эссенция блинов

хёк, пошли со мной на выпускной прости, Ренджунни, но боюсь, нас не поймут вообще по барабану то есть тебя совсем не будет смущать взгляд Ынхек сонбэ? ладно, эта гарпия на полном серьезе не может понять, как люди могут не понимать и не любить математику хотя, я бы тоже не пошел с тобой если бы моей партнершей была НинНин рад, что ты меня понимаешь))))) я же уже тебе предлагал, давай я попрошу НинНин уговорить Винтер идти с тобой на выпускной Винтер пригласил Джемин, у меня против него шансов как у кролика перед волком не будь так не уверен в себе! никто не любит собак, все предпочитают крольчатину хёк, ты дурак да я пытаюсь тебя ободрить, золотце так мне просить? давай Ренджун все равно не питал особых надежд на Винтер. Она была холодно красива и жутко популярна в школе. Они даже и не знакомы были толком, пару раз пересекались на дополнительных уроках по химии, а так, он чаще видел её в коридоре, когда она стояла в компании подруг и словно из фильма "Дряные девчонки" шла по коридору. Ренджун с социопатическими наклонностями явно проигрывал не только Джемину, но и всем толстым и тонким этой школы. Казалось, надо быть феей или Донхёком, чтобы иметь честь сопровождать таких девушек, как Винтер или НинНин на бал. Ренджун думал так на полном серьезе, даже без доли сарказма, который слишком часто стал присутствовать в его жизни, возможно из-за Донхёка. У них была своеобразная дружба. Клише из фильмов и книг велит такое называть "друзья с привилегиями". Но они не забываются в сексе друг с другом из-за неудачных свиданий (которых в жизни обоих никогда не было), так что это не совсем "привилегии", а лишь небольшие "льготы" в виде обнимашек и поцелуев. Наверное, это было странным, но Ренджуна нравилось то, что у него есть человек для нытья и живой манекен для усовершенствования навыка поцелуев. Донхёк, кажется, тоже получал от этого наслаждение и предпочитал либо отшучиваться, либо делать вид, что ночи с поцелуями и худо бедно петтингом не было. Этот разгильдяй вообще был очень тактильным и не мог усидеть и получаса без переплетенных пальцев или урванных украдкой поцелуев. Ренджуну думалось, что он ведет себя так со всеми, но по его скромным оценкам, 173 сантиметра сумасшествия вперемешку со смущающими прозвищами достались только ему. — Воздрадуйся, о смертный, Её Величество Винтер согласилась идти на выпускной с кроликом-Ренджуном, — Донхёк, как всегда чересчур веселый и громкий присоединился к Ренджуну за обедом. — Если ты пытаешься шутить, то шутка провальная. — Если ты пытаешься в сарказм, то у тебя плохо получается, — передразнивает он, — я очень хорошо попросил НинНин и она уговорила Винтер выбрать тебя, уж сам не знаю, как у неё это получилось. — Стесняюсь спросить, что ты ей такого сделал, что она согласилась выполнить твою просьбу. — Ничего неприличного! Она у меня списывает на физике уже полгода, пора бы отдать должок. — Ей-богу, Донхёк, спасибо! Я даже не знаю как тебя благодарить... — Ну полно, ты знаешь. — Ладно, с меня кофе. — А вот это уже другой разговор! Напиши Винтер после уроков или подойди к ней, а то я не уверен, что она знает как ты выглядишь. Последняя фраза Донхёка совсем не приободрила, а лишь в очередной раз расстроила. Однако Винтер подошла к нему сама — встретила у школы, как-то пренебрежительно посмотрела на него и сказала: "Это все только ради НинНин". Ну ладно, ради неё, так пусть, Ренджун уже давно не претендует ни на место самого желанного партнера для танца, ни на место нового друга. Так или иначе, даже если Винтер была холодна к нему и явно расстроена, Ренджун решил стать покладистым мальчиком. Кто бы мог подумать, что такая красавица будет идти с ним под локоть на выпускной и фотографироваться на школьный альбом! Черт, его двоюродный брат Ченле точно подавится своей мерзкой мятной жвачкой, когда увидит своего кузена рядом с Винтер. Ренджун так рассудил, что нужно соответствовать. Он, конечно, не На Джемин со спортивным телом и добрым сердцем и не Ли Донхек, который первый юморист и друг всех друзей, но нацепить на себя улыбку и втянуть живот он точно сможет. "Просто, хочется так, чтобы Винтер не пожалела, что пошла со мной"— написал он Донхёку, в ответ получив злую шутку. Ренджун правда старался стать обходительным и вежливым, но маленький дьявол внутри постоянно рвался наружу так настойчиво, что приходилось чуть ли не силой зажимать себе рот, когда девчонки обсуждали какую-нибудь ерунду. Донхёк лишь посмеивался, когда видел, что Ренджун закусывает губу во время обеда. Они вчетвером теперь сидели вместе, иногда к ним присоединялись и другие знакомые. Ренджун помогал Винтер выбирать платье на сайте, благо дело он понимал в этом не меньше, чем сама девушка. "Это слишком длинное, это будет выглядеть как мешок, а под это не не подберешь ни одну прическу" — Ренджуна самого удивляло, как он мог быстро находить недостатки и достоинства того или иного экземпляра. — Может тебе в дизайн податься, а не в астрономию? — спросила НинНин как-то за обедом, когда он сделал ей набросок наиболее удачного платья, чтобы она смогла показать его швее. — К сожалению, мы с Ренджуном уже надумали совершить пару научных открытий и сделать снимок черной дыры настолько близко, чтобы поразиться их схожестью в размерах с глоткой Ынхек сонбэ, когда она орет на класс, так что модельером ему не быть, — отвечает Донхёк. — Хёк, заткнись, не позорься,— говорит Ренджун. — Странно, ты обычно считал мои шутки смешными. "Ренджун, мое платье будет желтого цвета, так что подбери себе желтый галстук, пожалуйста"— пишет ему Винтер. — Хвала Ктлуху, что у НинНин платье черно-сиреневое, не придется выглядеть клоуном на выпускном, — Донхёк решает комментировать все происходящее. — Разве фиолетовый галстук не смотрится еще более убого? — Черный, у меня будет черный галстук. НинНин одобрила мой выбор. — Мне кажется, желтый цвет не так уж и плох. — Знаешь, не обязательно заставлять себя любить все желтое только потому, что твоя фамилия Хуан* — Тебе просто необходимо быть такой жопой только потому, что твой друг заводит себе новых друзей? Донхёк скрещивает руки. — Еще бы эти твои "новые друзья" вспомнили как тебя зовут на встрече выпускников спустя пять лет. Ренджун ведет плечом раздраженно. — Не факт, что я вспомню твое имя. Ладно, это было лишнее. Но Хёк только криво улыбнулся и оставил его доедать в одиночестве. На следующий день он смеялся и хлопал Ренджуна по плечу, как будто они не ссорились. Видимо, это его пристрастие— делать вид, что ничего не произошло, прямо как и с поцелуями в губы и ночами в обнимку друг с другом, которых, кстати, не было с того момента, как Винтер согласилась стать его партнершей. "В понедельник в 16 часов будет проходить репетиция вальса выпускников. Просьба всех участвующих не опаздывать и приходить в спортивный зал вовремя" — гласила вывеска на первом этаже. Ренджун бы и не заметил её, если бы не прогуливал математику, ошиваясь на диванах в холле. Привет В понедельник нас собирают, чтобы порепетировать вальс, хотя ты, наверное, уже знаешь я не очень уверен в своих навыках, может быть мы отдельно потренируемся в выходные? очень не хочется оттоптать тебе ноги))) Здравствуй. Прости, но не получится, на выходных я уезжаю Ох, черт, может тогда сегодня после уроков? извини, но нет, я правда не смогу с тобой порепетировать Хорошо, я понял Если ты все-таки хочешь порепетировать, то можешь попросить помочь Донхёка, он хороший танцор и учил меня тоже. Ты шутишь? он наверняка знает только мужскую партию я думаю, что ему будет не трудно на пару часов сменить позиции ну не знаю... он отличный учитель да и к тому же твой друг! а еще он очень просил уговорить тебя с ним встретиться :) Почему бы ему просто не позвать меня в гости? Вот ты у него и спроси. А вообще, это совсем не мое дело, я в чужие шуры-муры не лезу. так ты идешь? или хочешь напортачить на выпускном? ладно-ладно, я иду На самом деле, Хуан не был таким плохим танцором, чтобы оставить без ног своего партнера, однако тренировка действительно была ему нужна. А раз уж Донхёк так желает встречи с ним, то пусть её получает. Он максимально беспардонно приходит к нему воскресным вечером, даже не предупреждая о своем визите. Ему открывает мать Хёка и провожает наверх, в его комнату. А тот, похоже услышал внизу голоса и уже был готов встретиться с Ренджуном, быстро заправляя кровать и засовывая упаковки от чипсов в ящик под столом. — Ну и что за детские игры в передатчика? Ты не мог сам позвать меня на встречу? Зачем было просить Винтер? — Ренджун даже не собирался здороваться. — Ты проводил с ней так много времени, а мне даже не предлагал погулять, как раньше. Поэтому я решил действовать наверняка, — он подошел к старшему, чтобы обнять его. — Я проводил с Винтер много времени? Когда, интересно? За нашим совместным обедом? — Ренджун оттолкнул руки Донхёка, негодуя. — Я скучал,— Хёк вновь дал волю своим рукам, опуская их теперь на талию и слегка сжимая, — а ты совсем нет? — Я пришел сюда порепетировать вальс, — у Ренджуна побежали мурашки по спине от внезапных откровений, а еще от накатившей волны интимности этого момента. Но сдаваться так рано не хотелось, хотелось вытащить из Донхёка побольше вкусного и интересного, а ему точно было, что рассказать. — Хорошо, — он убрал руки и взял телефон. Через секунды из динамиков послышалась медленная мелодия, — думаю, ты и сам знаешь как танцевать, но если кратко, то вальс — это квадрат. Донхёк опускает руку чуть ниже плеча Ренджуна, а вторую подает ему в галантном жесте. Старший вкладывает свою ладонь в чужую и избегая прямого взгляда, кладет руку на спину. — Под лопатку, — Ренджун слегка смещает ладонь,— ближе. Донхёк тянет к себе, пока они не соединяются телами в области живота. — Мне кажется, что прижиматься так близко все же не стоит,— несмело говорит Хуан — К Винтер нет, а сейчас можешь расслабиться... Так, вперед с левой, вправо с правой, назад с правой и приставить левую. Ренджун немного путается в череде одинаковых слов, но собрав мысли в кучу совершает первый "квадрат". — Хорошо, а теперь повторим это как минимум миллион раз. Как долго его собрались мучать Ренджун не знал, но как только песня подошла к концу, его не отпустили и по второму кругу завертели по полу. Старший подумал, что направляющий в этом танце совсем не он, а его партнер(ша), поэтому он наступает уже сам на Донхёка, неотрывно следя за ногами. Хёк поддается его движению и плывет за ним, грациозно передвигаясь по паркету в домашних носках. — А теперь поворот: с правой ноги направо, —Ренджун импровизирует. — Спешишь. Полный поворот выполняется за два такта. Ренджун повинуется командам Донхёка, смутно вспоминая, что такое такт и как повернуться не сбив собой огромную вазу на полу. — У тебя неплохо получается. Только вот хватит смотреть за ногами, смотри налево. Спустя еще два проигрыша песни, Ренджуну кажется, что он виртуозно пляшет уже лучше своего учителя и готов танцевать даже с закрытыми глазами. На последнем повороте он замечает, что Донхёк уже не смотрит прямо, а наблюдает за ним, игнорируя свое же замечание о положении головы. Песня кончается и Ренджун уже был готов высвободиться и поблагодарить за урок, но Хёк его не отпускает. Аккуратно обнимает за талию и прижимается уже всем корпусом к Ренджуну, последний невольно кладет руки на плечи. Донхёк кладет подбородок на чужое плечо и выдыхает куда-то в ухо, отчего мгновенно сосредоточение уходит, сменяясь на умиротворение. В объятиях всегда было тепло и выпутываться из них совсем не хотелось. Только вот странное нежное поведение Донхёка настораживало. — Ты чего это? — Я же сказал, что тосковал по тебе. Мы так мало времени проводили вместе из-за этого выпускного, что я хочу, чтобы он поскорее закончился. Ты мне, гаденыш, даже не писал, а если писал, то только про Винтер. — Ревнуешь, что ли? — смеется Ренджун. — Да, поэтому собираюсь съесть тебя сегодня полностью,— Донхёк выпрямляется и смотрит на Ренджуна с вожделением, так, что кажется, что скоро изо рта потечет слюна а зрачки превратятся в сердечки. Донхёк целуется мокро и глубоко, удерживая Ренджуна за затылок, чтобы он не смог бежать. Хотя, он и не собирается. Он давно не чувствовал вторжения в свое личное пространство, что его тело с удовольствием откликнулось, а мозг не стал сопротивляться. Мягкие губы Хёка были словно воздушный зефир и старший уже стал сомневаться в том, кто кого съест первым. Ренджун отвечал на поцелуй так яростно, что становилось жарко в прохладной комнате с кондиционером на стене. Донхёк собственнически сжимал талию и балансировал на пути к ягодицам. Ощущать чужие губы на своих было потрясно, Ренджун находил в их слиянии языков особую гармонию и мантру, а чужое желание невероятно поднимало уровень серотонина в организме. — Эй, эй, что с тобой сегодня? — спросил старший, когда ему удалось отстраниться. — Ты со мной сегодня, — Донхёк опустил голову к шее, чтобы оставить на ней ряд мелких поцелуев. — Хёк, там внизу твоя мать, мы не будем сейчас... Младший резко укусил за шею и отпустил Ренджуна. Он успел расстроится, что все уже закончилось, несмотря на свои собственные слова. Но Донхёк был не так прост: подключил телефон к колонке и прибавил звук, а потом неслышно защелкнул дверь изнутри. — Так котенку лучше? — Не вижу здесь ни одного кота. — Значит, ты редко смотришь в зеркало, — отчеканил Донхёк, усаживаясь на колени перед Ренджуном, чтобы поцеловать его бледные коленки, выглядывающие из выреза на джинсах. — Подожди, нет, встань, — заикаясь говорит Ренджун, когда Хёк ведет руками по бедрам вверх. Его, впрочем, не слушаются. Старший опускает голову, чтобы посмотреть на своего друга, но тут же чуть не испускает громкий стон. Донхёк смотрел на него жадно и любовно, от такого пристального взгляда становилось неловко, а еще крыло томительной тягой. Ренджун видел как выгнулся Хёк, как напряглась его спина под тканью белой футболки, отчерчивая изгибы юного и сексуального тела, как терлись его колени в светлых джинсах о гладкий паркет. Донхёк стал спускать с него штаны, что заставило Ренджуна поднять голову высоко вверх и зажмурить глаза. Он был уверен, что мучение отсосом от младшего он точно не выдержит, поэтому захотел было противостоять чужому напору, но его лишь повалили на кровать. Хёк снял его белье, оставив болтаться где-то у щиколоток. Член старшего стоял и вызывал невообразимо сильное желание прикоснуться. Но Донхёка были другие планы, именно поэтому он согнул ноги Ренджуна в коленях, неудержавшись и сжав притягательные бедра, припал к плотному ободку мышц языком. — Донхёк, ты сукин сын, что ты творишь, — зашипел старший, поднимая голову. Он был готов поклясться, что услышал меж своих бедер ехидный гогот, принадлежащий Хёку. У него никогда не было половой связи да и баловаться игрушками не приходилось, поэтому любое прикосновение к новой интимной зоне вызывало смущение и страх. Вообще, он даже и не думал, что это случиться сегодня и он будет внизу. Уразумение о том, что все идет не по привычному плану, пришло только сейчас, когда в его заднице уже был язык Донхёка. — Слушай, я не думаю, что я готов... что мы готовы. — Я сделаю тебе приятно. Я много смотрел и читал, я точно знаю, что делаю, — безумно зашептал младший, испуганно оторвавшись от своих действий и подтянувшись к лицу Ренджуна, — я буду самым нежным, а еще первым и рассчитываю, последним. Если что-то пойдет не так, то дай мне знать и я остановлюсь. Я хочу подарить тебе большее удовольствие, от которого снесет крышу... но если ты правда не хочешь, то я не держу тебя. Донхёк мягко поцеловал старшего в губы, тяжело дыша ему в рот. Ренджун смотрел в яркие и боготворящие глаза напротив. Он много думал об этом тогда, неделями позже и знал, что когда-нибудь это случится. Тогда, почему же не сейчас? Да, с другом, но с тем, кто скучает по нему, когда они видятся каждый день, печется о его проблемах, ревнует, а еще, кажется, любит, больше, чем просто товарища. Ренджун, конечно, мог ошибаться, а еще, наверняка, это было взаимно. — Хорошо, — хватило духу прошептать в чужие губы. — Об этом дне ты будешь вспоминать в старости, когда другой гунявый старик будет сидеть рядом с тобой в кресле-качалке, — счастливо улыбнулся Донхёк, оставляя поцелуй на носу. — Хоть бы меня хватил Альцгеймер. — Не говори так, болван, я буду стараться. Хёк отстраняется на пару секунд, чтобы вытащить из тумбочки баночку, вполне понятного назначения. Он щедро обрабатывает пальцы и входит плавно, не встречая сопротивления. — Если будет больно, то кричи. — Боюсь, тогда и твоя мать захочет присоединиться. Донхёк добавляет второй палец и медленно двигается внутри Ренджуна. Последний складывает руки на груди и смотрит в потолок. Неприятно, конечно, но и не больно. — Двух пальцев для твоего размера будет достаточно. — Хватит меня буллить! — отзывается Донхёк, хмуря брови и надувая щеки, что вызывает у Ренджуна усмешку. Все-таки он не в том положении, чтобы дерзить. Когда Донхёк использует уже три пальца и засовывает их глубоко внутрь, старшего пронзает стрела неожиданной услады. Он не сдерживает нежный стон и густо краснеет, понимая, что привлек внимание Хёка. Младший сообразительно сделал еще серию таких же телодвижений, отчего Ренджуна буквально подкинуло над кроватью. Ощущалось даже лучше, чем дрочка. Что-то внутри отчаянно стонало и требовало внимания, а когда его получало, то вызывало неконтролируемую дрожь в теле и стреляло в голову. Ренджун провел рукой по члену и чуть не утонул в новых ощущениях. Похоже, Донхёк все же знал, о чем говорил. Младший разделся, и Ренджун, как в первый раз жадно следил за его движениями и всматривался между бедер. Сейчас ему показалось, что двух пальцев действительно было бы маловато и прикусил себя за язык. Отступать было уже поздно, тело просило новых ощущений, а Донхёк мог с легкостью их доставить. Он вошел медленно, открывая рот в немом стоне и закатывая глаза так сильно, что Ренджун не увидел зрачков. Внутри него все словно рвалось и рушилось, противоречиво соединяясь с другим телом. Им обоим нужно было время, чтобы прийти в себя. Старший делал дыхательную гимнастику, пока Донхёк неотрывно исцеловывал шею, собирая с нее пот и следя за движением кадыка. Когда Хёк начал двигаться, Ренджуна снова унесло на небеса. Он застонал несдержанно и совсем потерял над собой контроль. Его словно мучала новая неизвестная болезнь. Он прижимался близко к сердцу, путаясь в широкой футболке Донхёка, сжимал коленями чужие бока, невзирая на боль от неожиданной гимнастической растяжки, мотал головой, как одержимый и неистово целовался. Ренджун сжимал руку Донхёка крепко, до красноты и следов от ногтей. Младший дышал куда-то в ухо, с каждой секундой все точнее и грубее принося сладкое удовольствие. Он смотрел в глаза Ренджуна, неотрывно следя за его состоянием, боясь то ли причинить боль, то ли стать причиной обморока. — Пожалуйста, Донхёк, еще, — старший бы съел свой язык без соли, если бы сказал это ему когда-либо. Хёк повинуясь собственному ритму вбивался в Ренджуна, с восторгом осознавая, что сейчас происходит и что его потрясающий друг сейчас в его кровати. Ренджун закусывал губы, чтобы не перекричать музыку, но его сердце явно билось гораздо громче. Они точно запомнили этот момент, лица друг друга, ослепительное удовольствие и что-то, что щекотало грудную клетку. — Ладно, может быть желтые галстуки не такие уж и уродливые, — пробормотал Донхёк, завязывая его на шее Ренджуна. До выхода было еще около двадцати минут, когда за старшим зашел Хёк и обнаружил, что он не умеет обращаться с галстуками. Донхёк любуется проделанной работой и заправляет его под воротник белой рубашки, смахивает невидимые пылинки с пиджака и смотрит на Ренджуна. Он был готов поклясться, что выглядят они сейчас прямо как гейская пара за пару часов до их свадьбы. Хёк улыбнулся своим мыслям. — Чего это ты такой счастливый? — спрашивает Ренджун. — Не могу на тебя наглядеться. Выглядишь целовательно. Старший пытается свою улыбку переделать в ухмылку, но получается плохо. Донхёк все же захватывает в свой плен Ренджуна, мягко целуя в уголок губ, а потом языком исследуя контуры. Он нетерпеливо открывает рот, показывая желание углубить поцелуй, но Хёк лишь посасывает верхнюю, целомудренно дразня старшего. Ренджун кусает его и сам лезет языком в чужой рот. Он ощущает руки Донхёка, что все еще держат за плечи и притягивают его ближе. Его парфюм щекочет нос, а губы заставляют забыть обо всем на свете, даже о Винтер, за которой он обещал зайти через десять минут. — Нам пора, — зовет Хёк. Винтер и НинНин выглядели чудесно. Ренджун в последний момент не забыл взять бутоньерку, а то, кажется, его партнерша бы сошла с ума. Он предложил ей руку, а она элегантно обвила его локоть. Вальсировала Винтер тоже отлично, но Ренджун сомневался, что её действительно учил Донхёк. Мама гордо фотографировала их на старую мыльницу, а потом и Хёка, который потребовал больше кадров, чем Винтер. Под вечер, когда в очередной раз зазвучал медленный танец и Винтер опять посмотрела на Ренджуна, он вышел на крыльцо школы. Танцевать не хотелось, и дело было точно не в ней. Она быстро найдет себе другого партнера, успокаивал себя Ренджун, стараясь не чувствовать вину так уж сильно. — Джемин уже пригласил Винтер, можешь не переживать, — вышел за ним Донхёк,— ты чего какой грустный? Эй, золотце, мы закончили школу и распрощались с этим дерьмищем, разве ты не рад? — Тухло. Я думал, что что-то почувствую, ну там, радость или печаль, а в итоге не ощущаю вообще ничего. — Это нормально, что прощание не вызывает у тебя эмоций. Но если хочешь перестать мерзнуть тут, то предлагаю накидаться остатками шампанского и гулять всю ночь... и целоваться. А еще я могу отсосать тебе в кабинете математички, там сейчас открыто. Ренджун смеется и оборачивается. Донхёк выглядит как один большой хреновый план по захвату мира или побега из тюрьмы, но отказаться от него просто невозможно. Он перехватывает чужую ладонь, чтобы переплести пальцы. Хёк смотрит удивленно, а потом льнет к хлопковой рубашке старшего, немного приседая в коленях. Внезапно холодный вечер становится теплым и тягучим, как мед. На сердце становится тепло, а губы требуют поцелуя. — Пойдем, оскверним святая святых всех горгулий этой школы, — Ренджун тянет за собой Донхёка, который кричит: "Да, твою мать, это мой парень!"