Не касаясь друг друга

В чулане было грязно и тесно с тех пор, как Гарри себя помнил. Будучи десятилетним мальчишкой, он всё время боялся, что из-за конского топота Дадли по лестнице над чуланом полки его убежища обрушатся на голову. С полок обязательно полетит куча пустых склянок из-под старых духов тёти Петунии, разобьётся масляная лампа, содержимым которой провоняет весь чулан и начало кухни. А уронить хлипкую удочку дяди Верона двадцатилетней давности вообще смерти подобно. Каждый раз, сидя в чулане и слыша топот Дадли, Гарри надеялся, что ничего не упадёт, а если и упадёт, то пусть хотя бы на него, но эта вещь останется в целости и сохранности, лишь бы не слышать новые оскорбления в свой адрес и не получать очередные звонкие затрещины. Но годы шли, Гарри становился старше и начинал искать какой-либо намёк романтики в сложившейся жизненной ситуации: по ночам он перебирал вещи в чулане и часто представлял, почему они стали храниться именно тут и почему ими больше не пользуются. Он стал приколачивать небольшие деревянные палки, которые находил на заднем дворе, к основанию полки до потолка, чтобы вещи не падали. Благодаря этому всё в чулане стало выглядеть как-то более упорядоченно, напоминая фантастическое бюро находок или, как сам Гарри выдумал, «Отдел тайн». В этом «Отделе тайн» он впервые нашёл фотографию своих родителей. В тот миг сердце сделало кульбит в груди, ноюще сжимаясь. Фотография была старая, выцветшая и местами потёртая так, что правый угол фото полностью потерял свой облик. Именно в этом углу должна быть голова отца Гарри, но теперь он смел лишь догадываться о том, как выглядел его отец. Зато мать Поттера время будто не затронуло. Она весело улыбалась ему со старой фотокарточки, её пушистые рыжие волосы игриво путались на ветру. «Было бы чудом, если бы фотография могла двигаться. Прямо как магнит на холодильнике. Изображение меняется в зависимости от того, на каком расстоянии на него смотреть и как повертеть в руках», — неоднократно думал Гарри, когда вертел в руках фотографию родителей. Он знал, что дядя и тётя презирают его родителей и не хотят о них вспоминать. Именно поэтому все старые детские фотографии мамы и тёти Петунии хранились на дальних полках чердака, а не как это принято в любящих семьях — в рамке на камине. Гарри привычно лежал на жёстком матрасе в чулане и ждал пять минут, пока по традиции с самого утра не прозвенит его будильник. Просыпаться за несколько минут до подъёма — обычное дело для Поттера. В это время он мог позволить себе сверлить взглядом потолок и думать обо всём, о чём только душа пожелает. Уж за несколько минут в одиночестве никто не успеет осудить и в очередной раз назвать сумасшедшим, как любит это тётя Петуния, проводя параллель со своей горячо нелюбимой сестрой. Трель будильника мерзко раздалась в ушах, и Гарри со всем чувством стукнул по нему кулаком. Он бегло нащупал очки на одной из полок, встал с матраса и оделся. Коридор дома встретил его тишиной и сквозняком, из-за которого пальцы на ногах неосознанно сжимались. Он вялой походкой направился к кухне, прикидывая, что можно приготовить, чтобы практически не убираться там. Меньше всего ему хотелось, чтобы тётя Петуния опять стояла у него над душой во время уборки и высматривала несуществующие пылинки на столешнице. На пороге кухни юноша миновал календарь, где красным маркером было отмечено восемнадцатое сентября. Гарри поморщился, припоминая, что именно в этот день всё семейство Дурслей обычно ходит на ушах. Оставалось три до дня рождения тёти Петунии, на что он презрительно фыркнул и вошёл в светлую кухню. Взгляд его упал на красивую крафтовую коробку, повязанную пышным красным бантом. «А для меня подарки никто никогда не упаковывал, — досада мелькнула в голове Гарри, — хотя с днём рождения меня никогда особо не поздравляли». Поколебавшись несколько секунд, он решил: «ну ведь за то, что я просто посмотрю, голову мне не открутят?» и нерешительно потянул уголок красного банта на себя. Из-за того, что Поттер не рассчитал свои силы, в один миг вслед за бантом на мраморный пол полетела вся упаковка; послышался треск биения стекла об холодный кафель. Трясущимися руками Гарри поднял коробку с пола, попутно снимая бант, который не так легко поддавался. «Мне не жить», — молниеносно пронеслось у него в голове, пока кроткая надежда попискивала, что трещина может быть незначительной, и что её, возможно, никто не заметит. Поглощённый беспокойством, Гарри не заметил, как в кухне оказался Верон, чьи ноздри раздувались не хуже разъярённого быка. Гарри с ужасом развернулся, почти открыв коробку, но всё ещё не заглядывая в неё. Его окатил немой ужас. — Да как ты посмел?! — завизжал Вернон. — Кто тебе позволил трогать что-то в этом доме без моего ведома?! Ты специально разбил его, опять хотел всё испортить! Паршивый мальчишка! С этими словами дядя грубо выхватил коробку из рук Гарри и откинул крышку. Глядя на неё издали, Поттер понял, что содержимым было зеркало. Невероятной красоты зеркало, которое полагалось в подарок Петунье. — Ты разбил его! — вобрав в лёгкие воздух, с новой силой закричал дядя, отчего его щёки вздулись, превращаясь в два помидора не первой свежести. — Ты поплатишься за это! Да оно же дороже твоей почки, чёрт возьми! — прорычал он, швыряя под ноги Гарри осколки некогда красивого зеркала. Гарри инстинктивно зажмурился, отходя назад и закрывая лицо руками. Осколки зеркала разлетелись по полу. Тяжёлой походкой дядя Вернон приблизился к Гарри, готовый со всей силы влепить тому пощечину, как вдруг его взгляд упал на расколотое стекло. Ноги Верона стали ватными, глаза замерли в ужасе, а тушка тела медленно сползла на пол. Голова его глухо бухнулась на кафель, будто там изначально ничего не было. Глаза застыли, словно стеклянные шары, прежде чем дядя издал последний хрип. Стало ясно: его подкосил сердечный приступ.

* * *

Гарри шёл вдали от всех родственников и многочисленных коллег покойного дяди Вернона. Тучи над кладбищем сгущались. Гарри ненавидел самого себя, потому что вместо сожаления и жалости к Дадли и Петунии, которые в один миг потеряли любимого отца и мужа, чувствовал облегчение. В душе было пусто, будто кто-то взял кучу мусора и отправил её на утилизацию. Вонючей кучи больше нет, и она не причиняет дискомфорт. Теперь пусто, хоть шаром покати. Но вместе с лёгкостью Гарри чувствовал небывалую усталость. Похоронная процессия выпила из него все соки. Гарри ужасно клонило в сон. Веки тяжелели, шаги становились медленнее и размереннее. Он периодически ерошил свои непослушные волосы в попытке хоть как-то взбодриться. — Подумать только, он лохматит свои волосы, делая их ещё ужаснее, хотя они и без того напоминают живописное воронье гнездо. Гарри остановился. Он ошарашенно окинул взглядом кладбище, понимая, что сильно отстал от других и остался совершенно один. Впрочем, совершенно неудивительно, что про него никто не вспомнил. Поттер сделал оборот вокруг своей оси, надеясь найти глазами того, кто так нелестно отозвался о его волосах. — Да прекрати ты вертеться, будто слышал то, что я сказал. Это выглядит даже не странно, а, как минимум, глупо. Гарри мог поклясться, что по интонации этого сноба он чувствовал, как тот во время своей реплики закатывал глаза. Поттер внимательно оглядел каждый памятник и надгробие, пока, наконец, не остановился у заброшенной могилы, заросшей мхом, около старого дуба. На надгробии по-хулигански сидел молодой человек лет двадцати на вид. Он небрежно болтал ногой, с кривой усмешкой уставившись на Гарри. Его платиновые волосы трепал ветер, а в глазах плясала тысяча чертей. Гарри залюбовался им. На мгновение паренька напротив охватило осознание происходящего. Зрачки расширились, взгляд вмиг стал потерянным. Слишком осознанно на него смотрел незнакомец. — Ты что, видишь меня? — спросил он, теряя былое веселье. Его слова будто окатили Гарри ведром холодной воды. Он испуганно огляделся по сторонам. Вдруг кто-то увидит его и опять скажет, что он сумасшедший? — Молодой человек, Вы не видели здесь Добби? — на плечо Гарри опустилась миниатюрная женская рука. Поттер обернулся. Как будто из ниоткуда перед ним появилась женщина светлых лет, чьи спутанные пепельные волосы доходили ей до пояса. — Вашу собаку? — переспросил Гарри, внутренне поёжившись от того, как эта женщина неслышно подкралась к нему из-за спины. — Моего домового эльфа, — ответила она, снисходительно улыбаясь. — В последнее время он часто убегает, хотя так не должно быть. Вечно причитает и ищет нового хозяина. Хотя, казалось бы, какой новый хозяин? Вот же я, а вот Драко, — она указала на ту самую заросшую могилу, на надгробье которой сидел сноб. — Это был Ваш сын? — с сожалением спросил Гарри, отмечая, как погрустнели большие голубые глаза. — Мой хороший приятель. Как жаль, что он ушёл таким молодым. Казалось, что всего лишь за год до его смерти они с Добби смогли наконец-то ужиться. Хотя аристократические замашки Драко Малфоя терпеть может далеко не каждый. Представляешь, однажды ему подарили рыбок. Знаешь, в таком квадратном аквариуме, который портит вид любой гостиной. Драко так скептически отнесся к этому, что переселил их в круглый и очень тесный сосуд. Рыбкам было очень некомфортно, и они одна за другой выпрыгивали из аквариума. Все тогда говорили, что даже рыбы не могут выдержать его вредности, — рассмеялась она. Гарри краем глаза уловил, как тот самый Драко скрестил руки на груди и театрально закатил глаза. — О, — опомнилась женщина, перехватив взгляд Гарри, — я и забыла совсем, зачем сюда пришла. С этими словами она распахнула свою маленькую чёрную сумочку, откуда неведомым образом для Гарри вытянула большую коробку шоколадных кексов. «Как она запихнула в эту маленькую сумку такую упаковку?» — удивился он, внимательно проследив за движениями незнакомки. — Он их очень любил, — довольно сказала она. — Ты уж прости, — обратилась она к могиле, — но я больше не знаю, чем тебя порадовать. — Принесла бы мне Диккенса на досуге, — недовольно профырчал Драко, наконец расцепив скрещенные руки. — Да и что ты за ведьма такая? За столько лет до тебя так и не дошло, что нужно сжечь то, что ты хочешь отправить на небеса. А так твои кексы либо гниют, либо становятся закуской к водке для местных бездомных, — на этих словах он поморщился. От увиденного Поттер смутился. «Неужели она тоже видит и слышит мёртвых?» — пронеслось в голове у юноши. Но его догадка быстро развеялась, когда незнакомка, ничего не заметив, присела на корточки и поставила около надгробья открытую коробку кексов. Затем, так же быстро поднявшись, отряхнула подол своей цветастой юбки и направилась прочь, не проронив ни слова.

* * *

Драко Малфой был мёртв уже около двадцати лет. Целыми днями он сидел на своём надгробном камне, с завистью наблюдая, как с каждым годом соседей по кладбищу становится всё меньше и меньше. Все они рано или поздно перерождались. А он — нет. Потому что не исполнил своё обещание, данное много лет назад. Вот же парадокс: как он может исполнить его, если не способен выбраться за территорию кладбища? Почему за эти двадцать лет сюда занесло вандалов, сатанистов, извращенцев, но ни разу — настоящего медиума? Хотя, признаться честно, псевдомедиумов среди маглов было хоть отбавляй. Малфой с иронией смотрел на тех, кто притворялся таким и обманывал убитых горем маглов, старательно изображая, что бьётся в конвульсиях и разговаривает с усопшими. Так было до тех пор, пока он не увидел уставшего мальчишку в нелепых круглых очках, перемотанных скотчем, и с настоящим вороньем беспорядком на голове. Он смутно напоминал одного хорошо знакомого Малфою человека, но различие между ними было в том, что один был уверен в себе и раскрепощён, а тот парнишка — запуган и зажат. Тогда Драко совершенно без задней мысли высказал своё мнение, будучи готовым к тому, что опять говорит в пустоту. Но мальчишка обернулся и посмотрел на него. Посмотрел таким взглядом, что Малфой был готов провалиться сквозь землю. Он что, услышал его? Прошло три дня с того момента, как приходил этот юноша. Сегодня Малфой удобно устроился на ветвях старого дуба, без особого интереса разглядывая осточертевшее кладбище. «Возможно, он просто не в себе? — успокаивал себя Драко. — Может, хобби у него такое — ходить по кладбищам и озираться на призраков. Да он даже не увидел меня, просто пялился на могилу. Тем более, только моя такая мрачная и неухоженная. Точно, я просто себя накручиваю, хочу выдать желаемое за действительное. Он не видит призраков». Драко был так увлечён перепалкой с самим собой, что сразу даже не заметил едкий дым около своего надгробия. Он в тревоге спрыгнул со старого дуба и в удивлении замер, встретившись взглядом с парнем-который-его-не-видит. Тот скромно улыбнулся ему; в своих руках он держал железное ведро, где, как показалось Драко, горели старые газеты. Гарри подлил ещё керосина в сосуд. Огонь разгорался с новой силой, пляска языков пламени отражалась в линзах его очков. Постояв так несколько минут, он затушил содержимое ведра и, не проронив ни слова, двинулся прочь. После того, как паренёк скрылся из виду, Драко подошёл к ведру и протянул к нему руки, которые практически прошли сквозь предмет. Но каково было удивление Малфоя, когда впервые за несколько лет его ладони упёрлись во что-то твердое. Он испытал детский восторг, когда смог нащупать что-то руками. Ему удалось вытащить из ведра завёрнутый в опалённые газеты свёрток. Драко с трепетом в руках медленно разворачивал его, пока ему не показалась обложка любимого романа Чарльза Диккенса «Большие надежды».