В двенадцатом часу

      Раамсес не мог поверить своим ушам. Ему позволили остаться здесь, в таком странном и чарующем месте дольше, чем положено. Ну в самом деле почти невероятная ситуация. Но спрашивать, а уж тем более показывать любопытство, он не стал — нельзя давать причины для того, чтобы отменить это решение. Сет раскинул руки в стороны, сминая густую траву. Ему здесь нравилось.       Раамсес немного расслабился, присмотрелся к звёздам. Отсюда их хорошо видно. Они были большими, светились приглушённо-жёлтым светом. Тонкие, полупрозрачные облака иногда проплывали под ними, делая их более мутными. Но очертания угадывались даже в полной темноте. Интересно, из чего они сделаны? И для чего? Интерес, зародившийся в сознании, подавить не получалось. Любопытство заставило приподняться, позвать:       — Сет?       — М?       — А зачем здесь нужны звёзды?       — Мы долго думали, как будет лучше обустроить Дуат, собрали всех в зале, начали обсуждать, и решили, что логичнее всего будет создать вечную ночь. Хотя Осирис был против, но к тому моменту, как он попытался перевернуть всё на своё усмотрение, все привыкли. Просто, видишь ли, люди живут при свете солнца, на той стороне Нила. Здесь солнца нет, оно приходит лишь на час. Так не проще сделать противоположность привычному людям миру?       — Оно так, но эти звёзды привлекают внимание. Они больше обычных, и светят лучше. Не проще было сделать полную тьму?       — Не люблю такое, мне нравится сияние звёзд.       Раамсес сразу понял, чья идея здесь воплотилась. И не только здесь, а по всему Дуату. Странно, если подумать, раньше Сета почитали всюду. Да, учитывали не самые хорошие отношения с Осирисом, придумали несколько правил, чтобы не оказаться в немилости у каждого, но никогда не называли одного из них едва ли не чудовищем. Когда погиб брат, Сета уже почитали. Так же сильно, как Ра. Но откуда этот разрыв вообще взялся?       — Сет, скажи, почему тебя сейчас так почитают?       — Гиксосам показалось, что я похож на их Баала. Ну глупость ведь! Их стараниями и жена у меня появилась из того племени. Жаловаться на их благосклонность ко мне глупо: они многое изменили в моей жизни. Но воины они хорошие, я действительно покровительствую им.       — Ты стал другим? — Раамсес повернулся на бок, пытаясь разглядеть алые глаза.       — Нет, я остался прежним. Просто одну часть моего характера начали превозносить над другой. Это приятно, когда люди вспоминают о тебе, но со временем подобное обернётся для меня проблемами.       — Думаешь, они забудут?       Сет улыбнулся, потянул пальцами прядь волос, разглядывая её в свете звёзд. Рыжие локоны казались такими пышными и блестящими. Они будто переливались, играя разными оттенками. Раамсес невольно засмотрелся. Он никогда не видел волосы рыжего цвета. Поговаривали, что у фараона женщины такие встречаются, но и они большая редкость, что уже говорить о простом непримечательном селе. Красивые. Шелковистые. Так хотелось к ним прикоснуться, пощупать, но Сет опустил руку, вздохнул.       — Не забудут. Просто я очень не нравлюсь Ра, а он давно пустил не самые приятные слухи. Его стараниями в некоторых землях начинают относиться ко мне с настороженностью, как к богу хаоса и покровителю чужеземцев. Ра умеет пользоваться теми шансами, которые ему выпадают, тут ничего не скажешь. Пройдут годы, люди перестанут испытывать ко мне привязанность, а потом и вовсе начнут считать лишь тьмой. Ра уже путешествует по Дуату без меня, до полного слияния с тьмой осталось не так много времени.       Раамсес не знал, что ответить. Он понимал, насколько для Сета это болезненная тема, но и слов поддержки не мог найти. Да и нужны ли они, те слова? Хоть горечь ощущалась в голосе, никакого намёка на желание пробудить жалость в нём не было. Но сказать что-то хотелось. Хотя бы самую странную глупость, которая заставит посмеяться, принять его за не самого умного человека.       — И тебя всё устраивает?       — Вполне. Дуат — мой дом. Здесь жить спокойно и легко, здесь друзья, обязанности, работа. Если честно, никогда не питал слабости к человеческому миру. Слишком уж он сложный. Все эти правила, требования. Да и я никогда толком не приживался среди людей. Есть боги, которые настолько хорошо сливаются с толпой, что их невозможно распознать. Им нравится проводить время с людьми. Мне не особо.       — Не нравятся люди?       — Глупость. Я люблю людей, но предпочитаю встречи на своей территории.       Сет засмеялся, закрыл глаза. Тёплая вода медленно подкатывала к берегу небольшими волнами. Билась о заросли, шумела. Этот тихий плеск казался таким завораживающим. Здесь, где не нужно думать о посевах, налогах и ссорах, на душе становилось так легко, словно душа парила в теле. Раамсес тоже прикрыл глаза, вслушиваясь в ночную тишину. Удивительно, но она казалась такой манящей. Раньше желание пройтись в темноте вызвало скорее непонимание и страх, а сейчас он так спокойно лежит у обители крокодилов, не обращая на все опасности внимания. Потому что Сет рядом?       — Ты не боишься крокодилов?       — Зачем их бояться? Они страшны для людей и богов, которые часто бывают в вашем мире. Ко мне они не подойдут. Да и здесь нет крокодилов. Я не люблю животных в своей реке.       — Значит, здесь можно купаться?       — Вполне. Но ты не хочешь это сделать как человек?       — Нет, всегда мечтал попробовать именно в реке.       — Как знаешь.       Раамсес аж подскочил, но на воду смотрел всё же с сомнением. В полное отсутствие крокодилов он не верил. Хотя в плеске волн действительно не было слышно ничего подозрительного. Сет махнул рукой. На предплечье появился тонкий узор, чем-то напоминающий животное божества. Магия?       — Иди уже, никого там нет, а если и есть, близко не подойдут.       Хотелось верить. Раамсес разделся, неловко ступая зашёл, в воду. Ветер прямо в лицо, вода казалась даже немного холодноватой. Одного взгляда на берег хватило, чтобы замотать головой: нет, пока есть возможность, нужно попробовать. Мытьё — это хорошо, но одно дело небольшая посудина, в которой приходилось полоскать себя, другое дело баня, а совсем третье — река. Всё равно ведь берут для очищения тела воду Нила, так почему бы не насладиться ею сполна?       К коже приятно прикасалась вода, лаская, ослабляя бдительность. Поэтому никто не хотел рисковать и входить в реку. Расслабленность давала о себе знать. Раамсес прощупал пяткой дно, вдохнул и окунулся в воду. Такая приятная. Обхватить себя руками и прикрыть глаза — это была давняя мечта. И ни одного крокодила поблизости. Только плеск и спокойствие. По телу разливалось удовольствие, веки такие тяжёлые, сердце стучало, его глухие удары стояли в ушах.       — Утонешь, выходи, — позвал Сет.       Но так не хотелось. Раамсес внезапно заскучал по воде. Дома приходилось мыться довольно часто, а теперь, когда бодрствовать нужно ещё и ночью, такие долгие перерывы казались немного странными. Но и злить Сета не хотелось. Пусть в его голосе не было ни капли раздражения, он и так сделал слишком много. Раамсес побрёл к берегу.       — Пойдём в дом. Хочешь нормально искупаться?       — Как божество? А кто откажется?       — Тогда пойдём. Уже довольно поздно.       Раамсес оделся, потянулся. Вода стекала по плечам. Всё такое мокрое, но даже одна мысль о водных процедурах в доме Сета придавала сил. Все знали, как много времени проводили знатные люди в воде и какие церемонии из своего купания устраивали, собирая вокруг кучу слуг. Это прекрасная возможность хоть на одну ночь ощутить себя богатым.       Подниматься к дому оказалось неожиданно тяжело. Склон слишком высокий. Когда Раамсес едва ли не бежал к реке, было куда легче, а сейчас приходилось карабкаться вверх по тропинке. Вода разморила. Глаза словно сами собой закрывались, хотелось просто спать. Ещё и этот пьянящий запах не давал покоя. Раамсес не сразу понял, когда оказался в комнате, наполненной благовониями.       Вода казалась такой чистой, почти прозрачной, интересно, когда Сет успел приказать слугам приготовить купальню? Он же никуда не уходил. Неужели сейчас его время? Но, кажется, никого это не волновало. Мелкие духи исчезли, как только завершили все приготовления, Сет опустился на пол, потянулся. На его лице не было ни капли усталости, разве что расслабленность и умиротворение. Раамсес не стал задерживаться: раз пригласили, лучше лезть, пока дают такую возможность. Вода была тёплая, приятная к коже и казалась немного зеленоватой из-за очищающих масел.       — Почему здесь никого нет? — Раамсес провёл пальцами по красивым сосудам, очерчивая их причудливую форму.       — Не люблю, когда куча людей шастает в таком месте.       Да уж, непривычный бог. Обычно большое количество слуг во время купания показывала богатство, а Сету такое внимание не по душе. Забавно. Раамсес опёрся о бортик, перегнулся через него и с интересом рассмотрел рыжие волосы. Сет открыл глаза, словно почувствовал это.       — Что?       — Нет, просто так.       Раамсес опустил и голову в воду, чтобы его совсем не было видно, впрочем, скорее всего, Сету всё равно это не мешало. Странно. Сердце стучало привычно и равномерно, но его удары стояли едва ли не в ушах. Это не самое приятное, что может случиться. Тишина казалась невыносимой. Из-за неё память подкидывала образ Таурт, от которого дрожь проходила по телу. Слишком красивая и, судя по всему, сохранила прекрасные отношения с Сетом. Как так вышло? А если они снова решат пожениться?       Раамсес взял в руки сосуд с маслами. Тонкий узор словно таял под пальцами, отзывался тихим звоном, переливался в свете свечей. Сет расчёсывал волосы. Широкий гребень бесшумно опускался в густые локоны, разделяя их на тонкие блестящие прядки. Сосредоточенный взгляд, длинные пальцы, пушистые ресницы. Раамсес снова перегнулся через бортик, всматриваясь в эти черты. Казалось, что они настолько привлекательные, что не соответствуют богу хаоса.       — Слушай, а ты давно один?       — Да, очень давно, — Сет даже не повернул голову, полностью сосредоточившись на расчёсывании.       — Не одиноко?       — Не сказал бы, что совсем одиноко. Мне компании Непри с головой хватает, он как начнёт говорить и лезть не в своё дело, никакой жены и не хочется.       — Я не в этом смысле.       Сет отложил гребень, на его лице появилась странная, немного пугающая улыбка. Интересно, что его так развеселило? В груди появилась приятная тяжесть, она опускалась колючими змеиными укусами по рукам, оседала в кончиках пальцев, заставляя подрагивать. Любопытство грелось под сердцем, не позволяя отвести взгляд. Но Сет ничего не делал, только смотрел с искринкой, продолжая странно улыбаться.       — А у тебя есть идеи, как этого избежать? — ответил он.       Сладкий запах благовоний витал по комнате, просачивался между сосудами, окутывал голову, дурманил. Эти травы и масла, цветы и редчайшие пряности щекотали, манили. Каждый вдох дарил лёгкое удовлетворение, прикрытое туманом разных эмоций. Сейчас почему-то хотелось подыграть. И Раамсес не мог отказать себе в этом. Ему хотелось, хотелось подойти поближе, прикоснуться. Да и вопрос явно с намёком. Сет придвинулся ближе, едва ли не касаясь носом его кожи. В алых глазах хитрые искорки. Зрачок стал шире, закрывая собой часть радужки, он такой чёрный и глубокий. Во взгляде сквозило любопытство, такое живое и привлекательное. Раамсес наклонился ниже, кончики его мокрых волос коснулись лица. Мягкое, почти невинное прикосновение губами к щеке. Нежная кожа на лице приятно ощущалась покусанными губами. Всего мгновение.       — Возможно.       Сет приподнялся, коснулся поцелуем. Горячий язык ласкал так нежно, неуверенно. Раамсес едва успел охнуть от неожиданности. Он предполагал, что этим всё и закончится, но не думал, что бог сдастся настолько быстро. Хотя не то, чтобы кто-то был против. Тепло и уколы удовольствия спускались всё ниже, куда-то в ноги. Тёплые губы, шустрые пальцы и нежность — всё было настолько гармонично и мягко, что Раамсес согласился бы с Таурт — Сет действительно очень хорош.       Поцелуй прекратился, вызывая разочарованный вздох. Слишком мало, хотелось больше, но тишина, повисшая в комнате, давила на голову. Неловкость вскружила голову, Раамсес не нашёлся, что сказать, только снова опустился в воду, смотря в сторону. Казалось, что следует всего лишь один раз увидеть эти алые глаза, и все внутренности просто разорвутся на части. Почему именно сейчас?       — Не ожидал такой реакции, — со смехом сказал Сет. — Думал, ты будешь чуть активнее, но и в этом есть своя прелесть.       — Стой, то есть ты с самого начала это предвидел?       — Не совсем, но по твоему поведению мне показалось, что ты не будешь так стесняться. Извини?       — Нет, всё нормально.       Раамсес не стеснялся, скорее чувствовал сковывающую всё тело неловкость. Он тут как бы гость, которому полагается вести себя скромно и тихо, не привлекать лишнего внимания, следовать воле хозяина, а выходит совсем наоборот. Это вызывало напряжение. Ну и отчасти то, что поцелуй получился слишком хорошим. Настолько, что желание всё ещё осталось глубоко в сердце. Нужно что-то сказать, хоть что-то…       — Просто это было немного неожиданно, — Раамсес понимал, что глупее оправдания и быть не может, но больше ничего в голову не приходило.       — Да? Не стоило так делать?       Всё нутро противилось этому вопросу. Стоило, ещё как стоило! Но разве скажешь такое богу? Раамсес вздрогнул, пытаясь взять себя в руки. Нужно отвечать. Раз они тут делают вид, что дружат и вообще доверяют друг другу, то молчание будет смотреться странно. Хоть что-то… Мысли с трудом собирались в кучу, образовывая странную лепёшку. При этом неприятную и на вид, и на вкус.       — Я не против.       Сет слабо улыбнулся, поднялся и уже перед выходом ответил:       — Это радует. Мне в самом деле не хотелось тебя удивить или испугать. Заканчивай и возвращайся, у меня ещё есть работа.       Раамсес почувствовал пустоту в душе, словно от него оторвали большой кусок, который теперь без дела волочился следом и не давал сосредоточиться ни на чём. Сет сейчас уйдёт. Просто развернётся и исчезнет! Этого совсем не хотелось. Повинуясь мимолётному желанию и горечи в груди, Раамсес подскочил, хватая сильную руку.       — Постой, останься. Ты ведь хотел другого, верно?       — Ты пьян. Слишком долго дышал благовониями, кажется, на людей они действуют сильнее, чем на нас. Давай, собирайся.       Благовониями? Раамсес ухмыльнулся. Да, он действительно надышался и теперь не чувствовал ничего, кроме лёгкого сожаления и сжигающей страсти. Но разве это не идеальный вариант, чтобы сделать глупость? Он обхватил руками сильные плечи, с интересом заглянул в глаза. Алые, затянутые пеленой возбуждения. Раамсес прижался сильнее, ближе, чувствуя на себе чужие эмоции. Осторожно провёл рукой по одежде, пробираясь под неё, обхватил член рукой. Сердце в груди бешено заколотилось. Тёплый, непривычный. Словно всё в тумане, всё нереальное. И вообще эта ситуация — обычный сон. Верно, всего лишь сон. Сет бы ни за что не позволил остаться здесь больше оговоренного времени. Просто сон. А во сне ведь можно делать всё, что душе угодно?       Уверенность в нереальности успокоила. Раамсес прикрыл глаза, положил голову на плечо и рвано выдохнул. Рука под одеждами казалась такой тяжёлой, словно не своей. В голове дымка, в мыслях пустота. Лишь сладкое предвкушение клубилось где-то поблизости. Всё ложь и сон. Сет прижал к себе сильнее, поцеловал. Его прикосновения сводили с ума, вырывали из груди тихие вздохи. Поцелуй. Долгий и пьянящий. Такой же сладкий, как медовая вода, такой же горький, как заморские специи. Возбуждение нарастало, а вместе с ним и желание большего.       Сейчас, глядя в алые глаза, хотелось сделать для Сета что-то особенное. Хотелось выбить у него из головы все те воспоминания о жёнах, о Ра, об Осирисе. Хотелось стереть все его тревоги, превратив их в один маленький комок. Раамсес коротко поцеловал в губы и рухнул на колени. Пальцами провёл по бедру, обхватил рукой член. Жарко. Это всё так неправильно. Этого всего не может быть.       Кожа на головке нежная, хорошо ощущалась кончиком языка. От этого на мгновение спала пелена, может, всё же реальность? Но запахи масел снова заполнили сознание, мягко уводя в мир лёгкого опьянения. Осталась только вывернутая душа. Смотри — не хочу. Только она и всё, вместе со странными желаниями, оставшимися на самом дне.       Сет сжал мокрые волосы, дёрнул за них, вынуждая приподнять голову и уставиться ему в глаза. Почти полностью чёрные от возбуждения, в них смотреть — одно удовольствие. Раамсес провёл языком по головке, не отрывая взгляда от лица. Сет выглядел крайне сосредоточенным и спокойным, словно отбросил свои волнения и позволил себе расслабиться. В душе проснулось ликование. Да, теперь в его глазах нет той бесконечной грусти, от которой никак не получалось избавиться. А если так? Раамсес вобрал головку в рот, лаская её кончиком языка. В ответ тихий стон.       — Какой взгляд, — хриплым голосом сказал Сет, сильнее сжимая волосы.       Раамсес совсем потерялся в том, что чувствует. Не было ни стыда, ни неловкости, даже неуверенность куда-то пропала. Осталось только чёткое ощущение фальшивости и желание. Он сжал собственный член, пытаясь хоть как-то догнать ускользающее ощущение реальности. Каждое движение, каждый пошлый звук казался чужим, словно далёким от реальности, но часть души реагировала на них, ощущала только удовлетворение. Горячо, глубоко, без сожалений. Удовольствие колючками сковывало тело, сжимало внутри все эмоции. Рука на собственном члене сделала несколько дёрганных движений и застыла, подрагивая.       Сет сжал волосы, прижимая к себе сильнее. Раамсес почувствовал, как сперма брызнула в рот и совсем потерял понимание происходящего. Только смотрел, как медленно глаза снова становятся красными, как зрачок возвращается к привычным размерам, и молчал. Молчал, не в силах ничего сказать.       — А потом будешь бегать от меня? — мягко спросил Сет, перебирая волосы. — Знаю я вас, людей.       Раамсес не нашёл в себе силы ответить, только отрицательно мотнуть головой. Ему не хотелось никуда бегать, ему хотелось спать. Вообще хотелось понять, что он делал и зачем, но это потом. Потолок высокий, смотреть на него совершенно бессмысленно. Вода всюду, даже на плитах и камнях. Как-то всё неправильно. Луна показалась в одном из окон, склонялась всё ниже, знаменуя приход двенадцатого часа. Сет долго смотрел в окно и растворился в песчаном вихре, так ничего и не сказав. Что у него за дела в последний ночной час? Но спросить было не у кого. Тишина и покалывающая метка. Раамсес как никогда чувствовал, что скоро вновь окажется дома, так и не получив ответ на свой вопрос.