На моём пути

Вторник сводил с ума. Гром раскатом давил на перепонки бедного мальчишки. Вместо запланированных восьми утра, Шастун был вынужден встать в четыре. Жгучее солнце, которое, казалось, сожгло нахрен планету ещё вчера, сегодня пряталось за молнией и чёрными тучами. Дождь сулит самое ужасное начало дня одиннадцатым классам. Врывается неожиданно и без приглашения. Попытки уснуть провалились с треском. Таким же треском отдавался гром, который уже стих, но Антон думал, что этот недруг до сих пор возле него. Тело ныло после драки с Булаткиным. Второе сентября заранее получило ярлык худшего дня за учебный год. Свинцовые тучи выплёскивали всю влагу уже второй час. Но школу никто не отменял и сонный Антон вместе с сестрой поплёлся во «второй дом» под зонтом. Чёрное худи, чёрные штаны, чёрные кеды, казалось даже всегда излучающие свет зелёные глаза стали темнее на несколько оттенков. Парень неуверенно шагал по мокрому асфальту, стараясь не наступить в лужу. Он сказал Ане, что придёт ко второму. Кому нужна алгебра первым уроком, этот вопрос мучил Антона ровно до того момента, пока пачка сигарет не оказалась в его руках. Он был рад прочитать, что вторым уроком шла лит-ра. Со старой учительницей, которая любила описывать героев романа по сорок минут, можно было договориться в конце года и спать или не ходить совсем на её уроки. Шастун написал Позу, что придёт ко второму, на что парень ответил простым «Рискуешь». Антон поднял брови в удивлении, но не придал этому высказыванию особое значение. Может, Диме в голову что-то стукнуло и он решил заделаться в ботаники, но плохие парни не интересуются литературой. Докуривая вторую сигарету, Антон направлялся к школе. Ударяясь о какую-нибудь ветку, висящую слишком низко, Шаст раздражался и проклинал этот день ещё больше. Капли попадали за шиворот, скатывались вниз по позвоночнику. Парня всё раздражало. Зайдя в тёплое помещение школы, Антон немного успокоился. Часы в холле свидетельствовали о том, что второй урок уже шёл. Парень медленно поплёлся вверх по этажам. Ватные ноги и одышка только добавляли масла в огонь. Он снова натянул капюшон худи и даже без стука зашёл в кабинет литературы. — Извините за опоздание. Были дела. Нет, я ничего не читал, — красноречиво сказал Антон не поднимая головы. Он прошёл вглубь кабинета и упал за последнюю парту возле окна, растекаясь всем телом по неудобной поверхности. Парень подмял под себя руку и закрыл глаза, желая снова окунуться в царство сна. — Молодой человек, — послышался грубый мужской голос. Парень не придал этому значения и подумал, что это кто-то из одноклассников начал рассказывать про героя из нового романа. Сначала голос показался ему знакомым, но Антон, смотрящий десятый сон, продолжил пускать слюни на тетрадь. — Юноша! — раздалось более громко. Шастун перевернулся на другую сторону, натянув капюшон ещё сильнее, — Я к вам обращаюсь! — что-то звенело прямо рядом с ним. Антон соизволил открыть глаза, но тут же решил для себя, что вмажет нахалу, кем бы он ни был, просто за то, что потревожил его сон. Ресницы немного подрагивали, веки медленно поднялись, Антон подпёр щёку рукой и уставился на обладателя сладкого голоса, который парень точно где-то слышал. Глаза напротив выражали неприязнь, они были голубыми, но не такими, как у Булаткина. Другими — холодными, обжигающими, манящими. От этого взгляда невозможно было оторваться. Эти глаза были хаосом, были загадкой. И плохой парень Антон проигрывал, терял очки авторитета со скоростью света. Мужчина возрастом максимум до тридцати пяти, стоял в поле зрения теперь такого маленького Антона. Как же Шасту повезло, что Булаткина не было в школе и никто не узнает о его провале. Брюнет с каменным лицом стоял, опёршись бёдрами на одну из задних парт. Шастун цепенел, но старался не выражать эмоций. Ему не хотелось выглядеть глупо в глазах одноклассников. — Встал, — холодно рявкнул мужчина. Чёрт. Антон был готов продать душу, чтобы брюнет сказал тоже самое ещё раз. Сейчас в классе не было никого, только они двое. Шастун забыл о том, что спереди сидит Ира, что недалеко сидит Позов, что Выграновский зашёл в класс ровно в этот момент и может всё донести Булаткину. — Мне второй раз повторить? Или ты оглох? — снова этот голос. Мужчина получил уже плюс тысячу очков. — Да кем он себя возомнил?! — на секунду пронеслось в голове у Антона. Но вместо этого вопроса парень робко встал и потупил взгляд в пол. Его глаза видели только идеально натёртые туфли до блеска, Шастун точно провалился бы от стыда, если бы это было возможно, прямо в грязных серых кедах. — Представься и смотри в глаза, когда с тобой разговаривают, — строго продолжал брюнет. — Антон Шастун. Меня зовут Антон Шастун, а вас? — взяв всю волю в кулак, на одном дыхании выдал Антон, резко подняв глаза и тряхнув челкой. — Меня зовут Арсений Сергеевич и я новый учитель по литературе и английскому языку. Вчера на классном часе ваша классная руководительница это говорила, где ты был? — А он спал, — вбросил Выграновский, пришедший забрать журнал после первого урока. Антон и не заметил парня, он прокусил губу до крови, которая не зажила после драки с Булаткиным и, поморщившись от неприятного вкуса железа, терпел поражение. Он плюхнулся на парту, наблюдая как учитель, усмехаясь, смакует вкус победы. Антон Шастун только что потерял своё громкое имя. Он только что стал лузером в глазах одноклассников. И всё из-за наглого учителя по литературе и английскому языку. Пиздец. Урок шёл по обычному плану для всех, кроме Шастуна. Ветки за окном царапали стекло. В который раз начался дождь. После разговора с учителем, Антон больше не спал, лишь смотрел на мужчину, слушал его голос. Он не вникал в тему урока, не придавал значения Ириным словам в свою сторону, не обращал внимания на сообщения Димы, потому что голос Арсения Сергеевича действительно очень сильно приятен на слух. Ровный, гармоничный, затягивает своим звучанием. Парень уже привязался к этому брюнету. Он уже перешёл черту, уже утонул. Арсений Сергеевич стоял возле учительского стола, облокотившись бёдрами об угол. Мужчина слушал чей-то доклад о писателе, которого класс должен был проходить позже. Но Антон не мог отвести глаза от лица преподавателя. Руки Арсения Сергеевича поддерживали подбородок, в то время как сам он он загадочно двигал острыми, словно лезвие, скулами. Брюнет как будто специально делал это, чтобы в штанах у Антона тягучей болью распространялось тепло. Он был груб и жесток, и Антон хотел ощутить это на себе. Шастун понимал, что ему, кровь из носу, нужно расстаться с Ирой, и сделать это как можно скорее. Изгибы тела Арсения не описал бы ни один поэт и писатель, которых они пройдут за этот год. В этих узких чёрных брюках бёдра учителя выглядели до одури сексуально. Чёрный ремень разделял тело. Закатанные рукава рубашки, не застёгнутые доверху пуговицы. Руки, усыпанные родинками, вены, рассекающие от запястьев до локтей. Длинные пальцы, которые Антон хотел почувствовать внутри себя, красивым почерком выводили домашнее задание на доске. Плечи и спина под белым покрывалом рубашки создавали узоры в виде оценок в журнале, помогая рукам выводить цифры. Антон видел сквозь пелену, как Арсений приходит домой, снимает рубашку и как его лопатки двигаются, Шастун был уверен на сто процентов, что Арсений Сергеевич прячет крылья, потому что не мог обычный человек быть таким крышесносным, просто не мог. Учитель с грохотом закрыл журнал, блуждая по классу своими леденящими глазами и наткнулся на глаза Антона, засовывая руки в карманы и обращаясь непосредственно к парню: — Итак, Шастун, на следующем уроке за опоздание я буду задавать вопрос по теме. Если ты вновь не ответишь, будешь спать за дверью, а не за партой. Понял? — Арсений Сергеевич снова повысил голос в конце реплики. И Антон уже хотел ответить согласием, но злосчастный препод перебьётся. Он скупо кивнул головой и отвернулся, продолжая краем глаза наблюдать за мужчиной. Арсений в который раз поправил воротник своей накрахмаленной рубашки и отдал журнал старосте. Шастун не видел, что находится под белоснежной тканью, но разыграл свою фантазию так, что в конце урока парню пришлось немного задержаться в кабинете, чтобы утихомирить свой стояк. — Что-то забыл, Шастун? — снова этот голос, на который Антон уже подсел, как на самые тяжёлые наркотики. Антон никогда не пробовал наркотики, но думал, что по ощущениям это именно так. — Нет, Арсений Сергеевич. До свидания. — До свидания, Шастун. — лёгкая улыбка проскользнула на лице брюнета. И Антон думал, что упадёт в обморок, но вместо этого просто вышел из кабинета. Его тяжёлое тело опустилось на пол, как капли воды, скатывающиеся по окнам. Парень дрожал и казалось, что он заболел. Он опустил голову, хватаясь за неё руками, даже не замечая, что дверь кабинета со скрипом открылась. — Шастун, нравится сидеть на холодном полу? Антон вздрогнул, да сколько же можно было его испытывать… Парень быстро сбежал от пронзительного взгляда учителя, сосредоточенно стараясь не смотреть в его глаза. — Шастун! — раздалось на весь коридор, — я не шутил насчёт вопроса тому, кто опаздывает. Антон даже не повернулся на голос, он пытался как можно скорее скрыться от пытливых глаз, пытаясь спрятать стояк. Парень написал Ире, о том, что им срочно нужно встретиться на заднем дворе школы, и пусть девушку не хотелось расстраивать, расставить все точки стоило уже давно. Вытаскивая зубами из пачки сигарету, Антон умоляюще просил свой организм остыть во всех смыслах этого слова. — Что ты хотел, котик? — ласково интересовалась Кузнецова. — Не называй меня больше так никогда, — Шасту действительно не нравилось это прозвище. Он двухметровый парень, авторитет школы (похуй, что уже нет, но быть котиком слишком низко даже так). — Мне следовало давно тебе об этом сказать, чтобы не мучить ни тебя, ни себя, — начал было Антон. — Что-то случилось? — девушка была не на шутку напугана. — Послушай, нам нужно закончить наши отношения, — пытаясь быть как можно вежливее, продолжал Антон, — мы можем быть друзьями, но не парой, послушай, Ир… — Не будь ты в синяках, я бы дала тебе хорошую пощечину. К тому же, школой пошёл слушок, что ты у нас цветной, а девчонок я не бью, — язвила Ира. — Если ты веришь в эту чушь, значит ты такая же подлая, как и те, кто распускают ложные слухи. — глаза Антона наполнились кровью. — Поверить не могу, что встречалась с тобой, а тот, кто отрицает слухи, знает, что на самом деле это правда, — девушка поставила жирную точку и с гордо поднятой головой ушла. Впервые парню хотелось ударить девушку. Кровь вскипала в его теле и он достал уже вторую сигарету по счёту. Пытаясь успокоиться, парень абсолютно точно решил прогулять оставшиеся пять уроков. Вдавливая окурок в землю, Антон готов был сломать стену, настолько сильно злость управляла им. — Шастун! — голос Арсения Сергеевича раздался, как гром среди ясного неба. Жаль, что сегодняшнее небо было таким же серым и безэмоциональным, как лицо Антона. — Ах ты ж блять! — матерился себе под нос Антон. — Ты мне ещё поматерись тут! — И поматерюсь! Ублюдок! — выплюнул Антон и удалился в переулке.