Спроси меня, почему я так часто пишу о мертвых, и я отвечу тебе — ибо им нет числа… Стивен Дж. Уильямс, "Цветы для мертвых"
На юго-западе от крупного города и приближенных деревень находилось поместье, которое одним своим видом кричало об опасности. Внешний вид пугал настолько, что фраза «всяк туда входящий сгинет мгновенно» казалась просто до невозможности правдивой. Темный лес и небольшое озеро рядом придавали лишь еще большую атмосферу чего-то таинственного, а колышащиеся на ветру деревья отдавали тихим воем одиноких хищников. В тех местах не жила ни одна живая душа. Все путники обходили их стороной, с дрожью вспоминая старые жуткие легенды, тесно связанные с пугающим поместьем. Но не только неизвестность пугала местных жителей. Там обитал тот, кто наводил ужас. Тот, кто одним своим видом заставлял дрожать от страха. Тот, чье имя было запрещено произносить, употребляя лишь производные. Король ночи. Повелитель тьмы. Вампир. Он разорял деревни, убивал людей и просто окрашивал реки кровью. Жестокая война охватывала эти земли, и множество охотников съехались с округи, да только теперь лежат они в сырой могиле, а сам вампир пляшет на их костях. Он улыбается мерзкой улыбкой, исподлобья глядя на мертвые лица. Вампир счастлив. Вампир удовлетворен. Король не мог больше терпеть, закрывать глаза на убийства и текущие ото всюду реки крови. Дабы решить эту проблему и задобрить его, смирить яростный пыл и унять жестокий характер, хищнику в человеческом обличье была принесена в жертву младшая дочь короля, чтобы начать обычай и поднять своему народу боевой дух. Вампир отступил, а в окрестностях наступил долгожданный мир.***
Осаму Дазай всегда жил так, как ему хотелось, не соблюдая никаких правил жизни бессмертных. Он творил хаос, убивал ради развлечения и упивался видом мертвых тел. Полная луна была его спутницей, а кровь невинных — живительной влагой. Ему было более семи веков. Некогда обращенный юноша из тихого крестьянина превратился в жестокого вампира, не знающего меры и жалости. Человеческие качества померкли с первой капли выпитой крови, а зверь внутри вырвался наружу. Ему все нравилось, казалось прекрасным и до жути восхитительным. Реки крови на фоне уходящего солнца казались эстетичнее всего, ведь столь нежные цвета приятно гармонировали друг с другом. А слезящиеся глаза молодых красавиц возбуждали, заставляя молодой организм пылать от восторга. Для Осаму это стало наркотиком, от которого нет лечения. Прошло пару веков. Хищник внутри заснул, а крики и жалобный плач уже не вызывал прежнего восторга. Скука одолела его с головой, заставляя просиживать все время в своей обители и лишь изредка выходить наружу за кровью животных, ибо людская уже вызывала тошноту. Он скатился до уровня отшельника, который сам не знает, чего он хочет. Правда, была одна вещь, которая смешила его каждый раз. Глупые людишки придумали весьма интересный обычай, чтобы задобрить его. Каждые сто лет в определённый день он находил у ворот своего поместья девушку, совсем еще юную деву. Жертва всегда плакала и умоляла не трогать, не убивать и отпустить, однако ведомый хищным инстинктом он лишал ее жизни, выпивая всю кровь и не оставляя ни единой капли. Нужно ли отпускать добычу, если она сама пришла к берлоге хищника? Правильно, не нужно. Зато книги остались одной из немногочисленных вещей, которые по-прежнему интересовали избитого жизнью вампира. Обжитое им поместье содержало удивительную библиотеку с множеством диковинных книг. Они включали в себя не только повести и романы, но и детальное описание исследования новых земель и звездного неба. Порой подолгу засиживаясь в своей комнате, Дазай перечитывал одно и то же произведение по несколько раз, дабы не терять связь с волшебным миром, который подарил ему писатель. Дни шли незаметно, за годом следовал год. Осаму перестал считать свой возраст и просто прибавлял сотню после каждой принесенной в жертву девушки. Кругом все было мрачно, люди совсем перестали как привлекать, так и удивлять его, а взгляд перерастал в всё более скучающий. Дазаю надоело жить. Попытка первого самоубийства произошла одним летним днем. На улице было до невозможности жарко, а в воздухе отчетливо ощущался запах пыли. Именно тогда вампир вышел на свет, дабы сгореть от палящего солнца. По иронии судьбы же он получил болезненные ожоги, а жаркая погода сменилась холодным дождем. Красные пятна никак не хотели сходить, и всё, что он придумал — просто скрыть их под слоями белоснежных бинтов. Смерть обошла его стороной. Вторая попытка не заставила себя долго ждать. По легендам, некогда услышанным самим Осаму, вампиры обходили стороной святые места, ибо Бог мог покарать их, забрав грешную жизнь. И он решил попробовать, однако его снова ждал провал. Ведь сколько он не обнимал этот чёртов крест, смерть никак не хотела появляться. Он снова вернулся ни с чем. Как говорится, бог троицу любит. Вот и наш многовековой вампир решил снова попробовать свои силы. На этот раз он должен был принять смерть от осиного кола. Его достать было не трудно, как и вонзить в свое сердце. Однако чудесным образом оказалось, что и жить с ним можно, правда двигаться было немного больно. С вампирами водиться было нельзя, ибо убьют и посмеются в придачу, а вот Дазай вместо ожидаемой смерти заразил бы суицидальными наклонностями. На этом его попытки не закончились. Он искренне старался, рвался узнать что-то новое, чтобы наконец-то совершить задуманное, но вместо этого получал лишь новые раны и очередной слой бинтов на бледной коже. Смерть повернулась к нему спиной, а Осаму так и не удавалось привлечь ее внимание. И тут он задумался о причине, по которой он не может умереть. Он всегда представлял вампиров прекраснейшими демонами и сильнейшими существами, способными на все, стоит лишь захотеть. Вампиры в его понимании были куда красивее принцев и храбрее рыцарей, всегда отстаивали свою точку зрения и вольны делать то, к чему лежит их душа. Однако Дазай даже не задумывался о тягостях бессмертия, а когда осознал весь лежащий на его плечах груз, было слишком поздно.Ни судьбы, ни любви, ни счастья — Ничего, никогда и ни с кем. Как наручники на запястьях, Ты — вампир, ты один насовсем
Именно на этот отрывок и наткнулся однажды Дазай в той самой библиотеке. Эти строчки ясно показывали жестокую реальность всей его проклятой жизни. Его действительно сдавливали оковы одиночества и жажды убийства. Он желал лишать жизни совсем неосознанно, но инстинкты перекрывали все его желания, каждый раз пробуждая хищника. Тогда его мысли о насущном возникали также быстро, как и исчезали, однако сейчас это волновало его теперь гораздо больше чем что-либо другое. Впервые в жизни он почувствовал себя чудовищем. Не прекрасным созданием из глупых легенд, а безжалостным монстром, не имеющим право на жизнь. А ведь действительно. За все прожитое им время он ни разу не познал чувство счастья и искренней любви. Скорее, забаву и наслаждение от совершенных им поступков. Осаму стал подолгу засиживаться у камина в большом зале, наблюдая за тем, как острые язычки пламени танцуют на сухих дровах. Вампир находил в этом что-то прекрасное; что-то, что могло заставить его невольно улыбнуться. В его маленьком мирке было тихо и уютно, а снаружи шел сильный ливень. Дазай все больше стал похож на отшельника. Годы шли один за другим. Вампир пробовал все, о чем только слышал и что только мог придумать. От обильного количества крови и больших дырок, как результат неудавшихся самоубийств, его одежда быстро приходила в негодность, из-за чего его гардероб обновлялся чуть ли не каждый месяц. Бинты приходилось менять каждый день, и лишь только по этой причине Осаму зачастил в город. Единожды он подумал, что долгожданную смерть ему может подарить обычный охотник на всякую нечисть, но идея быстро улетучилась. Хоть Дазай и желал на тот свет, то попасть туда он должен только своими силами. Жалкие и слабые людишки не должны лишать жизни могучего вампира. Все же добыча они, а хищник он. Наступила весна. Прошло ровно сто лет со дня последнего подношения. Сегодня ночью жители одной из приближенных деревень должны были порадовать его девственной кровью. Не то чтобы Дазай ждал этого. По правде говоря, ему было все равно, но раз уж настаивают, то грех не взять. Каждый раз днем он то и делал, что гадал — а что же из себя будет представлять новая девушка? Какого цвета будут ее волосы? А кожа? Будет ли она бархатной? Вампир еще ни разу не ошибся в своих догадках, будто предчувствуя свою жертву. Знал бы он, как сильно ошибётся в этот раз. Ровно в полночь он вышел на улицу. Прохладный ночной ветер тут же обдал его лицо, заставляя съёжиться и посмотреть на луну. Полная. Красивая. И бледная, будто его собственная кожа. Осаму прошел вглубь, потянул за резную ручку и открыл массивные ворота. С левой стороны от дороги послышался чей-то жалобный скулеж, и вампир хмыкнул. Значит, обычай еще в силе. — Давай посмотрим, кто у нас тут на этот раз, — сказал он самому себе и повернул голову, но тут же застыл на месте. Дазай ожидал увидеть хрупкую брюнетку с зеленым цветом глаз и тонкой талией, которую можно было бы сломать от нечего делать, однако на деле все было совсем не так. На земле сидел молодой юноша, совсем еще подросток и смотрел на вампира глазами испуганной лани, попавшей в сети хищника. На нем была надета женская ночная рубашка с какими-то вышитыми на ней цветами, а рыжие волосы прилипли к щекам из-за непрекращающихся слез. Осаму подошел ближе, сел на корточки и приподнял жертву за подбородок, заглядывая в чужие глаза. Впервые он видел такой цвет — небесно-голубой, отражающий в себе стремление к жизни. Дазай видел разные глаза: от живых до мертвых, от ярких до тусклых. Вампир любил эстетику, и эти глаза пленили его. — Ну пойдем что ли, — вздохнул он и взял свою новую жертву на руки. Юноша дернулся, попытался выбраться и развязать руки, однако под грозным взглядом лишь съежился, тут же отбросив все мысли о побеге. Усадив юношу на диван, Осаму сел в свое кресло около камина и вынул грязную тряпку с чужого рта. Та отдавала каким-то странным запашком, и Осаму просто отбросил ее в сторону. — Рассказывай, — Осаму подпер подбородок рукой, — Кто ты, откуда ты, почему здесь и где девушка. Начни с имени. — Меня зовут Накахара Чуя.