Лгунья

Мио сумела раздобыть мобильник одного из охранников. Она решила сразу же позвонить Широ. — Алло. Широ взяла трубку. — Алло, кто это, говорите. — Широ, где мама? Послышалось шуршание. Девушка спрыгнула с постели и судорожно начала перебирать свои бирюзовые волосы. — Мио?! Где ты?! Откуда ты звонишь? — Не могу сказать, у меня мало времени, где мама? — В госпитале. — Одна? — Нет, с ней медсёстры. — Я иду туда. — Стой, Мио, а как же-, она не успела договорить. Мио пошла прямиком в госпиталь. Она не в первый раз выходила из этого здания в странном виде, и прочие работники уже не обращали на неё внимания. Некоторые глазели с желанием, некоторые с отвращением, некоторые смеялись. Мио прошла дальше по дороге и остановила одного из охранников. — Господин, у меня украли одежду. — Опять? — Д-Да…извините. — Вы можете больше здесь не появляться? Вы распугиваете прохожих. Она сделала виноватый взгляд. — Х-хорошо. — На — сказал он, протягивая ей купюру. — это на такси, только не забудь вернуть должок, хорошо? — Конечно, спасибо вам большое! — присела она и зашагала прочь. Господи, сколько она его уже встречает? В сотый раз? Или двухсотый? Ей безразлично. Она позвала такси и помчалась в госпиталь. Была ночь и дороги были полупусты, так что добраться до туда было легко. Город засиял огнями, которых не увидишь днем. Живая ночь в Йокогаме — это нечто удивительное. Мио не замечала всего этого, ни мостов, ни воды, ни шума. Она думала о матери, о которой только недавно услышала. Мама… Как приятно звучат эти слова… Она никогда не хотела быть матерью, но желала обладать таковой сама всю жизнь. Машина подъехала к госпиталю. Мио заплатила за проезд и ворвалась в здание, где её попытался задержать дежурный. Мио ударила его током и он вырубился, но привлек внимание. Пока есть время она нашла в журнале имя матери, которое всегда помнила и выяснила, что она находится на 7 этаже. Туда Мио и пойдёт. Пешком по лестнице она взобралась на нужный этаж. Лифта ждать было долго, а за ней гонятся санитары. Мио тихонько вошла в палату и легонько потрепала мать по плечу. — Ммнн — сказала Охико. — Вставай, мама. Охико открыла глаза и увидела перед собой девушку, в одной рубашке, с растрепанным хвостиком и в пыли. — Кто ты?! — сказала она, выпрямившись на кровати. — Саназаки Мио — ответила девушка. «Мда, глупая была идея» — подумала она, но лучше побыть дурой, чем потерять мать во второй раз. — Мио? — Да, ты меня помнишь? Охико потянула руки к дочери. — Как я могу забыть собственное дитя? Они крепко обнялись. Этого момента Мио ждала всю жизнь. — С тобой всё в порядке, мама, почему ты в больнице? — Я не ранена, у меня просто был шок и меня определили сюда — Охико улыбнулась и провела пальцами по спутанным волосам дочери  — Ты у меня такая взрослая. Мио хотелось расплакаться, но она должна держать себя в руках, вспомнив, зачем пришла, она резко стала серьёзной. — Мама, мне нужно увезти тебя отсюда, за тобой охотится Коро. Охико кивнула. — Хорошо, я пойду с тобой. Мио взяла мать под руку и повела её обходными путями. Они шли через тайные служебные лестницы, каждый раз прислушиваясь к шагам, угадывая, где будут санитары. Наконец они вышли на улицу. Воздух был пропитан влагой и адреналином. Мио давно так не нервничала, как за эти несколько дней. Охико резко остановилась. — Что такое, мама? Она не ответила. — Мама? На халате появилось красное пятно. Женщина покачнулась и начала падать. — Мама?! Мио поспешила поймать тело. — Мама! — Мио — смогла выговорить Охико. — Мама!!! Мио держала мать на руках. Она аккуратно положила её на землю и прижала рану. Это был выстрел из огнестрельного оружия. Раз они его не слышали, то стреляли с глушителем. Девушка взяла мамину руку и прижала к щеке. Она вновь и вновь повторяла «мама» и тихо всхлипывала. По щекам струились слёзы, из горла вырывались какие-то страшные, непонятные звуки. Женщина была не лучше. Какое-то время она старалась лежать молча, судорожно втягивая ртом воздух, но потом из её груди вырвался булькающий звук. Охико, уже на последнем издыхании, потянулась к груди. — Возьми вот это -, она достала цепочку. Обычную золотую цепочку, — в день нашей последней встречи я ничего тебе не дала, это мой подарок. — Мама, тебе нельзя говорить! — пролепетала девушка. Мать в последний раз улыбнулась дочери, поднесла руку к её щеке. Она попыталась запечатлеть это юное лицо, пережившее столько страданий. Мио продолжала что-то лепетать, ругаться, пытаться привести маму в чувства. Но Охико уже не слышала её. Её глаза опустели и не выражали жизни. Тело обмякло, и она лежала, не двигаясь. Мио подняла глаза к небу и уже хотела закричать, но она увидела вплотную стоящего Коро. — Я всегда прав — сказал он и ушёл. Она на секунду застыла. Мио начала кричать, она кричала так громко, что заработали сигнализации на машинах. Скоро подошли санитары, и увидев сию картину, сразу попытались оттащить девушку от тела. Девушка отчаянно отбивалась, проклинала Коро, она билась, кусалась, царапалась. Её истерика становилась всё сильнее. Санитарам пришлось связать её и вколоть ей препараты, но ничего не помогало. Её посадили в машину, и вот она произнесла вновь эти слова, но уже с твёрдой уверенностью, что выполнит своё обещание. — Я убью тебя,                   Коро Саназаки. Когда Мио ехала в машине, по дороге в психушку, она поклялась заставить его страдать. Она унизит его, растопчет. Это точно.