бабочками

— Итак… Сверхскорость?.. — Итак… Бабочки?.. — зеркально отражает Мина Тэхён. Юнги смущается. На самом деле это довольно сложно заметить, но Ким достаточно долго наблюдал за ним, чтобы утверждать это. — Эй, — зовёт Тэхён, прикасаясь к чужому плечу. — Всё в порядке? — Да, просто… Это так внезапно?.. — Я свалился, как снег на голову, да? — усмехается Ким, отводя взгляд. Он понимает, что происходящее, мягко говоря… Всё слишком неожиданно. Вот они всего лишь коллеги, а тут он вдруг признаётся в симпатии. — Нет, я не об этом. Неужели ты думаешь, что я не замечал эти твои… взгляды? А в последнее время я думал, что ты просто какой-то маньяк, который нашёл себе новую жертву, а журналистская деятельность очень хорошее прикрытие. — Оу, — выдыхает Тэхён, внезапно отчаянно краснея. — Я… Ну… — Успокойся, — толкает его в голень мыском кроссовка Юнги. — Я же просто шучу. — Но, это было, действительно, слишком уж похоже на… Слежку, правда? Если так подумать, то мне и лицо нужно было разбить. — Тебе? — выгибает брови Мин. — Человеку-вспышке? — Человеку-вспышке? — Ну, знаешь, — прищёлкивает пальцами Юнги. — Когда работает камера и ты не успеваешь прийти в себя, как тебя уже запечатлели на минимум десяти кадрах. — Таким меня ещё никто не представлял, — прыскает со смеху Тэхён. — Это забавно. — А кто о тебе вообще знает? Ким встречается взглядом с тёмно-карими глазами. У Юнги они небольшие, но такие проницательные и затягивающие, что и выпасть из реальности можно. — Родители, — признаётся Тэхён. — И несколько хороших друзей. Ну и… Ты теперь… Побежишь докладывать? То, как меняется лицо Юнги, заставляет Кима вмиг побледнеть. — Постой, я не подумал, это просто… — Я знаю, всё в порядке. Но ничего не в порядке. Чёрт возьми. Это понятно по тому, как Мин Юнги отдаляется. Теперь даже не обращается за помощью, чтобы подобрать материал. И это выводит Тэхёна из себя. Ну что за сложный человек?! Разве он не может ошибиться? Разве не может ляпнуть что-то не подумав?! — Ты сам не свой, — говорит как-то Чонгук, прикуривая. Тэхёна вечно раздражала эта его вредная привычка, но в этот раз он и сам тянется за сигаретой, вырывая из Чона удивлённое восклицание. — Я смотрю, всё совсем плохо… — Всё, как обычно, — пожимает плечами Тэхён. — Всё, как обычно. После работы он не едет домой, а просто бежит, влекомый ветром, куда глаза глядят. Он давно уже так не делал, а надо бы. Надо иногда давать волю своим порывам, иначе без таких вот маленьких поблажек самому себе можно сойти с ума. Можно перегореть и больше не быть в состоянии зажечь фитиль внутри себя. А Тэхён хочет жить ярким. Хочет быть счастливым. Просто хочет быть. Он плохо различает окружающий мир. Только на интуитивном уровне. Этого хватает, чтобы не вмазаться во что-нибудь, растёкшись кровавой лужей. И хватает для того, чтобы услышать, как его зовут. Ким приостанавливается. Приходится вернуться на несколько миль назад, вертя головой, чтобы понять, что человек, который его позвал, стоит посреди поля в окружении… бабочек. Мин Юнги прекрасен, омываемый лучами закатного солнца. Его тёмные волосы перебирает ветер, слегка взьерошивая на затылке. Глаза прищурены, а щёки привычно бледны. — Юнги?.. — Иди сюда, — протягивает руку Мин. И… И Тэхён шагает навстречу, хоть всё ещё ужасно зол его поведением. — Смотри, — говорит Юнги, указывая на бабочку с прозрачными крыльями. — Она впервые появилась, когда мне было пять лет. Я так радовался этому. Но и грустил тоже. Тэхён смотрит на то, как Мин нежно поглаживает невесомые крылышки, позволив крошке усесться на чужое запястье. — Мои родители… Они умели кое-что… Они были из тех, кто мог сжечь дотла. Сотворить огонь буквально из ниоткуда. И это тоже было прекрасно. Они ведь никому не вредили, никогда. Искры пускали в небо, и это было так красиво, что я всё время задирал голову вверх, тыкая в них пальцем. А потом… — тараторит Юнги, будто задыхаясь. — А потом я понял, что моя сила… Что она совсем не такая… Не такая головокружительная. Странная и… Никчёмная. Я начал кричать об этом прямо на улице, понимаешь? Прямо при всех, громко и с рыданиями… Тэхён уже знает, что случилось дальше. Он моргает, прогоняя пелену, что заволокла глаза. Шагает к Мину ближе, неловко притягивая к себе. — Ты не виноват. Тебе было всего пять. — И с тех самых пор мои родители заключены в каком-то таинственном месте. И я их больше не увижу. — Юнги, — пытается достучаться до него Тэхён, но Мин его перебивает. — Я… Я перестал общаться не из-за… Не потому что ты сделал что-то не так, нет. Просто… Не нужно со мной общаться, ладно? Тэхён переваривает услышанное, начиная хмуриться. Юнги, в окружении бабочек, кажется потусторонним существом. Таким хрупким и нежным. Ломким. Ким зарывается рукой в его волосы, заставляя вжаться носом в своё плечо, крепко обнимая. — Даже если купишь ружьё и станешь палить в меня, я не отстану. Да и ты попробуй сначала в меня попасть. Юнги вздрагивает, и Тэхён не сразу понимает, что это следствие смешка. А улыбка Мина всё ещё самое очаровательное, что Ким видел. Просто волшебство какое-то. — Круассаны? — приподнимает брови Тэхён, заглядывая в чужие глаза, когда Юнги немного отклоняется, стараясь отвернуться, чтобы он не заметил его раскрасневшегося лица. Но Ким видит. — Не бурито? — весело морщится Мин. — Нет, Господи, только не это. И они больше их никогда не едят.