Столица на волне "5 FM"

Утро вечера мудренее. Сытный ужин и хороший сон определенно помогли, и Сэм к завтраку выглядит бодро, глядя на мир более ясным взглядом. Будь на их месте кто-то другой, то утро после вчерашних событий искрило бы неловкостью и неопределенностью; сейчас же все трое хотят как можно скорее приступить к самому главному. — Начнем с того, что нам нужно заставить тебя нарушить клятву, — говорит Анна. — Кастиэль? — Вот мой список, — он осторожно вытаскивает страницу из своего дневника и протягивает ее сестре. — То, что я подчеркнул, не обсуждается, колонка справа — варианты, если не будет материалов из первой. Анна кивает. — Хорошо. Сэм? Ты уверен, что хочешь это сделать? Сэм читает утреннюю газету, купленную Анной, когда та ходила куда-то за завтраком, однако сейчас он резко вскидывает голову и обиженно хмурится. — А с чего бы мне не хотеть нарушить эту клятву? Анна пристально смотрит на него. — Я делаю тебе одолжение этим уточнением. — О. Сэм на мгновение замолкает, почти сбитый с толку, затем смотрит на свою правую руку. Кастиэлю интересно, часто ли Сэм изучал чернильную вязь на ней и какие чувства та вызывает у него. Разумеется, вину и отвращение, но ведь так было не всегда. Видимо, изначально он испытывал гордость и удовлетворение — это же наглядное свидетельство выбора его собственного пути. — Да, я хочу избавиться от нее, — тихо говорит Сэм. — Спасибо. За то, что, хм, спросила. — Естественно, — отзывается Анна. — О, Анна, — быстро говорит Кастиэль, — мне нужно позвонить Норе и сказать, что завтра я, вероятно, не смогу прийти на работу. Сэм удивленно поворачивается к Кастиэлю. — Ты работаешь? — Да. Это очень полезно. Лицо Сэма меняется, но это не совсем хмурый взгляд. — Угу. Нейтрализация клятвенной связи — это относительно простая процедура, поэтому первоначальная задача — найти материалы для нее. Им приходится учитывать, что Люцифер мог послать еще кого-то, хотя Сэм придерживается мнения, что изгнанный принц занят капканом для своего брата, поэтому вряд ли сможет выделить больше людей для его поимки. Кроме того, из всей троицы только Анна может свободно передвигаться по Королевству, поскольку лишь у нее есть соответствующие проездные документы и лицо не вызывает подозрений. Все это усложняет задачу, но не превращает ее в невозможную. В конце концов, Сэм — местный, которому уже несколько недель удается скрываться, и его знания о передвижениях Люцифера бесценны. Ну и знакомство Анны с местностью этого региона эффективно заполняет пробелы в знаниях Сэма. Из отеля выходит странная троица, которая безмятежно и деловито усаживается в машину и отправляется в аптеку, выбранную Анной. Сэм и Кастиэль знают друг друга чуть больше, чем Сэм и Анна, но это совсем ничего не значит. Кто-то другой на их месте уже начал бы праздную беседу. Но в их случае единственный выход — серьезный разговор. — Итак, — говорит Сэм, едва Анна выезжает на главную дорогу, — вы действительно не поклонники Майкла? Сегодня он на переднем сидении, поэтому поворачивается и вопросительно смотрит на Кастиэля. Тот пожимает плечами. — Я все еще пытаюсь осознать, что можно быть против Майкла. Он был для меня королем почти всю мою жизнь. И свои мысли о его правлении я всегда оставлял при себе. — Из-за необходимости и из страха, — добавляет Анна. — Ну да, — отвечает Кастиэль. — Не все же такие храбрые, как ты. Анна фыркает от смеха, удивляясь, что Кастиэль вспомнил их старый спор. — Я покинула Острова много лет назад, — говорит она. — Формально я беженка без документов, так что… Нет, определенно не поклонница Майкла. — Ты просто… уехала? — удивляется Сэм. Анна слегка наклоняет голову, и Кастиэль ловит улыбку, адресованную Сэму. — Да. В моей жизни есть вещи, о которых я сожалею, но личный выбор не входит в их число. — Вот оно что… — начинает Сэм и замолкает. Он отворачивается, пряча лицо от пристального взгляда Кастиэля. Затем снова заговаривает — тихо, словно ему весьма тяжело подбирать слова: — Однажды кое-кто сказал мне почти то же самое. Но я сбежал не для себя. И присоединился к реформаторам не ради себя. — Ты хотел что-то изменить, — говорит Кастиэль. — Да, — отвечает Сэм. Но в его голосе нет злости, как вчера вечером. Только усталость. — И я сделал это, правда? Просто не так, как мне хотелось бы. — А чего ты добивался? — спрашивает Анна. — Сначала нас было всего несколько человек, — отстраненно говорит Сэм. — Большинство работало с Хранителями Знаний, как и я. Мы говорили о переменах в Совете, о системе исполнительной власти, построенной на благородных Домах, о том, что Эллен связалась через границу с нашим старым… ладно, «врагом» — не совсем подходящее слово, но в то время проще всего было именно так называть Майкла. Все знали, что он годами следил за нами, и тут вдруг Совет собрался пригласить его? Это было просто… как обухом по голове. Анна с Кастиэлем чужие для Сэма, и Кастиэлю кажется, что именно поэтому тому легче говорить. Знай они Сэма до того, как все это произошло, у них были бы вопросы и разговор строился бы на их ожиданиях. А так Кастиэль и Анна слышат только то, что Сэм хочет им сказать. В некотором смысле, это освобождение. Теперь, когда Сэм заговорил, слова текут легко. Он говорит просто и без особых эмоциональных интонаций, будто излагает исторические события, не связанные с ним. Он рассказывает о том, как его втянули в анти-королевское движение и выяснилось, что его дед Сэмюэль вместе с другими членами Дома Кэмпбеллов были его частью. Рассказывает о волнении, которое испытал, узнав о доверии Сэмюэля, когда его собственные родители отошли от политики Дома. Должно быть, это было волнующе для него, думает Кастиэль. Такой молодой, а уже связан с важными людьми, которые доверяют ему важные — немыслимо важные! — сведения, о которых больше никто не знает. Сэмюэль рассказывает Сэму, что Майкл собирается вести переговоры о браке, чтобы укрепить соглашение между нациями, но, очевидно, это прикрытие для чего-то гораздо более зловещего, и им просто необходимо знать, для чего именно. И разве не лучше всего будет Сэму взять на себя этот брак, чтобы они могли быть как можно ближе к центральному действию и в курсе событий? — Тогда почему ты сбежал? — спрашивает Анна. — Если брак с Кастиэлем пошел бы на пользу вашему движению? — Все произошло так быстро. Ну, то есть, выйти замуж за незнакомца ради дела звучит прекрасно на бумаге, но когда это стало происходить, это было… было неправильно. И хуже всего, что у нас с Касом даже долбаные причины жениться — разнились, и это заставило меня понять, какая же я фальшивка. И я же ничего не мог рассказать Дину! Это было самое худшее. Он так старался, чтобы я почувствовал себя лучше, и совершенно не понимал, почему я так расстроен, — Сэм резко поворачивается на сидении. — А ты знал? О планах Майкла по вторжению? — Нет, — отвечает Кастиэль. — К несчастью. — Так ты был козлом отпущения? Отлично. Замечательно. — Сэм делает долгий, медленный вдох. — Наверное, я запаниковал. Мне казалось, что если я спрыгну с этого поезда, все остановится. — Значит, никакой девушки не было? — спрашивает Кастиэль. Сэм вздрагивает. — Что? — Дин сказал, что, по его мнению, ты уехал из-за девушки. Губы Сэма сжимаются. — Так и было. Она состояла в этом движении. Сказала, что, если я захочу сбежать, все будет в порядке — остальные поймут и найдут какой-нибудь другой способ… неважно. Она помогла мне выбраться из города и привела прямо к Люциферу, — кажется, он больше не хочет вдаваться в подробности, поскольку уставился в лобовое стекло. — В то время это имело смысл.

***

Они добираются до аптеки без происшествий. Петляющие сельские дороги, по которым они едут, тихие, и этот регион, по-видимому, мало интересен, значит им не грозит натолкнуться на какой-нибудь контрольно-пропускной пункт. Не то чтобы Кастиэль вообще знал эту местность — он читает дорожные знаки, но названия мало что говорят ему. Он представляет Уриэля, которому пришлось самостоятельно перемещаться по этому региону — картина скорее забавная, чем зловещая. Когда след Сэма остыл, Кастиэль готов был поспорить, что тот вернулся к своему хозяину за дополнительными указаниями. Единственной загвоздкой для них стало отсутствие энтузиазма в помощи им у аптекаря. Хотя Сэм остался в машине, фармацевт не обрадовалась Анне с Кастиэлем у порога ее аптеки; стало еще хуже, когда она увидела список того, за чем они пришли. — Нет, теперь уже так не пойдет, — говорит она. — У нас тут появились контрольные пункты, а над ними — свой контроль, и шерифы объезжают… — Дельта, я поняла тебя, — перебивает ее Анна. — Просто скажи, можешь ты продать мне это или нет. Женщина — Дельта — раздражена ультиматумом. — Все не так просто, как кажется. Мне придется доложить о вас. Кастиэль немного встревожен, а вот Анна — нет. — Прямо сейчас? — Если меня спросят, — говорит Дельта. — Хотя неизвестно, когда это случится. Твой друг так и будет топтаться там или подождет снаружи? Кастиэль понимает намек и, извинившись, тихо выходит из аптеки. Он возвращается к машине, и его внезапное появление заставляет Сэма дернуться на сиденье. — Ты что, рылся в бардачке? — Я просто искал… — Сэм замолкает. — Да. Прости. — Ничего страшного. Анна, скорее всего, немного задержится, поэтому Кастиэль устраивается поудобнее на заднем сиденье — разувается и вытягивает ноги. Он не может тут полностью вытянуться, а вот прислониться головой и плечами к одному углу — вполне, так будет достаточно комфортно. — Мы все еще чужаки для тебя. — Я мог бы завести машину и угнать ее, — говорит Сэм. — Прямо у вас под носом. — Угу, — хмыкает Кастиэль. Сэм разворачивается, выглядя почти раздраженным. — И это все, что ты собираешься сказать? — Ну, если ты заберешь машину, нам с Анной просто придется найти какое-нибудь другое средство передвижения. Моя сестра очень изобретательна и знает аптекаря, так что вполне возможно, та сможет нас подвезти. Анна, конечно, очень рассердится на тебя, потому что она любит эту машину, но я — нет, и совершенно уверен, что ныне она может позволить себе что-то получше. Сэм переводит взгляд на руль и приборную панель, потом снова на Кастиэля. — Это же рухлядь. — Я уже обратил на это ее внимание. — Дедушка Сэмюэл сказал, что ты — отмороженный, — торопливо произносит Сэм. Кастиэль удивленно моргает. — Он не ошибается. Уши Сэма слегка розовеют, хотя трудно сказать, от грубого описания или из-за чего-то еще. Кроме того, внезапно Кастиэль ощущает дежавю и выпаливает: — Я весьма нервировал твоего брата. — О? — Да, сначала он не знал, что со мной делать. Так что… что бы тебя ни раздражало, ты, вероятно, не одинок в своих мыслях. Сэм на мгновение замолкает. — «Сначала», говоришь? — Мы провели вместе почти месяц в доме для новобрачных. И не могли не разговаривать, учитывая, каким болтуном может быть Дин. — При обычных обстоятельствах, конечно, — говорит Сэм. — Но ты не можешь не признать, что ваша ситуация не была… Для Дина это была не обычная ситуация. Тут Кастиэлю приходит в голову, что Сэм уже несколько месяцев не видел никого из своих ближайших родственников. Мэри, Джон, Дин — он оставил их всех еще до свадьбы и всего остального. В рассказах Дина об их термоядерной семейке было много нежности и теплоты, и если это правда, то Сэм наверняка изголодался и жаждет даже этих крох. — Нет, но Дин очень выносливый, — говорит Кастиэль. Он радуется, когда Сэм улыбается, признавая его правоту. — Умный, способный и упрямый. Думаю, он согласится с Сэмюэлем насчет моей «отмороженности», но не станет делать этого в присутствии вашего дедушки. Просто из вредности, — Сэм смеется, и Кастиэль продолжает: — Дин сказал, что вы вчетвером не так уж близки с остальными Кэмпбеллами и Винчестерами. Ведь, когда ваши родители выбрали друг друга, отношения с Домами… натянулись. — Да, но это было много лет назад, — говорит Сэм. — Мы с Дином выросли в этой атмосфере, и ничего, все было прекрасно. Я легко сблизился во время стажировки у Хранителей Знаний с дедушкой Генри — он же один из них, понимаешь? Оттуда оставалось совсем чуть-чуть до Кэмпбеллов и… погоди. Это Дин тебе рассказал? О нашей семье? — Разумеется, ведь больше мне неоткуда было узнать. — Пожалуй, — медленно произносит Сэм. — Мне очень нравится символика Импалы на вашем фамильном гербе, — продолжает Кастиэль. — Крайне умно и тонко в своем истинном значении для вашей семьи. Я сам не видел эту машину, но мне говорили, что она очень красивая. Дин сказал, что хотел бы как-нибудь прокатить меня, но… ладно. Теперь-то уже что. Сэм все еще смотрит на него, выражение его лица не поддается расшифровке. — Ничего себе. Ну, ладно. — О, — говорит Кастиэль, — ты что-нибудь слышал о своих родителях? Я имею в виду, от Кэмпбеллов, они же были с тобой, когда ты уехал. Сэм колеблется. — Немного. — Мне очень жаль, но я не могу рассказать тебе ничего существенного, — говорит Кастиэль. — Я мельком видел твою маму в лагере Илчестера и в Чамберс Хаусе в конце медового месяца. Нам не удалось нормально поговорить, но выглядела она хорошо. К сожалению, твоего отца там не было. — Да, он занимался моими поисками, — Сэм смеется, и Кастиэлю явно не пристало слышать в этом смехе оттенок горечи. Прежде чем он успевает продолжить эту мысль, раздается стук в окно, и водительская дверь распахивается. Анна плюхается на сиденье и тут же протягивает Сэму бумажный пакет, который тот берет. Пакет выглядит достаточно большим, чтобы вместить все из их списка, но Анна совсем не сияет от радости. — Фронт прорвался через Говард Лайн, — говорит Анна. Она поворачивает ключ в замке зажигания и заводит мотор. — Нам нужно быстро где-нибудь спрятаться. — Фронт? Какой фронт? — настойчиво спрашивает Сэм. — Где? — Сначала доедем до безопасного места, — отрезает Анна.

***

Анна ведет машину и рассказывает о том, что узнала. Новости настолько свежие, что если бы они прибыли в аптеку на час раньше, Дельта была бы более сговорчивой. Боевые действия все еще идут в полудюжине округов, однако они постепенно приближаются, и местные жители это чувствуют. Газеты пока не в курсе событий, но по радио и телевидению ходят слухи. Поскольку радио в машине Анны почти не работает, приходится ждать, пока они не найдут очередной отель. Сэм нервничает и беспокоится всю дорогу, и как только они находят, где остановиться, и заселяются в новый номер, он направляется прямо к телевизору — включает его и прибавляет громкость. Конечно, новости транслируют почти на всех каналах. «Провокационные движения». «Неизвестно, кто ударил первым». «Захвачен университетский городок, где были замечены привязанные драконы, хотя это еще не подтверждено. Охотники уже на месте, но кто может знать, на чьей они стороне?» Есть упоминания имен и мест, которые мало что значат для Кастиэля, но Анна и Сэм тут же принимаются горячо обсуждать стратегическое значение города. — Им нужно отрезать линии поставок в столицу, — говорит Сэм. — Именно этим он и занимался, и теперь стал еще ближе — это одна из главных магистралей. — Но ведь Люциферу вовсе не обязательно ехать в Сент-Лебанон, не так ли? — спрашивает Анна. — Он охотится за Майклом, который сейчас может быть где угодно. — Но у Люцифера был бы доступ к большему количеству людей, оружия и заклинаний, — отвечает Сэм. — Он может взять под контроль Эллен или остальных членов Совета и заставить их выступить в свою пользу. Пока Сэм и его сестра обсуждают новые события, Кастиэль начинает готовиться к нейтрализации клятвенной связи Сэма. Работа тонкая, но не сложная, поэтому он достаточно легко перемещается по комнате во время их напряженного разговора. Он раскладывает нужное на столе и зажигает свечу, которую приспособил для своих целей в качестве источника тепла. — У него было бы больше шансов сделать это, имей он тебя под рукой, — говорит Анна. — Ему придется предположить худшее. — Я не настолько важен, — печально говорит Сэм. — Я дал информацию, но на самом деле не знаю всех деталей его планов. Возможно, он знал, что я никогда не зайду так далеко, как ему хотелось бы. — Или он готовил тебя к этому, — говорит Кастиэль. — Может ты и пытался манипулировать им, но он делал то же самое в ответ. Он уже изолировал тебя от семьи и сделал так, что тебе было нелегко обратиться к ним. На щеке Сэма дергается мускул, его пристальный взгляд резко останавливается на Кастиэле. Возможно, комментарий оказался слишком точен, и пока Кастиэль наблюдает за ним, Сэм открывает рот, как бы протестуя, но затем молча закрывает его. — Это не обвинение в слабости, — уточняет Кастиэль. — Мной тоже манипулировали. Не очень приятно осознавать его. — Кас, — тихо говорит Анна. — Люцифер — это одно, но я уверена, что семейная ситуация Сэма сама по себе довольно сложная. — О, — удивленно произносит Кастиэль. — Да, да, конечно, я вовсе не это имел в виду… Сэм вздыхает. — Я знаю, что ты имел в виду. Я уже делал свое дело задолго до того, как это… это… вспыхнуло. Мне следовало лучше справиться, вот и все. Кастиэль бросает на Сэма, как он надеется, извиняющийся взгляд. Внутренне он с трудом понимает, что за сложности могут быть в семье Винчестер-Кэмпбелл, поскольку никто никого не пытался убить, изгнать или узурпировать, однако Кастиэль знает, что видел лишь верхушку айсберга. И все же у Сэма есть родители и брат, которые его любят, и, конечно, это должно многое облегчить? — Давай, начнем, — говорит Кастиэль, указывая на стол. Сэм снимает рубашку и садится, положив руку на столешницу. — Можешь продолжать говорить, это мне не помешает. — Что, по-твоему, отвлечет меня от боли? Кастиэль поднимает маленькую иглу и нагревает ее на огне свечи. — Только не говори мне, что ты так же не любишь иголки, как и твой брат. Сэм удивленно поднимает брови. — А откуда ты знаешь, что Дин не любит иголки? — Он вписан в королевское генеалогическое древо, — говорит Кастиэль. — Этот процесс требует небольшого количества крови, поэтому это его сильно взволновало. — Взволновало, — эхом отзывается Сэм. Анна оживляется. — Ого, да ты что? Майкл вписал имя Дина в древо? Эй, а я все еще там? — Да, твое имя по-прежнему есть в древе, — говорит Кастиэль. — Анна, на самом деле от тебя никто не отрекался. — Ты не можешь знать наверняка, — замечает она. — Ты имеешь в виду, — говорит Сэм, — традиционное гобеленовое древо? Дин действительно теперь там красуется? — Да, — отвечает Кастиэль. — Майкл хотел использовать Дина, чтобы закрепиться в местных Домах. Полагаю, это почти, хотя и не совсем так, как Люцифер хотел использовать тебя. Только вместо того, чтобы связаться с Дином напрямую, он использовал меня как доверенное лицо. — Все это очень запутанно, — говорит Сэм. — Верно. А теперь не двигай рукой, чтобы я мог чисто убрать главные линии. Сэм кивает и повинуется, держа руку прямо и ладонью вверх. Используя стерилизованное лезвие, Кастиэль делает аккуратный надрез на внутренней стороне локтя Сэма и ставит его руку так, чтобы кровь падала на чашу, расположенную под его рукой между сложенными полотенцами. Сэм продолжает непринужденный разговор с Анной о том, что показывают по телевизору, однако он совсем не легкомысленно относится к тому, что с ним делают — или, так сказать, уничтожают. Кастиэль опустил голову, чтобы сосредоточиться на своей работе, но он чувствует напряжение в его руке и пальцах. Связь, которой Люцифер связал Сэма, — больше, чем обещание принцу — это также физическое доказательство того, что тот выступает против своей семьи. Поэтому совсем не удивительно, когда Сэм вздыхает после того, как первая строка выведена. Кастиэль прижимает иглу к коже в одном месте за другим и каждый раз ждет, когда магия слабо вспыхнет. — Ты там в порядке? — спрашивает Анна. — Нормально, — отвечает Сэм. — Хм. Почувствует ли это Люцифер? Вот прямо сейчас? — Возможно, — говорит Кастиэль. — Я не знаю. Если с ним связаны несколько человек, он не обнаружит это, пока не начнет активно искать тебя. Сэм на мгновение замолкает. — Ты уничтожил свою брачную татуировку? Пальцы Кастиэля не скользят, но лишь потому, что он профессионал. — Она частично нарушена, не полностью. — О. Хм. А почему не полностью? — Не знаю, спроси своего брата. — А с чего бы мне спрашивать… — Откуда мне знать, почему он от нее не избавился. Мы же с ним не в тесном контакте. — Кастиэль, — говорит Анна. — Будь осторожен. — Я знаю, что делаю. Есть еще одна последняя точка, которую нужно нейтрализовать — нижний завиток рядом с кровоточащим порезом. Кастиэль вонзает кончик иглы в кожу — чернила мерцают, Сэм шипит, и Кастиэль откидывается назад. Анна подходит к столу вплотную к его плечу. — Все? — Да. Но ему все равно нужно еще немного пролить кровь. — Опухло, — говорит Сэм. — Тебе надо поесть, — говорит Кастиэль. — И нужно будет понаблюдать за тобой несколько часов, на случай, если поднимется температура от отдачи. За спиной Кастиэля раздается шорох — Анна перебирает съестное. — Яблоко, овсяные батончики, шоколад? — Яблоко, — выбирает Сэм. — Спасибо. Ну, и тебе тоже, Кастиэль. Спасибо. — Не за что, — Кастиэль задувает свечу. — Нужно все вымыть. Крайне опасно оставлять свои следы на таких вещах, тем более у меня нет с собой подходящего отбеливателя. Он поднимается на ноги, держа в руках использованные материалы, и направляется в ванную. Учитывая обстоятельства, все прошло довольно гладко. Кастиэль затыкает слив и начинает наполнять раковину водой, удивляясь, что Люцифер не использовал более экстремальную клятву связи. Возможно, чувствовал, что в этом нет необходимости. Есть много способов заманить человека в ловушку, и большинство вообще не связаны с магией. Это хорошо. Ситуация все еще напряженная, и пускай боевые действия возобновились, но у этого есть шанс переломить ситуацию, рано или поздно. Вода бежит, и телевизор все еще играет, но звуки не настолько громкие, чтобы Кастиэль не мог разобрать разговор за пределами ванной. — Теперь мне придется вернуться? — спрашивает Сэм. — Тебе решать, — отвечает Анна. — Меня уже ничто не остановит. Кроме моей гордости. — И вполне обоснованный страх того, как по возвращении к тебе будут относиться люди. Эмоции зашкаливают, и нет гарантии, что кто-то тебя послушает. Совсем не зазорно поставить свою безопасность на первое место. Но откуда мне знать, я ведь просто махровая эгоистка. — Потому что ушла из дома? Наступает пауза, и Кастиэль слегка толкает дверь локтем, расширяя щель ровно настолько, чтобы расслышать тихие слова Анны: — …Говорит, что не держит зла, а я… Но это не имеет никакого отношения к тебе. Сэм, я не знаю твою семью и не представляю всю сложность твоего положения. — Все не так уж и сложно. — Все достаточно сложно, ведь тебя окружали родственники. Кастиэль выключает кран. Внезапная тишина ванной комнаты отражается в разговорной тишине снаружи. Ведущий высказывает свое мнение, что университетский городок потерян, но мирным жителям не стоит беспокоиться, так как власти уже готовят ответку. — Ешь, — говорит Анна. — Ты и так довольно бледный. Сэм смеется. — Не командуй мне тут. Никто этого не видит, но Кастиэль улыбается.

***

Им должно быть слишком тесно втроем в одном номере, но нет. Они оставляют телевизор включенным, и хотя новости не сильно улучшились, ясно, что наряду с маятником борьбы, качнувшимся в сторону побережья, есть и другие районы страны, которые будут рады больше не попадать в центр внимания. Чем больше Кастиэль слушает разговор Анны и Сэма, тем лучше понимает, почему некоторые места более стратегические, чем другие, какие виды соперничества существуют среди Домов на Континенте и как можно путешествовать, оставаясь под радаром. Это достойный способ провести абсолютно бесплодные часы ожидания. Они едят, занимаются стиркой, смотрят новости. Никто не стучится в их дверь, и несколько раз, когда машины проезжают мимо отеля, Анна наблюдает за ними сквозь занавески, проверяя, действительно ли ими здесь совершенно не интересуются. Есть один момент в конце дня, когда Кастиэль наблюдает, как Анна и Сэм спорят о правдивости нового бюллетеня, и понимает, что это — как бы ни было незначительно и странно — семейное собрание. Он не то чтобы забыл о своей связи с Сэмом — а через него и с Анной, — но только сейчас полностью осознает, что Сэм — его деверь — общается с его сестрой, ближайшей родственницей. Именно такую семейную встречу он предпочел бы устроить, если бы его брак был настоящим и они с Дином должны были познакомить друг друга с человеком, которого они любят больше всего на свете. — Они просто недостаточно компетентны для этого! — говорит Сэм; он повысил голос, но не от гнева. — Знаешь, как это называется? Теория заговора. — Какая это теория, если известно, что подобные заговоры действительно существуют? — возражает Анна. — Мы знаем о согласованных усилиях, предпринятых, чтобы сделать твое отсутствие политически выгодным. — Да, но это тогда, когда кто-то контролирует изложение фактов, — отвечает Сэм, — а сейчас почти никто этого не может делать. По телу Кастиэля пробегает дрожь. Это не грусть — больше похоже на случайный взгляд краем глаза в мир, который мог бы быть. Разрыв уз Сэма можно считать сегодняшней маленькой победой, но Кастиэль сразу же решает, что отношения Сэма и Анны — еще одна победа сама по себе. Дину бы понравилась Анна, думает Кастиэль. Она определенно понравилась бы ему гораздо больше других родственников Кастиэля, с которыми он встречался. Что же касается Сэма — Кастиэль рад видеть проблески того человека, которым он является, когда не испытывает неизмеримого стресса. Он остроумен, смышлен, иногда очаровательно саркастичен и гораздо более оживленный, чем тот замкнутый юноша, которого он встретил много месяцев назад. Нет смысла сожалеть об обстоятельствах, которые привели их сюда сегодня, но Кастиэль не может не сожалеть. Совсем чуть-чуть. — Что? — говорит Сэм. Кастиэль осознает, что уставился на него, и поспешно отводит взгляд. — Ничего. Я просто… думаю, что мы могли бы быть хорошими друзьями, будь все… по-другому. Конечно, это слишком сентиментальное заявление. Выражение лица Сэма немного смягчается, почти до смущенного, но сидящая на другом конце стола Анна ухмыляется. — Теперь вы можете быть друзьями, так уж сложилось, — говорит Анна. — Давай уже. — Я вообще-то стою здесь и выражаю некоторые чувства, — протестует Кастиэль, смех клокочет в его груди. — Так что могли бы и выказать немного заслуженного уважения. — Ух ты, — говорит Сэм. — Ладно, кажется, я понял. — Что ты понял? — Вас двоих, — Сэм указывает на Анну и Кастиэля, очевидно, имея в виду их обоих. — Это братский стеб. — Ну кто тебя за язык тянул? — говорит Кастиэль. Сэм тихонько хихикает. — И это так похоже на… Хм. Не важно. Так что же, разрушение связи прошло нормально? Я теперь чист? Нельзя знать наверняка, но Сэм не проявляет никаких признаков обычных побочных эффектов от нарушения клятвы, и это хорошо. К закату чернила на его татуировке тускнеют, и Сэм, смотря телевизионные новости, впадает в задумчивость, словно обдумывает свой следующий шаг. Они не будут торчать в этом отеле вечно, и, по правде сказать, Кастиэль действительно хочет вернуться в «Автозаправку и сопутствующие товары». Кто знает, в каком состоянии сейчас без него полки Норы? Но для этого кто-то должен сделать первый шаг. Кастиэль не будет, и, судя по удивительно терпеливому наблюдению Анны за Сэмом, она тоже. В обеденное время они наконец выключают телевизор. Не столько для того, чтобы спокойно поесть в тишине, сколько потому, что пришло время для вечернего эфира Дина. Кастиэль распаковывает еду, добытую для них Анной, пока та вместе с Сэмом возится с отельным радиоприемником — Анна описывает частоту, на которую им нужно настроиться. Затем раздается голос Дина, громкий и ясный. «Всем доброго вечера, давайте сразу перейдем к делу. Если вы еще не слышали, сегодня у нас тут серьезная движуха, поэтому мы разложим для вас все по полочкам». Прослушивание передачи — это уже ритуал. Радио одиноко ютится на подставке, Кастиэль проверяет батарейки своего плеера перед записью, а Анна открывает блокнот на новой странице. Пока он пережидает статику, разум Кастиэля словно успокаивается и мысли уже не путаются — он открыт и сосредоточен, готовый внимать. Позже будет время для анализа, ведь сейчас Кастиэль — пассивное вместилище голоса Дина. Того, скорее всего, это бы смутило. Он точно стал бы протестовать: «Я двадцать минут сообщаю новости и болтаю всякую фигню, Кас, вот и все». Кастиэль ответил бы, что нет, это не все, что он делает. Слушая эти передачи, Кастиэль может почувствовать, что независимо от того, каким бы незначительным или бесполезным он ни был и насколько масштабны потрясения в остальном мире, есть достойные люди, которые пытаются все наладить. А еще есть Сэм, который сейчас выглядит таким же восторженным, как и Кастиэль. «Итак, это заварушка, все всё правильно поняли, но, как в большинстве заварушек, никто не берет на себя ответственность за ее начало. Насколько я могу судить — а я полностью признаю, что могу ошибаться…» Он подтверждает, что ранее сегодня произошла стычка на какой-то новой территории. Один из кораблей Майкла пришвартовался в каком-то университетском городке, следуя наводке, что убежище Люцифера где-то поблизости, но была ли это ловушка? Дин кажется таким же озадаченным, как и Кастиэль, только злее, ведь он, видимо, не настолько хорошо осведомлен о ситуации, как обычно. Возможно, у него не так много нормальных источников в этой области? «Еще двадцать пять минут назад все было тихо… эй, подожди, дай мне секунду, — раздается приглушенный звук, словно Дин прикрывает микрофон. — Итак, срочные новости: местный шериф только что взял под свой контроль здание муниципалитета и послал сигнал бедствия. Коалиция Охотников пока не покинула свой лагерь за городом, но они уже послали туда кого-то. Посланника или переговорщика? Пока трудно сказать. На крыше одного из зданий колледжа зажегся свет, мы не знаем точно, чей это знак, скорее всего, вызов подкрепления. С какой стороны, спросите вы? Это тайна для всех нас. Э-э… простите, мальчики и девочки, но я не смогу дать вам прямое включение». Сэм издает тихий разочарованный звук. Его глаза закрыты, и он прижимает пальцы к виску. «Так что лучше держите свои глаза, уши и другие каналы открытыми. Да, Разнорабочий вполне законно велит вам это сделать. Берегите себя, спокойной ночи». Кастиэль открывает рот, чтобы что-то сказать, но Сэм опережает его: — Я должен выйти на связь. — О, — говорит Анна, отрываясь от блокнота. — Я могу кое-что сделать. — Нет, я имею в виду… — Сэм чешет бинты на руке, пока не осознает, что делает, и останавливается. — Мне нужно связаться с кем-то, кому я доверяю. С кем-то, кто я точно знаю, не работает на Люцифера или… на Совет. Или на любой из Домов, которые находятся в союзе с Майклом. — Это довольно узкий спектр, — замечает Анна. — Ты имеешь в виду своих родителей? — говорит Кастиэль. — Или Дина, — предлагает Анна. Кастиэль предпочитает не читать никакого особого смысла в том, как Анна произнесла это имя. Вместо этого он поворачивается к Сэму: — Насколько я понимаю, Бобби, Виктор и Джо — близкие союзники твоей основной семьи. — Это те самые Бобби, Виктор и Джо, которые посадили тебя под замок? — Они думали, что поступают правильно, — отвечает Кастиэль. Анна саркастично усмехается. — Майкл и Люцифер тоже считают, что поступают верно. Сэм выглядит слегка испуганным. — Они посадили тебя под замок? Они и меня запрут! — Нет, нет, это совсем другое, я — иностранец, — быстро произносит Кастиэль. — Произошло недоразумение, и они решили, будто я в сговоре с Майклом, что, учитывая все обстоятельства, было вполне достойным выводом. — Ну да, — говорит Сэм, — все думают, что я в сговоре с Люцифером. — А твой брат — нет, — говорит Кастиэль. — Он защитит и выслушает тебя, что бы ты ни сказал. По крайней мере, уж это ты знаешь. — Да, потому, что у него шоры толщиной с… его голову. — Что в данном случае станет для тебя преимуществом, — настаивает Кастиэль. — Просто вокруг слишком много дезинформации и недостаточно возможностей для того, чтобы все исправить. Это удручает, а ведь мы даже не в самой гуще событий. Сэм не выглядит убежденным, но Кастиэль не хочет давить сильнее. Тот, похоже, относится к тому типу людей, которые реагируют только на определенное количество толчков, а Кастиэль вряд ли является экспертом в оценке такого рода вещей. Анна, которая обычно что-то предлагала в такие моменты, молчит. — Это должно быть сделано лично, — наконец говорит Сэм. — Я не могу послать сообщение. Любой может отправить сообщение и выдать его за правду. — Так что же ты хочешь делать? — спрашивает Анна. Сэм медленно выдыхает, закрыв глаза. Поначалу Кастиэль воспринимает это как поражение, но затем Сэм качает головой, пожимает плечами, открывает глаза и мрачно хмурится. — Мне нужно найти убежище Охотников, — говорит он. — Одно из них, принадлежащее кому-то, кого я… кому-то из списка, о котором вы только что упомянули. — А ты кого-нибудь знаешь в этих краях? — спрашивает Анна. — Нет. Значит, мне понадобятся проездные документы. Анна усмехается. — Отлично. Это я тоже могу устроить.

***

Это весьма интересный обходной путь, но все же обычный объезд. Кастиэль больше не может помогать Сэму в этом вопросе, так что теперь эстафету должна перехватить Анна. Она придумывает новый маршрут, который позволит ей высадить Кастиэля как можно ближе к Рексфорду, а затем отвезти свою новую заботу туда, где тот сможет найти союзников. — Ты доверяешь мне самому благополучно найти дорогу? — спрашивает Кастиэль. — Надеюсь, ты знаешь, что мне будет очень больно, если ты этого не сделаешь, — отвечает Анна. — Нелегко будет протащить Сэма через контрольно-пропускные пункты. Затем придется срезать путь через горы и двигаться на запад, к другим дорогам. — Ты со всем разберешься. Вы оба, я уверен. Они решают, что не нужно ждать рассвета, чтобы отправиться в путь. Может, в эту самую минуту начнется новый бой, но в обозримом будущем где-то в стране всегда будет что-то происходить. Пока Анна разбирается с выездом из номера на стойке регистрации, Сэм и Кастиэль своими силами убирают комнату, следя за тем, чтобы все следы присутствия Сэма и процедуры были упакованы или уничтожены. Когда они почти заканчивают, Сэм оказывается в центре комнаты. Он со всей серьезностью планировал свои дальнейшие шаги с Анной, но теперь кажется странно нерешительным. — Хм, слушай. — Думаю, уже все, — говорит Кастиэль. — Если только ты не хочешь еще раз проверить ванную. — Нет… эм-м. Я тут подумал… — Сэм замолкает, потирая затылок. — Хочешь, я передам от тебя письмо Дину? По спине Кастиэля пробегает дрожь. Перед его лицом внезапно распахивается невероятная дверь, отчего у него почти кружится голова. Ну, голова кругом и холод в руках и ногах, хотя эти ощущения он связывает со смущением, а он совершенно уверен — причин для этого нет. Сэм даже не смотрит на него — его взгляд слегка отведен в сторону, словно он тоже ждет, что Кастиэль смутится. — Ты же не знаешь наверняка, что сможешь увидеться с ним, — наконец произносит Кастиэль. — Конечно, но это возможно, и если бы я это сделал, то мог бы передать сообщение. Просто… ну ты понимаешь. — Да, — Кастиэль быстро кивает. — Да, я понимаю. — Думаю, путь нам предстоит неблизкий, прежде чем Анна высадит тебя, так что ты можешь… ну, подумать и что-нибудь написать, да? О боже, слушай. — Он внезапно оказывается прямо перед Кастиэлем, заставляя его подпрыгнуть. Глаза Сэма широко раскрыты, серьезны и слегка встревожены. — Эти… эти истории о тебе и Дине, они ведь не совсем правдивы? — Какие еще истории? — Ну, знаешь, вся эта… информация в печати и по телевидению, — Сэм беспомощно машет руками. — Что вы с Дином познакомились много лет назад, еще в молодости, и все это было очень грустно, ведь вы не могли быть вместе, но у судьбы были другие планы и… Боже, неужели все это правда? — Нет-нет! — быстро говорит Кастиэль. — Все это выдумки. По большей части так решила Наоми — переписать историю соглашения в нечто такое, что было бы наиболее полезно для дела. — О, — Сэм, кажется, не знает, радоваться ему или огорчаться. Или именно так он выглядит, когда сталкивается с кем-то, кто ведет себя странно без всякой причины. Сэм косится на Кастиэля. — Так вы, ребята, действительно в тот день в отеле встретились в первый раз? — Ох. Ну, не совсем, — Кастиэль нервно смеется. — Это… знаешь, спроси об этом Дина. Когда снова встретишься с ним. — Хорошо, — медленно произносит Сэм. За его спиной открывается дверь. Анна возвращается как раз вовремя, сообщая, что пора ехать. Несколько часов в машине — достаточное время для того, чтобы Кастиэль что-то сочинил. Первые несколько относительно спокойных часов, когда Кастиэль за рулем, а Анна — его штурман, идеальны для того, чтобы покопаться в голове и найти что-то, стоящее оказаться на бумаге. Ему не нужно говорить Дину, что он в порядке, поскольку Дин встретится с Сэмом. И тот объяснит обстоятельства их встречи и расскажет, что Кастиэль в безопасности с Анной, и оба они живы и здоровы, если Дин вообще спросит. А о чем еще можно написать? Повседневная деятельность Кастиэля либо заурядна — он наслаждается своей работой в «Автозаправке и сопутствующих товарах», но, разумеется, это меркнет по сравнению с деятельностью Дина, либо весьма секретная — работа Анны, может, и косвенная, но все же важна для их людей. Дин так занят, и, без сомнения, его время драгоценно. Кастиэль должен выдать что-то полезное. Может, ободрение? Да, ободрение и поддержка усилий Дина. Это явно не так эгоцентрично. Когда Анна пересаживается за руль, Кастиэль уже немного подготовлен. Он устраивается на пассажирском сиденье с блокнотом на коленях. Анна готова к езде и пьет кофе, а Сэм на заднем сиденье крепко спит. Кастиэль открывает новую страницу, а затем меняет свое решение и переключается на страницу, на которой есть эскиз по краю. Возможно, Дина позабавит этот рисунок. «Дин, — начинает Кастиэль, потому что все остальное слишком фамильярно или официально, — если ты читаешь это, значит, воссоединился со своим братом, и я этому рад». Боже, какой у него ужасный почерк. Они же едут почти по прямой дороге, так что Кастиэлю даже нельзя списать это на тряску машины. «Я сделал все возможное, чтобы помочь ему; надеюсь, он нашел тебя в добром здравии и хорошем настроении. Мне очень жаль, что я не могу сделать больше». О боже, он уже впал в самоуничижение. Кастиэль скорчил гримасу, глядя на лист, затем приложил ручку к нижнему левому углу и быстро набросал черновую версию герба «Винчестер Импала». Это помогает умерить его мысли. «Мы с Анной слушали твои ночные передачи, которые стали отрадой в эти беспокойные времена. Не представляю, как же тебе там трудно, где бы ты ни находился, но, пожалуйста, знай — твои усилия не напрасны, они ценятся не только нами, но и всей нацией. Ты как-то упомянул, что у тебя бывают хорошие и плохие дни. Надеюсь, что нашей благодарности будет достаточно, чтобы немного поддержать тебя в плохие дни. Зная, что я каждый вечер могу слышать твой голос…» Кастиэль делает паузу, а затем вставляет короткое «почти» между «голосом» и «каждым». «…Драгоценный дар. Мы расстались не в лучших отношениях, и я сожалею о своем участии в этом деле. Я надеюсь, что…» Надеется на что? Что Дин его помнит? Или иногда думает о нем? Или когда-нибудь снова захочет его увидеть? Ответ Кастиэля — однозначное «да» на все вышесказанное, но это вряд ли уместно писать. Кастиэлю хочется иметь возможность говорить это вслух и видеть реакцию Дина по его лицу. Все, что он может сделать в письме — это напомнить Дину о его присутствии. Так дверь осталась бы открытой, пускай и совсем немного, для чего-то другого. В будущем. Кастиэль вздыхает. Гораздо проще быть прямолинейным лично. Или в научном журнале. Это просто смешно. Ну и черт с ним. Если Дину будет неловко, пусть чувствует себя неловко. На чем он там остановился? Ах, да. «Я надеюсь, что однажды снова увижу тебя и все исправлю. Это отрадная мысль, о такой цели и стоит думать». Кастиэль пристально смотрит на последнюю фразу. Неужели это чересчур? Да, слишком. Не говоря уже о том, что в своем волнении он совсем забыл — не так давно Дин, как минимум, начал удалять их брачную татуировку. Кастиэль понятия не имеет, что сейчас на душе у Дина, кроме того, он сильно ошибался в своих ожиданиях в прошлом. Ну и что, если в последнюю встречу прозвучало признание в чувствах? Дин мог с легкостью забыть о нем, или двинуться дальше, или ошибиться в себе. Впрочем, он не стал бы лгать. Ложь была бы совершенно бесполезна. И все равно неприятно. Кастиэль быстро набрасывает следующую часть: «Это при условии, что ты будешь готов к такой встрече. Если нет, игнорируй все вышеперечисленное. Кроме того, тебе не нужно мое разрешение, чтобы полностью разорвать связь, я уважаю и принимаю любое решение, которое ты сочтешь нужным по этому вопросу». Это почти все, что он может выдать. Кастиэль быстро вырывает страницу и складывает ее в маленький квадратик, так плотно, как только может. Он не подписывал письмо — в этом нет особой необходимости, поскольку Сэм подтвердит Дину, что оно от него. Жаль, что нет печати, чтобы нормально запечатать его, но он может справиться с Сэмом, решившим прочитать послание, если захочет. Во всяком случае, там нет ничего слишком личного. Кастиэль засыпает, так и не перестав мучиться, и просыпается, когда они уже близко к границе округа. Этот район знаком даже в темноте, и Кастиэль к рассвету сможет добраться по местной пешеходной тропе. — Ты помнишь дорогу до отметки сорок пятой мили? — спрашивает Анна. — Да, все будет хорошо, — говорит Кастиэль. — Ты позвонишь мне, как только сможешь. — Конечно. Сэм просыпается, когда Анна останавливает машину у обочины. Тихие горные дороги темны этим ранним утром, но Кастиэль уверен в своей способности найти обратную дорогу. Он надеется, что Нора без него достаточно хорошо справляется. Пока Кастиэль роется в багажнике в поисках своей сумки, Анна и Сэм, прислонившись к машине, тихо обсуждают, куда поедут дальше. Оба умные — и что-нибудь придумают. Сэм снова окажется среди союзников, и, возможно, колеса судьбы их народов снова повернутся. Кастиэль подходит к нему и протягивает письмо. — Сэм, это для твоего брата. — Круто, — руки Сэма хватают маленький квадратик сложенной бумаги, а значит, Кастиэль не может забрать его обратно и сделать какую-нибудь глупость, например, съесть, чтобы уничтожить улики. — Уверен, он будет благодарен. Кастиэль хмурится. — Он посмеется над ним. — Да он все время смеется надо мной, все будет хорошо. — Сэм слегка улыбается, будто пытается подбодрить. — Было очень приятно познакомиться. Ну, то есть, встретиться снова, и при более благоприятных обстоятельствах… ладно, может, и не при более благоприятных, но… — Ты имеешь в виду честные обстоятельства, — говорит Кастиэль, и Сэм застенчиво опускает голову в знак согласия. — Да. Я тоже этому рад. Но твоя поездка еще не завершилась. Удачной дороги. — И тебе тоже, — говорит Анна. — Увидимся через несколько дней. Если кто-нибудь спросит, где я, скажи, меня задержали на контрольно-пропускном пункте. — Хорошо. Нет необходимости в благословениях или объятиях. Сэм неловко взмахивает рукой, а Анна торжественно кивает — нормальное попрощание. Кастиэль перекидывает сумку через плечо и шагает вверх по тропинке, лишь мельком оглянувшись, когда машина шумно катится вниз по дороге.

***

Так легко вернуться в повседневную жизнь Рексфорда. Кастиэль извиняется перед Норой, но та настаивает, что все понимает, и тайком сообщает ему, что многие горожане ушли из-за недавних боевых действий, и он действительно необыкновенный, раз вернулся. Кроме того, нужно было разобраться кое с чем у Анны — из-за заминки в связи на автоответчике появились несколько обеспокоенных сообщений. Кастиэлю нетрудно держать оборону в течение следующих нескольких дней, пока однажды поздно вечером сестра наконец не возвращается, усталая, но радостная, и ее просто разрывает от рассказов о том, насколько неспокойны основные магистрали. Протащить Сэма было гораздо легче, чем она ожидала, из-за огромного потока беженцев, проходящих через заполненные пробками города. — Я пыталась убедить его побрить голову, но ему это не понравилось. — Насколько близко вы подобрались к его цели? — Чертовски близко, — Анна крайне довольна собой. — Едва ли не до порога, просто, чтобы удостовериться. Замечательно. Этот небольшой успех согревает Кастиэля, и в последующие дни хорошее настроение не покидает его. Может, он и помогал Анне с ее коммуникационной сетью, но это дело его сестры. Увести Сэма от Уриэля — а, соответственно, и от Люцифера — личный успех Кастиэля. Он полезен. Это не значит, что Кастиэль хочет бросить свою гражданскую жизнь и впасть в дикий героизм. Он искренне наслаждается простотой «Автозаправки и сопутствующих товаров», спокойными заданиями Анны и постоянным вниманием к изменениям в новостях. Но он приложил руку к помощи Сэму, что немного искупает былую апатию Кастиэля. Возможно, это что-то говорит о его душевном состоянии. Гнев Сэма и чувство беспомощности хорошо ему знакомы; успокаивая его, Кастиэль успокаивал и себя самого. Конечно, это возвращает его мысли к Дину. Если все пойдет хорошо, Сэм снова встретится с ним, и братья станут поборниками друг друга. Дин будет так взволнован. После всех этих недель и месяцев беспокойства — плюс все те времена в Доме Джошуа, когда Кастиэль не мог сделать ничего, кроме как настаивать, чтобы Дин не терял надежды — тот наконец успокоится. Кастиэль представляет себе это, и тепло в его груди становится еще сильнее. Таким образом, жизнь в Рексфорде продолжается так же, как и после приезда Кастиэля, разве что теперь во время своих ночных посиделок с Анной перед радио он пытается проанализировать голос Дина в поисках намека на то, что Сэм вступил с ним в контакт. Это удивительно трудно, поскольку в последнее время у Дина не так уж много хороших новостей, и от его редких шуток все больше веет усталостью. Тем не менее, Кастиэль продолжает слушать и переслушивать свои записи, пытаясь разобрать выступление Дина и найти хоть какой-то намек. Кастиэль очень рад, что Сэм обрел свободу ради него самого, но также верно, что Дин заслуживает передышки. Кастиэль так сильно хочет этого для Дина, и как же плохо, что он не может сказать из передач, произошло ли это. Кастиэль надеется, что Дин всего лишь придерживается профессионализма. По правде говоря, Кастиэль не представляет Дина способным так умело сдерживать свою радость, но еще больше его беспокоит мысль о том, что Сэм так и не добрался до него. Может, просто задерживается, или Дин находится в каком-то труднодоступном месте. Сколько же факторов, которые не поддаются их контролю. Поэтому Кастиэль постоянно прослушивает записи, порой в уединении своей комнаты, и пытается представить себе счастье Дина. С течением времени все труднее вспоминать его улыбку — старые журналы Анны не в счет, поскольку там — бледная имитация, но Кастиэль делает все возможное, чтобы оживить это воспоминание в своем воображении. А что во время этого он прикасается к себе, никому знать не обязательно. В конце концов, подтверждение благополучного возвращения Сэма действительно приходит, и Кастиэль оказывается прав — Дин не может скрыть своего ликования. Именно в этот вечер он работает в ночную смену, а не сидит перед радио дома со своей сестрой. Кастиэль, как обычно, один присматривает за магазином — Нора ушла домой несколько часов назад. По большей части поток клиентов практически не изменился. Кастиэль скучает по школьникам, которые раньше частенько проходили через их магазин — Нора говорит, что родители говорят своим детям после занятий немедленно идти домой, и это понятно. Линия фронта, возможно, не на границе Рексфорда, но надвигающееся вторжение весьма ощутимо, и люди реагируют соответственно. Школьники больше не беспокоят Кастиэля из-за машины для приготовления коктейлей, зато стало больше беженцев — они направляются к холмам — и смурных охотников, приходящих к ним за припасами. Зачастившие охотники не волнуют Кастиэля. О, он все еще настороже и помнит, что нужно прятать лицо и приглушать голос, но больше не подпрыгивает при виде их эмблемы. Они почти всегда приходят в ночную смену, так что лучше просто смириться. Как и следовало ожидать, едва начинается передача Дина, подъезжает незнакомый джип. Кастиэль немедленно выключил бы трансляцию, но Дин не выходил в эфир последние две ночи — его заменяла та же дама, что и раньше, когда Разнорабочий был «занят». Поэтому сегодня Кастиэль оставляет радио Норы включенным на небольшой громкости и с облегчением выдыхает, когда Дин произносит: «Похоже, действительно связь с Островами полностью заблокирована, хотя мы не уверены, что это означает для М и Л». Клиент — женщина — выходит из своего автомобиля, но только для того, чтобы посмотреть на ценник на бензоколонке. Есть еще местный покупатель, просматривающий полки, но он достаточно далеко, и Кастиэль не чувствует необходимости полностью выключать радио. Поэтому голос Дина остается относительно слабым фоновым шумом, пока Кастиэль спокойно сидит у кассы. Он слушает, но не полностью сосредоточившись — это позже, когда он как обычно будет переслушивать запись на плеере. Дин вставляет несколько ключевых слов, отмечая еще какие-то странности в конфликте и что-то вроде движения к Сент-Ливану и призыва к референдуму. Затем болтовня Дина прекращается. Кастиэль хмурится и озабоченно поворачивается к радио, гадая, не закончилась ли передача раньше обычного. Но тут Дин удивительно статично кашляет — тяжелый звук, который дребезжит в динамиках. «Итак… да, это почти все сегодняшние новости. Мне буквально нечем поделиться. Если вы надеетесь на больший компромат, лучше вам настроиться на завтрашний день. Но, э-э, да, у меня есть еще десять минут, и… если вы ждете продолжения новостей — их не будет.» Местный подходит к прилавку с грудой больших канистр с водой. Кастиэль быстро отпускает его, в то время как на заднем плане Дин говорит: «Никто не давал мне эту работу, поэтому у меня нет инструкции, однако есть свои собственные правила, в основном, чтобы вы знали — я не несу тут чушь. Да, я стараюсь не тащить сюда личную фигню, но… знаете что — сегодня я по уши в ней. В том, что я сейчас скажу, нет ничего интересного, так что не стесняйтесь — выключайте радио и займитесь чем-нибудь полезным.» Дверной колокольчик звенит, когда клиент уходит. Снаружи охотник заправляет свою машину. Кастиэль осторожно повышает громкость радио. «Слушай, время сейчас тяжелое для всех. Семьи распадаются, люди перемещаются — отстой, конечно, и я не сбрасываю со счетов ничего из этого. Но пару дней назад мне удалось уладить кое-что, чего я боялся больше не достичь. И это заставило меня задуматься о других счетах, которые все еще висят. Такие, как… э-э… погоди, нет. Давай так! Эй, Эммануэль, ты меня сегодня слушаешь?» У Кастиэля перехватывает дыхание. «Сейчас повсюду херня, но самая актуальная — это почти везде нарушенная связь. И вдруг я получил вести о человеке, о котором, я думал, никогда больше не услышу. И что же делает этот долб… что он делает? Ни хрена не говорит о том, как он там, в порядке ли, в безопасности, да какого черта! И даже не пикнет, злится ли он на меня, ведь это не дает мне покоя уже несколько недель — месяцев! А теперь я злюсь на него, вот только… не совсем. Я все понял. Когда ситуация такова, как она есть, мы склонны сосредотачиваться на том, что важно для нас здесь и сейчас. А для него важнее всего было дать мне понять, что он каждый вечер ловит мой треп на этой станции. Тоже мне сенсация». Кастиэль щипает себя, просто чтобы убедиться, что это не лихорадочный сон. «Значит, так. У меня было достаточно времени, чтобы все обдумать, и сейчас мне важно дать ему понять, что все это не было притворством. Ужасно, что когда нам пришлось расстаться, он ушел, думая, что я брехло, которое притворялось из-за той запутанной ситуации, в которой мы оказались. Но все было совсем не так. Когда мы были вдвоем, не было никакой ширмы. Только я и ты, тот, кто даже не заметил, какой я неудачник. Ну вот, я все сказал. Ха! Иди ко мне, чувак. Отныне это лишь волки и ружья, было бы здорово». Кастиэль напрягает слух, чтобы услышать еще что-нибудь, но раздается лишь гудок, а после — помехи. Внезапно в магазине воцаряется удушающая тишина. Кастиэль выключает радио, но помехи не пропадают — и лишь мгновение спустя он осознает, что это просто звенит в ушах. Кастиэль неуклюже роется под прилавком в поисках своего плеера. Он даже не сразу останавливает запись. Если его так подводят руки, то, возможно, и уши тоже. Последние недели он настолько внимательно слушал голос Дина, что, скорее всего, в конце концов заставил свой разум заменить то, что на самом деле было сказано. Он где-то читал об этом феномене. Дверь магазина распахивается, и охотник наконец входит внутрь, чтобы заплатить за бензин. Кастиэль выполняет свою работу, и сделка проходит быстро и гладко. До закрытия остается еще полтора часа. Это время Кастиэль мог бы заполнить, слушая передачу Дина. Правда, легче сказать, чем сделать — он может перемотать кассету, но его пальцы с трудом нажимают кнопку воспроизведения. Прослушивание записи подтвердит реальность, и Кастиэль думает, что будет гораздо приятнее еще немного задержаться в фантазии. В ней Дин скучает по нему. И в других фантазиях Кастиэля Дин не так уж и зол по этому поводу, а он точно звучал сердито по радио. Может, и не совсем сердито, но разочарованно. Кастиэль не думал о том, что Дин разочарован. До конца смены остается всего несколько посетителей, а потом начинается уборка и закрытие магазина. Плеер остается на стойке — словно издевается над ним. И продолжает издеваться из кармана на обратном пути к дому Анны. Сестра все еще не спит. Она сидит в гостиной с кружкой чего-то похожего на чай, бросает на Кастиэля взгляд, а затем возвращается к чтению. — Тяжелый день? — Средний, — отвечает Кастиэль, снимая куртку. — Ты слушала сегодняшнюю передачу? Анна рассеянно угукает, все еще сосредоточенная на своей книге. — А ты? — Отчасти. Сейчас пойду и послушаю как следует. — Естественно, — Анна делает глоток из чашки, когда Кастиэль идет двигаться к двери. — Эммануэль. Вполне возможно, реши Анна затянуть эту паузу еще на секунду-другую, Кастиэль врезался бы в стену. Однако он ни на что не натыкается и ни обо что не ударяется ногой. Он сохраняет достоинство, поворачивается к сестре и, вздернув подбородок, говорит: — И что это было? — Дин говорит о тебе, да? Ты — Эммануэль. — Ты этого не знаешь. Анна медленно отрывает взгляд от книги и ловит Кастиэля на месте. Со своей стороны, тот даже не вздрагивает. Анна вздыхает. — Хочешь сказать, это не ты? — Я не уверен, что речь обо мне. Как же ты можешь утверждать, что это я? — Ну, он явно говорит о твоей записке, — отвечает Анна. Кастиэль хмурится. — Ты читала мою записку? — Нет, но я умею делать выводы, — Анна медленно поднимает свою кружку, как бы предлагая тост за внутреннюю борьбу Кастиэля. — У нас с Сэмом было достаточно времени во время нашей поездки. И сделано множество выводов. Кастиэль чувствует… он сам не знает, что чувствует. Немного преданным. Немного смущенным. И все же ему очень любопытно. Кастиэль в курсе, что он — странная утка, как называл его Бальтазар. То, что логично для него, не обязательно имеет смысл для того, кто стоит в десяти футах от него. Он знает, что был несправедлив к Анне из-за всей этой проблемы с Дином, которой на самом деле нет, ведь в мире так много гораздо более важных вещей, и нет смысла тратить время и энергию на разговоры об этом. Взгляд Анны очень тверд. — И каковы же твои выводы? — спрашивает Кастиэль. — Ты говоришь, что Дин никогда не обижал тебя, — говорит Анна. — Хотелось бы мне верить, но ты ведешь себя так, словно… — Мы оба совершали ошибки, — настаивает Кастиэль. — Оба. Это уже не имеет никакого значения. Мы были пешками, а пешки — это пешки, и одна только мысль об этом приводит меня в ярость. И я начинаю злиться на себя за то, что злюсь, ведь то, что произошло с тех пор, гораздо важнее моих личных мелких обид. Анна не выглядит впечатленной, но пожимает плечами. — Ладно. — Ладно? — эхом отзывается Кастиэль. — Чего бы ты ни боялся, это твое личное дело. Кастиэль хмурится. — Я вовсе не боюсь. — Ты испытываешь чувства к этому человеку, вопреки собственным суждениям и вопреки манипулятивным обстоятельствам, которые свели вас. А теперь он зовет тебя в радиоэфире, который слушают столько людей — тысячи? Десятки тысяч? — и просит прийти, потому что скучает по тебе. Это звучит довольно пугающе. — Это… Нет, он не говорил… все было не так… — Кастиэль замолкает. Он знает, что не должен так много думать о Дине. Они расстались несколько недель назад, и этого времени более чем достаточно, чтобы боль утихла. Потребности Кастиэля немногочисленны, и каждая — личный выбор, потому что нуждаться — значит открывать себя слабости. — Если я произнесу это вслух, оно станет реальностью. Я едва могу справиться с тем, что существует в моей собственной голове. — У всех своя защита, — говорит Анна. — Я ослабил бдительность, и Майкл, Наоми, Захария использовали меня. Я не могу допустить повторения. — Кастиэль, — говорит Анна уже сердито, — если ты останешься со мной здесь, где, я знаю, тебе не нравится, чтобы наказать себя, я побью тебя, как ребенка. — Ты этого не сделаешь, физические расправы не в твоем стиле. — О, значит ты считаешь это изгнание своим наказанием? — Этого я не говорил. — Кастиэль! — Я хочу пойти к нему, — выпаливает Кастиэль. — Хочу. Хотя бы просто… чтобы знать, где он находится. Мне кажется, будь у меня новое воспоминание о нем, пусть даже совсем короткое, я был бы доволен. Да. Я был бы доволен, потому что тогда был бы уверен. Анна все еще выглядит сердитой, но, похоже, не на него. После долгого молчания она вздыхает, качает головой и откидывается на спинку стула. На мгновение она кажется гораздо старше, чем есть на самом деле. — Мы же в полном дерьме, да? Кастиэль задумывается. — Полагаю, самую малость.

***

Кастиэль планирует прослушать запись, как только хорошо выспится и прочистит голову, но выходит иначе. Он сдается, застряв в бурных догадках, и берет с собой в постель плеер, слушая запись до поздней ночи. Таким образом, он подтверждает — передача действительно была. И Дин на самом деле произнес все это и использовал фальшивое имя, которое когда-то использовал сам Кастиэль. Голос Дина обычно ровный, но вчера к концу передачи он стал более жестким, почти отчаянным. Кастиэлю лучше всего не ждать слишком многого, поскольку его отношения с Дином — какими бы они ни были — состоят не только из них двоих. К ним прилагается багаж, и этот багаж будет оставаться до тех пор, пока они остаются теми, кто они есть, то есть кузеном Майкла и сыном знатного Дома из соседних народов. Надежды Кастиэля совсем бы распоясались, не заметь он в передаче Дина одно сообщение. При повторном прослушивании странность заключительных слов Дина кажется еще более очевидной — «Отныне это лишь волки и ружья»? Странно, даже для Дина. На следующее утро Кастиэль встает, находит Анну и говорит: — Думаю, Дин дал мне инструкции, как его найти. Анна заплетает волосы в косу. Она замирает на словах Кастиэля, но снова продолжает. — Ты вообще спал прошлой ночью? — Разумеется, — оправдывается Кастиэль. — Сколько раз один человек может прослушать получасовую запись? В самом-то деле. — Вчерашнее варево все еще в холодильнике, — говорит Анна. — Отлично, — Кастиэль достает из холодильника кофе и наливает обоим. — Но тебе не кажется, что это безответственно? Он знает, как это небезопасно для меня. И что я сам себя исключил из этого уравнения. — Это было небезопасно для тебя, когда твой брак был поставлен на карту, — говорит Анна. — С тех пор фокус сместился. И весьма существенно. — Может и так, но от факта, что я предатель, никуда не деться. — И Сэм тоже. Но он все равно вернулся в родные пенаты. — Это совсем другое дело, — Кастиэль делает быстрый глоток кофе. Очень вкусно. — Совсем. Дин будет защищать Сэма. Анна с грохотом роняет щетку на столешницу. Затем резко оборачивается к Кастиэлю и неверяще смотрит на него. — Ты сам-то себя слышишь? Я знаю, что ты недосыпаешь, но серьезно. Если Дин позвал тебя к себе и он действительно так умен, как ты говоришь, то подумал о твоей безопасности. Лицо Кастиэля пылает. Или это кофе улучшает его кровообращение. Дин намекнул, что Сэм приехал за несколько дней до передачи, так что у него должно было хватить времени подумать, что сказать, когда он вернется к своему эфиру. Он не мог совсем уж спонтанно решить заговорить об этом. И должен был знать, насколько ограниченны передвижения Кастиэля. — Если только это не ловушка, — говорит Кастиэль. Анна хмурится. — Думаешь, это ловушка? — Если и она, то не слишком удачная. Он не угрожал и не давал никаких обещаний. Кастиэль совершенно уверен, что больше не представляет никакой ценности. Его можно было бы продать Майклу, но он сомневается, что короля сильно волнует свершение правосудия над ним, когда вокруг столько предателей гораздо более высокого ранга, на которых можно направить свой праведный гнев. Уриэль, должно быть, всего лишь один из десятков или даже сотен. Тем не менее, все, что Кастиэль должен делать — это верить. Но что он по-настоящему знает о Дине? Кажется, сейчас уже слишком поздно думать об этом, ведь Кастиэль по уши влюблен, но он должен подумать. Дин… Дин защищает свою семью. Он страстный, упрямый, иногда самодовольный до такой степени, что это раздражает. Он груб, мил, неучтив, заботлив. Иногда не видит дальше своего носа. Его воротит от того, что Кастиэль воспринимает как нечто само собой разумеющееся. Он старается изо всех сил, даже когда все против него. Он так же уязвим для манипуляций, как и Кастиэль. Пожелай, он мог бы с легкостью найти Кастиэля. У него уже есть достаточно информации — от Сэма он наверняка узнал, как выглядят Кастиэль и Анна и где они пересеклись, и благодаря этому может быстро и детально прозондировать окрестности. Теоретически, он мог бы послать одного из многочисленных охотников этого района прямо ко входной двери «Автозаправки и сопутствующих товаров». Но он этого не сделал. Разочарование камнем лежит у него в животе, но оно исчезает при следующей мысли Кастиэля — много недель назад, на пляже Илчестера, Дин отпустил Кастиэля. Дин предложил свою защиту, Кастиэль отказался, и Дин принял это. С тех пор Кастиэль много раз прокручивал в голове их прощание, но упустил очевидное: Дин уважал его достаточно, чтобы без возражений отпустить. И бог свидетель — Дин человек, который может спорить до конца света. Значит, он все еще позволяет Кастиэлю решать, что делать дальше. Да, он прислал приглашение, однако Кастиэль должен либо принять его, либо нет. Дин хочет, чтобы Кастиэль сам выбрал его. Если, конечно, Кастиэль снова не ведет себя как идиот и абсолютно не ошибается во всем. — Вчера в эфире Дин сказал: «Остались лишь ружья и волки», — говорит Кастиэль. — На охотничьих гербах всегда изображается оружие. Думаю, он намекает на дом или комплекс. — Типа конспиративной квартиры. Погоди, кажется я уже где-то видела. Волки, говоришь? Во множественном числе? — Анна выбегает из комнаты, оставив Кастиэля в полном недоумении допивать кофе. Возвращается она с одной из карт окрестных округов, которую и раскладывает на столе. Затем показывает на один из гербов. — Такие волки? Стая? Кастиэль смотрит туда, куда указывает Анна. Конечно же, это охотничий герб с волками в нижней половине и двумя перекрещенными ружьями наверху. Его желудок переворачивается еще больше, когда он видит местоположение поместья.«Тернер», — гласит карта. Это к северо-востоку от Рексфорда, вниз по горам, до него полдня езды. Кастиэль обязан уточнить. — Это не слишком опасно? — Спроси ты меня несколько недель назад, я бы ответила «да». Но там все совсем не так, как я ожидала. Мы с Сэмом поехали дальше на север — прямо сюда, на вокзал, — Анна постукивает пальцами по карте, показывая маршрут. — Тут хаос. И в нем легко исчезнуть. Мы сможем пройти сколько нам нужно и при необходимости повернуть назад. — Мы могли бы осмотреться, — говорит Кастиэль. — Знаешь, просто… разведать это место. Анна наклоняет голову. — Конечно.

***

Разумеется, они не сразу отправляются в путь. Кастиэлю нужно разузнать о поместье Тернеров и ближайшем к нему городе Ист Ханаане. Этот район является одним из главных контрольно-пропускных пунктов вдоль главной магистрали, поэтому он наверняка наводнен беженцами, бегущими на запад от конфликта. Владелец поместья, некто Руфус Тернер, действительно охотник, и в библиотеке Рексфорда есть различные документы, свидетельствующие о его тесном союзе с Домами Сингера и Миллс. Анна занимается своими собственными исследованиями — один из ее знакомых живет в этом городе, значит, у них может быть место, где можно спрятаться, если все пойдет наперекосяк. Конечно, просто посмотреть не так уж и страшно. Просто еще одна короткая поездка на машине из города, так они смогут наблюдать за ситуацией ближе к шоссе. И гораздо более познавательно, чем следить по телевизору или слушать о ней по радио. Размышляя обо всем этом, Кастиэль, ясное дело, отвлекается на работе. Нора делает ему замечание, скорее поддразнивая, чем выговаривая, и после всех беспокойных мыслей и сомнений Кастиэль решается. — Кажется, я знаю, где мой муж, — говорит он. — Я… получил кое-какую информацию. Не знаю, насколько она точна, но он может быть менее чем в дне езды отсюда. — О, ничего себе! — Нора хватается за сердце. — Вот так новость! Как ты… это за линией фронта? — Нет, в другом направлении, дальше от боевых действий. Есть одно убежище, и, мне кажется, он может быть там. Я знаю, что только что брал небольшой отпуск… — Стив, с тех пор как ты попал сюда, ты взял на себя больше, чем положено дополнительных смен, — Нора широко улыбается, и ее откровенный восторг от этой новости немного ослабляет напряжение Кастиэля. Ну не может это быть настолько плохой идеей. — А когда ты уезжаешь? Тебе нужна помощь, чтобы добраться туда? Кастиэль рассказывает ей о своих предварительных планах с Анной поехать в ближайшую пятницу, и Нора немедленно начинает беспокоиться о нем, предлагая взять с собой припасы, напоминая о мерах безопасности, которые стоит принять во внимание, и так далее. — Ты собираешься встретиться с ним в таком виде? — спрашивает Нора. — О чем ты?.. Ой. О, — Кастиэль проводит пальцами по бороде. В последнее время он несколько небрежно относился к ней, и края теперь неровно завиваются. — Да, понятно. Об этом я как-то не подумал. Спасибо. Поддержка Норы окончательно убеждает Кастиэля. «Поеду», — решает он. У него есть Анна, которая прикроет ему спину, и у них будет план отхода на случай, если что-то пойдет не так. Кастиэлю даже не нужно решать, хочет он видеть Дина или нет — это будет зависеть от того, что произойдет, когда они увидят поместье Тернеров. Как только решение принято и Анна поставлена в известность, время проходит как в тумане. Дни на работе и ночи, когда он обрабатывает сообщения для Анны, но все это просто… шум. Планировать поездку также легко — сестра в этом дока, поэтому Кастиэль оставляет за ней выбор маршрута. Единственная его задача — собрать вещи для однодневной поездки и успокоиться. Кастиэль может быть спокоен. Кроме того, каждый вечер Дин все еще там, на радио, но теперь он заканчивает свою передачу слегка по-другому: «Спокойной вам ночи. И тебе, Эммануэль».

***

— Что ты натворил? — шипит Анна. Кастиэль стоит прямо и не мнется. Он благодарен своей сестре за все, что она для него сделала, но сегодня его не запугаешь. Не сейчас, когда его разум все еще наполнен белым шумом беспокойства, а они, по оценке самой Анны, находятся всего в часе езды от поместья Тернеров. На часах почти два пополудни, они обедают в закусочной, и Кастиэль только что вернулся из продолжительного пребывания в мужском туалете. — Побрился, — отвечает Кастиэль. Он снова садится на свое место, положив на колени сумку с туалетными принадлежностями, и хмурится, когда Анна швыряет ему в грудь пакетик с сахаром. — А это еще зачем? — Я уже собиралась послать кавалерию, так долго ты там торчал, — ворчит Анна. — И у тебя была такая красивая борода. — Я хочу, чтобы Дин узнал меня, — с вызовом говорит Кастиэль. Его лицо кажется незнакомым из-за того, что он так тщательно выбрит, но это не надолго. — У меня все еще есть очки, и я буду соблюдать те же меры предосторожности. — Ты несколько месяцев отращивал ее. — Я уверен, что ты тоже сможешь при желании отрастить себе такую же. Анна улыбается и качает головой. — Ты бунтарь, ты вообще в курсе? Кастиэль смеется. Он нервничает, но это почти непрерывно происходит уже несколько дней, так что в основном можно не обращать внимания. Присутствие Анны очень помогает, как и огромное количество людей вокруг. Сестра не преувеличивала — это практически поток. Совсем не похоже на Рексфорд, который словно находится в «пузыре», или на Роулиншир — тот просто кажется городом с наплывом туристов. Дорога привела Кастиэля и Анну в города при шоссе, которые были очищены от кожуры, как фрукты. На каждом свободном месте расположились импровизированные дома и кемпинги. Магазины, библиотеки и школы широко распахнули свои двери для беженцев, волонтеров и медицинского персонала, кружащегося над ними, как пчелы. В закусочной, где они сидят, на двери висит табличка, гласящая, что их ванная комната доступна для всех желающих, и они принимают бартер за еду. Республика заботится о своих людях, и это довольно унизительно. Анна уже все это видела, так что только Кастиэль глазеет по сторонам. При этом, он не ожидает, что его сестра слетит с катушек, когда они наконец прибывают в поместье Тернеров. — Это же коммуна! — ахает она. — Центр для беженцев! Кастиэль тычет ее в плечо. — Анна, пожалуйста, притормози. — Ох, да. Точно. Поместье Тернеров находится чуть выше по дороге от Ист Ханаана, и в отличие от большинства домов-крепостей, знакомых Кастиэлю, этот, похоже, сам по себе небольшой город. На территории полдюжины взаимосвязанных зданий различных размеров и стилей, расположенных в форме подковы, словно когда-то в далеком прошлом в семье случился раздор и каждый решил построить собственное жилье по своему вкусу. Здесь нет ограды, что само по себе необычно, хотя Кастиэль замечает остатки древней стены в одном из углов. И, как и город, через который они проезжали, он переполнен, однако тут хаос кажется организованным. Повсюду люди в разных состояниях цели и энергии, едва ли кто-то дважды бросает взгляд на машину Анны. Позади них сигналят, и Анна движется дальше по главной дороге поместья, следуя за машиной впереди них к открытому полю за его пределами. Здесь стоят легковые автомобили, грузовики, фургоны, многие из которых переоборудованы во временные жилища. Анна ставит машину на свободное место, выключает двигатель и выдыхает. — О боже! Ты видел вывеску на центре для беженцев? Кастиэль, возможно, скорее сосредоточился на поисках мужчины метр восемьдесят восемь ростом, с каштановыми волосами и, вероятно, одетого в зеленую или коричневую куртку. Он отрицательно качает головой. — На нем наш флаг, — говорит Анна. — Ну, в углу. Как заявление о том, что это убежище для северян. Это все правда! Давай пойдем и посмотрим. Кастиэль думал, что ему придется угрожать или ласково уговаривать ее выйти из машины, однако обнаружил, что его перевозбужденная сестра тащит его в столпотворение поместья. Они легко сливаются с толпой — здесь такое количество разных стилей одежды, акцентов и людей разного происхождения. Однако Кастиэль не может избавиться от чувства неловкости и изо всех сил натягивает капюшон на лицо. Центр для беженцев — одно из самых маленьких зданий в передней части поместья. Разумеется, Анна оказалась права — на вывеске, установленной над большими двойными дверями, в углу выгравирован флаг Королевства. Северяне приветствуются. Буквально рядом Кастиэль слышит, как люди внутри говорят с более формальным акцентом Острова — это знакомо и дезориентирует одновременно. — Эй, это же Ханна! — восклицает Анна. — Ханна, Ханна! Кастиэль знает, что должен больше интересоваться. Это же его люди. Он хочет им помочь, посочувствовать, спросить, как они справляются. Но вместе с тем, он осознает, что вероятно где-то здесь, буквально за углом находится Дин. Анна уже чувствует себя как дома в общей комнате центра, знакомится и взволнованно обнимается со своим контактом. Кастиэль топчется у двери, неловкий и настороженный. Вокруг полно охотников — все одеты в свою униформу, — но им явно не до него. И никто из них не Дин. Вон там, во дворе, в паре шагов, стоит охотница. Она что-то читает из блокнота, ее губы шевелятся, хотя, вроде бы она ни с кем не разговаривает. У нее рыжие волосы, и едва соображающий от волнения Кастиэль решает принять это за знак. За спрос ведь не бьют, правда? Кастиэль движется прежде, чем успевает передумать. Пара шагов, и вот он уже рядом с ней. — Здравствуйте. Вы не могли бы мне помочь? — выпаливает он. Охотница одаривает его быстрой рассеянной улыбкой и возвращается к своему блокноту, однако не отмахивается от него. — Конечно, в чем дело? — Я тут подумал, нет ли здесь Дина Винчестера, — говорит Кастиэль. — М-м? А кто его спрашивает? Ладно, этого Кастиэль не планировал. Он бесполезно шевелит губами, мысленно перескакивая между различными возможными ответами: друг, знакомый, друг, не ваше дело, муж, друг… — О, — выдыхает охотница. Она уже не смотрит в блокнот, а уставилась прямо на него, словно не видя капюшон и очки. — О боже! Боже мой, — она хватает Кастиэля за руку, заставляя его подпрыгнуть. — Да, Дин здесь. Ты ведь хочешь его увидеть? Ты слышал, как он звал тебя по радио, да? — Э-э, — отвечает Кастиэль. — Он вот там! — восклицает она, указывая на одно из больших зданий позади них. — По крайней мере, был в последний раз, когда я его видела за завтраком; не знаю, может, он уже и ушел куда-то, но вероятность найти его там очень велика. Давай, пошли! Кастиэль оглядывается на Анну, которая, к его удивлению, просто машет рукой, давая знак идти. Кастиэль знает, что она будет ждать его здесь. Охотница очень активно зовет его следовать за ней, и, кажется, она ничего дурного не затевает? Судя по всему, сегодня Кастиэль всем позволяет тащить себя, поэтому он петляет через толпу с охотницей по имени Чарли — имя всплывает в потоке ее безудержной болтовни — проходит через контрольно-пропускной пункт, где она просто машет парню устрашающего вида, чтобы тот пропустил их, и входит в одно из главных зданий поместья. — Сегодня действительно неспокойно, — говорит Чарли, — в основном потому, что к нам едут излишки из города. Там пришлось закрыть школу, поскольку… ладно, долго рассказывать, тебе все равно. Надеюсь, дорога была не тяжелой? Сейчас на контрольно-пропускных пунктах просто дурдом. — Все было нормально, — отвечает Кастиэль. — Спасибо. Первый этаж — это импровизированный медицинский отсек с белыми носилками и зелеными перегородками, он расположился в главном зале и прилегающих к нему комнатах. Чарли обходит его по узкому коридору и поднимается по лестнице на второй этаж. Здесь длинный коридор, который ведет в различные комнаты — во многих стоят кровати и лежат матрасы, и все заняты. Внезапно Чарли резко останавливается, и Кастиэль едва не падает. Она поворачивается к нему, и прикрывая рукой рот, словно делясь секретом, шепчет: — Десять часов. Кастиэль поднимает голову. Левая стена коридора занята скамейками, многие из которых переделаны под столы, рабочие места и кровати. Та, о которой говорит Чарли, используется в качестве кровати, на ней, свернувшись калачиком, лежит Дин, укрытый курткой вместо одеяла. Чарли похлопывает Кастиэля по руке. — Ну вот и славно, — и тут же уходит, но он едва замечает ее. Неважно, сколько раз Кастиэль думал об этом моменте — он не готов. Он блокирует проход, поэтому аккуратно отступает в сторону, чтобы пропустить людей, а затем приближается к скамейке. Дин крепко спит, повернувшись лицом к стене. Он полностью одет, хотя и снял ботинки, которые аккуратно стоят под скамейкой. Кастиэль поспешно снимает очки и подкрадывается ближе, делая один неуверенный шаг за другим, пока не подходит так близко, что может разглядеть морщинки вокруг глаз Дина и щетину на его подбородке. Он слегка хмурится. На подбородке видна полоска засохшей слюны. Он прекрасен. Ладно, и что теперь? Ему подождать? Он может подождать. Ждать нетрудно, ведь он сможет насмотреться на Дина. Тот цел и, кажется, здоров, и это хорошо. Очевидных травм нет, и это замечательно. Дин шевелится и просыпается. Кастиэль замирает, завороженный тем, как Дин тихо хмыкает, причмокивает губами и медленно открывает глаза. Они покрыты коркой, немного красноваты и поначалу взгляд не сфокусирован. Кастиэль почти забыл этот оттенок зеленого. Дин слегка поворачивается, щурится и наконец замечает его. — Блин, — ворчит он. — Уходи, Кас, — затем снова ложится на бок. Кастиэль пристально смотрит на него. Дин решительно закрывает глаза. О. Ну ладно, этого он никак не ожидал. Он почти уверен, что вообще ничего особенного не ждал — ожидание отличается от надежды, — поэтому разочарование немного смущает. По крайней мере, это кажется разочарованием. Возможно, правильнее было бы сказать, что он ничего не чувствует. Есть только нулевое пространство, где была бы эмоциональная реакция. Кастиэль отступает от Дина. Вот и ответ на его вопрос. Он все неправильно понял — послание и не было адресовано ему, Дин говорил о каком-то другом Эммануэле, все оказалось простым совпадением. Что ж, хорошо. Кастиэль хотел знать, и теперь он знает. Отлично. Он возвращается назад по коридору, проталкиваясь через людей, которых не знает и на которых ему наплевать, к лестнице, а затем оказывается на первом этаже. Поворачивает, но едва замечает выход, Чарли снова тут как тут и хватает его за рукав. — Эй, эй, что случилось? Ты что, так и не встретился с Дином? — Это была ошибка. Спасибо, я ценю твою помощь, но мне не следует здесь находиться. — Что, почему? — ахает Чарли. — Что… ох. Подожди, не уходи, Не уходи, пожалуйста. Кастиэль отчаянно трясет головой. — Я не должен был этого делать… — Пожалуйста, — Чарли еще крепче сжимает его рукав. — Похоже, тебе не помешает смочить горло. У нас есть пищеблок, ты уже был там? Он просто супер. Ну же, давай я тебе покажу! Кастиэль не знает, почему идет за ней. Возможно, потому, что сил протестовать у него не осталось. Проще позволить Чарли снова тащить его по коридору, но уже в другом направлении, через другой двор и в другое невысокое здание. — Эй, что я говорила? — восклицает Чарли, когда они проходят через каменную дверь в помещение с высоким потолком. — Клево, да? — Это столовая, — говорит Кастиэль. Зал не набит битком, видимо, обеденный ажиотаж только что прошел. В центре — длинные столы, по обеим сторонам — скамейки, а у стен — столы покороче. Вероятно, это настоящий обеденный зал, а не переделанный, потому что вдоль одной стены есть прорезь, из которой виднеется большая кухня. — Давай ты выпьешь кофе, а? — настаивает Чарли. — Клянусь, ты не пожалеешь. И правда, кофе кажется сейчас хорошей идеей. Кастиэль неуклюже шагает рядом с Чарли, следуя за ней к длинному прилавку, где, должно быть, раздают еду из кухни. Чарли заказывает кофе, и ближайший повар в фартуке оборачивается, чтобы принять заказ. Кастиэль вздрагивает. Это же Бенни. Все еще в фартуке, все еще готовит для общего блага. При виде Кастиэля Бенни ошалело пялится на него, а затем быстро обменивается взглядом с Чарли. — Ага, — говорит Чарли. — Наслаждайся своим кофе, ладно? Я сейчас вернусь. Хорошо. Кофе. Кастиэль остается у стойки, но отворачивается, не желая вступать в разговор. Главное, чтобы кофе был вкусным, вот и все, что имеет значение. — Сколько с меня? — спрашивает Кастиэль, когда Бенни пододвигает к нему кружку. — За счет заведения, — отвечает Бенни. Кастиэль хмурится. — Я спрашиваю, сколько? — Кофеин и вода субсидируются, приятель, — Бенни постукивает двумя пальцами по шляпе в раздражающем салюте, а затем исчезает в дверном проеме кухни. Кастиэль закатывает глаза. В столовой есть несколько свободных столиков, поэтому Кастиэль занимает один из них у стены, поближе к двери. Лучше остаться незамеченным и при необходимости быстро уйти. Кастиэль сердито смотрит на кружку с кофе. Что он вообще здесь делает? Это так глупо. Сплошная глупость. Он просто дурак. Мог бы заняться чем-то полезным, например, проверить инвентарь Норы. А вместо этого сидит здесь, в этом дурацком месте, и пьет дурацкий кофе. Кастиэль делает осторожный глоток и признает, что кофе вполне приемлемый и чуть менее дурацкий, чем все остальное. Хотя это еще ни о чем не говорит. Бенни раздражает своими взглядами. Он старается быть незаметным, но Кастиэль видит его. Хуже того, Кастиэль, кажется, узнал Бобби Сингера за одним из длинных столов, и тот определенно узнает его самого, стоит только повернуться. Что он и делает. Так и есть. Его прикрытие сорвано. К сожалению, реакция бегства Кастиэля притупилась. Да и какой в этом смысл? Ну и что, если Бобби снова запрет его? Это не имеет никакого значения. Хотя Анна наверняка расстроится. Кастиэль вздыхает и встает, все еще держа в руке кружку с кофе. Ему интересно, каким образом тут контролируют воровство посуды и столовых приборов. Может, Кастиэлю стоит сбежать с места преступления с сувениром. Или же он просто быстро допьет остаток кофе, и не станет добавлять кражу к своим преступлениям против этой нации. Именно тогда, когда Кастиэль стоит за своим столом, как идиот, внезапно слышится топот, а затем кто-то вбегает в зал, пролетая мимо Кастиэля вглубь, затем резко останавливается, визжа ботинками. Кастиэль качает головой, раздражение медленно переходит в гнев, когда он замечает, что человек, который только что пробежал мимо него и теперь стоит к нему спиной, — это Дин. Кастиэль узнал бы эти волосы, плечи, талию и эти ноги абсолютно везде. Паника заставляет его замереть на месте. И жар раздражения превращается в лед тревоги. Кастиэлю совсем не нравится эти эмоциональные горки и ему хочется немедленно уйти, ради бога. Возможно, удастся незаметно подкрасться к двери. Увы, нет, слишком поздно. Дин поворачивается, его глаза — дикие и ищущие — решительно останавливаются на Кастиэле. Это несправедливо, у Кастиэля есть лишь чашка кофе в качестве щита. Хотя, может, он еще сумеет добраться до двери, если его ноги наконец отлепятся от пола. Раздается громкий стук, от которого Кастиэль нервно дергается — Дин опрокинул стул, решительно приближаясь к нему, и хотя он быстро бормочет «извините», его глаза все еще прикованы к своей цели. Теперь действительно некуда бежать, поскольку Дин стоит прямо перед ним. Он бодр, готов к активным действиям, и Кастиэль все еще мучительно рад, что эти глаза снова смотрят на него. — Привет, — говорит Дин. — Привет, — выдавливает из себя Кастиэль. — Значит, ты действительно здесь, — произносит Дин так легко, будто он шутит. — Да. — Нет, я имею в виду, ты по-настоящему, а не только в моих… — Дин быстро качает головой. — Зачем пришел? Гнев снова захлестывает Кастиэля. Эта волна, заполняющая всю пустоту внутри, заставляет его выпрямиться и прямо встретиться с Дином взглядом. — А как ты думаешь? — огрызается Кастиэль. Вместо того чтобы смутиться от его тона, выражение лица Дина смягчается. — Кас, я не собираюсь гадать. Значит, ничего не поделаешь. — Я пришел ради тебя. Это всего лишь четыре слова, но Кастиэль тяжело дышит, произнеся их Дину в лицо. Это же так унизительно, да? Кастиэль проделал весь этот путь и презрел смутные угрозы, чтобы увидеть человека, который смотрит на Кастиэля словно… как на нечто. И все же Кастиэль не чувствует себя униженным. Вместо этого накатывает облегчение, ведь это правда, а правда освобождает, и как бы ни злился, он знает, что должен был сделать это, независимо от результата. Кастиэль беспомощно пожимает плечами. — Я скучаю по тебе. Дин коротко выдыхает, это даже не вздох, а затем смотрит на кружку, которую Кастиэль все еще держит. — Дай мне кофе. — Нет, — возражает Кастиэль. — Это мой. Купи себе. — Я не собираюсь его пить, просто дай мне… — Дин хватает кружку; Кастиэль протестует, а затем недоуменно смотрит на него, когда Дин осторожно разжимает пальцы Кастиэля на кружке и ставит ее на стол. — Я же пил… — начинает Кастиэль, но затем ладони Дина обхватывают его лицо, скользят по подбородку и удерживают на месте для последующего поцелуя. Ясное дело, Кастиэлю нужна пара секунд, чтобы осознать: его целует Дин. Это не одна из его дневных фантазий, потому что он никогда не представлял себе поцелуи Дина такими быстрыми и неистовыми, и каждый немного отличается, словно Дин не может решить, где лучше всего целовать его. Затем до Кастиэля доходит — до самого сердца — тот факт, что это Дин тепло, настойчиво и отчаянно держит его, будто сам изо всех сил пытается осмыслить этот момент — в точности, как Кастиэль. Дин тоже скучал по нему. Дин скучает по нему. Колени Кастиэля решают подогнуться при этой мысли, но Дин тут же подхватывает его. Кастиэль размыкает губы, у него перехватывает дыхание, когда рот Дина аккуратно прижимается к его губам, и тогда ему ничего не остается, как схватить Дина сзади за рубашку и держаться. Радость занимает то место, где раньше был гнев. Это слишком, Кастиэль не может сдержать себя, его тело дрожит, и в горле застревает рыдание. Все становится еще хуже, когда Дин издает низкий, мучительный звук у губ Кастиэля и шепчет: — Ты сукин сын. Он тоже дрожит. Губы Дина находят щеку Кастиэля, его нос, подбородок, а затем он крепко прижимает Кастиэля к себе. Это величайшее объятие в мире, хотя бы потому, что Дин уткнулся лицом в шею Кастиэля и дышит так, словно его легкие вот-вот разорвутся. — Ты в порядке, — очень тихо произносит Дин. — Спасибо. Спасибо. Кастиэль впивается пальцами в рубашку Дина и не отпускает. Тот все еще издает эти ужасные звуки детского отчаяния, словно ругательств уже недостаточно. Кастиэль закрывает глаза и произносит свою собственную благодарственную молитву, испытывая огромное облегчение, усталость и безмерное счастье.