Верный Дракон

      До меня постепенно начинает доходить. — Она же просто. — Копия своей матери? Да, это точно. — Но глаза.       Эти шоколадного цвета глаза я уже видела. Только у одного человека. — Да, — выдыхает Вишня, ласково смотря в сторону ребенка, — все говорят, что у нее глаза Аарона.       Горьким лезвием сечет мне по сердцу. Но чем дольше я смотрю на девочку, тем звонче отскакивает эхо утраченных лет. Эхо досады и горечи о том, что это мог быть наш ребенок. — Как тебя зовут, малышка? — с теплой улыбкой мягко обращаюсь я к ней, садясь на корточки перед ребенком.       Невероятно. Эти рыжие непослушные волосы, эти пухлые губки бантиком. И огромные глаза с длинными закрученными ресницами. — Лили.       Какой же красотой тебя одарили твои родители, Лили. — Лили Хилл, — еле слышно выдыхаю я. — Моринг, — В эту секунду в гостиную возвращается Адель, сообщая, что комната для меня готова. — Хилл-Моринг, если уж на то пошло, — произносит Аарон, закрывая за собой дверь со стороны мансарды.       Я не могу понять, в каких отношениях эти двое. Явно, в очень серьезных, судя по ребенку, стоящему передо мной. Ей около четырех лет. Значит, они вместе как минимум четыре года. — Отстаньте от нее со своими фамилиями, — фыркает Вишня, когда поднимается с кресла, ставя стакан с виски на стол, — Лили, иди сюда, — он нежно протягивает к ней руки, в объятия которых эта славная девочка с радостью топает маленькими ножками, — вот так, — Вишня берет ребенка на руки, — пойдем спать, малышка, сегодня я тебе расскажу сказку о драконах и принцессе.       При этих словах он бросает на меня короткий, полный ледяной ненависти взгляд, после чего равнодушно проходит мимо с Лили, которая начинает играть с его волосами.       Проводя их глазами до лестницы, я возвращаюсь взглядом к хозяевам дома. Как до этого дошло? Как эти двое…       До сих пор не могу поверить. Самый последний человек, которого я бы сочла на роль его жены, это…       И Вишня. Он ненавидит меня. Ненавидит всем сердцем, которое я вырвала из его груди, сев на поезд до Балтимора.       Мне в этом доме не рады. Просто поразительно, что из всех этих троих людей, двое из которых были так дороги мне десять лет назад, теплее всего ко мне относится третья.       Как ты получила его?       Этот ребенок словно живое, ходячее доказательство того, какой жалкой оказалась моя жизнь в бегах. Все, что я делала эти годы - пряталась от себя, от правды, от боли. Я оставила Сентфор, жизнь в котором текла дальше. Сару О'нил забыли, как что-то далекое и ненужное. — Подожди, ты вечно слишком долго ее укладываешь!       Адель поднимается в след за Вишней, оставляя меня с Аароном наедине.       Громче.       В этой повисшей тишине безвозвратно утраченные годы слышатся в плаче ребенка, в седине, коснувшейся волос Дракона, который сейчас впервые за все время поднял на меня глаза. Сердце мое остро сжимается в груди от этого тяжелого взгляда, снова возвращая меня в тот нежный возраст, где ноги подкашивались от одного присутствия Хилла рядом со мной.       Наш ребенок. Это мог быть наш с ним ребенок.       Хотелось броситься на него с кулаками, припоминая слова, с которыми он отверг меня. Возраст. Чертов возраст был разделяющим меня с ним препятствием.       Возраст?! Адель - моя ровесница. Хилл поступился ради нее своими принципами. «Ты точно не знаешь, как все было» — сдавленно шепчет тихий голос разума, теряющийся на фоне слез, предательски подступающих к глазам. — Ты здесь одна?       Тон голоса, которым обращаются к нежданному гостю или нежелательно объявившемуся старому знакомому. В нем скрывается безразличие, поверх которого звучит напускная непринужденная любезность. — Эм... нет, ребята, но они… в общем, нет.       Сложно собраться с мыслями, когда в висках оглушительными раскатами раз за разом пульсирует горькая истина.       Аарон и Адель.       Адель и Аарон.       Лили Хилл- Моринг. — У тебя есть что-нибудь выпить? — Да, конечно, — Аарон приглашающим жестом указывает на просторную кухню, — Вишня и здесь оккупировал бар своим алкоголем. Виски, скотч? — Что покрепче.       Немного задрав струящееся черное платье, я присаживаюсь на высокий стул у барной стойки.       Лили не перестает плакать. А я понимаю, что мне хочется плакать вместе с ней. Хочется забрать у Аарона бутылку и подняться наверх, где, предавшись беззвучным рыданиям, я свалюсь на пол, а когда силы оставят меня, я стану безучастно смотреть в потолок, пока слезы медленно будут катиться по лицу. Однако, я не могу не сказать: — Она просто.. восхитительна. — Это точно, — с теплом в голосе отвечает Хилл, — даже, когда капризничает. Видимо, это тоже в Адель.       Нужно сделать глоток. Иначе сердце разорвется от раскатывающихся по нему эхом последних слов Аарона. Совершенно не замечаю, как залпом осушила стакан.       У Аарона Хилла. Семья. Жена и дочка.       На одну несчастную секунду перед глазами предстает картина, притупляющая боль, что терзает меня за сердце. Хилл приходит домой, где я жду его с маленьким мальчиком, в характере которого так рано прослеживаются черты отца. Я бы позволила ему выбрать имя. И никаких двойных фамилий. Целиком его, разве что, обо мне может напоминать родинка на ключице или ямочки на щеках. Отважный мальчик, всем своим видом говорящий, кто его отец. Шелковые каштановые волосы, непослушно спадающие на лоб, блестящие карие глаза, в которых горит жажда приключений, проворство и ловкость отца, победившие неуклюжесть матери. Но коленки все равно иногда сбиваются в падении с велосипеда. Вишня точно так же мог бы крутиться у нас дома, души не чаял в ребенке, балуя его до такой степени, что родителям приходилось бы переживать по поводу влияния дяди на мальчика. Мы бы вместе укладывали его. Или по очереди. А потом отправлялись бы в постель. В объятия друг друга.       Я была недостаточно хороша для него? Он же поцеловал меня тогда. «Там были не только поцелуи»        Каждый удар моего сердца приближает эти слова. — Это могли быть мы.       Легкая дрожь в голосе выдает всю мою боль, несмотря на то, что я сумела подавить подступающий ком к горлу. Даже давящую в груди тяжесть мне удается остановить на мгновение, чтобы сказать ему это.       Аарон делает короткий глоток, со стуком ставя стакан на стол. — Я ни о чем не жалею. — И ты ни разу не вспоминал меня за все это время? — Сара..       Стекло, которым взрывается сердце в груди, пронзает осколками легкие. Становится невозможно дышать.       Этот мальчик никогда не появится на свет. У него никогда не будет имени. — Он меня выгнал! Сказал, что это из-за меня она не засыпает! — возмущенно восклицает Адель, спускаясь по лестнице.       Еще пара глотков, пока она проходит по залу. Еще пара секунд, пока образ ребенка не исчез навсегда. — Удивительно, как она ходить научилась, он ведь все время таскает ее на руках! — женщина с огненными волосами подбирает разбросанные на полу в гостиной детские игрушки, — налейте мне чего-нибудь.       Как это произошло? Как она сказала ему о беременности? Как Аарон отреагировал на это?       Я не могу остановить себя в лихорадочном беспорядке мыслей, позволяя секундным мечтаниям дьявольскими силками сдавливать легкие. Если бы я сказала ему, что беременна? Он бы подхватил меня на руки и, светясь от счастья, закружил бы в объятиях?       Кровь медленно растекается по пронзившим грудную клетку осколкам. — Сара, что вы пьете? — Скотч. «Хотелось бы мне, чтобы это был яд» — Когда у Вишни появятся дети, я тоже буду всячески мешать ему их воспитывать, — фыркает Адель, пока Аарон наливает ей алкоголь.       Звенящее в ушах отчаяние вместе с абсолютным бессилием мешают следить за линией разговора, когда хозяева дома начинают беседовать о потенциальной будущей семье Вишни.       Какая же это пытка. Невыносимо смотреть на них, особенно, когда Адель и Аарон так хорошо смотрятся. Между ними витает такое спокойствие, такая безмятежная гармония, которая, судя по всему, сопровождала их на всем совместном жизненном пути. То, с какой теплотой он смотрит на нее.       Аарон Хилл.       Суровый, воинственный, несгибаемый лидер Черных Драконов отдал свое сердце Адель Моринг. «Я больше не могу» — Знаете, я так устала, — громко ставлю стакан на стол, — если вы не против, я пойду спать. — Давай я тебя провожу. — Нет-нет, Адель, я сама, третья дверь, ты говорила? — Вторая. Вторая по коридору. — Спасибо. Спокойной ночи.       Изо всех сил выжимая из себя благодарную улыбку, последний раз смотрю на Адель, стараясь не замечать его боковым зрением.       Аарон Хилл сломал мне ребра и вырвал из-под них сердце. Затем бросил его себе под ноги, как если бы бросил окурок от сигареты. «Не плачь сейчас. Дойди до комнаты»       Слегка шатающейся походкой я прохожу сквозь зал к лестнице, случайно задевая валяющуюся на полу куклу. «Лили Хилл-Моринг» «Он ни разу не вспоминал обо мне» «Почему она?» «Надо дойти до комнаты»       По тому, как кукла под моей туфлей начинает двоиться в глазах, я делаю вывод, что слишком много выпила.       Нечем дышать. Будто кто-то душит меня. Только бы дойти до комнаты, а там уже можно разрыдаться в ванной.       Первая дверь — комната малышки. Которая, должно быть, уже спит сладким сном. Вторая дверь — спальня Аарона и Адель. По-моему. Цепляясь пальцами за деревянные перила, тяжело переставляю ногу с одной ступени на другую. Хочется снять туфли. Хочется сесть и прямо на лестнице разреветься. Нет, надо добраться до ванной. Может, я и алкоголь там где-нибудь...       Проходя мимо висящих портретов семьи Хилл, я оказываюсь у нужной двери, ручку которой медленно поворачиваю, и вхожу в заполняющую спальню темноту. Пальцы, скользящие по стене, не находят выключателя. — Что ты… — голос Вишни мягко разрезает темноту вместе с приглушенным теплым светом напольной лампы, которую он только что зажег. — Я... я должно быть перепутала.       Не могу оторвать от него глаз. Из-под расстегнутой черной рубашки выглядывает татуировка дракона. Видимо, он стоял так, любуясь лунным светом, со стаканом виски в руках, пока я его не потревожила. Холодные, светло-голубые глаза хищно скользят по мне в ответ, пока я медленно спускаюсь взглядом по его торсу к весомой пряжке ремня.       Вишня неспешно наклоняется за бутылкой, стоящей на прикроватной тумбочке. От этого бесшумного изящного движения мышцы его пресса напрягаются. — Будешь?       От внезапно возникшего в комнате напряжения у меня пересохло во рту, так что ответить вслух я не смогла. Только коротко кивнула. Я так и застываю у двери, наблюдая за тем, как Вишня наполняет стакан.       Поставив бутылку на место, мужчина делает в мою сторону спокойный неслышный шаг. — Ты выглядишь… — ледяной взгляд испытывающе поднимается по мне, — потрясающе. — Спасибо, — руки нервно начинают разглаживать складки тонкой ткани, — это Dior. — Я не про платье.       Непослушная прядь кудрявых волос цвета вороньего крыла спала на белый, как слоновая кость, лоб. От пальцев, что спокойно держат стакан, длинными тонкими змеями тянется вдоль крепких мышц паутина вен, уходящая под закатанные рукава.       Когда Вишня оказывается до неприличия близко, его духи мягко окутывают меня запахом ликера, корицы и мускуса. Он подает мне стакан, другой рукой плавно закрывая позади меня дверь.       Щелчок.       Наши пальцы соприкасаются, когда я беру у него из рук стакан. Стараясь выровнять дыхание, я делаю длинный глоток, пока затуманенные глаза неуверенно поднимаются от его ключиц вверх по шее и…       Раскатывающаяся тихими волнами боль по холодному озеру голубых глаз очень схожа с моей. Так ты смотришь на человека, которого желаешь больше всего на свете. И которого никогда не получишь.       Осушив бокал, я, не отводя взгляда от Вишни, намереваюсь поставить стакан рядом на тумбу. Только он выскальзывает у меня из руки и глухо падает на ковер. Никто не придает этому ни малейшего значения. Рука Вишни так и застыла на задвижке замка, пока его глаза все также пристально всматриваются в меня.       В этом приглушенном мягком свете можно заметить, как годы все-таки коснулись его красивого лица. Эти глаза цвета холодного опала. Расширенные зрачки придают им демонический вид, никак не увязывающийся с его напускным безразличием.       Он скажет мне? Как ненавидел все эти годы? Как ему хочется выгнать меня вон, чтобы причинить боль, хотя бы мало-мальски сравнимую с той, с которой я его оставила.       Едва касаясь пальцами моего запястья, он плавно скользит вверх по руке к тонкой бретельке платья. Холодные стеклянные глаза отрываются от меня, переводя долгий, многозначительный взгляд на губы, которыми я приглушенно вбираю в себя воздух.       Бретелька бесшумно падает с плеча.       Нежные губы мягко касаются кожи, скользящим движением обжигая место, где только что была шелковистая ткань, до вздымающихся ключиц. Вдыхая его запах, я невольно откидываю голову назад в приглашающем жесте. Дракон мгновенно читает это желание, которому немедленно поддается. Отрываясь губами от впадинки между ключицами, Вишня проводит огненным языком вдоль выгнутой шеи до мочки моего уха.       Глаза непроизвольно закрываются, когда твердая мужская ладонь ложится мне на шею, властно притягивая лицо навстречу тихому поцелую.       Сперва, это было мягкое, поверхностное касание, которым он, не спрашивая разрешения, пробовал на вкус губы, что так долго хотел. В приглушенном вздохе рот немного приоткрывается, ожидая, когда в него жадно вопьются.       Как только Вишня убеждается в реальности происходящего, его рука скользит мне под платье, до боли сжимая бедро. Затем, все так же неспешно, он всем своим весом напирает, прижимая мое тело к двери, пока его язык начинает требовательно проникать мне в рот, настойчиво сцепляясь с моим языком. Рука, что так грубо сжимала кожу на моем бедре, спускается вниз и, обхватив пальцами сгиб в колене, приподнимает мою ногу на уровне его таза. Дразнящим движением Вишня медленно тянется к молнии, изящно спрятанной у меня на спине. Подчиняясь его властным рукам, застежка покорно скользит вниз, отчего беззащитный лиф платья спадает до талии.       Теплой ладонью, упиравшейся в твердый, спрятанный под тканью рубашки, бицепс, я зарываюсь в мягкие волосы на затылке, позволяя ему прервать поцелуй, чтобы припасть губами к основанию шеи. Боль и наслаждение смешиваются в том месте, где Вишня нежно прикусывает кожу, сразу за тем же оставляя мягкий, горячий поцелуй.       Его тело, вдавливающее меня сильной грудью и напрягшимся пахом в дверь, разжигает внизу живота теплые волны нарастающего, дикого желания. Разлучаясь губами с покрасневшими следами на шее, Вишня еле заметно отклоняется назад, медленно скользя глазами по виду, которое ему открыло спавшее на талию платье.       Вспыхнувший в момент моего появления огонь в голубых глазах сейчас бушевал, распаляя кровь, текущую по венам, растапливая всю ненависть, которой он пропитал свое сердце.       Слегка вздрагиваю от накрывшей мою грудь горячей мужской ладони. Мгновенно напрягшиеся соски поддаются вперед навстречу его ласковым движением. Вырывающийся восторженный стон подсекает мои колени так, что выдерживать напряжение, которым сопровождаются наши взгляды, становится все труднее и невыносимее.       Я сдаюсь, как только Вишня резко, повелительным движением прижимает меня к двери, подхватывая обеими руками за бедра. Ноги мои скрещиваются у него за спиной, платье задирается так, что я чувствую, как упирается мне в промежность его эрегированный член.       Напрягшимися от возбуждения твердыми сосками я встречаю его горячую сильную грудь, цепляясь руками за крепкие широкие плечи.       Обхватив одной рукой мою талию, Вишня задирает подол платья, уверенно скользя пальцами под белье. В мгновение, когда он начинает нежно гладить меня, я не выдерживаю и позволяю сладкому стону, рожденному где-то внизу живота, слететь с губ, обжигая край его уха.       Хватит дразнить меня.       С этой мыслью, пока его пальцы ласкают меня, я начинаю нетерпеливо тянуть за края рубашки, желая оставить его в одних штанах. Чувствую, как твердеет хватка крепких рук вокруг моего тела, перед тем, как Вишня начинает медленно отходить спиной назад, впиваясь в мои губы жадным поцелуем. Чувствую влажную поверхность настойчивого языка, проникающего все глубже, так, что внутренняя ткань моих трусиков мокнет от раздирающего желания.       Он бережно кладет меня на спину, после чего отстраняется, чтобы стянуть с себя одежду, чему я незамедлительно начинаю потворствовать. Бросив рубашку на пол, руки мои принимаются расстегивать кожаный ремень на так хорошо сидящих на нем брюках. — Нет, — шепчет он, мягко сминая мои губы, — так не пойдет.       Обхватывая мои запястья, Дракон валит меня на кровать. — Будем играть по моим правилам.       Устраиваясь у меня между ног, Вишня ненасытно впивается в мои губы, прижимая разгоряченное тело к приятно охлаждающим простыням.       Жадно.       Так жадно я целую мужчину, которым намерена заполнить разъедающую мою душу пустоту. Целую так, будто он кислород, будто запах, исходящий от его ключиц и шеи, и есть тот самый запах, который я так хочу вдыхать. Его вес, его присутствие мне сейчас так необходимы, чтобы не сойти с ума.       Ликер, корица и мускус. Вот чем обдает меня парфюм, слетающий с его кожи.       Надавливая выпирающим членом мне на промежность, Вишня сцепляет твердые пальцы на моих запястьях, вжимая их в одеяло, параллельно проделывая дразнящие движения бедрами. Я не буду просить его.       Оставив мои губы в восторженном ожидании, он покрывает поцелуями каждый миллиметр кожи от шеи и до груди, останавливаясь у правого соска. Холодные глаза неотступно пожирают меня, пока обжигающее дыхание Дракона щекочет чувствительный кончик груди, заставляя мое тело прогнуться ему навстречу. Хватит дразнить меня.       В очередной раз подавляя сладкий стон, я сжимаю вокруг его бедер ноги, вынуждая Вишню припасть губами к груди. Эти движения огненного языка вокруг упругого соска рвут последние нити моего контроля. Внутренняя ткань белья насквозь пропиталась охватившим тело возбуждением. Приятным холодком обдает влажный сосок, от которого, чмокнув его напоследок, Вишня немного отклоняется, чтобы начать снимать с меня платье. Шелк ласково остужает горячее тело, пока мужские пальцы требовательно стягивают на себя легкую ткань. Горя желанием помочь ему освободить меня от одежды, я приподнимаю бедра, после чего платье летит на пол.       Оставив меня в одних кружевных трусиках, Вишня отстраняется, дразня меня взглядом, в котором сейчас читается абсолютная, полная власть. Одними губами я прошепчу это. «Пожалуйста».       Легкая ухмылка красит его лицо при виде моего извивающегося тела. Медленно возвращаясь ко мне, он приникает губами ко второму соску, когда я зарываюсь рукой ему в волосы.       Выгибаясь в спине, я продолжаю тереться об его бедра, снова издавая томный стон, когда Вишня втягивает губами сосок, продолжая теребить его языком. — Ах!       Оставляя вздымающуюся от похоти грудь, он ведет влажную дорожку до верхнего края белья, спускаясь коленями на пол.       И снова смотрит на меня, застывая в нескольких миллиметрах от кружевного края белья, щекоча дыханием низ живота. — Пожалуйста..       Дьявольская ухмылка снова касается этих губ, прежде чем Вишня, не отрывая горящих от меня хищным огнем глаз, прикусывает нежную ткань зубами, издавая при этом заутробный животный рык. Белье отправляется вслед за платьем на ковер.       Вся извиваясь перед ним, совершенно обнаженная, в диком желании, я сжимаю руками простыни. Ноги сами разводятся в стороны, предвкушая сладкое вторжение.       Он усмехается. Он издевается.       Он обхватывает пальцами мои лодыжки, сводя их вместе обратно, после чего мягко тянет меня на себя, плавно переворачивая мое тело на живот. Выдыхая от неожиданности в свежие пастельно-голубые простыни, я чувствую его губы, движущиеся мягкими поцелуями от икр вверх по ноге. Бедра слегка приподнимаются в просящем жесте.       Игнорируя проявленную к нему мольбу, он забирается на кровать по правую от меня сторону. Склонившись над моей спиной, Вишня наматывает на кулак рассыпавшиеся по плечам волосы, мягко оттягивая их на себя, за счет чего заставляет мою голову слегка повернуться, предоставляя ему вид на вытянувшуюся шею. Шею, к которой он припадает губами, покусывая мочку левого уха, пока пальцы его скользят вдоль выгнувшейся из-за моего невыносимого желания спины, приближаясь к округлым ягодицам.       Вишня проникает в меня сперва одним пальцем, отчего разум теряет последнее присутствие ясности, вынуждая меня сдавлено простонать, рассеивая внимание на его губах и пальцах. То, как он покусывает мою кожу, отрезвляет меня, выдергивая из пьянящей сладости, которая вынуждает двигать бедрами ему навстречу.       Во время очередного легкого укуса в области шеи, я ощущаю как внутрь входит второй палец, от толчков которого я начинаю сжимать кулаки, впиваясь ногтями в ладони.       Мне хочется жалобно захныкать, когда Вишня убирает от меня руку, так, словно у ребенка отнимают игрушку.       На секунду он привстает с кровати, чтобы скинуть брюки с боксерами. Внезапно я чувствую, как его правое колено разводит мои ноги, пока он, нависая над моим телом, расставляет по обе стороны от меня руки. Еще выше приподнимая бедра, я шире расставляю разведенные колени, когда руки Вишни, сжимая мои ягодицы, притягивают мой таз к себе.       Его член обжигает все мое нутро своим медленным проникновением, которое происходит так естественно и беспрепятственно благодаря выделяющейся мною смазке, капли которой стекают по внутренней стороне бедер, оставляя на простынях темно-серое пятно.       Вишня входит в меня на всю длину, издавая животный рык, еще сильнее вцепляясь в ягодицы твердыми пальцами, что оставляют на коже красные следы своего властного присутствия. Первые уверенные толчки заставляют меня притянуть к себе подушку и впиться в нее зубами, чтобы не разбудить стонами этот дом.       Он пытается держаться, пытается продолжить дразнить меня, но мои подмахивания бедрами и звуки их сопровождающие не оставляют ему никакой выдержки. Прекращая свои издевательства, Вишня прижимает меня своим торсом к постели, кусая мое плечо во время очередного резкого толчка.       Еще пара вдалбливающих движений и он, сжав руки в кулаки, отстраняется от меня. — Я хочу видеть тебя.       Слова, после которых он переворачивает меня на спину. Раскидывая ноги в стороны, я в предвкушении кусаю губы, скользя по себе руками.       В этот раз он входит в меня резче, гораздо грубее и быстрее, отчего я не замечаю, как прикусываю в раскатистом сладком стоне до крови нижнюю губу.       Жадным ртом приникая к моему соску, Вишня нежно сжимает его зубами, выясняя, где находится мой предел. Рвано глотая открытым ртом воздух, я чувствую горячую руку, что обхватывает мое горло, немного его сжимая. В следующем стоне, который я не в состоянии подавить, вырывается горячая смесь сладкой боли и наслаждения.       Не церемонясь, я оттягиваю его за волосы от своей груди. Наши глаза встречаются.       Все годы, которые украли себе наши жизни, исчезли в полыхающем бешеным огнем взгляде, сужая время и пространство до одной только лишь этой комнаты. Обнажая, помимо тел, друг другу свою душу, я вижу, как Вишня шепчет мне. «Ты прекрасна»       Очертания этого шепота долетают до меня вместе с быстрыми толчками, от которых я выгибаюсь в спине, сжимая вокруг него ноги. До кровавых подтеков, стиснув кожу на бедре, Вишня прикусывает вздымающиеся от наслаждения ключицы, в то время, как стенки влагалища начали сильнее и крепче обхватывать его толстый член. Он принимает этот сигнал и начинает ускоряться, словно укрощая мое тело, которое извивается под ним змеей.       Одно за другим быстрые, резкие движения поднимают волну сладкого жара в животе, заставляя каждую мышцу тела дрожать от невыносимого напряжения, которым пронизывает меня нарастающее удовольствие. Царапая ногтями его плечи, я закрываю глаза, жадно хватая ртом воздух.       Вишня надавливает пальцами на набухший от возбуждения клитор, усиливающий сокращения, которые происходят внутри меня. Невероятное блаженство разносится по всему телу, сопровождаемое последним, самым громким стоном прямо над ухом Вишни, заставляя его излиться внутрь, заполняя теплой вязкой жидкостью мое лоно.       Не знаю, сколько времени заняло положение, в котором мы замерли в сладкой истоме, приводя дыхание в норму.

***

      Я открываю глаза и вижу, как часовая стрелка на маленьких прикроватных часах стремится к цифре четыре.       Рука Вишни крепко обхватывает меня вокруг талии, упираясь костяшками пальцев в матрас. Во время сна я положила свою руку поверх его, сильнее прижимаясь спиной к телу мужчины. Который сейчас утыкается носом мне в затылок, вдыхая запах моих волос.       Медленно-медленно, боясь его разбудить, осторожно снимаю с себя его руку, которая оказывается для моих сил достаточно тяжелой. Стыд просыпается во мне по мере того, как последние остатки алкоголя испаряются.       Я использовала его, чтобы заполнить раздирающую изнутри пустоту. Больше всего в жизни я бы хотела, чтобы это его руки так сжимали меня и делали такие вещи со мной.       Отвращение к себе заполняет все тело, пока руки тянутся к лежащему на ковре белью. Я старалась одеваться так, чтобы не смотреть на спящего в постели мужчину.       Мне так жаль. Мне так жаль, Вишня.       Я правда хотела бы что-то чувствовать к тебе.