стараясь подняться как можно быстрее по карьерной лестнице, она не редко пропадала на работе до поздней ночи, а то и сутками, ведь дома её никто не ждал помимо надоедливых пауков и комаров. Нащупав в темноте выключатель, она включила свет и развязала шнурки на кроссовках, дабы снять их. -Урод, — прошипела она сквозь зубы, и кинула куртку на стул. — Не угодила статья?! Сам пиши, подкаблучник хренов!        Её крик прокатился по коридору и вернулся к ней эхом. Сев на пол, она откинула голову и слегка сморщилась из-за удара о стену. -Мари…судя по всему, я скоро к тебе… — тихо прошептала девушка. Со дня похорон подруги прошло чуть больше полугода. — Как же меня всё это дастало…        В уши ударила оглушительная тишина. Просидев добрые десять минут на полу, она обдумывала сегодняшний день. Утро не предвещало беды, наоборот, было слишком прекрасным, что заряжало оптимизмом и бодростью. Допивая кофе на ходу, она перечитывала свою статью, которую она распечатала для себя. В метро она на всю включила песню в наушниках. Благо, ей надо было на работу к одиннадцати и она редко попадала в метро в самый разгар «часа пика». Слегка пританцовывая руками и покачивая головой в ритм излюбленной ещё с подросткового возраста песни «Бунт марионеток», она уловила любопытный взгляд парня напротив её. Он явно изучал её лицо, но не решался подойти. Увы он был не в её вкусе, из-за чего она сразу повторила слова из песни: «Вашу кровь пролить не будет лишним, жалкие-жалкие, хрупкие людишки» чем поставила парня в недоумение. Обычно, после этого противоположный пол думал несколько минут, стоит ли вообще связываться с ней. Этого времени ей вполне хватало чтобы доехать до нужной ей остановки и выйти из метро. Затем она пришла в офис и отдала флешку начальнику. Последний же славился своей репутацией подкаблучника из-за чего все нередко называли его «сахарный каблук» или «сапог без застежки». Через полчаса он вызвал её в кабинет и знатно отчитал за плохую статью, назвав бездарью и позором агентства, заставив её переписывать всё и добавить «изюминки» в этот «сухарик».        Оперевшись на стену, Алья встала и прошла в ванную комнату, чтобы смыть косметику и в кое-то веки принять душ. Неоднократно она озвучивала свои мысли на счёт «сахарного каблука», посылая его в самые неприличные места, обзывая и проклиная, ведь эту треклятую статью она писала чуть-ли не неделю, а переписывать её надо в кротчайшие сроки.        Подумав, что однозначно лучше жить одной и не заводить никого кроме домашнего животного, она промаршировала голая на кухню, где схватила яблоко и съела его. -Ирод. Ненавижу.        Имея привычку разбрасывать вещи по всей квартире, она взяла пижаму со стула в кухне, где обнаружила очередную чашку из-под кофе. -Не сегодня милая, не сегодня, — она положила её в раковину, после чего прошла в свою комнату и, не включая свет, нашла на столике провод зарядки для ноутбука и обратно ушла на кухню, где заварила несколько кружек кофе и села в кресло.

***

       Быстрые удары ногтей по клавишам разносились по комнате. То и дело останавливаясь, она обдумывала как правильнее и красноречивее написать. Залпом выпив третью кружку кофе, она заварила ещё, но всё же достала из шкафа энергетик, производитель которого чуть ли не кричал как иностранный продовец, у которого плохо выходит говорить без акцента «мамою клянусь!», обещая несколько часов бодрствования от одного лишь глотка. — А-ах… Мои бедные ноготочки, — жаластливо посмотрев на свой маникюр, который украл добрые три часа её жизни пару дней назад, она вытянула из ящика в столе ножик и, подковырнув, открыла эту злосчастную жестянку. Снова залпом выпила добрую половину, прищурилась и слегка закашлялась от приторно-цитрусового вкуса, снова вернулась к насилию клавиатуры и уничтожению запасов энергетика и кофе.

***

-О Боги! — воскликнула откинувшись в кресле. — Наконец-то! Какое сегодня число… Да я побила свой рекорд! 38 часов и статья готова! — слова ударились об стену и вернулись к ней с осознанием того, что её никто не слышит и эта ситуация глупая. — Ну и пофиг, хочу спать, — будто оправдывается перед святой тишиной, которую нарушал лишь любимый сосед со скрипкой, который уже через пару минут должен был закончить.        Встав и блаженно потянувшись, наслаждаясь хрустом своих затекших косточек, она медленно промаршировала к окну, где увидела закат.        «Так рано темнеет…»        Недолго думая, Алья раскрыла холодильник в поисках чего-то съестного, но, увы, из съестного в этой квартире был только кофе и засохшее печенье, и первое и второе занимали почётное место в холодильнике. В шкафу же лежала лапша быстрого приготовления, что она и съела.

***

-О мой Бог… Как же хорошо, — даже не включая свет, она залезла под одеяло, на часах были уже добрые 9 часов вечера.        Пара кувырканий в постели в поисках удобной позы — и вот, она заснула. Морфей встретил её в своём царстве с распростерными объятьями, принимая гостью в тёмные сновидения, которые после нескольких часов сна зарябили алым.        Резко очнувшись ото сна, она села, вглядываясь своими испуганными глазами во мрак комнаты, но, ничего не увидев кроме шкафа с письменным столом, на котором заряжался ноутбук, через минуту легла обратно. Ссылаясь на чрезмерное количество кофеина и недостаток сна, она решила днем посетить психолога или невролога.        Находясь в полу-дрёме, она услышала скрип, точно кто-то царапал металл чем-то острым, попыталась открыть глаза, но тщетно, любимый сонный паралич не позволил ей этого сделать, из-за что её накрыла волна страха и непроизвольно она закричала, но крик так и не вырвался их её лёгких, застряв комом в горле. Попытавшись встать, она не смогла даже шевельнуть пальцем. Рядом что-то зашипело, забулькало, зарычало. Кажется, её лба коснулось нечто липкое и ледяное, провело чем-то острым по лицу, надавив на глаз и губы, из-за чего по телу пробежали судороги. Нечто село рядом, это она определила уже по жуткому скрипящему голосу возле своего уха, который произнёс лишь одно «вкусно», после чего она резко села в кровати и распахнула глаза, задыхаясь от ужаса.        Только начав успокаиваться, она услышала скрип чего-то острого о железо. Судорожно схватив с тумбочки очки с телефоном, она включила фанарик и посветила на стену комнаты, которая стала багровой, по ней что-то медленно стекло. Возле кровати стояла какая-то фигура; переведя на неё свет фонарика, она увидела свое отражение и прищурилась от отразившегося света. Алье от Мари-гласила яркая надпись в углу овального зеркала с человеческий рост.        Закрыв рот рукой, она выролнила гаджет и уже через пару секунд вскочила выбегая в коридор и хватая куртку с вешалки. Что бы тут не происходило, ей хотелось убежать, уж слишком было страшно и жутко, ведь точно такое зеркало с этой же запиской было в комнате у Маринетт когда её нашли.        Спускаясь по ступенькам, она почувствовала слезы на щеках. Открыв двери из подъезда, она вытерла слезы и услышала громкий визг тормозов рядом, а после чего её что-то отбросило в сторону.       Смутные голоса, касания, которые, кажется, она почти не чувствовала. На миг открыв глаза она увидела испуганное мужское лицо с блондинистыми волосами и изумрудными глазами, которое на миг озарилось счастьем, а затем стало ничем, как и сама Алья.