***
Литтл Уингинг, июль 1994 Чаще всего, Гарри преодолевал путь от дома Дурслей до маленькой старой лачуги, в которой проживала миссис Фигг, пожилая женщина, делившая свой дом с кучей кошек разных форм и размеров. Черноволосый юноша действительно не любил посещать этот дом. Эта дама была более чем немного странной: казалось, она любит своих кошек больше, чем людей, к тому же, она всегда была окружена неприятной смесью запахов нафталина и слегка испорченной пищи. Добавьте к этому запах кошачьих туалетов, пропитавший все комнаты в доме, и вы поймёте желание Гарри держаться подальше от этого кошачьего приюта. Но не сегодня. Последние недели были более чем необычны. Он встретил своего крёстного отца и целый час надеялся съехать из этого ужасного места и никогда больше не видеть жуткую семью тети Петуньи. В течение часа Гарри смел надеяться о новой жизни, жизни с кем-то, кто любил бы его, кто видел бы в нём самого Гарри, а не какого-то урода, ответственного за смерть своей матери Его надежда умерла, когда Люпин превратился в оборотня, тем самым отвлекая их внимание достаточно долго, чтобы Питер Петтигрю превратился в крысу и скрылся в неизвестном направлении. Как бы он хотел заполучить его в свои руки и пытать, а затем убить, медленно и мучительно!.. Но крыса исчезла, и никто не поверил им, никто не поверил, что Питер всё ещё жив, и что именно он предал Поттеров чуть более десяти лет назад, он, а не Сириус Блэк. И поэтому Сириусу вновь пришлось скрываться, а Гарри — вернуться в Литтл Уингинг. Два дня назад он получил письмо от крёстного. Удивлённо распахнув глаза, Гарри уставился на пергамент, игнорируя крики дяди Вернона о глупых совах. Содержание письма было запутанным, но тем не менее, именно оно — причина, по которой он сейчас направлялся к миссис Фигг, чувствуя жуткую нервозность. «Дорогой Гарри, надеюсь, у тебя всё хорошо. Мне так жаль, что снова пришлось уехать, что я не смогу дать тебе дом, который ты заслуживаешь. Я действительно хочу быть с тобой. Но у меня есть новости, и, я надеюсь, они будут для тебя хорошими. Я тут поговорил кое с кем, и этот человек хочет встретиться с тобой. Через два дня, во время вечернего чаепития, тебя будут ожидать в доме миссис Фигг. Да, я имею ввиду ту самую кошатницу, которую ты знаешь. Этот некто будет ждать тебя там. Прошу, дай этому человеку шанс. Никому не говори об этой встрече, пожалуйста. Сириус» Широкая улыбка появилась на лице Гарри, когда он заметил, кто его встречал на дорожке из гравия рядом с калиткой. Там сидел средних размеров кот черно-белого окраса с полузакрытыми глазами, явно наслаждающийся солнечными лучами. Два года назад Гарри нашёл этого кота на обочине оживлённой дороги, тот был тяжело ранен, наверно, одной из проезжающих мимо машин. Навещая очень расстроенную Арабеллу Фигг, он слышал, как ветеринар говорил о скорой смерти маленького проказника и, мол, им следовало бы избавить его от мучений. Но миссис Фигг ничего не хотела слышать об этом и сама начала выхаживать кота собственноручно сваренными лекарствами. Запах тогда стоял просто ужасный, но Гарри, который помогал выхаживать кота в то время, с радостью наблюдал, как угроза смерти оставляет того. Через несколько недель котёнок чувствовал себя хорошо, как никогда раньше. С тех пор Балу — так они назвали кота за очень мягкую, красивую шёрстку и очаровательное поведение, ожидал его там всякий раз, когда Дурсли просили миссис Фигг присмотреть за Гарри. — Привет, Балу. — Он погладил кота за ушами, улыбаясь, но его все еще тревожила пара вопросов: кто ждет его в доме и почему этот человек ожидает его в доме миссис Фигг. — Мне жаль, но у меня нет для тебя колбасы. Дадли… — Улыбка Гарри стала еще шире, когда он увидел, как Балу скривил мордочку в отвращении, настолько правдоподобно, насколько это было возможно для кота. Зная, что Балу следует за ним внутрь, а потому не оборачиваясь, он подошел к деревянной двери, которую красили в последний раз, наверное, лет десять назад и нерешительно постучал. Когда дверь открылась, он увидел очень необычную картину: миссис Фигг с красными и разбухшими от слез глазами. Не говоря ни слова, маленькая леди от души обняла его. — Мне так жаль, Гарри, — захлебываясь рыданиями, проговорила она. — Я… Я не знала… Слегка отодвинувшись, она начала вытирать глаза старым выцветшим платком, шумно высмаркиваясь. Гарри не понимал, о чём она говорит. Жаль? Чего жаль? В последний раз похлопав его по руке, она махнула рукой, указывая на гостиную, где, наверное, и находился ждавший его человек, и, к удивлению Гарри, вышла из дома, закрыв за собой дверь. В течение нескольких минут, Гарри оставался на месте, раздумывая, идти ли ему в гостиную или попросту сбежать отсюда. Только вид Балу, терпеливо ждавшего рядом с дверью, убедил Гарри войти в комнату. С каждой минутой становилось всё таинственее и таинственее. Стоило ему только приоткрыть дверь, как кот тут же бросился внутрь. Он вскочил в кресло, затем с кресла прыгнул на стол и прошёл к дальнему концу, только для того, чтобы улечься на куче бумаг, лежавших перед сидевшей на стуле леди. Леди, именно это слово первым пришло на ум Гарри, когда он увидел её. Гостье было около тридцати, у неё были длинные чёрные волосы и серые глаза. Она вообще была очень красива — лебединая шея, изящные руки, идеальная осанка. Тускло-синее платье и несколько украшений лишь подчеркивали эту красоту. Гарри был уверен, что не знает её, но при этом она казалась странно знакомой. Его хмурый взгляд сменился улыбкой, когда он заметил, как она смотрит на Балу. Мягким и удивительно тёплым голосом, она обратилась к маленькому проказнику: — Тебе следует знать, что я люблю собак, маленький. Ты думаешь мять мои бумаги подобным образом — это здравая мысль? Кот посмотрел на неё с любопытством. Со вздохом, она стала несколько неуверенными движениями поглаживать маленького проказника. — Его зовут — Балу, — голос Гарри разорвал тишину. Она подняла на него взгляд и спустя некоторое время, он добавил: — А меня — Гарри Поттер. Она протянула руку и наклонила голову. Он пожал её руку, замечая мимоходом, что рука была прохладной, а кожа мягкой, правда, на внутренней стороне было несколько мозолей. — Меня зовут Роксана Гринграсс. Наконец-то, мы встретились. Я — мама Астории и Дафны Гринграсс. — Затем она молча смотрела ему в глаза в течение минуты, как будто пытаясь высмотреть в них, что-то особенное. — И я твоя крёстная.***
*** Спустя три часа, с туманом в голове, он добрался до дома Дурслей. Игнорируя вопросы тёти и ворчание дяди, он поднялся к себе в комнату и закрыл дверь. Могло ли это быть правдой? Казалось, что бумаги, находящиеся в кармане его рубашки, доказывали это, но он все еще сомневался, стоит ли верить в это. Леди Гринграсс казалась достаточно любезной. Но она была чистокровной ведьмой из очень древнего рода, да к тому же ее дочери и муж были с факультета Слизерин. Можно ли ей доверять? Он еще не встречал заслуживающего доверия слизеринца. Все встречи с представителями этого факультета были более чем неприятны. Но затем было второе письмо от Сириуса: «Доверяй ей. Она порядочный и честный человек. Без её участия, Джеймс не смог бы жениться на Лили…» Она рассказала ему и об этом. — Если бы история сложилась немного по-другому, я могла бы быть твоей мамой. Как он понял, её родители и его бабушка с дедушкой заключили брачный контракт между Роксаной Гринграсс, урождённой Пинегрю, и Джеймсом Поттером. Когда контракт был заключён, им было только одиннадцать лет, и они едва знали друг друга. Их матери были с Равенкло и были очень близкими подругами и поддерживали связь, пока дедушка и бабушка Гарри не были убиты тринадцать лет назад. Рода Поттеров и Пинегрю были очень старыми и довольно богатыми, но без особого политического влияния — главы этих семей избегали политических споров и взяток. Поскольку семья Поттеров издавна благоволила свету, то для Джеймса не было особого выбора в том какую сторону выбрать в надвигающейся войне, но Пинегрю, по крайней мере, занимали позицию нейтралитета, не смотря на растущее давление на них. Но затем, в один судьбоносный день, Джеймс Поттер встретил Лили Эванс и в течение нескольких месяцев стало ясно, по крайней мере, для него, что эта была именно та девушка, на которой он хотел бы жениться. В течение более чем шести лет, она отвергала его, пока, наконец, не уступила его постоянным ухаживаниям. К облегчению Джеймса, Роксана, в отличие от его родителей, которые были недовольны тем, как развиваются события, не только отказалась от контракта, но и помогла Джеймсу уговорить его родителей разрешить жениться на маглорождённой. Договор был расторгнут и заменён другим, в котором говорилось о дружбе и взаимопомощи между семьями. Кроме того, в контракте был пункт, согласно которому Джеймс Поттер стал крёстным Дафны, а Роксана Гринграсс — крёстной Гарри. Она неохотно рассказывала о своем муже, и Гарри заключил, что между парой не было особой любви. И у Гарри было подозрение, что она далеко не всё рассказала о этом договоре. — Вначале мы: я, Джеймс, Лили, ты и Дафна часто собирались вместе. Но война набирала обороты, и мои родители боялись за наши жизни. Твои дедушка и бабушка были убиты и мой муж Сайрус… Он никогда не был пожирателем, но он — старый друг Малфоев. Просто, наша дружба была слишком опасна для наших семей, и поэтому… — В течение некоторого времени, она боролась с собой. Её глаза заблестели от слёз. — Когда я услышала о смерти твоих родителей и предательстве Сириуса… Казалось, даже Дамблдор верил, что он предал твоего отца. Только неделю назад, я услышала настоящую историю о Питере Петтигрю. Мне никогда не нравился этот парень, но в тоже время, я никогда не ожидала от него такого. — Почему вы не пытались связаться со мной прежде? — больше из любопытства, чем от злости, спросил всё еще потрясённый новостью Гарри. Роксана вздохнула: — Я хотела принять тебя в свою семью и вырастить тебя как брата Дафны. Я и Джеймс рассматривали этот вариант, в случае если Сириус по каким-либо причинам не сможет воспитывать тебя сам. Но директор Дамблдор сказал, что это было бы слишком опасно, отчасти — из-за моего мужа. Он сказал, что ты будешь лучше защищён в доме твоей тёти, что там у тебя будет любящая семья. — Она вздрогнула, увидев, как Гарри скривился при последних словах. — Я не знала, где ты живешь, пока ты не приехал в Хогвартс и затем… — Она колебалась мгновение. — Дафна рассказывала мне о тебе. Что ты был отправлен в Гриффиндор, как твой отец, что ты нашел там друзей и… Что у тебя проблемы с слизеринцами. — Роксана слабо улыбнулась. — Мне показалось, что я тебе не нужна и возможно, ты бы не захотел узнать меня лучше. Гарри сидел в гостиной миссис Фигг, раздумывая над тем, что только что Роксана Гринграсс рассказала ему. В некоторой степени, она была права. Действительно, между факультетами Гриффиндор и Слизерин не было любви. Без письма Сириуса, ей было бы гораздо сложнее заслужить его доверие. И это была не её вина, что он в Хогвартсе пытался сделать вид, что у него дома всё в порядке. Даже Рон и Гермиона не знали всего, что происходит в доме Дурслей. И только Сириусу, он рассказал всю неприглядную правду о жизни у родственников. — Почему мы встретились здесь? И почему только сейчас? — Миссис Фигг — сквиб. Директор Дамблдор рассказал о ней Сириусу, как и о её задании: присматривать за тобой. Очевидно, она не замечала, что происходит в доме твоей тёти. Сириус рассказал мне о тебе и Дурслях, — объяснила Роксана. — Ты не слишком счастлив там, не так ли? Гарри сидел неподвижно, обдумывая полученную информацию. Дамблдор рассказал ей о любящей семье? Перед миссис Фигг стояла задача присматривать за ним, и при этом она не видела, что происходит? Её жалость выглядела настоящей, и он верил старушке. Но стоило ли ему рассказывать леди Гринграсс, его крёстной, смущённо осознал он, как он живет у Дурслей? Он колебался. Он боялся вызвать жалость, боялся показаться слабаком, и, наконец, он боялся надеяться… Надеяться на что? На избавление? — Гарри? — В ее глазах не было жалости, не было отвращения, было только дружелюбие и намек на раскаяние. Страх пытался подавить любое слово, но глубоко внутри, он задавался вопросами: должен ли он упускать эту возможность, следует ли ему промолчать сейчас, не будет ли он потом жалеть о упущенной возможности? И, наконец, решившись, он рассказал ей всё…