Верный Дракон

      Он берет «Havana Club». Целый ящик, ведь разговор предстоит… Наверное, это будет самый тяжелый разговор в его жизни.       С тех пор, как Сара решила остаться в Сентфоре, прошло около полугода. Полгода, как Хилл ломал голову, как бы поскорее выплатить долги Вишни, чтобы тот мог вернуться обратно. Он и так едва ли не половину антикварной лавки продал. Видимо, все-таки придется расстаться с брошью миссис Хилл, которая стоит целое состояние. Но по-другому нельзя, ему нужно скорее вернуть Вишню в город, так долго продолжаться не может.       Они ведь поймут? Сара и Адель. Поймут, что у них не было выбора, что ситуация набрала слишком опасные повороты, и не скройся Вишня таким образом, всем им пришлось бы лить слезы не над закрытым пустым гробом. — Ты что-то реже стал меня навещать. — Я на твою могилу каждую неделю хожу. — Так еще и заявился не в настроении, я смотрю, — говорит Вишня, закрывая за Хиллом дверь.       Еще бы, не в настроении. Ему предстоит такое вывалить на друга, что…       Ему нужно выпить.       Практически пустая квартирка с разве что столом и кроватью стала обителью Вишни последние полтора года. Он засел в этом богом забытом месте, мало-помалу находя сумму для уплаты долгов.       Он похудел. Щеки ввалились, глаза болезненно-желтые. Но это не имеет значения. Главное, что живой. — Как там у нас дела продвигаются? — Думаю, еще месяц и ты сможешь вернуться. — В смысле, еще месяц? Ты же говорил, минимум полгода.       По тону, с каким Вишня это произносит, Хиллу понятно, что другу страшно. Страшно предстать перед Лили и Адель после всего произошедшего.       Раз в месяц Аарон приезжает сюда, и они вот так за бутылкой "Havana Club" обсуждают дела вместе со всякой чепухой. Например, разговор о банде спокойно может прерваться и перескочить на тему оценок Лили, и не задевает ли кто-нибудь ее в школе.       Он так скучает по Сентфору. Это видно по усталости в холодных голубых глазах. По восторгу, с которым он слушает последние новости. По количеству алкоголя, которое они на пару с Хиллом делят. — Ты не думаешь, что мы.. — говорит он, выпивая прямо из горла, — переборщили. Со смертью.       Он каждый раз спрашивает это. Каждый раз ждет, что Хилл скажет, что у них не было выбора. Чтобы оправдать всю ту боль, через которую им всем приходится проходить. — Если бы ты не умер для них, они бы начали шантажировать тебя близкими. А близких у тебя только… — Вы с Лили. Ну и Адель, да-да. А еще твой сын. Господи, как сказать ему.       Долгий глоток сопровождает тяжелые мысли, что крутятся в голове Хилла.       Все полгода с момента, как Аарон узнал про Роберта, он корил себя за каждый последующий день, что скрывал от Вишни правду. И как Сара жила так одиннадцать лет?       Но он не мог сказать ему. Не мог, иначе подверг бы опасности всех, особенно, самого Роберта. Ведь тогда против Вишни появится самый сильный рычаг давления. К тому же, сам Вишня, узнай правду, не послушал бы Хилла и мигом бы рванул к сыну.       Еще глоток и он скажет. — Как у Лили дела? Господи, за ней до сих таскается эта малявка Тернера. Теперь вместе с ними еще таскается твой сын. — Да что с тобой? — Полгода назад.. — последний глоток, — ..приехала Сара. — Блять! — отрывается он от бутылки, — Дерьмо! Она знает? Она с семьей? С отцом того пацана? Она выглядит счастливой?       Мертвая тишина, последовавшая в ответ, велела Хиллу собрать волю в кулак.       Просто скажи это. Просто. Наконец. Это. Скажи. — У тебя есть сын.       Он смеется. — Не верь этим шлюшкам. Ко мне каждую неделю заваливаются с такими заявлениями.       Хилл чувствует, что вместо ожидаемого облегчения, на его плечи упал жидкий свинец, что мертвым одеялом покрывает его спину. — Так она знает про меня? Ты виделся с ней? — Она знает столько же, сколько и все.       Должно быть, сейчас представляет себе ее реакцию.. знал бы он, как все было на самом деле. — И она прочитала твое письмо.       Голубые глаза пронзают его с холодным возмущением. — Какого черта, Хилл.. — Это Адель. — Как она отреагировала? Когда узнала?       В голове Хилла всплывает сцена, где упавшая на колени Сара гладит последние строчки письма. — Она.. — Хотя, это неважно. У нее же своя семья, на что я ей сдался.       Хотел бы Хилл сам написать письмо и отдать его Вишне, вместо того, чтобы искать в себе силы для правды при виде друга.       Это слишком тяжело. — Пацан у нее прикольный, конечно. — Он твой.       Хилл не смотрит на него. Глаза мужчины упираются куда-то в пол, из страха, что он не выдержит грядущей реакции.       После пары секунд железного молчания Вишня произносит: — Скажи, что это, блять, шутка.       Надо поднять на него глаза. Потому что ответить Аарон не в силах.       Когда взгляды мужчин встречаются, вспыхнувшая бешеной искрой боль обдает Хилла ледяным гневом, сквозящим в голубых глазах.       Звон, с которым бутылка разбивается о стену, слишком тихий по сравнению с заполонившими комнату эмоциями Вишни. — Блять! Со стола летят стаканы. — Блять! Затем он швыряет в стену стул. — БЛЯТЬ! Слепая ярость разряжает прокуренный воздух, который рассекается вспышками овладевшей Вишней злости. — ОДИННАДЦАТЬ ЛЕТ!       Аарон даже не дергается, когда Вишня опрокидывает стол, за которым до этого, замерев на месте, сидел Хилл. Пускай хоть ударит его, если это ему сейчас нужно.       Хилл надеялся, что ему станет легче, но видеть, как его друг, словно раненый зверь, мечется по клетке, выплескивая свою бесконечную боль, еще тяжелее, чем смотреть на него, ни о чем не догадывающимся.       Что-то в груди Аарона остро и тяжело заныло. — Что ты молчишь?! Полгода, Хилл! Полгода ты смотрел мне в глаза и молчал об этом!       Он и сейчас молчит. Только смотреть в глаза уже не может. — Неужели для того, чтобы узнать, что у меня есть сын, мне надо было умереть?! А? Лучше бы я и правда подох, чем одиннадцать лет, ОДИННАДЦАТЬ ЧЕРТОВЫХ ЛЕТ, прожить без него!       Невозможно подобрать слова. Чтобы он не сказал, это все ничтожно, по сравнению с горечью досады, которая сейчас отравляет Вишню, растекаясь по венам Дракона. — Уходи. Хотя нет. — Хилл, уходи отсюда. Он знает противоядие. — Он играет в карты, — шаг в его сторону. — Что ты несешь? — презрительно щурится Вишня. — Ему нравятся мотоциклы. — Заткнись, — отрицательно мотает он головой, не желая слушать. — Его невозможно выгнать из казино.       Вишня рысью подлетает к Хиллу, хватая его за грудки. Желание ударить его проигрывает…       Любопытству. — Он похож на меня?       Невольно Хиллу вспомнилась их с Робом первая встреча, когда мальчишка и бровью не повел при виде него. Когда холодные голубые глаза стойко и недоверчиво буравили Аарона, требуя объяснений. — Ты про то, что от него столько же проблем? — Отвечай мне, Хилл. — Он твоя копия.       Вишня медленно его отпускает, шумно вбирая всеми легкими воздух. — Я тебя слушаю. — Серьезно? — смеется он, потягивая ром. — Это было, — Аарон берет у него из рук бутыль и делает небольшой глоток, — впечатляюще, — они сидели на полу, у стены пустой кухни, которую Вишня разгромил пару часов назад, — Потом Сару вызвали в школу.       Потеплевшие во время разговора о сыне глаза кольнули легким холодом. — Не хочу ничего о ней слышать, — коротко отрезает он, забирая у Аарона ром. — Ей тоже пришлось нелегко. — Я сказал, что не хочу о ней разговаривать.       Невозможно представить себе его чувства в этот момент. Этот скачущий диссонанс утраченных лет и свалившегося на голову счастья в виде одиннадцатилетнего мальчишки. — Забавно, — говорит Вишня, прикуривая сигарету, — я так мечтал о семье с этой женщиной… — глубокая затяжка, — а теперь ненавижу ее.

***

— Ты же эти тарелки три месяца выбирала… — СКАЖИ СПАСИБО, ЧТО ЭТО НЕ ТВОЯ ГОЛОВА! — рычит Адель, швыряясь в нас французским хрусталем.       Я думал, что даже не взгляну на нее. Настолько презрение и ненависть захватили меня.       Но сейчас, стоя у Хиллов на кухне…       Я не могу отвести от нее глаз.       И даже тарелка, просвистевшая над моим ухом, не может оторвать меня от нее. — ЧТО ТЫ ВСТАЛ, КАК ВКОПАННЫЙ? — орет мне Адель, когда тянется за новой партией посуды, — НУ НЕТ УЖ, — кидается она, — СЕЙЧАС Я ТОЧНО ТЕБЯ ПОХОРОНЮ!       Ты смотришь на меня, Сара.       По-моему, у тебя трясутся руки.       Это правда ты?       Невероятно.       Я так долго обращался к твоему образу в моей голове… Что сейчас мне просто не верится, что стоящая передо мной женщина — не очередная жестокая шутка моего сознания. — ТЫ ЧТО, ОГЛОХ?! Я С КЕМ РАЗГОВАРИВАЮ?! — она уже выдохлась, но горящая праведным гневом Адель не может остановиться. — Нам не с чего будет есть, — пытается образумить ее Аарон. — ТЫ ДУМАЕШЬ, ТЕБЯ КТО-ТО БУДЕТ КОРМИТЬ В ЭТОМ ДОМЕ?! — Мы можем поесть у Гарсии, — не подумав, ляпаю я. — ГАРСИЯ, В ОТЛИЧИЕ ОТ ТЕБЯ, ПО-НАСТОЯЩЕМУ УМЕР!       Я не слышу Адель. Я не вижу ничего, кроме тебя, так что я едва сдерживаю собственные ноги, чтобы не сорваться с места к тебе. Но пустота, зияющая в разверзнутой между нами пропасти, удерживает меня.       Слишком больно, Сара. Если сердце может обливаться кровью, то это именно то, что я чувствую при взгляде на тебя. Каждые десять лет ты разбиваешь мне его. Вырываешь из груди.       Я смотрю на эту женщину, которая так похожа на мираж в моей голове.       Только в нем ты никогда не плакала.       Блестящая слеза, скатившаяся по щеке Сары, словно разрушает невидимые оковы. — Куда это ты собрался? — Адель.       С каждым шагом я снова проигрываю тебе. Видимо, даже если бы я сам себе ноги сломал, в конце бы я все равно полз к тебе.       Только не плачь, Сара. Пожалуйста, я этого не вынесу.       Если бы все годы, что ты отняла у меня, можно было сократить так же, как расстояние в комнате между нами.       Трясущейся рукой ты прикрываешь дрожащие губы, смотря на меня застланными блестящей пеленой слез глазами.       Храбрая Сара. Маленькая храбрая школьница, которую занесло на собрание банды.       Тебе как-будто первый раз в жизни страшно.       Кажется, у меня у самого руки трясутся, когда я осторожно открываю тебе свои объятия. — Иди ко мне.       Запах твоих волос, что щекочут мне нос, дрожащие хрупкие плечи в моих руках.       Наверное, даже в самом плохом своем сне, я не видел этого.       Уткнувшись мне в плечо, ты тихо всхлипываешь, пытаясь сдержать нахлынувшие слезы.       Женские руки боязно крадутся под куртку, сцепляясь замком на моей пояснице, пока мои пальцы гладят пахнущие корицей и мускусом волосы. Я готов всю жизнь стоять вот так, обнимая тебя. — Все нормально, все будет нормально.       Она слабо кивает, позволяя мне успокоить ее. Руки мои складываются кольцом поверх худеньких плеч, крепко прижимая ее к себе.       Я ни за что больше не отпущу тебя. Последний раз эта ошибка стоила мне слишком дорого. —Мам?       В дверном проеме стоит Лили.       И он. Рядом с ней. — ВИШНЯ?!       Ладно, Сара, я отпущу тебя, но только чтобы..       Хотел бы я сказать, что видел, как Лили несется ко мне. Как едва не сбивает с ног, обхватив меня тонкими ручками. Машинально обнимая ее в ответ, я вижу только...       Я даже представить себе не мог, что мы так похожи.       Растрепанные черные кудри слегка прикрывают с вызовом сверлящие меня светло-голубые глаза. Задранный кверху подбородок говорит о том, что незнакомцу (мне) лучше отойти от его матери подальше. Манера, с которой парнишка стоит в дверях, его поза и одежда, по которой скользят мои глаза...       Я замечаю, что рубашка с космическими кораблями у него порвана. Машинально глаза скользят к его рукам, костяшки которых немного сбиты. Видимо, кто-то пришел к Хиллам, чтобы мать не узнала о драке в школе. — Лили, иди сюда, — слышу я с кухни голос Аарона. «Это мой сын»       Слова, которые неистово колотят мое сердце при виде этого мальчишки.       Как.. как мне?       Как мне подойти к нему? Черт... — Ты опять со Стивом дрался? — До сих пор не верю, что он назвал сына в честь себя.       Мне кажется, мы оба не слышим Хиллов. Просто стоим и смотрим друг на друга, ожидая, что кто-то из нас сделает шаг, но у меня, по-моему, ноги трясутся от страха спугнуть его. Хотя, судя по тому, как он стоит, спугнет, скорее, он меня.       Острый пытливый ум в глазах мальчика, видимо, пытается найти объяснение картине, которую он увидел, зайдя в дом.       Давай, парень, пожалуйста, сложи два плюс два, потому что мне слов не найти.       Что мне сказать?       «Привет я твой отец?»       Господи.       Это не то.       «Как дела?»       Чушь.       «Кто такой Стив?»       Черт.       Чем больше в голове у меня мыслей о том, какими будут мои первые слова собственному сыну, тем меньше я кажусь себе в его глазах.       В светло голубых глазах, черт возьми.       Нет.       Думаю, вместо всяких слов подойдет..       Да. Определенно.       Глубоко вздохнув, я делаю твердый шаг в его сторону, протягивая правую руку. — Вишня.       Холодные кристальные глаза пару секунд оценивают перед собой незнакомого человека, пока у меня во рту пересохло от ожидания. А затем крепкое рукопожатие сопровождается именем, которое для меня уже стало святым. — Роб.

***

— Никсон, — говорю я этому шерифу с весьма неспортивным пузиком, — ты давай либо вперед, либо назад. — Шериф Никсон, если тебе интересно. — Да-да, дай пройду. — В следующий раз я заберу его в участок. — Только не в ту камеру, где я сидел, — непринужденно бросаю я, направляясь к Саре, — а то там дует. — Все, разбирайтесь с ними сами, — закатывает глаза Никсон, скрываясь за дверью. — Как ты.. — И ради чего Тернеры вытащили меня из казино?       Виновато ошивающиеся у камина Лили и Роб переглядываются. — Да там вообще дело пустяковое.. — И как ты тогда попался, если пустяковое? Ты же Дра..       Блять. — Что ты сказал?!       Это называется разрядил обстановку.       Взгляд Сары гневно стреляет от меня в Аарона, рикошетом проходясь по Роберту. — Ладно он, — тыкает она в меня пальцем, — но ты! Хилл, ты в своем уме?! — Ты была в его возрасте, когда вступила.. ау! — Эй! — бьет она внешней стороной руки меня по плечу. — Мам?!       Кто-нибудь, отрежьте мне язык. — Это правда?! Ты .. мам! Нихера ж... — Роберт! — Ну вы и придурки, конечно, — вздыхает Адель, наливая себе вино. — Сара, успокойся, с ним же ничего не случилось за это время.. — ХИЛЛ, ТЫ ИЗДЕВАЕШЬСЯ?       Блядский Хилл, кто-нибудь, отрежьте ему язык. — Значит, пока я сутками сижу в этой несчастной лавке, мой сын шатается в... И вы за моей спиной... И... Идите к черту оба! — гневно бросает она. — Сара.. — Счастливо оставаться! — хлопает она дверью.       Секундное молчание прерывает Роб. — Ты как хочешь, а я ночую сегодня здесь.       Можно, я тоже? — Знаешь, Роберт, — нравоучительно произношу я, направляясь следом за Сарой, — Драконы не бегут от опасностей. — Да подожди ты! — Я с тобой не разговариваю!       Не помню, когда последний раз видел ее в таком состоянии. Разве что, года три назад, когда Роб свалился с мотоцикла. Она нас тогда с Хиллом чуть не убила. Но что-то подсказывает мне, (скорее то, как Сара демонстративно игнорирует меня) что сейчас ее гнев открыл новые горизонты. — Сара!       Эта сногсшибательная женщина продолжает делать вид, что не слышит меня, направляться к машине, звеня ключами. — Сара!       Цоканье каблуков не прекращается. Я знаю один верный способ. — Принцесса!       Говорил же. — Чего тебе? — встает она у передней дверцы автомобиля. — Подвезешь меня? — Вот твой байк, — указывает она ключами на мотоцикл. — Ну пожалуйста.       Она закатывает глаза и молча садится за руль. — Скажи спасибо, что я не кидалась в тебя тарелками. — Ты не смогла бы изуродовать такого красавчика. Посмотри на это лицо, — указываю я на себя пальцем.       Я вижу, Сара. Вижу, как ты сдерживаешь улыбку, пока поворачиваешь ключ зажигания.       Мы покидаем особняк Морингов в тишине. Она ничего не спрашивает про Роба, ведь этот хитрец всегда чуть что бежит в свой второй дом.       Она успокоится. Денек-другой, а может и меньше, и вот она уже обратится к Хиллу с вопросами по лавке. Меня она простит еще раньше. Точнее, уже простила, просто не хочет этого показывать. — Может, поедем домой через лес? — Зачем это? — Там заправка на развилке. У тебя бензина маловато.       Она хмыкает, не желая признавать, что я прав. Однако, все-таки сворачивает на повороте. Видимо, не хочет смотреть, как я толкаю машину и не говорю ей ни слова в упрек.       Так всегда было. Сара злится на то, что я не могу злиться на нее. Она так сильно винит себя за прошлое, что будто бы ждет, когда я припомню ей все и припомню в грубой форме, так, чтобы она могла сказать себе «Я это заслужила».       Может, мне и надо было бы выпустить пар таким образом, но кого я обманываю. Даже при желании, даже имея невероятно веский повод, я просто не могу. Смотрю на нее, и все, что я чувствую – это как какой-то тихий, уютный покой, медленно разливающийся по жилам. К тому же, факта, что она сама себя винит, достаточно, чтобы оставить Сару в покое с этой темой и просто...       Беречь ее?       Любить всем своим сердцем, которое она, давайте наконец это признаем, у меня украла.       Кто же знал, когда она впервые появилась в моей жизни, что в итоге все так обернется. Скажи мне кто, что эта женщина будет представлять собой смысл моей жизни, даже не знаю, рассмеялся бы я в ответ или же покрутил бы пальцем у виска. Ведь эта отважная малышка, хорошенькая школьница, только и всего.       Вот, что происходит с людьми, которые недооценивают Сару О'нил.       Я - самый яркий тому пример и подтверждение.       Дома остались позади, сменившись чередой осенних деревьев, которых-то особо и не разглядишь в ночной темноте.       Но отчетливо можно видеть рассыпавшиеся по плечам локоны шелковых, мягких волос. Видеть этот профиль с тонким носом и изящными скулами. И глаза, что так внимательно следят за дорогой.       Интересно, как часто Сара ловит себя на мысли, что я смотрю на нее.       Помню, когда увидел ее в той кофейне с пятилетним Робом, я поверить не мог, что это она – мама. Потому что, черт возьми, она выглядела вроде бы все той же принцессой. Но материнская любовь в глазах, сжигающая ее сердце при взгляде на сына, делали из нее... женщину, переходить дорогу которой совсем не хочется.       Вот и сейчас так же. Боже упаси глупца, вздумавшего ей перечить.       Но я же люблю рисковать. — Что ты...       Моя рука ложится ей на колено. Сара делает вид, будто бы не чувствует этого, но чьи тонкие пальцы тогда сильнее сжали ободок руля?       Я скольжу по внутренней стороне бедра, скрываясь под тканью юбки. Нежным теплом ощущается ее кожа под моими касаниями. Когда пальцы приближаются к ткани ее белья, Сара неглубоко вздыхает, слегка прикрывая глаза. — Смотри на дорогу, принцесса.       Повернув к ней корпус, другой рукой я тянусь убрать с плеча волосы, чтобы оголить эту тонкую шею, на которой затем оставляю влажный поцелуй.       Когда я отстраняюсь назад, продолжая любоваться ей, Сара слегка кашляет. Пытается держаться тактики неприступной крепости. Которую я с таким удовольствием сейчас возьму.       Пальцы проскальзывают под белье, касаясь слегка набухшей точки.       В штанах становится туго. — Эй, полегче, — вырывается у меня с усмешкой, когда Сара начинает резко тормозить.       Машина оказывается на обочине, где-то по среди лесной дороги. Ключ зажигания поворачивается, заглушая двигатель.       Сара снимает блузку. «Вот это моя девочка».