Контакт

Всему рано или поздно приходит конец. Однажды после прогулки с Аро, в выходной день, мы уже подходили к поселению, как я заметила некоторые странности. Никого не было во дворе. Не было слышно шума машин, голосов людей. Мы подошли ближе и я увидела, что всё опустело. Некоторые орудия труда и личные вещи были оставлены прямо посреди дороги или на газоне. Может собрание? Нет, тогда люди не побросали бы всё. Что-то случилось. И что-то очень нехорошее. Я ощутила, как по затылку поползли мурашки, мышцы живота свернулись в комок и заныли. Будто провели ногтями по оголённым нервам. Я повернулась к моему спутнику, который стоял ко ближе, чем обычно, и задала только один вопрос. – Что происходит? Я не знаю зачем спросила это. Внутри себя я уже знала отвёт. Ввиду особенности своей биологии он всегда знал, что происходит на станции, когда мы были вдали от неё. Часто мне говорил о том, что будет на обед, что важного было на собраниях, люди задавали мне вопросы через него, когда не хотели отвлекать коммуникатором. Однажды произошёл небольшой пожар в жилом отсеке и, благодаря этой замечательной способности, мы успели вернуться и помочь в восстановлении пострадавшего участка. Если что-то было скрыто, значит имел место злой умысел. Со стороны того, кому я доверяла. Не в первый раз в моей жизни. Он склонил свою безносую голову чуть влево и ответил. – Вы все теперь заложники, – я немного попятилась назад. – А эта планета принадлежит мне. Худший кошмар человечества обратился в реальность. Мне стало плохо от мысли, что я несколько последних часов была рядом с ним не подозревала, что мои друзья и соратники были взяты в плен. Заметив, мои попытки ретироваться, он схватил меня за плечи и сильным движением притянул к себе. Одна из его рук прижимала моё горло к его туловищу, не душа, но давая понятие, что это может произойти при сопротивлении. Другие, надёжно сжимали тело не давая высвободиться. Я немного подёргалась, но хватка, этих хлипких на вид рук, была стальной и я быстро оставила свои попытки. Мне не пришло ничего в голову, кроме как сказать: – Ты же... Не прикасаешься... Ни к кому...Оказывается нет? Его туловище было слишком твёрдым и плотным, совсем не походило на человеческое. Словно комок мышц. Я была так близко, что ощущала биение незнакомого сердца, слышала, как уши втягивают воздух. Теперь, это уже не казалось таким комичным, как раньше. Чувствовала его дыхание и становилось жутко от мысли о том, как сейчас близко его отвратительные зубки к моему уху. Кожа пришельца была горячей, словно у него был жар. Он потащил меня ко входу на станцию. – Я прикасаюсь только к врагу, когда хочу его убить. Поэтому дипломатия и запрещает подходить близко. Его голос и манера речи несколько изменилась, и я осознала, что она подходит ему куда больше и выглядит более естественной. Он подтащил к двери внутрь, отнял одну из рук от меня, чтобы открыть её. Внутри не было никого из наших, все двери в каюты были заперты и лишь его тела, которых стало неожиданно много, патрулировали территорию. – Я же считала тебя своим другом. А ты... оказался таким. Сначала я хотела сказать что-нибудь ещё, но заговорив поняла, что все слова выветрились из головы. Пустота царившая эти недели внутри меня наконец-то исчезла и меня наполнил гнев. Я задумалась о том, что может быть подсознательно ожидала такого исхода. Слишком хорошо всё было. Его ответ меня удивил. Я думала он скажет, какой наивной дурочкой я была, будет унижать меня словесно. Но нет. – Я тоже считал тебя своим другом. Первым и единственным за всю жизнь. И сейчас считаю. Но моя цель важнее всего. Мы продвинулись вперёд и остановились у двери в мою каюты. Он открыл дверь. – Что за бред ты несёшь? Ты взял и пленил всю мою команду и говоришь что-то о дружбе? Люди доверились тебе, а ты втоптал всех их чувства в грязь, – произнесла я, будто для инопланетянина эти слова могли что-то значить. На некоторое время воцарилась тишина, а потом прозвучал вопрос. – Ты бы предпочла жизнь друга или жизнь своих детей? – У меня нет детей. Он не ответил, втолкнул меня внутрь комнаты и запер дверь так быстро, что я не успела даже обернуться. От толчка я потеряла равновесие и мне пришлось сесть на пол, чтобы не упасть. Я провела в таком положении довольно много времени, разглядывая серебристый материал обшивки и думая о превратностях жизни, что у меня затекли ноги и не сразу вышло встать. *** Последующие дни были монотонными и тянулись невообразимо долго. Это особенно остро ощущалось, о того, что приходилось сидеть в комнате два на три метра. Аро отключил всю связь, поэтому мы не могли общаться ни с землёй, ни между собой. Всё что нам оставалось это тихо перестукиваться азбукой мозре по ночам. Лишь простые вопросы и простые ответы, чтобы убедиться, что все в порядке. В нашем ряду между тонкими стенами было только пять кают, поэтому связаться с остальными не было возможности. Люди с которыми мне пришлось делить заточение знали мало. Их заперли одними из первых. Мне сообщили, что видели Сару и она скорее всего в порядке, но другие слышали выстрелы. Возможно кто-то пострадал. Наш пленитель сказал, что если мы сделаем попытку, или убьём какое-либо из его тел, то он причинит эквивалентный вред кому-то из наших. Также он установил несколько правил поведения, которые также карались смертью. Например, раз в день он приносил еду. И когда он это делал надо было отойти как можно дальше от двери, повернуться к ней спиной и поднять руки вверх. И было необходимо стоять так, пока он не закончит и не запрёт дверь. Нарушение казалось казнью, но не того кто нарушил, а его друга. За время проведённое с нами ублюдок хорошо запомнил, кто кому дорог. Также он обещал заснять расправу на видео. Через неделю после начала нашего заточения мне сообщили, что Эш, один из наших физиков мёртв. Он жил в крайней комнате и я не сообщалась напрямую с ним. Мы все условились, что будем связываться каждый день в 12 ночи и сообщать самую важную информацию. Хотя бы просто, что мы в порядке. От него два раза подряд не было никаких вестей и из его каюты не было слышно никаких звуков. Мы так и не узнали почему он был убит, за чью вину. И как именно тоже. После очередного сеанса связи вечером, я ложилась спать на свою койку, накрывалась одеялом и перед моими глазами стояли картины одна мрачнее другой. Вот, мой бывший друг душит мужчину всеми своими бесчисленными пальцами. Что в это время можно было бы увидеть в его глазах? За все недели знакомства я не заметила в нём проявления никаких сильных эмоций. Даже, когда он схватил меня, то он скорее был похож на человека, выполняющего обязанности, чем на маньяка. Или вот. Испуганная жертва забилась в угол, каюта крошечная, бежать некуда, за спиной стена, враги повсюду на свободе, а друзья в плену и не могут помочь. Убийца держит в руках кухонный нож, самый большой из всех что есть на станции, и медленно надвигается. Он знает о преимуществе своего положения и не спешит. Его гнев гарантированно достигнет цели. Убитый не издал не звука, умирая. Это знак того, что он умер мгновенно или признак мужества? Неужели он даже не молил о милосердии? Из-за того, что теперь не было необходимости работать, я спала сколько хотела и вновь заснуть вечером было довольно сложно. Разные тревожные мысли наполняли мою голову. Образ земли, далёкий, но всегда висевший где-то неподалёку отошёл на второй план. Теперь возвращение домой не казалось таким вероятным. Долгими ночами я особо отчётливо ощущала, насколько далека от места где родилась. Лёжа на спине, в такой тьме, что было неважно открыты твои глаза или нет, я представляла себе этот крошечный голубой шарик, находившийся бесконечно далеко от меня. Точку, неотличимую от звёзд, на здешнем небе. Людям, так привыкшим к луне, по прибытию сюда постоянно словно чего-то не хватало. Ночное небо было похоже на чёрный бархат с крошечными дырочками. Нет полнолуния, нет приливов и отливов. Красноватое солнце всходит каждый день точно в одно время словно по будильнику. Живя здесь долго, приобретаешь навык точно определять который час по светилу. Всё это, вкупе с отсутствием смены времён года создавало какую-то иллюзию отсутствия времени. Это на земле были понедельники и воскресения, ожидание зарплаты в течении месяца, празднование нового года. Здесь мы жили по своему особому расписанию привязанному к сокращённому времени суток и дни отдыха у нас распределялись совсем иначе. Колония почти полностью обеспечивала себя и только раз в пол года приходил грузовой корабль, привозивший лекарства, оборудование, почту и забиравший образцы и людей, закончивших контракт, обратно. Конечно, мы могли что-то заказать для себя, но перечень ограничений был довольно велик и ждать пришлось бы очень долго. Я задумывалась о том, что других людей ждут родные, и сейчас они волнуются за них, за их судьбу. А волнуется ли кто-то за меня? У меня была довольно тяжёлая ситуация и я бросила всё и отправилась в неведомую даль, чтобы развеяться и забыться. Достигла ли я своей цели? Я пыталась представить каким будет моё возвращение обратно, но сейчас оно казалось слишком нереальным и несбыточным. *** Аро не запретил нам с ним разговаривать, поэтому каждый раз, когда он приходил я пыталась выяснить хоть что-то. Добиться хоть какого-то послабления. Но он был неумолим. Я задавала все возможные вопросы, что приходили в голову. Сначала он односложно отвечал на мои них и пыталсь воззвать к моему благоразумию. Мол, мне стоит сидеть не высовываясь и тогда будет лучше. Потом и вовсе стал меня игнорировать. Раздался привычный сигнал, извещающий о скорой подаче пищи и я привычным движением встала с кровати, повернулась спиной ко входу и подняла руки. Через несколько минут услышала характерный шум воздуха от открытия двери. Я пыталась представить себе, каков он сейчас и как двигается, по звуку это почти невозможно понять. Я не знала приходит ли он ко мне тем же телом, с которым я общалась или другим, так как поворачиваться было нельзя и я ни разу его не видела лица за время заточения. Разговаривать с собеседником, которого не видишь было не очень удобно, но я всё равно решила это сделать. – Как там все остальные? Не пришлось убить ещё одного беззащитного человека? Молчание – Почему ты молчишь? Почему игнорируешь меня? Я в твоей полной власти, может я умру скоро, почему бы тебе не поговорить со мной? Что я кому скажу? Тишина. – Ты всё время один, неужели тебе никогда не хотелось излить кому-то душу? Поделиться тем, что накипело за столько лет. Я бы с радостью выслушала тебя. Мне уже осточертело здесь сидеть без дела. Безмолвие. Звук закрывающейся двери. Я подождала немного и обернулась. Обычный поднос с едой. Ничего нового. Хотелось взвыть. Другой день. Я снова пытаюсь разговорить его. Может он вообще послал немого мне на встречу? – Что будет, если я обернусь? Ты убьёшь Сару, да? – Да. Ух ты, заговорил, хоть какой-то прогресс. – А что, если она допустит какую-то ошибку, ты убьёшь меня? Убьёшь без колебаний? Словно мы никогда и не были знакомы? – я выговаривала эти слова, глядя в стену. – Я убью Мартиссу. Последнее время твоя подруга уделяла ей намного больше времени, чем тебе, – в его голосе не было ни насмешки, ни издевательства, лишь ровная констатация факта. Возможно в другой ситуации меня бы и обидело известие о том, что мой лучший друг предпочитает другого мне, но сейчас знание того, что я не потеряю свою жизнь из-за чьего-то досадного промаха подарило мне чувство облегчения. Он немного помолчал, а зачем заговорил снова. – Город, где я живу у себя, в осаде, – произнёс он, словно хотя чтобы его пожалели. Я только и смогла что хмыкнуть. Не знала как ответить, чтобы это не прозвучало язвительно, а уж слишком нарываться не хотелось. – Битва идёт прямо сейчас, – его голос был таким, как если бы он говорил о погоде. Я промолчала и захватчик вышел из комнаты. На следующий день я решила расспросить его про Эша. – За что ты убил его? За чью провинность? Нет ответа. –Ты задушил человека голыми руками? Или, как именно ты это сделал? Что сейчас можно увидеть, если зайти в его комнату? Ты так и оставил его тело лежать там или унёс и закопал на клумбе? Его родные знают? Я будто потеряла страх. Мой язык говорил за меня и не подчинялся больше голосу здравого смысла. Спину немного покалывало от ощущения врезающегося в неё взгляда. Это было словно, когда в детстве ложишься спать лицом к стенке и оставляешь незащищённую часть себя на расправу подкроватному монстру, но желание спать слишком велико, чтобы беспокоиться об опасности. Только здесь чудовище было абсолютно реально и точно было у меня за спиной. – Как там, кстати, вчерашняя битва? – задала я вопрос. – Я победил, – ответил он ровно, ни ликования, ни грусти. Ну конечно, иначе и быть не могло. Хотя, не думаю, что испытывая сильные потери там, он перестал бы терзать нас здесь. *** В общей сумме моё заключение продлилось 16 дней. Я коротала их как могла, но всё равно они показались мне целой вечностью, никогда ещё время не текло насколько медленно. Я перечитала все книги, что были у меня на планшете. Пыталась писать дневник, но замирала перед пустым листом, набросав лишь пару предложений, не в силах выдавить больше ни строчки из себя. Испытываемые мной ощущения казалось невозможным передать словами. Из тех, кто был рядом со мной больше никто не умер, о судьбе остальных я не знала. Мои соседи боялись даже заговорить с Аро. Однажды вечером, когда мы занимались очередным перестукиванием он вошёл в мою дверь без предупреждения и я в панике отпрянула от стены. Но неожиданный гость даже не обратил внимания на моё занятие. – Собирайся, ты едешь домой. Ну, то есть вы едете, – поправился он. От этих слов в моей душе пронеслась просто буря эмоций. И надежда на долгожданную свободу, и недоверие ко внезапной перемене политики и радость от того, что депрессивное однообразное ожидание наконец-то было прервано. Как только первая эйфория спала я поняла, что это скорее всего не обман. Совершенно вылетело из головы, что очередной грузовой корабль должен был прибыть где-то в это время. Я судорожно затолкала всё необходимое, что попалось под руку в сумку и последовала за ним. Я не выходила из комнаты и провела почти без движения больше двух недель. Тело протестовало против внезапной физической активности, но я двигалась без вопросов, едва поспевая за его быстрой походкой. *** Разгадка оказалась проста. Люди оказались совершенно не готовы к какому-то противодействию со стороны инопланетян. О противнике было совершено ничего не известно. Какое у него есть оружие? Какие способности он утаил? Человечество впало в панику. Многие со дня на день ждали приземления флота захватчика и отсчитывали последние дни свободы земли. Проповедники ликовали и выкрикивали свои увещевания с ещё большей силой. Предприимчивые товарищи запасались едой и предметами первой необходимости. В некоторых городах произошли огромные давки в магазинах. Было много пострадавших, даже со смертельным исходом. Одни молились, другие строили бункеры. Резко возросло количество преступлений и самоубийств. Враг даже ещё не выдвинул свои требования, а в нашем ряду уже были жертвы. Ничто не приносит такого вреда, как паника и неизвестность. Сначала, конечно, правительство пыталось скрывать случившееся, но это продлилось совсем недолго. Несколько человек со станции успели отправить сообщения до того, как связь полностью отключилась. Народ бесило молчание правительства. Начались протесты. Разъярённые толпы крушили всё, что им попадалось под руку. Первыми решили действовать родные пленников, они собрались вместе и записали видеообращение с просьбой освободить их детей, и отравили его на Делен. В нём они сказали, что готовы сделать всё что будет в их силах, чтобы достичь желаемого. И, что они готовы действовать независимо от правительства стран. Требования Аро были просты. Он хотел чтобы люди оставили эту свою колонию. Больше никого на неё не посылали и не пытались сопротивляться. А он в свою гарантировал сохранение заложникам жизни. Правительства земли в принципе были согласны с этими требованиями. Они просто не понимали, что вообще можно поделать. Но народ был против. Он требовал возвращения своих детей, братьев и сестер, мужей и жён, отцов и матерей обратно на лоно земли. Пусть чёртов инопланетянин забирает эту маленькую бесполезную планетку себе, если так хочет. Она и даром не нужна. Пусть лишь освободит людей. И никто не будет ничего требовать и искать мести. И государствам пришлось прогнуться и начать вести переговоры. Это было подобно ходьбе по минному полю. Невероятно сложно пытаться договориться с тем, о ком не знаешь абсолютно ничего. Но они сумели. Пришлось много лгать и выкручиваться. Сказали что если он не освободит заложников, то их родные захотят совершить своё правосудие и правительство ничего не сможет противопоставить им. На 14-й день состоялись закрытые переговоры на которых присутствовал минимум лиц. Их стенограмма так и не стала общедоступной. Но так или иначе Аро согласился, что половина сотрудников станции покинет её на грузовом корабле, который прибудет по расписанию в ближайшие несколько дней. А оставшиеся на том, что земля запустила сразу же как стороны пришли к соглашению. Также на нём необходимо было увезти всё оборудование и материалы. Никого не должно было остаться. И ничего. *** На станции царила лёгкая суета. Все счастливчики, которым выпало отправиться домой с первой партией толпились у выхода со своими вещами. Почти никто не разговаривал и не шумел, люди словно боялись спугнуть удачу слишком громкими звуками. Было непонятно умер ли кто-нибудь ещё или просто этот человек должен был лететь на втором корабле и поэтому отсутствовал. Челнок, который должен был доставить нас на орбиту, не мог вместить эту толпу разом и ему предстояло совершить несколько рейсов туда и обратно. Каждому казалось невыносимым находиться здесь хоть одну лишнюю минуту. Словно, чем дольше предстояло ждать, тем более эфемерной становилась возможность покинуть это место. У меня не было времени чтобы переодеться и привести себя в порядок, поэтому я чувствовала себя неловко, стоя в грязной одежде и с торчащими во все стороны волосами. Успокаивало то, что другие выглядели не лучше. Кого-то явно вытащили прямо из постели во время сна. Я периодически оглядывала народ в поисках светлой головы сары, но она никак не появлялась. Тех двух людей, которые были моими единственными собеседниками на протяжении двух недель тоже не было видно. Становилось тоскливо от мысли, что им придётся оставаться в этом кошмаре, в то время как я буду лететь домой. Если буду. Кто знает, может Аро придёт в голову убить нас всех в космосе или на подлёте к кораблю. Отныне его поведение для меня было совершенно непредсказуемым. Почему, он всё таки решил отпустить нас? Разве он не чувствовал бы себя спокойнее, имея заложников при себе? Или может это какая-то уловка? Что такое предложила ему земля? Связь всё ещё была отключена, поэтому зайти в интернет не представлялось возможным. Скорее всего получиться только на корабле. Там я наконец-то узнаю, что творилось всё это время в мире. Первые десять человек покинули станцию под строгим конвоем и погрузились на борт. Мы видели как они вошли и дверь автоматически закрылась за последним из них. Раздался звук запускающегося двигателя. Через четыре секунды подпорки транспортного средства, по форме и цвету напоминающего пулю, убрались внутрь, а ещё через долю секунды оно резким рывком взмыло ввысь. на огромной скорости рассекая воздух. Все оставшиеся устремили свои взгляды вверх через стекло. Челнок быстро уменьшался в размерах и обратился в серебристую точку, которую в прочем тоже скоро перестало быть видно. Через некоторое время раздался привычный грохот, сопровождающий тела, движущиеся выше скорости звука. Затем исчез и он, оставив нас стоять оглушёнными в звенящей тишине. Прошло чуть более получаса прежде, чем пришла моя очередь лететь. Я надела респиратор, после этих нескольких минут мне больше никогда не придётся его носить, и прошла через шлюз вместе с остальными. Все быстро залетели внутрь, словно боясь, что их всё-таки остановят. А я какое-то время ещё стояла на улице. Последний взгляд на станцию. Когда, я только прибыла сюда, она казалась мне грандиозным сооружением. Огромная, состоящая из множества блоков, с тёмной крышей из солнечных панелей, что закрывались сами во время осадков. Красивый двор с газоном вокруг. Теперь же, окидывая её взглядом спустя годы, я видела нелепое нагромождение пристроек, залысины в траве, облупившуюся краску и другие признаки того что всё подвластно времени. Последний взгляд на плиточную дорожку, по которой я столько раз вбегала и входила внутрь. Усталая и воодушевлённая, радостная и разочарованная. Минуло всего несколько секунд, пока эти мысли мелькали в моей голове, но казалось, что прошло намного больше. Наконец-то я решила взглянуть в глаза виновнику всего этого безрассудства. "Их" было сейчас шесть рядом со мной. Я смотрела на того что стоял посередине, а все остальные на меня. С одинаковым выражением лица и в одинаковой одежде, они походили на клонов. Хотелось сказать что-то на прощание, но ничего подходящего не приходило в голову. Слишком странной была эта ситуация для обычных слов. Но он сделал всё за меня. –Ты говорила, что я не веду себя как друг, но я отпустил тебя среди первых, хотя мог заставить ждать несколько месяцев, – заговорило именно то лицо, на которое был направлен мой взгляд. Мне было нечего ответить. Потом, я услышала голос слева от меня, это было то самое тело, с которым я провела столько часов, гуляя по садам и лугам. – Ты ещё услышишь обо мне. Я поёжилась от мысли, что это может произойти. *** Только оторвавшись от земли, люди вздохнули спокойно. Началось бурное обсуждение пережитого. Звучали голоса наполненные ликованием и облегчением. Как когда долго ожидаешь важные анализы и наконец-то узнаёшь что здоров. У меня не было желания говорить о чём-либо. К тому же среди окружавших меня коллег были лишь те, с которыми я не очень хорошо общалась. Я услышала о том, что умерло ещё несколько человек. Несколько были убиты за попытку сопротивлении, непосредственно при взятии в заложники, несколько потом за проступки других. Но было и одно самоубийство. Правда подробностей никто не знал. Оказывается не только мы додумались до общения в помощью азбуки морзе. Но не все. Я не представляла, что пришлось пережить беднягам, которые прожили эти дни вообще без связи. Одна девушка рассказывала, что жила в самом краю, у внешней стены, и несколько дней общалась со своей соседкой, но потом та была убита и на всё оставшееся время она выпала из цепочки. Кто-то пытался взломать блок на системе связи. Кто-то пытался оставлять послания на посуде. Только одна девушка, как и я не участвовала в беседе. Она сидела в своём кресле пристёгнутая ремнями, уставившись с стену пустым взглядом. Я почувствовала своим долгом спросить у неё, что случилось. Её история ужаснула меня. – Во время очередного обеда у меня свело ногу судорогой и я упала. Я не хотела ничего сделать. Честно, – она еле слышно всхлипнула – он ничего не сказал, лишь молча ушёл, пока я молила его о пощаде. Целые сутки я мучилась от тревоги, еда не лезла в горло, спать было невозможно от кошмаров. В назначенное время завтра, ни минутой раньше, дверь открылась. Когда он ушёл, я бросилась к подносу и нашла на нём помимо еды флешку. Открыла её. Там было одно видео, – на этих словах она сделала паузу, прикрыла рот руками, словно пытаясь сдержать крик, а потом продолжила и её голос дрожал, – на нём он одел на моего парня маску и заставил вдыхать чистый кислород, пока он не умер. Я хотела выключить видео, но оно не закрывалось, чтобы я не делала. Даже нельзя было отключить звук, он сам собой выкрутился на максимум. Я накрыла планшет подушкой, одеялом и всей одеждой что у меня была, но это не помогло, – пауза и небольшой всхлип, – мне пришлось больше пяти часов слушать как он умирает, пока планшет не разрядился в ноль. Как кричит, как его дыхание учащается и он начинает биться в припадке, а потом затихает. И всё заново. Снова, снова, снова и снова. *** Два месяца пути до дома прошли в одно мгновение. Новые методы гибернации наконец-то прошли клинические испытания и большую часть времени я банально проспала. За неделю до прибытия нас разбудили, чтобы мы могли заняться упражнениями и восстановить свою форму перед погружением в среду с большей силой гравитации. Я занималась и слушала разные новостные передачи, одну за одной, чтобы отвлечься от нагрузок. Места общего пользования наполнились разговорами о земле. Народ связывался с родными, планировал, что хотел сделать в первую очередь и чем будет заниматься дальше по жизни. Многие хотели радикально изменить всё. С оставшимися на Делен по прежнему не было никакой связи, но мы надеялись, что они в порядке. Со временем всеобщее воодушевление и оживлённое настроение передалось и мне. И вот наконец-то долгожданное прибытие домой. Такой родной вид синей сферы в иллюминаторе. Люди мечутся туда сюда, собирая и запихивая последние вещи в сумки. Толкают друг друга и каждый пытается влезть первым в очередь на спуск. По прибытию, толпа журналистов за хлипким заборчиком, вспышки камер, миллионы вопросов на разных языках сыплются со всех сторон. Объятия родных и близких, которые дождались. Охрана отгоняющая через-чур наглых. Царит возбуждение, эмоции бурлят. Кое-как проталкиваюсь через орду страждущих и направляюсь прочь. Никто не встречает меня. В огромном терминале ни души, все снаружи. Моё движение по зеркальному каменному полу сопровождается эхом. Закат. Пространство вокруг меня наполнено причудливыми сочетаниями света, жёлтых, красных, оранжевых и коричневых тонов. Блестящие поверхности покрыты множеством бликов. За мной через весь зал простирается чёрная тень. Я выхожу на улицу. С не ограждённой ничем территории до меня долетает порыв свежего, ни холодного и ни тёплого воздуха. Усиленная гравитация словно делает вещи вокруг более реальными. Не такими эфемерными. Карминовое солнце висит у горизонта и его свет ослепляет. Я иду по забитой парковке, лавируя между машинами и наконец-то оказываюсь на большом пустом пространстве. Всё вокруг меня такое настоящее, такое знакомое. Нет больше обязанностей. Не надо больше ждать и бояться. Передо мной распутье и можно выбрать любую дорогу. Я слышу завывание ветра, гудки поезда во множестве километров вдалеке. Откуда-то долетают обрывки музыки, слова в которых не разобрать. Я стою на асфальте, даже такая простая вещь выглядит необыкновенно в лучах зари. В моей ладони ручка сумки, такой маленькой и лёгкой, что её без проблем можно нести одной рукой. События четырёх лет жизни уместились в ней На мне простая футболка с коротким рукавом и штаны из тех, что выдавали. Я и думать забыла о том, что в камере хранения лежит нормальная одежда, оставленная мной на будущее. Не хочу возвращаться. Потоки воздуха треплют мои короткие волосы. Мой взгляд направлен на горизонт. Я закрываю глаза. И они наполняются слезами.