"Неуловимые мстители - не потерять любовь!"

4 ноября. После похорон вечер наступил нещадно быстро. Даня долго смотрел на свежевырытые могилы. На этом же кладбище когда-то были похоронены его родители. Теперь он снова оказался здесь. Даня хотел уснуть на тысячу лет. Или просто не существовать. Или просто не знать, что он существует. Или что-то подобное. Это желание очень болезненное. Вот почему Даня старался не думать, а просто хотел, чтобы всё перестало вращаться. Кто‑то плывет поперек течения. Дело вовсе не в мужестве. Дело в усталости. Настоящая усталость породила больше героев, чем мужество, но онне собирался быть героем. И не хотел быть отступником. Просто слишком устал быть, как все. Это тяжелый труд. Многие не замечают этого. Многих убивает стремление быть, как все. Понимать это страшно. Не понимать — глупо. Ксения была сама не своя. От грусти до отчаяния — один шаг. А Ксанка никогда не впадала в отчаяние. Теряла любимых людей, убегала от прошлого, оказывалась на дне жизни, но… Всегда вставала, шла вперёд. Нет, не назло врагам. Слишком много чести для них. Она просто понимала, что если сама не поднимет себя, то её никто не поднимет. Идти вперёд бывает трудно, однако девушка больше не хочет дрожать от страха. Дома у тёти Таси чекисты смогли хоть немного отдохнуть. Ксанка уже давно сидела в спальни и носа оттуда не показывала. В её распоряжении целые сутки, чтобы принять случившиеся. Кто бы ни стоял за этим жутким преступлением, он проявил неслыханную жестокость и кровожадность. Даня сидел на кухне. Перед ним на столе в гордом одиночестве пустовал стакан с остатками спиртного. Он залпом осушил его и потянулся к пузатому графину за добавкой. Через несколько мгновений стакан наполнился прозрачной жидкостью и Даня, слегка поморщившись, собирался снова выпить. Он даже не заметил, как в комнате появился Яшка, небрежно бродивший до этого момента на улице. Цыган внимательно посмотрел на друга, отмечая крайнюю редкость подобного поведения командира Щусь. Как говорил сам Даниил: подобное не в его принципах. Где же они сейчас?! Ответа Яшка так и не нашел, хотя бы по той веской причине, что Даня редко вдавался в подробности, когда дело касалось его личных решений. Даня резко выдохнул и, взяв в руку стакан, стал приближать его к губам. Вот уж, действительно, не думал Яшка, что ему предстоит остонавливать друга от подобных глупостей. И всё же цыган идёт на крайние меры. Он внезапно оказывается совсем близко, выхватывая наполовину полный стакан, и выливает содержимое в ведро. — Какого…ты вмешиваешься? — осипшим голосом произносит Даня, словно даже физически не способен что-либо сделать. Неудивительно, что его друг сейчас действует куда более решительно. — Начинай приходить в себя, Дань. Нам ещё искать этих гадов! — Совсем не убедил, — горько усмехнулся чекист, — Успокоитель, то же мне нашелся. Уйди куда-нибудь… подальше. — Я понимаю, что это больно, но…надо быть сильным. Да ты и сам знаешь. Зачем ставить на себе крест?! — Да ничего ты не понимаешь! — недовольно вскинул Даня, закатывая глаза, проявляя тем самым скрытую агрессию, — Что ты вообще можешь понять?! Что ты обо мне знаешь? — Я не хочу, чтобы ты превращался в туманную версию самого себя. Тебя никто не уничтожит, ты сам это сделаешь, если будешь продолжать в том же духе. — Замолчи, — тихонько скрипнув ножкой стула, Даня поднялся и подошёл к другу, — Ты думаешь, что сможешь как-то мне помочь?! Яша, у тебя на руках от голода умирала мать? Ты хоронил собственного отца? Ты когда-нибудь терял всё и сразу? Ты хоть раз понял, какого это чувствовать ответственность за каждого из близких людей? Ты жил в постоянном страхе, что когда-то не успеешь и твои люди погибнут? Яшка видел безумие в глазах своего друга. Даня буквально пылал изнутри и не мог показать насколько удручён. Командир обязан быть сильным, но сейчас это просто самобичевание. Взгляд Дани направлен в самую душу, а иначе как объяснить тот факт, что Яшка уже дважды почувствовал удары током. Даня начинает закипать: он рвано дышит, меняя свой болезненный взгляд на истинную злость. — Нет, я… Мне повезло больше. Я ничего из этого не испытывал, — тихим голосом соглашается Цыганков, — Но, о потерях тоже кое-что знаю. Заметь при этом я не стал хлестать водку или обвинять всех вокруг. А всё потому что живые делают историю. — Мне всё равно. Я знаю лишь одно: какой-то псих из моего прошлого вторгся в моё пространство и учинил там беспредел! Так ещё посмел глумиться надо мной и угрожать! — стальным голосом сетует Даниил. — Ты о чем толкуешь?! — недоумевает Яшка, — Убили твоих родных, а ты переживаешь по поводу своей хваленной чести! Даня глянул на друга совершенно бешеным взглядом. Сразу стало очевидно, что этот разговор нужно прерывать на корню. Он не приведёт ни к чему хорошему. Яшка не успевает осознать эту опасность. — Да ты просто одержим ею. Какой тогда толк от твоей правильности?! Чем ты лучше Овечкина?! — цыган сам не понял, как перешёл на повышенный тон. Последние слова друга Даня воспринил, как личное оскорбление. Глаза бывшего командира мстителей сразу угрожающе распахнулись. Подобного обращения Даня стерпеть не смог и впервые в жизни ударил своего друга. Яшка слегка склонился от удара, попутно соображая на что ещё в данный момент способен Даня и можно ли провоцировать его Со стороны комнаты послышались быстрые шаги. На кухне появляется встревоженная Ксанка. Девушка испуганно замирает в проёме дверей и наверняка понимает, что здесь происходит. В дом также входит Наташа. — А чём дело? — тревожно спрашивает Ната, шагая вдоль комнаты. — Даня, ты что творишь?! — отчаянно и со слезами на глазах выкрикивает Ксанка. Яшка ничего никому не сказав, обходит друга и быстро выходит на улицу. Сейчас его душа мечется между зноем и холодом, злостью и болью. Все остаются в недоумении. Даня сжимает кулаки. — Яшка! — Ксанка кричит ему в догонку и, подойдя к брату, толкает его со всей силы. Девушка захлёбывается горькими слезами, но гнев даёт ей преимущества. — Как ты мог? За что? Он всегда горой за тебя! Даня! — отчаянный крик чекистки лишает её уравновешенности. — В какого ты превратился?! — злобно шепчет девушка, подбигая к входной двери и надевая куртку, — Ты стал похож на Бурнаша! Ксанка впервые в жизни смотрит на брата с такой злостью и разочарованием. Отворачивается и выходит на улицу. Наташа была всё ещё под впечатлением от истерики своей напарницы и вообще атмосферы произошедшего, поэтому просто стояла в углу комнаты и молчала. — Ты ударил его? — невозмутимо, но строго спрашивает Наташа. Даня устало опускается на стул. Он подавлен и одинок, как никогда прежде. Даня слегка сморщился, чувствуя странный привкус и только потом понимает, что до крови прокусил нижнюю губу. Он издает досадный стон, похожий на сожаление. Наташа подходит ближе к другу, тяжело вздыхая и смотря на него снисходительно. Даня не может поднять голову и взглянуть в её глаза. Но, для Натальи это ничего не значит. Девушка остонавливается максимально близко, приобнимает друга и он прислоняется к её талии вспотевшим лбом. Наташа терпеливо гладит его по голове и Даня не выдерживает натиска чувств. Парень срывается на тихий полустон, а потом и вовсе вздрагивает, роняя несколько горьких слезинок. Наташа не видит этого, однако почему-то уверенна, что Даня бывает таким уязвим и трогательным лишь рядом с ней. — Всё будет хорошо. Мы справимся. Вместе мы — сила. Ты всё сможешь. Я в тебе нисколько не сомневаюсь. Яшка, не помня себя, выскочил из дома. Холодный ветер ударил в лицо, моментально остудив пыл цыгана. Он вышел, чтобы не сделать того, о чём потом пожалел бы. Даня и так на взводе, зачем подпитывать его злость, подражая гневу и агрессии. — Яш! — с криком Ксанка выбегает за ним во двор, очевидно думая, что друг умчался куда-то. Но, увидев его чуть ли ни на пороге, успокаивается. — Зачем ты вышла? Ты ему сейчас нужна. Ксанка, не моргая, смотрит на любимого как прикованная, обхватив себя руками. В её глазах столько нежности и сожаления, что Яшка просто не может сказать, что в этот момент хотел бы побыть в одиночестве. А девушка похоже не понимает этого или наоборот в курсе такого желания, и поэтому остаётся стоять поблизости. — Чтобы он ни сказал, это всё гнусная ложь! — заверяет девушка. Ей всегда хотелось, чтобы рядом с ней был человек, в присутствии которого сердце билось бы ровно и мерно, человек, рядом с которым ей было бы спокойно. И время бы тогда текло медленнее, и они могли бы просто молчать, зная, что для разговоров у них впереди еще целая жизнь. И вот кажется она нашла такого человека. Вернее он сам отыскал её. И теперь этот человек находится в нескольких шагах и его взгляд походил на мягкое и осторожное прикосновение кошачьей лапы. Когда его руки сомкнулись у неё за спиной, она подумала, что мало кто из всех живущих на земле людей знает толк в обнимании. Ксанка понимает, как прекрасно находится в объятиях другого, когда хочется замереть и не двигаться часами. Девушка послушно замирает, когда его губы прикасаются к её виску. — Он просто расстроен, — хрипло шепчет Яшка, успокаивая Ксанку и, одновременно с этим, самого себя. — Даня с ума сошел, — дрожащим голосом начинает Ксанка, — Я не понимаю, почему ты не ответишь ему?! — Я его слишком уважаю. Он спас мне жизнь. — Когда? — устало вздыхает девушка и отстраняется от парня, лишь для того, чтобы посмотреть ему в глаза. — Когда уговорил остаться в лагере. Я бы мог закончить жизнь как и многие из тех, кого я знал. К тому же у нас много общего. Мы оба любим родину, жизнь и… тебя! И всегда будем любить — Прости его, пожалуйста…- всё равно Ксанка чувствует что-то не то. Она заботливо поправляет ворот его рубашки. — Ничего…страшного, — немного слукавив, Яшка решает сгладить острые углы, — Главное, чтобы ты не злилась на брата. Ксанка снова обнимает его, словно ищет защиты и, конечно, знает что найдет. Наташа смотрит на них через окно и тоже успокаивается. Теперь осталось только привести Даньку в обычное состояние. Он сидит за столом, осунувшийся и напрочь лишённый живых эмоций. Наташа заваривает крепкий чай и садится рядом с лучшим другом. Говорить тут нечего, но очень хочется поддержать Даню. — Надеюсь ты понимаешь, что это непозволительно. Яша ни в чём не виноват. Он хотел как лучше. Ты несправедлив по отношению к нему. — Знаю… — буркнул Даня. — Мне жаль, что всё так… — понимающе роняет Ната и сжимает его руку в своей. — Натка, спасибо… — мрачно подытожил Даня, — Хочу поспать. Пойду. Чекист быстро уходит, а Наталья допивает свой чай и долго смотрит ему вслед. Сегодняшний день был до невозможности тяжёлым.