Её глазами.

      Домой Лин вернулась вновь затемно. Она заскочила в обшарпанный подъезд и поднялась на нижнюю площадку. Судя по грохоту в лифтовой шахте, кабина была занята. Значит, нужно было идти по лестнице.       Вообще, подъезд был не самым приятным местом в доме. Краска на стенах облупилась и частично отвалилась. Монолитные ступеньки были испещрены выбоинами и щербинами. На второй площадке лестничной клетки было разбито окно - наверное, пьяная компания из четвёртого подъезда опять разбушевалась не на шутку. В их районе основным контингентом были люди низкого достатка и низший порог среднего класса. Конечно, многие соседи были добрыми и порядочными людьми, но попадались и алкоголики с полными отморозками. Самыми известными были как раз товарищи из четвертого подъезда.       На одном из пролётов растеклась мерзкая лужа из содержимого чьего-то желудка. Лин отшатнулась, чтобы не наступить в отвратительную жижу и нечаянно навалилась на покосившиеся ржавые перила. Те угрожающе заскрипели, грозясь прогнуться и обломиться под весом дамы. Лин в два прыжка перескочила на лестничную клетку: сломанные перила - последнее, что она хотела бы увидеть.       Нужная дверь располагалась на третьем этаже. Обшарпанная металлическая дверь вела в тамбур, откуда можно было попасть в одну из трёх квартир. Лин тенью проскользнула в тамбур, закрыла проходную дверь изнутри и только после этого просочилась в квартиру.       В маленькой прихожей, где большую часть всего пространства занимал огромный шкаф с вещами сестры и матери, было темно. Лин прекрасно помнила, где находится переключатель, но не стала зажигать свет. Лучше было бы раздеться и незаметно проскочить в их с сестрой общую комнату. Обычно ни мать, ни сестрица даже не замечают её и никогда не помнят, когда она пришла домой.       Лин прижалась плечом к стене, упираясь головой в шершавые старые обои и начала максимально тихо расшнуровывать ботинки. Поставив обувь между полусапожками и полузимними лодочками сестры, повесив куртку на один из торчащих в стене железных крюков, женщина хотела было незаметно прошмыгнуть в свою комнату, но её окликнули. - Ну что, явилась, бабочка?- раздался неприятный скрипучий голосок. А пару мгновений спустя, тускло мерцая и жужжа, загорелась лампочка, заливая прихожую.       Мать стояла на пороге комнаты, скрестив руки на груди. На Лин злобно смотрели тёмно-зелёные глазки-буравчики. Космина, чуть подрагивая от холода, куталась в халат цвета ядовитой травы. - Добрый вечер, мама,- пробормотала Лин. - Ну так что, гетера? Где мы были, лёгкая кавалерия? - Мама, я не имею отношения к падшим женщинам...- тихо возразила Лин, отводя взгляд. Интуиция уже подсказывала ей, что ответила она совершенно зря. Её слова всё равно будут осуждены. - Да уж лучше бы имела,- презрительно прошипела Космина.- Вон сколько они зарабатывают. Уж явно больше твоих медяков.       Мать, шелестя халатом, вернулась в спальню. Вскоре можно было услышать старинную музыку - Космина поставила свои любимые пластинки, оставшиеся ещё со времён далёкой беспечной юности.       Лин прошла в свою комнату и направилась к столу, чтобы разложить все материалы для новой работы и впервые открыть конверт с деньгами. Но не успела она и шагу от порога сделать, как вдруг услышала весьма красивый, слегка непринуждённо-томный голос её младшей сестры: - Ну наконец-то, Линочка, ты пришла,- даже теперь, в домашней обстановке девушка никак не могла избавиться от «манерных» интонаций и кокетливой «трещинки» над «р».- Дорогая, я уже устала объяснять твоему назойливому бойфренду, что тебя нет дома. При очередном свидании передай ему, что его назойливое обожание занимает линию, а я ведь всё-таки жду звонка от моего Лемюэля. - Найтвинг мне не бойфренд,- робко заметила Лин, бережно раскладывая вещи на столе. - А то Лемми должен меня пригласить в один ресторан...- Вайер остановилась и перевела непонимающий взгляд на Лин.- То есть как это, «не бойфренд»? Вы же столько лет...       Лин не ответила. Не было смысла. Эту историю она рассказывала сестре несколько раз. И каждый раз реакция была одинаковой: Вайер, выслушивала историю с широко распахнутыми глазами, потом минуты две возмущённо называла Найтвинга мерзавцем, сволочью и козлом (будто бы не она сама когда-то помогала ему изменять сестре в их же с сестрой комнате). Но память стирала этот эпизод раз за разом и каждый раз история воспринималась ею новой.       Женщина села за стол. У неё был свой, особенный стул - друг семьи сколотил по просьбе отца. Всё же с весом под центнер стоит быть аккуратнее с вещами и людьми.       Лин вытащила конверт и, вздохнув, распечатала его. Внутри оказалась пачка денег. Женщина взяла пластинки в руки и начала пересчитывать их. Пухлые губы, дрожа, шевелились, и можно было услышать, как торговка гравюрами шёпотом считает: - Одна, две, три, четыре, пять, шесть... - Это чего ты там считаешь?- Вайер соскочила с постели и подбежала к столу. Когда она разглядела пластинки, её миловидное личико вытянулось, а глаза чуть не вылезли из орбит. Девушка чуть не закашлялась - в горле пересохло. Когда же она смогла побороть шок, то стала громко звать мать. - Ну что тут происходит?- проскрипела дама, входя в «поделённую надвое» комнату. Космина присмотрелась к пластинкам и подбежала к столу. Она даже оттолкнула младшую дочь, чтобы разглядеть всё в мелочах.- Доченька!!! Родимая! Солнышко!       Лин вежливо попыталась отстраниться от матери - любое проникновение в её личное пространство беспокоило её, да и резкий запах духов мог вызвать у неё временный приступ аллергии и даже потерю сознания. Если бы Космина-Розабельверда хоть раз была с дочерью на врачебном осмотре, то знала бы о её непереносимости резких смен запахов, звуков и света. Но она не знала об этом и пыталась радостно затискать дочь. - Доченька! Родненькая! Ты хоть понимаешь, сколько это? Это же тридцать тысяч! Многим больше, чем папаша зарабатывает!       В это же время загрохотала дверь. Раздался топот в прихожей. А потом Лин услышала приятный бас отца: - Родные, я дома!- возвестил Яргле.       Лин выскочила из комнаты, оставив пластинки на столе, чтобы встретить любимого отца. И замерла на пороге.       Отец пришёл не один. Рядом с ним стоял высокий, толстый мужчина средних лет. Он носил большие роговые очки и странный костюм, в котором он походил на мелкого клерка или какого-то «дешёвого пижона» - так называли тех, кто старался выглядеть как интеллигенция, но явно не тянули на таковую. - Здравствуй, любимая,- лучезарно улыбнулся Яргле. Он повернулся к своему спутнику и представил ему дочь.- Это Лин, надеюсь ты помнишь её... - О-очень,- отчего-то это «очень» звучало немного как «осень». Толстяк, шаркая, подошёл к женщине и протянул ей руку.- На-наслышан о вас до-до-дорогая. Меня з-зовут Бельтайн.