Стоп! Снято!

      - Минхо, пора.       От этой фразы хочется убежать, что Ли и делает. Он бежит в комнату Ёнбока. Он просто запрётся там. Обратного пути не будет. Ему влетит потом, и что же? Хотя бы иллюзия безопасности на ближайшие полчаса. Нужно только добраться до двери, дёрнуть ручку, и…       - Что за…       Вместо комнаты – пустота. Тёмное пространство. Кажется, сделай шаг – упадёшь в эту пропасть, да и поминай как звали.       Но упасть хочется. Хочется потеряться в этой пустоте. Навсегда. От этих людей, от этих проблем. И он заходит в эту пустоту.       Это оказалась комната. Тёмная, пустая и безграничная. Сколько Минхо уже шёл? Час? Два? Ли не знал. Но продолжал идти.       «Где же конец?»       Но до него Минхо не дошёл. Внезапно где-то издалека послышались голоса. Постепенно они становились громче и заполнили всё пространство, однако понять, что они говорят, было невозможно.       Минхо почувствовал тяжесть во всём теле. Тьма рассеивалась, начали появляться размытые очертания комнаты. Он просыпается и вынужден покинуть эту тишину, пустоту, спокойствие.       - Прошу тебя, не уходи!       - Я должен… Ты не понимаешь, я…       Ли издаёт полу-вздох-полу-рык и закрывает глаза рукой. И мысленно клянётся когда-нибудь лично убить Джисона за то, что телевизор в соседней комнате орёт так, что мёртвый проснётся. И Минхо сам же смеётся над своими мыслями – он ведь действительно мёртвый, разве что ходит и дышит. К сожалению.       Брюнет поворачивается на бок и смотрит на пустое место рядом. Веснушчатой мордашки Ёнбока, которую он уже привык видеть по утрам, не было. «Значит, полдень или около того» - думает Минхо и лениво потягивается.       Пролежав так с полминуты и наслушавшись скандала из телевизора, Ли решил начать собственный и вышел из комнаты.       На диване прижав ноги к груди сидел Джисон. Он смотрел дораму ровно до того момента, как Минхо вышел из комнаты. Его внимание тут же переключилось на старшего. Глаза Хана искрились счастьем, но в них можно было увидеть некоторую… растерянность?       - Ты проснулся, хён?       - По твоей милости. Не умеешь громкость на телевизоре убавлять – сиди книги читай, глядишь, поумнеешь.       Пару секунд Хан всё с той же растерянностью смотрел на старшего, а затем дрожащими руками взял пульт и постепенно звук на телевизоре становился тише.       - Извини… - тихо сказал юноша, опустив взгляд.       Минхо не ответил. Из кухни повеяло табаком, и Ли отправился туда в надежде хоть с кем-нибудь поговорить.       Как он и ожидал, в комнате был Чанбин. Рэпер стоял, облокотившись о стол, а во второй руке держал сигарету. От неё тонкой линией поднималась вверх светло-серая дымка.       - Проснулся наконец. Мы уж думали, что помер.       - Не дождёшься, – ответил Минхо и сел на стул.       - Ждёшь этого только ты, идиот. Я так понимаю, вчера тебе этого снова захотелось подождать, благо Джисон успел вовремя… - начал было ругать его Со, но, заметив непонимающий взгляд старшего, замешкался. – Ты вообще в курсе, что вчера произошло? – Минхо помотал головой. – А, ну ясно. В общем… ты вчера опять за лезвие взялся, пока никого не было.       - А Джисон?...       - А он спал, но, видать, внутренний радар сработал на спасение твоей задницы, – Минхо цыкнул. - Ты бы его лучше поблагодарил. Он для тебя так старается, жизнь тебе из раза в раз спасает, а ты-       - Ёнбок тоже так делает. И я бы лучше его поблагодарил, чем эту крысу. Он меня уже бесит.       - Да что он тебе сделал?       На этот вопрос точно Минхо ответить не мог. Хан действительно не сделал ему ничего плохого, но… что-то в нём выводило из себя. Помимо того, что он включает телевизор на полную громкость, разумеется.       Не дождавшись ответа, Чанбин затушил сигарету и сел рядом с Ли.       - Ты чего это сдохнуть вообще решил?       - Не твоего ума дела, паровоз, – Минхо поморщился, учуяв запах табака.       Чанбин закатил глаза.       - И ты туда же. Ну Чонин ясно, почему, а ты?       - Это моё единственное развлечение, так не забирай его у меня.       - Забираю. Чтобы больше я от тебя этого не слышал. Кстати… а почему ты всегда соглашаешься спать с Чаном-       Слушать дальше Ли не стал. Он встал со стула и быстрым шагом направился в комнату Ёнбока.       В середине комнаты стоял Хёнджин с бутылками в руках. На одной из кроватей тихо посапывал Уджин, которого Минхо с утра не заметил. «Опять напился и до вечера не разбудишь, ну ясно».       - О, хён, ты просну-       - Ещё один урод спросит, проснулся ли я, и я ему врежу, – тихо пробубнил брюнет и лёг на свою кровать. Точнее, это кровать Ёнбока, но в последний месяц это их общая кровать.       Хван засмеялся.       - Ну и бука же ты, хён. Что опять не слава богу?       - А ты чего такой весёлый? Что, успел уже хлебнуть эти снадобья из бутылок?       Хёнджин посмотрел на бутылки в руках и снова засмеялся. И от его смеха на душе у Минхо легче становилось. Что-то доброе, казалось, было в этом юноше.       - Нет, конечно. Ещё бы я пить начал - и мы бы развалились сразу после дебюта, – сказал он.       - Вот только не надо себе цену набивать, помимо тебя у нас ещё Джисон, Сынмин, Ёнбок...       - Может и так. А может и нет.       На соседней кровати началось шевеление, послышался тихий стон, затем всё стихло.       - Опять он напился, ну сколько можно. И мне потом за ним бутылки собирать, как всегда. Зато Со Чанбин у нас самый крутой и самый ответственный потом, разумеется. А потом «Хван, то, Хван, сё!». Командир нашёлся… - говорил скорее сам себе юноша, а затем повернулся к Минхо. – Хотя лучше такой командир, чем наш лидер, как думаешь?       Ли молчал. Он был согласен, говорить ничего не надо… но признавать это он не хотел. Хотелось бы ему уйти и от этого разговора, как он ушёл от разговора с Чанбином, вот только в этот раз идти некуда. Разве что на крышу. Но Минхо услышал стук – дождь по стеклу бьёт.       Ли себя не любит примерно так же, как не любит мокнуть под дождём. Когда он мокрый, то чувствует себя брошенным котёнком ещё больше, чем обычно. Он чувствует себя этим маленьким несчастным животным, которого жизнь знатно потрепала. Чувствует себя таким же грязным, облезлым. Всё тело чешется от бесконечных укусов блох – у Минхо оно болит от синяков и укусов, оставленных Чаном. Котёнка дразнят и обижают соседские дети – Минхо обижают все. Никто не может его понять.       Котёнок хочет показать своей матери, что он большой и сам справится, когда она пытается помочь ему умыться – Минхо хочет доказать, что он самостоятельный. И врёт, что всё хорошо.       От мысли о брошенных котятах у Ли слёзы наворачиваются. Хван, до сих пор стоявший рядом, заметил это. Спихнул всё на плохое настроение старшего и вышел из комнаты.       Брюнет вытирает слёзы обиды и поворачивается на другой бок. На него внимательно смотрел Уджин (это было видно даже несмотря на его состояние огромной амёбы).       - Хён?...       - Опять плачешь… - тихо говорит Уджин.       Минхо фыркает.       - Опять пьёшь.       - Но не плачу. Что мне по-твоему ещё делать?       - Не пить?       Ким улыбнулся.       - Я так ничего во сне не вижу. Просто засыпаю и совсем ничего не вижу. Пока что только так.       Минхо хотел было пожалеть старшего. Ведь буквально сегодня ночью он провалился в эту темноту. «О ней же хён говорит? Он видит ту же пустую комнату?». А ещё он знает, как Ким мучается от ночных кошмаров. Не так давно, всего пару дней назад он сам лично успокаивал Уджина. Они на пару с Ёнбоком носились по комнате в поисках успокоительного и бутылки хоть чего-то безалкогольного. У старшего часто бывали сонные параличи. Сам Ли испытал его на себе лишь однажды, и то лет десять назад, и, сказать прямо, ему бы не хотелось испытывать это снова. Он жалел Кима, который мучался с этим практически постоянно.       Но вдруг брюнет хмурится: «Да ты не можешь чувствовать то же самое, что и я. Тебя Чан не трогает. Можешь просто спать ночью спокойненько, алкаш, всего лишь кошмары помучают. Они не настоящие, а вот я…»       А Уджин его как открытую книгу читает.       - Опять себя жалеешь. Прекращай. Ты не один страдаешь, а строишь из себя великомученика. Да, тебе тяжело. Но нам бывает тяжелее. И ребята тебе всё равно помогают, чем могут. А ты им – нет. Подумай, это справедливо?       От таких слов Ли просто замер. Ведь хён прав. Сколько раз Джисон и Ёнбок его выручали, сколько раз даже Чанбин вступался за него, Минхо, чтобы Чан оставил его в покое? Тот Чанбин, который изредка насмехается над его суицидальными наклонностями.       «Но у них ведь нет таких проблем, которые есть у меня»       «Джисон просто влюблён как дурак, он никому больше ничего хорошего не делает. От него одни проблемы. Ёнбок уходит с утра пораньше и до вечера его не видно, ходит гуляет. А Чанбин все вопросы с лидером решает кулаками, да по старому приятельству. А мне некуда идти, мне остаётся только спать с этим ублюдком. Что я им должен тогда?»       Ким, наблюдавший за хмурившимся Минхо, снова вздохнул.       - Ничего ты не понял…       - Отстань! Придумал себе опять что-то на пьяную голову, а толку ноль! – кричит Минхо и выходит из комнаты, оставив Уджина одного.       В коридоре он буквально врезается в кого-то и сердито бормочет: «С дороги», но тут же замирает:       - Да что ты говоришь, Минхо. Берега не попутал?       Бан Чан собственной персоной. Смотрит на Ли пристально своим холодным взглядом, а тот пошевелиться не может.       Крис умеет в одном только взгляде вымещать столько злобы, сколько вместилось бы в троих таких Чанов, никак не в одного. И ничего особенного во всем лице не было – абсолютное спокойствие. Только в глазах. Так обычно хищная птица смотрит на беззащитного мышонка, на которого собирается напасть. А во взгляде так и читается: «Беги». А Минхо бы и рад сбежать, как тогда во сне, но на ватных ногах далеко не убежишь, особенно от него.       Рядом стоял Чонин и прижимал к себе игрушечного лисёнка – одна из последних его игрушек, до которых ещё не добралась рука Чанбина, но для которых уже готовы места на кладбище Яна – на всяких случай. Видимо, сейчас свой гнев Чан вымещал на парнишке, а Минхо ну как всегда не вовремя (исключительно для себя).       По всей видимости, молчал Ли достаточно долго, потому как Крис снова спросил:       - Берега не попутал, м, Минхо?       Щеки юноши коснулась шершавая ладонь лидера. Она медленно очертила линию от скулы до ключиц, и по шее, лишь слегка задев кадык, вернулась к подбородку. От этих действий и без того ватные ноги Минхо подкосились. Ли было и приятно и мерзко одновременно, но определиться, чего больше, он не мог.       Чонин, сначала молча за этим наблюдавший, тихо хихикнул, чем и обратил на себя внимание. Крис сердито посмотрел на младшего, и тот, испугавшись, быстро ретировался в комнату. Лидер слегка улыбнулся и снова посмотрел на Минхо. В его глазах уже не было злобы, скорее зов. Ли в очередной раз поражался тому, как этот человек одними только глазами может сказать столько всего. И этим глазам сложно отказать, но сейчас нужно что-то сделать, что-то сказать, пока не поздно.       - П-прости… мне пора… - тихо лепечет юноша и ловит сердитый взгляд. Чан хмурится. – Я… плохо себя чувствую, и… у меня болит голова… так что…       А дальше происходит... нечто удивительное.       Чан убирает свою руку от лица Ли и смотрит… с сочувствием? Да, именно с сочувствием. Он не хмурится, а в глазах нет той ненависти. «Сюда нужно Сынмина с фотоаппаратом, я не верю» - думает Минхо и радуется своей маленькой победе, которую скрашивает фраза:       - Ладно. Тогда в другой раз. Мне тоже из-за этого дождя хреново.       Бан уходит, а Ли не верит своей удаче. И плевать, что этот «другой раз» будет буквально завтра.       Сегодня Минхо может спать спокойно. И ему не захочется сегодня умереть.