***
Металлический привкус крови скрипел на зубах. Антон шёл домой. Проспект освещали тусклые фонари, которые вот-вот должны были выключиться, ведь стрелка наручных часов давно перевалила за двенадцать. Машин проезжало всё меньше, на улицах становилось тише. В ночное время суток Антон по-особенному любил родной Воронеж. Буцая носками дорогих кед камни вдоль проезжей части и глубоко засунув руки в карманы, Шаст запрокинул голову к небесам и разглядывал звёзды, которые пусть уже и тускнели из-за предстоящей осени, но так манили любителей астрономии поглазеть на них. Нижняя челюсть горела, а прикоснувшись к правой скуле, Антон пожалел. Между рёбрами защемило, и парень не мог как обычно сутулиться, ведь спина превращалась в колесо, отдаваясь звонкой болью по всему телу. Он знал себя наизусть, поэтому немного расстраивался, что закончив одиннадцать классов, не факт, что он найдёт такого же парня, над которым можно будет глумиться в универе, в которого он будет тайно влюблён, возможно даже, что взаимно. К тому же, Шастун наверняка не знал, вдруг именно он окажется тем парнем, над которым будут глумиться. Он побаивался, что за все эти годы и драки, жизнь покажет зубы и бросит вызов, который Антон успешно провалит. Но все эти философские мысли рассеивались, ведь он считал скучным рассуждать на такие глубокие темы и всегда засыпал на уроках литературы, где нужно было поделиться впечатлением о произведении, которое мало кто прочитал. Парень безбожно списывал, если учитель давал задание написать сочинение, получал свою натянутую тройку за красивые глаза и то, что его родители сдавали деньги на все нужды, а после отправлялся на вечеринки в честь того, что каждый день и есть праздник. Шастун напивался, снова бил морду Булаткину, целовал Иру в щёку и уходил домой. Дома втихаря вытаскивал у отца из кармана сигарету и выходил на балкон. Делал затяжку и жизнь казалась не такой плохой, как описывал её Брюсов или Маяковский. В его наушниках играли песни Элтона Джона, в кармане валялся поддельный паспорт, пара самокруток и презервативы. Он решил, что возвращаться домой ещё слишком рано, поэтому, подкуривая никотиновую палочку из пачки, купленной в ларьке на другом конце города, Антон не спешил. Отправив сестре сообщение, чтобы не искала его, Шаст плюхнулся на лавочку недалеко от дома, и прикрыл глаза. Осенний ветер заставил кожу покрыться мурашками, а молодого человека поёжиться. Айфонам было и есть свойственно разряжаться слишком быстро в независимости от погоды, настроения владельца или новизны. Музыка в наушниках парня прекратилась и, психанув, он не нашёл ничего дельного, кроме как всё-таки отправиться домой. Антону до зуда не хотелось снова выслушивать нотации от матери, потом нравоучения от отца и, как считала классная руководительница, умные наставления от неё. Кровь, сочившаяся из нижней губы, давно остановилась, но влажных салфеток у парня не было, поэму он, как смог, вытер её рукавом и решил побродить тёмными улицам ещё, буквально пять минут, уж слишком был прекрасен в своём спокойствии и тишине ночной Воронеж. — Эй, парень, помощь не нужна? — поинтересовался мимо проходящий мужчина, держа в руках, как показалось Антону, дорожную сумку. Парень не разглядел в ночной темноте города лицо или очертания фигуры мужчины, но голос у последнего точно был приятный. Однако Шастуну ещё с детства не нравилось, когда лезли в его жизнь, в особенности какие-то прохожие или незнакомцы. Воронеж был не так огромен и Антона здесь знали, как сына лучшего хирурга в области, более того, на своём районе он всех собак и кошек по имени мог перечислить, даже голуби здоровались с парнем, недовольно кивая головой. — Да он же приезжий, — подумал про себя парень, снова бросая взор на очертания сумки в руке мужчины, — не боится ходить такими улицами в столь поздний час? — задаваясь вопросом, Шастун решил отпугнуть незнакомца, чтобы не ходили тут всякие иногородние и не лезли в личное пространство остальных. — Слышь, мужик, иди куда шёл, — парень решил быть немного лояльнее, ведь будь это одноклассники или местная алкашня, он бы, не задумываясь, покрыл их волной мата и с гордо поднятой головой, отправился дальше по своим делам, а мог ещё и врезать, чтобы не шастали, — нормальные люди спят в такое время. — На вашем месте, молодой человек… — На моём месте, вас не должно заботить, — сквозь зубы выдохнул Антон, — понаехали тут! — продолжил он. — Я хотел как лучше! — мужчина тоже ощетинился и развернулся в другую сторону. — Мне плевать, как ты там хотел! — снова выплюнул Шастун. — Я бы не был так груб к незнакомцам. — послышалось вдалеке. Антон сжал руки в кулаки, но не стал догонять мужской голос. Он был слишком слаб, мужчина правильно отметил, парень ничего не знает о том, а вдруг он мастер спорта или держит в кармане нож, Шастун был слишком молод, чтобы умереть так глупо.***
Дверь в квартиру отворилась ближе к двум ночи и, как бы Шаст ни старался, не смог быть тише, разбудив маму и сестру. Аня стояла, облокотившись на стену прихожей, качая головой, едва заметно улыбаясь уголками губ. Мама же во всю причитала и носилась с перекисью и ваткой, как и каждое тридцать первое августа. Хоть какая-то стабильность. Вышедший из спальни отец только громко цокнул и ушёл на кухню за стаканом воды. — В школу через пару часов, помни об этом, братишка, и будь бодр, когда проснёшься в семь утра! — язвила младшая сестрёнка. — Легче уже вообще не ложиться! — аргументировал Антон. — Пусть будет так! — немного повысив голос, сказала Аня, закрывая дверь в свою комнату. — Мам, прошу, хватит, — немного кривясь от боли из-за попадания перекиси в рану, сказал Антон, — всё пройдёт, увидимся утром, — парень убрал ватку из её рук и, немного хромая, поплёлся в свою комнату. Парень тяжело упал на кровать. Подушка просела под тяжестью головы и Антон моментально уснул. Он не переоделся, не умылся и даже не помыл руки. Шастун оставил всё на утро. Пусть утро с этим и разбирается, а пока на дворе ночь, он может хоть немного поспать. Школьник проклинал каждое новое утро своей жизни, в особенности он ненавидел те, что начинались в семь часов утра. Антон лениво перевернулся на другой бок, когда трель уже третьего будильника за день заиграла весёлой, по мнению мамы, мелодией. Аня громко зашла в комнату, демонстративно усаживаясь на кровать брата и спихивая длинные ноги с неё же. Она уже сходила в душ, ведь Антон чувствовал приятные нотки клубничного шампуня и запах геля для душа с ароматом кокоса. Из кухни доносились запахи еды и разговоры родителей. И пусть желудок Антона уже проснулся, желая получить лакомый кусочек завтрака, сам Шастун всё ещё был в плену у своей, как никогда мягкой и белой подушки. Он простонал что-то невнятное и снова закрыл глаза, обнимая кусочек одеяла. — Антон, — послышался голос отца из кухни — ты задерживаешь всю семью! Шастун, наконец, пусть и с горем пополам, открыл глаза, о чём в тот же момент пожалел. Яркое солнце, уже успевшее встать из-за горизонта, заглянуло и в комнату мальчишки, который был явно не рад такому визиту. Шаст не стал открывать глаза, так и поплёлся в ванную комнату, наизусть зная их квартиру недалеко от центра города. Парень лениво стянул с себя мятую одежду и залез под напор воды. Его глаза всё ещё были закрыты, а горячие капли стекали по юному, худощавому телу. По инерции парень нашёл свой яблочный гель для душа и шампунь с запахом мёда. Это сочетание Антон шутливо называл яблочным спасом, ведь пусть он был и не верующим человеком, но вкусно поесть в религиозные праздники никто не считал богохульством. Ванная комната наполнилась паром, Антон открыл свои зелёные глаза, когда принялся вытираться полотенцем. Россыпь синяков, слава Богу, они скоро пройдут, несколько свежих царапин, которые в скором времени будут зудеть, оповещая хозяина о заживлении и пара шрамиков от прошлых драк с Булаткиным, в которых молодой человек потерпел поражение. Антон ступил на холодный кафель ванной комнаты распаренными ногами и немного поёжился от пробирающего тело холода. Шастун протёр рукой запотевшее зеркало и негромко усмехнулся, он привык к этой картине. Немного впалые щёки, сухие, розовые губы, не слишком чёткие скулы, так нравящиеся девушкам, зелёные глаза и, как говорили многие, слишком длинные для парня ресницы. Ко всему этому букету теперь добавились отпечатки вчерашней драки. Большая ссадина на одной из скул, идущая от уха к подбородку, разбитая нижняя губа, которая пекла, когда хозяин облизывал её, рассечённая бровь, но на этот раз не зашитая и еле заметный синяк у виска, местонахождение которого было ближе скорее к росту волос, нежели к глазу. Видимо, Булаткин всё-таки промахнулся. Антон закрепил полотенце на бёдрах, почистил зубы и уложил небрежную чёлку пшеничных волос. Мама очень хотела порадовать своих чад, поэтому, увидев на столе любимые блинчики Шастун слопал бы все, но нервная сестра уже стояла в прихожей, заканчивая с помадой. Аня никогда не красилась слишком вычурно и это очень нравилось брату. Девушка была заметной даже в те дни, когда шла в школу совсем без макияжа. Отличный вкус в одежде, который ей достался от Антона и багаж со знаниями составляли прекрасную композицию, не требующую дополнительных вложений в виде макияжа. Всегда чистые волосы, опрятный маникюр и вкусные духи. Она была настоящей леди, в отличии от Антона, которому до джентльмена нужно было ещё расти и расти. Старший брат быстро натянул белую, мятую рубашку и запрыгнул в чёрные джинсы, он бы ничем не отличался от таких же одноклассников, если бы не многочисленные браслеты и кольца на руках, ну был у него какой-то фетиш, принадлежащий ему одному. На уроках, когда учитель забирал телефон, Шастун находил спасение в кольцах, меняя их местами и крутя на пальцах. У него был звонкий смех, такой же звонкий, как и браслеты, которые смотрелись слишком громоздко на его тонких запястьях. Хороший парфюм, который ему подарила Анна и чёрный рюкзак. Если бы не отпечатки вчерашней драки, Антона прямо сейчас можно было бы отправить на показ мод, где судьи бы точно заметили его длинные ресницы и отдали парню первое место. Но не было времени размышлять о карьере модели, потому что родня уже опаздывала. Школьники быстро выбежали из подъезда, забегая в трамвай, ведущий прямо к их школе. Это было самое обычное учебное заведение, Антон бы не потянул лицей, а Ане было в два раза легче получить золотую медаль в обычной школе. Да и люди там простые, добрые и весёлые, за исключением одного — Булаткина. Антон затягивал шнурки любимых вансов потуже, опускаясь на одно колено прямо перед входом в школу. Первоклашки кричали до звона в барабанных перепонках и парень жмурился, думая, что это поможет хоть как-то заглушить звук. Линейка проходила по обычному плану и Шаст клевал носом, стоя позади всех и не вникая в подробности сценария, который никогда не менялся. Позов, стоящий рядом, хихикал с картинок в ленте инстаграмма, а Ира, стоящая рядом и держащая Антона за руку, тоже куняла. Булаткин злостно бросался взглядами в Шастуна, поливая того грязью со своим лучшим другом. Выграновский только закатывал глаза и убеждался в своей правоте насчёт того, что не нужно лезть в драки с авторитетом школы, а Мария Фёдоровна всё так же вздыхала, с сожалением смотря не ребят. Линейка тянулась слишком долго и Антону уже начало казаться, что она не закончится никогда. Наконец, классная руководительница попросила пройти всех в класс для того, чтобы узнать своё расписание и прослушать получасовую нотацию о том, что одиннадцатый класс очень сложный и решающий год в их жизни. Шастун упал за последнюю парту возле окна. Это место всегда привлекало его своей красотой и возможностью поглазеть в окно. К тому же, в зимнюю пору здесь находилась батарея и всегда удобно было списать, прячась за сгорбленными над тетрадками одноклассниками. Какое приятное чувство было, это ваше сидение в полном одиночестве. Нет, не подумайте, у Антона было много друзей, но Димка Позов сидел за первыми партами из-за плохого зрения. Кузнецова сидела перед ним, чтобы всегда иметь тот же вариант, что и у Антона и дать списать, когда учитель отвернётся или усядется заполнять журнал. Оксанка сидела с ней же, чтобы вдруг что, тоже помочь и похихикать с новой шутки Шастуна. Юмор у Антона был, дай Бог, шутку он мог придумать на ходу да ещё и показать её смешнее остальных, поэтому они с Позом играли в местном школьном КВН, постоянно принося новые грамоты и медали, таким образом, школа очень переживала, теряя таких юмористов по окончанию одиннадцати классов. Скучное заполнение дневника, нудное расписание и мучительное ожидание звонка. Антон растёкся по своей последней парте, закрывая глаза и уже успевая пустить слюни на тетрадку, которую утром бросил в портфель на всякий случай. — Так, Валентина Петровна ушла на пенсию, поэтому с завтрашнего дня у вас новый учитель по английскому языку и литературе. Запишите в графе его фамилию, имя и отчество, — попросила Мария Фёдоровна — это давний друг Павла Алексеевича, поэтому настоятельно рекомендую не пропускать уроки и работать на них, — она повысила голос, пытаясь обратить своё внимание на последнюю парту, но обладатель сладкого сна её не слышал, — Шастун, — громче сказала она, но парень продолжал спать, всё ещё пуская слюни на тетрадь, которая в будущем станет тетрадью для очередного скучного предмета, — ах, Антон, — вздохнула она. Больше всего Мария Фёдоровна любила дисциплину, она могла спокойно отпустить кого-то с уроков или угостить конфетами с Дня Учителя, но если человек нарушит дисциплину, женщина превращалась в настоящую противную училку, которой давали клички и тихо ненавидели её предмет. — Разбудите его кто-нибудь! — устало попросила педагог, потирая переносицу от очков, она устала и её можно было понять. — А, что, я не сплю! — встрепенулся Антон, вытирая рукой рот, пока весь класс заходился смехом. Даже уголки губ Марии Фёдоровны немного поднялись и она продолжила свою скучную речь. — Зачем ты меня разбудила? — поинтересовался Антон у Кузнецовой, та лишь промолчала и показала дневник со списком предметов, возле которых стояли фамилии учителей. Антон сфотографировал узорный почерк девушки и отдал дневник хозяйке. Он точно решил, что перепишет это к концу года или попросит сестру, которая всегда будет рада выполнить просьбу брата. — Сходим сегодня куда-нибудь? — поинтересовался парень у Иры. Она кивнула головой и улыбнулась, целуя Антона в нос. Шастун немного поморщился и вытер остатки поцелуя рукавом своей уже слишком мятой рубашки. До начала перемены оставалось несчастных десять минут и парень ничего не придумал, кроме как позалипать в телефон, листая ленту инстаграма и проверяя чаты. Дома с Аней они были в двенадцать дня, это всё она, если бы не пришлось заходить в магазин за продуктами, парень бы уже спокойно валялся в постели, смотря видеоролики в такой социальной сети, как ютуб. Впрочем, в одиннадцать или двенадцать план действий Антона не изменился, просмотр был слишком скучен для русоволосого, поэтому он отключился на каком-то видео, обнимая край одеяла. Трель телефонного звонка разбудила парня, и он даже не обратил внимание на имя контакта, а просто поднёс телефон к уху, слушая голос в трубке. — Мы пойдём гулять? — спросил женский голос по ту сторону телефона. — Ааа, да, — раздался хриплый мужской голос ещё не проснувшегося его обладателя. Антон совсем забыл про прогулку с девушкой и заспанно посмотрел на экран смартфона, где время подходило к отметки пяти вечера, — давай в шесть на нашем месте. — Ага. — бросила девушка и положила трубку. Шаст нехотя поднял тело с кровати, заходя в телеграмм и проверяя сообщения от друзей. Он натянул белую футболку и снова надел чёрные джинсы, в которых пришёл на сегодняшнее первое сентября. Дома было пусто, родители до семи торчали на работе, а Аня убежала гулять с подругами пару часов назад. Как и было решено, Антон стоял возле немного погнутого фонаря на троллейбусной остановке ровно в шесть вечера. Девушка в жёлтой футболке шла к нему на встречу, её джинсы с дырками на коленях нравились парню, он улыбнулся и обнял Кузнецову. В кинотеатре шёл скучный фильм, на котором Антон тоже уснул, так и не доев свой попкорн. Он проводил Иру до дома и, оставив лёгкий поцелуй на её щеке, скрылся на улицах уже ночного города. Стрелка Шастуновских часов показывала отметку в десять часов и, выкурив одну ментоловую сигарету, парень зашёл в подъезд своего дома. На столе стояла тарелка с картошкой и салат, он быстро съел ужин, поблагодарил маму и отправился в душ. — Заполнишь мне дневник? — спросил брат, заглядывая в комнату сестры. С его волос стекали капельки воды, а комнату наполнили нотки яблочного геля для душа, — с меня, ммм… — он запнулся. Антон столько раз просил Аню заполнить его дневник, что уже и не вспомнишь что он ей наобещал, — да что хочешь, — парень протянул девушке дневник и легко толкнул её в бок, — спокойной ночи, — пожелал он напоследок и удалился в дверном проёме. — Вот же лодырь! — недовольно бурча, Аня достала ручку из пенала и принялась выводить тонкими линиями имена учителей и расписание уроков, не могла она отказать такой моське Антона. Царство морфея забрало Шастуна сразу же, а наутро,