Твой глас не слышно

      Изая, окинув быстрым взглядом помещение, сосредоточился непосредственно на смазанном синяке под гладкими, но слегка взъерошенными волосами младшего Савады.       — Ками-сама, да ты выглядишь еще хуже, чем я себе представлял! — информатор беспардонно потянулся к лицу младшего Савады. — Как будто стая собак потаскала!       — Спасибо за твоё авторитетное мнение, я же в зеркало не заглядываю, — не смог не искривить губы в усмешке Савада.       Очень осторожно, практически кончиками пальцев, Орихара приподнял и отвёл волосы подростка, открывая грязные пятна гематом на обозрение.       — Однако хорошо тебя братишка отделал! — пробормотал Изая, ловко ощупал фигуру подростка и озадаченно отметил: — Я, конечно, слышал, что близнецы или любят друг друга до безумия, или ненавидят до смерти, но это превзошло все мои самые смелые ожидания!       Нана вскинулась при этих словах и неверяще уставилась на старшего сына.       — Ёши-кун?..       Тсунаёши, застывший сусликом за столом, даже не уловил её взгляда, во все глаза глядя на гостя брата. Потому что если это именно тот, о ком он думает, то…       — Как ты и сказал, это была стая диких собак, — бесконечно терпеливо отозвался младший Савада, однако в голосе его была слышна ирония.       Нана моргнула.       «Реборн-кун сказал, что Мару-кун подрался с мальчиками из другой школы».       Она снова перевела взгляд на старшего сына, что жался между Фонгом и Реборном и затравленно смотрел на гостя Мару. По бледности он мог сравниться со стеной за своей спиной. Нана нахмурилась.       — Надеюсь, их поймали и усыпили? — озабоченно отозвался Изая и ухватился за Саваду.       Банда Рокудо больше всего походила на стаю бешеных псов. Таких пристрелить на радость окружающим — самое оно. Впрочем, компанию старшего брата тоже можно обозвать сворой преданных щенят…       — Поймать-то поймали, а вот последнее… Я на это надеюсь, — Мару надеялся на Вендиче. — Но… защитники природы не дремлют*.       Он не мог не бросить взгляд на брата.       Изая перехватил взор поверх своей головы и повернулся к домочадцам, как будто только сейчас замечая их. Его острые глаза выцепили макушки подростков, настороженные лица сидящих за столом детей и крупные капли пота на висках Тсунаеши.       Изая мило оскалился, мгновенно узнавая старшего брата, насмешливо прошелся по пустышкам на малышах, не упустил из внимания довольно-таки известную в узких кругах отравительницу, что застыла с парой ложек для салата.       Впрочем, больше его в данный момент интересовал младший Савада. А именно — белая паутинка на коже рук, внезапно не скрытой перчатками.       Информатор пристально осмотрел ладони и пальцы, покрытые кружевом шрамов, незаметно ощупал локти и предплечья подростка, пока не наткнулся на повязку под тканью.       Он случайно толкнул боком столешницу, от чего тарелки чуть звякнули, но парочку, пристально разглядывающую друг друга, это волновало меньше всего.       Тсуна перехватил тонкие ладони Орихары и тряхнул головой, позволяя волосам снова закрыть лицо. Изая высвободил свои руки из хватки и вопросительно поднял голову.       — Не надо.       Орихара надул губы, но послушно отступил, опуская ладони ниже.       Савада никогда не был качком — не тот тип тела, но взращенный каркас мышц был тверд как камень всякий раз, как Изае позволялось распустить руки. Савада был несокрушим, как скала, не дрожал и выступал уверенным волнорезом для Орихары. Даже Шизуо со всей его нечеловеческой силой было тяжело сдвинуть Тсуну, когда тот намеревался уберечь задницу «вертлявой блохи» от его вечного соперника и не-любимца.       Изая прекрасно помнил широкий разворот плеч, практически каменные мышцы спины, выдающиеся сквозь толстое сукно пиджаков и жилеток, когда удавалось покататься на этой спине; узкий таз и бедра, способные раскрошить бетонный столб, зажатый между ними, на спор с Шизу-тян… но сейчас перед ним предстало совсем иное зрелище.       Твёрдые жгуты мышц истончились, лицо похудело, став более вытянутым, острым, волосы потускнели. Хотя, может последнему причина сумерки и неживой электрический свет?..       От Савады все еще исходила железная уверенность, но…       Неуверенный, где именно расположены травмы у потрепанного подопечного, Орихара просто мягко огладил руками торс, отмечая, как отощал ранее крепкий подросток.       — Ты похудел, — пробормотал он. — Где мой любимый разворот плеч, за которым можно спрятаться, как за каменной стеной?! — пафосно воскликнул он.       Мару только глаза закатил, раскидывая руки в приглашении, и встретился взглядом с горящими любопытством глазами матери.       Информатор же прижался к приветливо раскрытому телу и продолжил лапать Саваду-младшего. Рёбра подростка и позвонки отчётливо прощупывались под тонким слоем кашемира, от чего улыбка Изаи незаметно увяла, став более наигранной.       Следы увечий ясно ощущались сквозь одежду, заставляя остатки улыбки исчезнуть из глаз. Орихара мягко водил по спине, отмечая грубые полосы, рытвины и бугры, которые, как ни силился, раньше не мог увидеть.       Довольно странным было ощущать то, чего никогда не было видно на гладкой, лоснящейся здоровьем коже. Как будто странная пелена пропала, открывая неприглядную истину.       Сейчас все было не так.       Они замерли, пристально глядя друг на друга, пока их не отвлёк пронзительный детский голос.       — Мару! — оба вздрогнули, переводя взгляд на недовольно сопящего Ламбо. — Кто он такой и почему тебя обнимает?       Губы Изаи расплылись в вежливом оскале, а в голове закрутились новые мысли и идеи.       — Ах, простите за мою невнимательность, я был так озабочен беспокойством о Мару-чан! Изая Орихара, к вашим услугам! — не отрывая рук от Тсунамару, информатор картинно поклонился.       Вот только это имя всколыхнуло бурю.       Тсунаёши крупно вздрогнул и почти в священном ужасе уставился на серого кардинала Икебукуро.       Фамилия «Орихара» в Японии была нарицательной.       Хаято мучительно нахмурился, пытаясь вспомнить, потому что прозвучало имя очень уж знакомо, буквально накануне слышал. Кажется, даже от Ёши.       Взгляды младенцев стали острыми, Бьянки чуть поближе придвинула тарелку со своим ядовитым печеньем, Фуута, приобняв книгу, съехал под столешницу, утягивая за собой недоумевающую И-Пин.       Улыбка Такеши стала походить на приклеенную, он покрепче сжал вилку, в глазах появилась странная острота. Лишь лёгкий толчок завозившихся под его боком детей заставил склонить голову, чтобы поймать чуть не упавшую со стула И-пин.       Зато Ламбо, видя, как легко гостю достается то, на что он сам еще вчера буквально не рассчитывал, набычился, крепче цепляясь за подол сарафана Наны. Пришлый ему очень не нравился. Хмурые зеленые глазки встретились с искрящимися восторгом и насмешкой красными.       — Это не ответ! — возмущенно взвизгнул Ламбо. — Так почему он тебя обнимает?       — Думаю, это простительно для близких друзей, — мягко улыбнулась Нана, наклоняясь, чтобы погладить взволнованного Ламбо по кудрявой макушке.       — Ах, вы и правда ангел, как и рассказывал о вас Мару-чан! — Изая выпрямился, пристраиваясь сбоку от Савады-младшего, и насмешливо подмигнул кудрявому теленку.       Орихара обнял подростка за пояс и немного подался вперёд, чтобы иметь возможность прямо смотреть на взволнованно покрасневшую Нану, которая умилённо сложила руки на груди, глядя на воркование гостя её сына.       Ещё утром женщина испытывала огорчение от одиночества своего мальчика, но вот уже вечером… Ками-сама услышал её! Забота, которую гость выказал её сыну; то, как сам Мару, пусть и нехотя, позволял себя касаться — всё это говорило о довольно близких отношениях. Нана впервые за долгое время ощутила радость за младшего ребёнка.       — Но… — начал было Бовино, однако Нана снова потрепала малыша по макушке, прерывая его.       — Такое бывает, Ламбо-кун, — и переключила внимание на Орихару, внимательно изучая гостя.       Его алые глаза взволновали её почему-то.       — Ох, о чём вы, — женщина чуть смутилась и взмахнула полотенцем, чтобы отвлечься. — Что ты рассказывал обо мне, Мару-кун? — она деланно серьёзно упёрла руки в бока, но широкая улыбка украсила лицо счастливой матери.       — Что его матушка — самая нежная и понимающая женщина в мире! — драматично прижал руку к груди Изая, но тут же получил тычок в бок.       — Не вздумай клеиться к madre, Узай, — угрожающе отозвался младший Савада.       Тсунамару вообще не ожидал, что между этими двумя будет хоть какое-то взаимодействие, кроме простых приветствий!       Тсунаеши же на этой фразе икнул и снова посерел. Отчим-Орихара?! Да не дай Ками-сама! Он принялся лихорадочно размышлять о том, каким именно образом могли познакомиться одиозный информатор и собственный младший брат.       Аркобалено напряглись ещё больше. Человек с подобной славой и на территории Намимори вызывал здравые опасения. А зная его любовь к интригам, моментально возникал вопрос о степени его вмешательства в текущую ситуацию.       Реборн, как бы ни был равнодушен к ученику, всё ещё должен был заботиться о его жизни.       А Фонгу не нравилось иметь интригана в шаговой доступности от ученицы, которую он намеренно вывез из-под колпака Триад.       — Ты разбиваешь мне сердце, Мару! — поражённо отозвался Орихара. — Может быть, это мечта моей жизни — стать твоим папочкой! — он многозначительно понизил тон на последнем слове.       — Да упаси Дева Мария! — Мару машинально изобразил козу, отгоняя дьявола — в данном случае Изаю — с его мечтами.       Умом понимая, что Орихара просто наслаждается хаосом, вызванным собственными действиями, (чёртов адреналиновый наркоман!..) Мару, тем не менее, не мог сдержать машинальной реакции.       Нана звонко, по-девичьи рассмеялась, притягивая взгляды на себя. Её счастье искрилось шампанским, заставляя Мару расслабиться и самому чуть улыбнуться уголками губ. Изая не мог не заметить безмерную нежность во взгляде подопечного на мать и сделал для себя мысленную пометочку.       Наблюдать за младшим Савадой в его естественных условиях обитания оказалось так волнительно!       Складка на лбу женщины разгладилась, и она вся как-то засветилась нежностью и любовью. Что ж, пожалуй, его слова не были пустым комплиментом.       Нана Савада действительно была удивительной женщиной, способной менять атмосферу вокруг себя чудесным образом в лучшую сторону.       — Ах, Мару-кун, почему ты так долго прятал от нас своего милого друга? — пропела она.       — Вот поэтому и прятал, — буркнул Тсунамару, несколько смущённый тем, что Орихара всего парой фраз, направленных к нему, сумел обаять его мать.       — Действительно, ученик. Почему же ты прятал от нас своего друга? — глаза Реборна из-под шляпы опасно сверкнули, а обманчиво ласковый тон продрал Мару холодком по загривку.       — Ну почему же прятал! — очаровательно улыбнулся Изая. — Можно было просто спросить… В конце концов, Мару-чан отвечает на прямые вопросы!       Тсунамару потер лоб, раздраженно поглядывая на Орихару, а затем посмотрел на Нану.       На немой вопрос матери, подросток ответил прямо:       — Он останется у нас на некоторое время.       — Почему это невесть кто должен оставаться в нашем доме?! — взвизгнул Тсунаёши.       Старший из братьев Савад ощущал едва ли не паническую атаку при взгляде на того, кто твёрдой рукой удерживал контроль над Токио. Где он со своими планами, а где лучший информатор Японии?! Пусть Тсунаёши и стремился к подобному уровню влияния, но сейчас это была не его лига!       Попытавшись однажды потягаться с Орихарой, Ёши сам едва не сыграл в любимую игру Серого Кардинала Икебукуро, а пламя на него почему-то не подействовало. Старший из братьев Савада насилу вырвался из паутины, оставшись должником Изаи…       Орихара оскалился, покрепче обнимая Мару, от чего Тсунаёши содрогнулся и попытался отползти вместе со стулом подальше.       И такой человек знает его брата?! Ёши потерял голову от паники и предупреждающего звона интуиции.       — То есть твоим друзьям у нас зависать можно, а моим нет? — чуть насмешливым тоном поинтересовался Савада-младший, окидывая взглядом стол, пока не сосредоточил внимание на брате.       На обвившегося вокруг него информатора он обращал внимания не более, чем на забавный аксессуар.       Однако прежде чем старший брат успел сказать что-либо, Нана всплеснула руками, принимая сторону Мару:       — Действительно, Ёши-кун! Твой брат впервые за все время с момента возвращения привел одного своего друга, а к тебе постоянно ходят несколько!       — Но мама! — Тсунаёши явно пытался найти аргументы против. — Кто его знает, этого типа?! А вдруг это опасный криминальный элемент? Ты хоть понимаешь, как опасно находиться с такими дома?!       На мгновение все замерли, а потом, даже Ламбо и Фуута, перевели взгляды на возмущенного Тсуну.       Брови Изаи взлетели практически до линии роста волос, и он внезапно по-лисьи захихикал.       Сам Мару, необычайно выразительно вскинув бровь, посмотрел на брата взглядом, в котором чётко читался вопрос: «Ты сейчас серьёзно?».       Изая уткнулся прохладным носом в ворот его свитера, ощущая неровности на шее, и потерся о мягкую, тёплую ткань. Мару, словно не заметив этого, машинально обхватил вертлявую блоху за плечи.       Наверное, все, кроме Наны, стали переводить взгляды друг на друга — на Реборна, Фонга, Бьянки, на Ламбо с И-Пин, на Гокудеру и даже Ямамото, и каждый возвращался взглядом к старшему из братьев Савада.       Ёши довольно быстро признал, что ляпнул, не подумав, и стремительно стал краснеть, хватать ртом воздух в попытках придумать какое-то оправдание. Но Мару, не скрывая иронии в голосе, подхватил его слова:       — И правда, так опасно жить в доме непонятно с кем, — он не смог удержаться, чтобы не ухмыльнуться во весь рот. — Вдруг по соседству с тобой за одним столом окажутся, ну, допустим, лучший в мире киллер, человек из Триад, отравительница, парочка террористов, сын бывшего якудза, жертва насилия и несколько наследников итальянских мафиозных кланов? — каждый названный вскидывался, реагируя на прямой намек.       Изая практически беззвучно захохотал от выражений лиц сидящих за столом.       Встретившись с непонимающим взглядом матери, несколько взволнованной новой волной конфронтации, Мару вздохнул, убирая улыбку, и продолжил нормальным тоном:       — Конечно, это всё буйная фантазия старшего брата из-за его полуночных игр, — он снова не мог удержаться от иронии в своём тоне.       — Я-я не то имел ввиду… — проблеял Ёши, но Мару продолжил:       — Я сам пригласил его сегодня утром, — сообщил Тсунамару, обращаясь к матери. — Просто с утренним событием из головы вылетело.       — Ах, Единение! — Нана всплеснула руками. — Ты был там, да?       Тсуна с трудом не скривился, но кивнул, не желая выплескивать на матушку свое плохое настроение. Но то, как он разом посмурнел, говорило больше любых слов.       Орихара нахмурился, ощутив напряжение подростка, выпрямился и, прищурившись, покосился на Мару, уже зная, какой вопрос задаст первым: уж больно напряжённым стал подопечный.       — Попал в самый эпицентр! — внезапно проговорил Хаято.       Голова Изаи метнулась к источнику информации, а в голове защёлкали, выстраиваясь, теории, предположения и схемы.       Младший Савада и без уточнений бы обошёлся, но Нана так засияла, что было неловко открывать рот.       Гокудера же вместе с присоединившимся к нему Ямамото неожиданно взяли на себя роли рассказчиков, описывая восторженной женщине все произошедшие утром события. Пользуясь этим, Мару прошёл ко входной двери и подобрал сумку Изаи.       Небольшая и туго набитая, она легла в здоровую руку. Савада-младший под взглядом вновь притершегося к его боку Изаи поставил сумку на тумбу и проследил за тем, как тонкие бледные пальцы тянут за собачку молнии. Изая и не подумал отстраниться от Мару, наоборот, вовлекая его в процесс распаковки.       Орихара тут же принялся доставать гостинцы под громкий эмоциональный рассказ Хаято.       На стол легли фирменные токийские сладости с открытками, подарочные пирожки и даже тортик.       Тсуна поджал губы, понимая, что последний куплен исключительно для него.       Это был торт на пропитанной кофейным ликёром тонкой рассыпчатой подложке, промазанной малиновым курдом. Основную его массу составлял ванильный сливочный крем, смешанный с крупными кусочками безе, уложенный в виде высокой шапки и посыпанный молотым кофе. Называлось это великолепие испанским кубом.       Такой можно было купить только в одном месте во всем Токио, потому что там готовил кондитер — бывший мафиозо, что задержался в Букуро под покровительством братков из русских суши.       Чутьё Мара и глаза Изаи говорили, что это взятка.       Отлично. Тсуна выслушает причины Узая так скоро ответить на приглашение.       Мару повесил сумку себе на плечо, достал поднос и поставил тортик туда. Наложил полную тарелку риса, переложил остатки капрезе на отдельную тарелку и повернулся к увлёкшимся объяснениями подросткам.       Хаято как раз закончил рассуждать о том, как звучала Песнь тех двоих, и Тсунамару понял, что пора вмешаться, пока они не перешли на историю в классе.       — Я сам присмотрю за Узаем, — позволил он себе вернуться к теме гостя, во время паузы в повествовании подрывника, вырывая матушку из романтических грёз. — Буду его кормить, выгуливать, развлекать и убирать, — Мару усмехнулся своим мыслям, но спросил: — Осталось еще карри?       — Да-да, конечно! — Нана тут же засуетилась, спеша поставить на поднос еще тарелок для гостя.       — Он тебе тамагочи, что ли?! — взвизгнул Тсунаеши, услышав слова брата.       — Он моя stronza*, — Тсунамару показательно приобнял восторженно засветившегося улыбкой Изаю.       Ёши ощутил, что у него сейчас случится сердечный приступ, Бьянки подавилась чаем, которым решила промочить горло, а Хаято, Реборн и Фонг резко вскинулись, глядя на него круглыми глазами.       Нана же, не услышав, видимо, конца фразы, буквально загорелась тем, чтобы произвести на Орихару, с которым еще даже не успела толком познакомиться, самое положительное впечатление, и Тсунамару с удивлением понял, что это… приятно?       — Вау, Мару-кун, ты-таки признал нашу связь?! — восторженно пропел информатор, и Савада понял, что нажил себе новую головную боль.       — Связь? — эхом переспросила Нана. В её голове зазвенели свадебные колокола, а яркий свет в глазах практически ослепил: — Мару-кун!.. — у матери семейства перехватило дыхания от пронзившей её мысли.       Краем глаза Тсунамару показалось, что брат близок к аневризме.       Старший Савада посинел и схватился за сердце, попытался нащупать стену за собой. На миг Мару ощутил удовлетворение. Чертов Узай с его чертовыми шуточками внезапно выстрелил как чеховское ружьё!       А в глазах Ламбо он внезапно увидел слёзы. Младшему Саваде стало самую малость неловко.       Изая заёрзал на месте и открыл было рот, но Тсунамару подал голос раньше:       — Не суетись.       Нана, ошеломленная услышанным признанием, буквально засияла и поспешила запоздало представиться:       — Меня зовут Савада Нана! — наблюдая за тем, как сын, страдальчески морщась, тем не менее, перехватывает гостя за пояс, у женщины загорелись глаза. — Можно просто Мама! Ох, ну вы наверное уже знаете, верно?       — Матушка! — запоздало отозвался Тсунамару, но этот поезд уже было не остановить, потому что был тот, кто подкинул в топку угля.        Не отрываясь от Мару, Изая повернулся и обворожительно разулыбался, поспешив ответить хозяйке дома:       — Прошу прощения за столь поздний визит, — начал по своему обыкновению трепать языком информатор, стреляя глазами на сидящих за столом домочадцев, но, тем не менее, обращая всё своё внимание на мать своего подопечного, — но я просто горел желанием поскорее увидеть моего дорогого Мару-чан, тем более, когда он меня пригласил!..       Тсунамару, понимая по горящим глазам матушки, что сейчас начнутся неудобные расспросы, одним слитным движением подхватил сумку Изаи и развернулся, утягивая Орихару за пояс к лестнице:       — Мы ко мне.       — Приятного ужина! — только и успел пропеть Изая, прежде чем твердой рукой Тсунамару был утянут наверх.       — Ах, мой Мару-кун так вырос! — услышала парочка, пока поднимались по лестнице. Плечи Тсунамару дрогнули, и он сбился с шага.       От внимательных красных глаз не укрылась хромота подопечного, но Орихара промолчал.       Пока что.       Стоило двери в спальню захлопнуться, а сумке соскользнуть с плеча, как Савада-младший припёр к ней Изаю, расставляя руки по обе стороны от чернявой головы.       — Кабедон*? — очаровательно улыбнулся информатор, сексуально прогнувшись в пояснице и явно копируя позу из журнала для взрослых.       — Как ты здесь оказался? — Тсунамару и бровью не повёл, внимательно и напряженно глядя на молодого мужчину.       — Приехал на синкансене*, — невинно отозвался Орихара, запрокидывая голову, чтобы внимательнее всмотреться в лицо Мару.       За каких-то полгода, что они не виделись, Савада изрядно изменился. В нём появился какой-то надлом. Изая частенько видел нечто такое у людей, стоящих на перепутье. Тунец-чан выглядел решительно, но Орихаре не особо понравился этот лихорадочный блеск в усталых однотонных глазах.       От параллелей с теми, кого он подбивал на самоубийства, серого кардинала Икебукуро отделяло только то, что воля мальчишки была слишком сильна для малодушного желания решить все свои проблемы путем выхода в окно. Но что-то всё-таки не давало ему покоя, так что Изая не мог не вглядываться пристально в лицо Тсунамару. Не хотелось, чтобы он наделал глупостей, как сам Орихара в своё время.       И хотя его это привело к нынешнему месту, чем может закончиться ошибка для наследника влиятельнейшей в Европе мафиозной семьи…       Изая, почему-то, не горел желанием задаваться этим вопросом.       — Ты понимаешь, что я имею ввиду, — Мару страдальчески прикрыл глаза.       — Ты сам предложил мне приехать. Я сделал это! — Изая широко улыбнулся, снова аккуратно убирая упавшие на лицо Тсуны пряди ему за ухо.       В полутьме спальни гематомы стали еще темней и уродливей. Орихара нахмурился. Всегда идеальный Тунец-чан не должен иметь на коже следов.       Стоило так близко вглядеться в Тсунамару, чтобы заметить то, чего он не видел из-за яркого света ламп. Мешки под глазами, поджатые треснувшие губы и… шрамы, которых раньше он лишь касался.       — И ты сразу же собрал манатки. Не мог меня предупредить? — шумно выдохнул Савада.       — Мне показалось правильным сказать тебе ответ лично, — произнёс Изая.       Глядя в наглые красные глаза, Тсунамару молча помянул характер информатора.       Резкое движение сказалось на ранах, и Мару поморщился, чувствуя, как дрогнула в краткой судороге раненая нога.       Орихара огладил бока и медленно повёл руки за спину, ожидая одёргивания, но Савада стоял ровно и неподвижно, лишь каменея, когда ладони оказались на давно потерявшей чувствительность спине. Изая мягко потянул его на себя, обнимая.       Мару подался за его руками, чуть подрагивая от невозможности ощутить прикосновения к коже, лишь лёгкое давление со спины на тело.       Глаза Орихары блуждали по комнате Тсунамару, и недоумение наполнило чернявую голову. Помещение было чопорно аккуратным, как и сам Савада, пока его взгляд не наткнулся на кровать — развороченную, с примятым покрывалом. На полотенце, свисающее со спинки кресла, такое не вписывающееся в комнату. Будильник был разбит — прострелен? — торчал немного видимый из-за тумбы на полу.       Комната казалась такой же, как и её хозяин: потерявшей лоск и порядок. Изая не был уверен в своей жизни ни в чем, кроме болезненной педантичности друга. Мару даже в его офисе умудрялся выровнять стопки бумаг, повернуть горшок или спрятать книгу на полку, если она лежала на журнальном столике.       Насколько же сильно сдал Савада, что раздрай в его чувствах вышел наружу? Впервые на памяти Изаи видеть, как маска сильной личности на его собеседнике покрывается трещинами, не радовало, а заставляло плотнее вжимать пальцы в нечувствительную спину.       — Ох, Тсунамару, — пробормотал он на русском, — ты вызываешь во мне волнения… неподвластные разуму…       Изая пах свежестью из-за дождя, а также у него была по-японски прохладная кожа. Тонкий запах масла ши, едва заметный флёр сладковатого фруктового парфюма и аромат мокрой листвы щекотали нюх Тсуны, и он, не сдержавшись, потянул носом воздух у уха Орихары.       Этот запах, эти руки на мгновение вернули Саваду в прошлое, но дверь ударила Изаю створкой по затылку.       Оба отшатнулись, вырываясь из прошлого. Мару отступил вглубь комнаты, развернулся, загораживая Изаю собственной спиной, но обернувшись, только выдохнул. В дверном проеме, поглядывая на них одним глазом, замер Ламбо Бовино.       Защитная поза Тсунамару кольнула что-то в груди Ламбо, но он взял себя в руки и решительно вошёл в помещение, прикрывая за собой дверь.       Изая поднял брови, с интересом поглядывая на настороженного малыша.       — Твой почитатель? — Изая уложил подбородок Мару на плечо, приобнимая со спины.       Но прежде, чем Савада успел ответить, Бовино решительно отозвался сам:       — Да! Тебя Великий Ламбо-сан не видел раньше! — в руках у малыша появились розовые гранаты, и Тсуна почувствовал, как начинает болеть его голова.       — Ох, я уверен, что провел с ним больше времени, чем ты, малыш, хотя бы в силу возраста, — Орихара также не постеснялся достать флик-лезвие, принимаясь поигрывать им в ответ на гранаты.       — Кто ты такой, чтоб появляться вот за так? В бою решим, кто лучше! — Ламбо набычился, собираясь ухватиться за чеку, но Мару решительно выхватил у обоих их опасные игрушки, которые сгрузил на стол.       — Никаких выяснений отношений, — непререкаемым тоном обозначил он границы. — А не то вылетите отсюда оба.       — Как скажешь Тунец-чан!       — Хорошо, Великий Ламбо-сан послушается! — хором произнесли спорщики, мигом принимая независимый вид, будто не они только что пытались устроить чуть ли не дуэль.       Тсунамару был уверен, что на виске у него на секунду запульсировала жилка. Это то чудесное событие, что обещала ему чуйка? Зачем он вообще позвал Узая?.. ах да, для выполнения одного дельца.       Чтобы не давать повода для новой потасовки, Мару решил развести эту так внезапно вспыхнувшую парочку:       — Узай, ты идёшь в ванную, — добравшись до шкафа, он достал пару штанов, свитшот и упакованные в портновскую бумагу ещё не пользованные боксёры и носки. — Синяя дверь справа от лестницы, полотенца в шкафчике. Я принесу еду и футон, — всучив одежду в руки, он обратил внимание на воинственно настроенного Ламбо.       — Хорошо-хорошо! — Изая умиленно уставился на своего подопечного и с интересом стал вникать в чужие взаимоотношения. — Но мы и в одной кровати можем поспать, как в прошлый раз, разве нет? — пропел он.       — Теперь ты, — Мару проигнорировал слова Орихары, обратил внимание на шаркающего виновато ножкой малыша Бовино. — Если хочешь ночевать здесь, то неси пижаму.       — Да-да! Ламбо-сану хочется тут ночевать! — малыш аж подпрыгнул на месте, словно само предположение о том, что он уйдёт в детскую — это кошмар.       Шмыгнув носом, маленький киллер бросился из комнаты на поиски полосатой пижамы, оповещая об этом криком весь дом в надежде, что Нана поможет найти полюбившуюся всего за сутки вещь.       Мару вскинул бровь в ожидании, что Изая последует за ребенком. Но тот не спешил двигаться. Он погладил пальцами вещи, вручённые ему, развернул край портновской бумаги.       В молчанку могли играть оба. Так что, как радушный хозяин, Савада вышел из комнаты первым, вежливо указывая гостю на нужную дверь в коридоре.        Мару направился сперва в кладовую на втором этаже, чтобы найти запасную постель. Ожидая наплыва посетителей, Нана заказала еще парочку постельных комплектов из футона и подушек, и сам Мару помогал ей затаскивать их в дальнюю комнату. Положив постельные принадлежности на край кровати, он схватил сумку со сладостями.       Удостоверившись, что гость уже успел включить воду в ванной, Мару спустился вниз, оказываясь в перекрестье взглядов так и не закончивших свою трапезу домашних.       Ламбо стоял у ног Наны, трогая её за икру с вопросом о светящейся пижамке.       Обратив взгляд на сына, мать семейства заулыбалась и погладила Ламбо по голове.       — А это?.. — Нана увидела вкусности и вопросительно склонила голову.       — Приветственные дары. И я забыл поднос, — Мару склонил голову, подбирая указанное.       — Ах, вас ждет романтический ужин!       — Конечно, — не имея сил сопротивляться фантазиям этой женщины, Мару просто смирился и усмехнулся, услышав, как брат снова поперхнулся.       — Не волнуйся, Мару-кун, я прогрессивная мама, и не буду против!.. — Мару молча закрыл глаза.       — Я постелю ему футон, — чуть повысил голос подросток, не давая матери закончить.       Проследив за тем, как Нана достаёт столовые приборы, Тсунамару подумал, что вечер выдался и вправду… неожиданно приятным. Он добавил еще бутылку ячменного чая из холодильника.       — Маман, пижама! — обратил на себя внимание Ламбо, и Мару воспользовался этим, чтобы поспешить наверх.       На середине лестницы нога сдала, и Саваде пришлось застыть на некоторое время, переживая мышечный спазм.       Вода в душе еще шумела, когда он проходил мимо ванной, так что Савада-младший медленно двигался к комнате. Чтобы открыть дверь, ему пришлось поставить поднос на пол.       Без посторонних взглядов походка стала ещё тяжелее.       Позади послышались шаги — кто-то собирался подняться по лестнице, так что Савада-младший поспешил подобрать еду и скрыться в своей комнате.       Он поставил поднос на стол и позволил себе привалиться бедром к шкафу. Сумку с чужими вещами Мару небрежно кинул рядом, надеясь, что Изая сам разберётся со своим добром.       Раны пульсировали и ныли, но Тсунамару заставил себя успокоиться и присесть на компьютерный стул. Запах карри щекотал нос, и Мару не удержался, зачерпнув еще пару ложек из миски.       Откровенно, он понимал — нужно больше еды. Скорость восстановления зависела от наличия строительного материала, но ноги подрагивали на каждом шагу. Спуститься вниз еще раз было выше его сил. Парень откинулся на спинку стула, рассматривая блуждающим взглядом свою комнату.       Взгляд запнулся о зеленый гамачок в углу комнаты.       Хотелось… Хоть какой-то реакции. Но всё, что сделал Реборн — это надвинул шляпу ниже на глаза.       На душе стало хреново.

•бечено•