***
— Я никогда много не рассказывал о своём детстве, — медленно начал Гарри. Девушки заняли места в нескольких шагах от него, чувствуя, что ему необходимо пространство, чтобы сконцентрироваться на своих мыслях. Гермиона слушала с особым вниманием. Несмотря на три года дружбы, на то, что она догадывалась, что Гарри не совсем сладко живется у Дурслей, она на самом деле не знала, насколько всё было плохо. Даже с ней он не делился этими воспоминаниями. — До того, как я получил письмо из Хогвартса, я на протяжении десяти лет жил с Дурслями: с тётей Петунией, её мужем — Верноном и их китоподобным сыном — Дадли. Насколько я знаю, они мои единственные кровные родственники. И видимо, этот факт был крайне важен, поскольку Дамблдор проигнорировал желание моих родителей, чтобы я рос в другом месте, с теми кого они выбрали. С мамой или Августой, например. Вы должны понять, что моё детство не было слишком приятным. — Сейчас его голос походил на еле слышный шёпот, но благодаря абсолютной тишине вокруг девушки могли прекрасно слышать его. — Определённо, существуют другие дети, которые живут еще в более худших условиях, но… — Он сделал слабый жест. — Когда это случается с самим тобой, ты думаешь, что тебе особенно тяжко. — Он выдавил улыбку, но Дафна оставалась молчаливой. — В большинстве случаев это были только, если правда уместно использовать это слово в данном контексте, эмоциональные и словесные оскорбления. Петуния никогда не проявляла ко мне никакой заботы, что должна делать нормальная мать. Я почувствовал это только когда стал членом твоей семьи. Ни приятного слова, ни дружелюбного жеста — ничего из того, благодаря чему я мог бы назвать этот дом своим. У меня не было друзей. Даже в школе никто не хотел проводить время со мной. Несколько детей, осмелившихся играть со мной, были запуганы Дадли и держались после этого от меня подальше. И я практически ничего не знал о моих родителях. Ни фотографии, ни письма, ни истории, рассказывающей о том, какая моя мама была в детстве. Вместо этого, они использовали имена родителей в качестве проклятий. Они рассказывали, что они сели пьяными за руль и погибли в автокатастрофе. — Дафна охнула, не в состоянии оставаться спокойной. Её глаза полыхали. Все в волшебном мире знали как погибли Поттеры: они погибли, чтобы спасти сына, погибли, чтобы позволить ему жить. Рассказать ему эту историю, сказать ему, что они были пьяницами, что сами виноваты в собственной смерти было крайне жестоко и бесчеловечно. — Охота на Гарри, — продолжил он, — так Дадли и его дружки называли своё любимое времяпрепровождение. Эта «игра» была причиной большинства синяков в детстве из-за тычков и ударов или из-за попытки убежать. Но некоторые ранения… — Некоторое время он боролся с собой. На этот раз Дафна не выдержала подбежала к нему и обняла. Гермиона тоже было дернулась в его направлении. Она тоже хотела успокоить его, но осталась на месте. Она осознала, что это теперь забота Дафны. Она же может оказать подобную поддержку Невиллу в случае, если она ему понадобится, как на пример неделю назад. — Моментами случались и физические наказания, не часто, но случались. Если дядя Вернон бывал в очень скверном настроении, если что-то случалось на работе или я нечаянно использовал магию, как в том случае, когда я аппарировал на крышу школы, чтобы убежать от банды Дадли, в таких случаях, оскорбления и ругань больше не работали и он бил меня. Иногда Петуния останавливала его, но это случалось не из-за сочувствия, а из опасения реакций соседей. — Гарри на некоторое время замолчал и единственный звук издавала рука Дафны, поглаживающей его по спине. Затем он взглотнул и продолжил: — У меня были синяки, контузии и однажды, он сломал мне руку. Я пытался прятать их, когда ходил в школу, поскольку всегда пытался придумать для них оправдания, поскольку они всегда вели себя «нормально». — И, — мягко спросила Дафна, — ты полагаешь, что тоже самое происходит с той французской девушкой? Не слишком ли она взрослая для подобных испытаний? Гарри решительно покачал головой. — Ты никогда не будешь слишком взрослым для опасений и обид. — Были статьи, — вмешалась Гермиона. — Я читала в журналах из практики моих родителей о детях, избиваемых собственными родителями, о жёнах, живущих в страхе перед своими мужьями. — Не понимаю, — нахмурилась Дафна. — Я осознаю, что маленькие дети могут побаиваться своих отцов, но взрослым девушкам и в особенности женщинам следовало самим защищать себя. У меня нет сочувствия к женщинам, которые не хотят бороться за свои права. Дафна увидела разочарование в глазах Гарри и пожалела о только что сказанном. Но затем его лицо вновь смягчилось и он нежно погладил её по щеке. — Это потому, Дафна, что ты особая девушка — сильная девушка. Я помню, как ты отклонила щедрое предложение Драко о помолвке с ним. — На его лице играла усмешка. Она ещё больше усилилась, когда Дафна слегка зарычала, стоило ей вспомнить о мерзавце. — Ты легко воспламеняющаяся и с сильной волей, порой я опасаюсь тебя больше, чем Гермиону. — Эй, — насмешливо пожаловалась Гермиона. Гарри только усмехнулся. — У нас впереди будут превосходные скандалы, я уверен. Но на самом деле, — Он снова стал серьёзным, — не все такие, как ты. И ты всего-лишь должна достаточно часто говорить кому-нибудь о том, какое он ничтожество, чтобы тот в конце концов стал в это верить. Даже Гермиона обидится, если ты будешь дразнить её из-за её жажды знаний, а она не слабая девушка. И над ней слишком часто раньше смеялись из-за этого. — Он прав, Дафна, — согласилась Гермиона. Её выражение лица и тон заставили его чувствовать себя виноватым. Рон был одним из тех, кто насмехался над ней и он зачастую оставался молчаливым. — Оскорбления повсюду и это особенно тяжело, принимать их от своей семьи. Ты сказала, что этой Клэр следовало бы самой защитить себя. Но как она может сделать это? Что если она попробует бороться, её семья запретит ей получать дальнейшее образование? Как много ты сможешь вынести ради продолжения учёбы? Как много ты сможешь вынести от отца, чтобы тебе разрешили находится рядом с мамой, сестрой? — Всё что угодно, — прошептала Дафна. — Мама, Астория — они значат слишком многое для меня. — Теперь она поняла. Сражаться с семьёй не было лёгкой задачей. К счастью, мама и бабушка на её стороне. Что бы она делала с помолвкой, реши они иначе? Она хорошо знала истории о Сириусе и Андромеде Блэк, о том, как они пошли против своих родителей и остались без семьи. Смогла ли она поступить так? Пошла ли она против отца если бы знала, что потеряет Асторию в результате? После непродолжительного молчания, она добавила. — Мне жаль, я не должна была говорить такое. Я просто не знаю ситуацию Клэр. Возможно, у неё нет выхода. — Ты помнишь ответ мадам Помфри? — спросил Гарри. — Мама спрашивала её обо мне, том, знает ли она о моей… Ситуации. Дафна помнила. Ответа было достаточно, чтобы её кровь закипела. — Она сказала, что знала. Она сказала, что сообщила директору, но тот не разрешил ни как реагировать. — В точку, — согласился Гарри. — А ты помнишь, что мама сказала по поводу профессора Снейпа? На счёт его юности? О том, что прочитала в его медицинском документе? Я уверен, что он перенёс то же самое. И определённо, есть и другие ученики с подобным опытом. Виктор сказал, что телесные наказания естественны для Дурмстранга. И хотя я не ожидаю того же от Шармбатона… — Внешность, — вздохнула Дафна. — Внешность чрезвычайно важна среди старинных французских семей. Никто бы не вступился за ребёнка, если он наказывается семьёй до тех пор, пока не будут заметны какие-либо неполадки с внешностью. — Этого-то я и опасался. Возможно, я заметил это раньше остальных только из-за моей истории. Но очевидно, учителя заметили бы, если бы с одним из их студентов подобное происходило регулярно. — Профессор Снейп реагировал, — прошептала Дафна, ошарашив этим Гарри и Гермиону. — Не рассказывайте никому, но… Он осматривает учеников, особенно тех, кто странно реагирует, покорно ведёт себя, движется не естественно, тех, у кого родители обладают боевым нравом. Ему неоднократно приходилось вмешиваться и он помог более чем одному студенту. Он не может решить все проблемы, но делает всё возможное. Пожалуйста, поймите: профессора Снейпа побаиваются даже среди учеников слизерина, но и уважают его неимоверно сильно. Он слишком жёсткий на язык. Он — едкий, ничтожный мерзавец, даже среди собственных учеников. Но он готов помочь любому из нас в любое время, если будет на то необходимость. — Это… Неожиданно. — Гарри уставился на Дафну. Было невозможно представить Снейпа в виде заботливого учителя. Но возможно, это была его скрытая сторона, которую он никому не показывал за пределами факультета. — Возможно, он такой из-за его истории. — Но всё-же, — продолжила Гермиона, — этого недостаточно. Слишком часто ничего не происходит, слишком часто, мы игнорируем с чем ученикам приходится сталкиваться дома. Нет ничего похожего в волшебном мире на заботу о магловском ребенке. Нет общественного министерского работника, навещающего семьи. И даже если Поппи не разрешено реагировать… — Это нормальная линия, Гермиона, — попыталась объяснить Дафна. — В волшебном мире, всё ещё позволяется родителям наказывать своих детей. Законы в маггловском мире были придуманы и внедрены за последнее десятилетие для защиты детей, особенно для защиты женщин от домашнего насилия — они никогда не делали этого в волшебном мире. В косом переулке ты не найдёшь что-то типа женского пристанища. — Это всё прекрасно, но что мы будем делать с Клэр? — вздохнула Гермиона. — Как я уже говорил, — ответил Гарри, — у меня есть план. Но мне нужна ваша помощь, леди.***
Большой зал, 10 января, обед — Привет, Клэр. Девушка обернулась и увидела перед собой студентку Хогвартса с копной каштановых волос, которую часто можно было наблюдать в окружении самого юного чемпиона. Согласно слухам, она была лучшей подругой мальчика и была чрезвычайно умной. Флёр говорящая с ней, это кое-что значило для неё, несмотря на постоянное соперничество между ними. У Клэр не было желания ни с кем разговаривать сегодня, она даже избежала компании своих новых друзей с хаффлпаффа. Она чувствовала себя ужасно и некоторые из синяков так ещё и не зажили до конца. Но возможно, это могло бы быть отвлечением от постоянной боли. некоторые ссадины до сих пор ужасно болели, а её исцеляющие чары не в состоянии были помочь. Если бы только она была лучше в них. Но среди сопровождающих не было ни одного целителя, а она ни за что не пойдет к английской медсестре. — Я слышала, ты приехала из Орлеана. Клэр медленно кивнула, не понимая, при чём здесь это. С улыбкой, Гермиона плюхнулась на стул напротив неё. Определённо, было хорошей идеей расспросить Флёр о Клэр. А поскольку Гермиона достаточно хорошо знала некоторые места Франции, то должно быть достаточно легко завязать разговор о её стране. Беседа должна быть достаточно интересной, чтобы отвлечь внимания Клэр от происходящего по соседству. — Моя семья была во Франции несколько раз. Мы планируем съездить туда ещё раз летом. Я надеялась, что ты могла бы немного рассказать мне о стране. Последующие тридцать минут были довольно-таки приятными. Эта английская девочка была сообразительной и разговорчивой, должна была признать Клэр. Она не заметила группу слизеринцев за спиной. Она также не заметила, что группа состояла не только из Блейза и Трейси, оживлённо что-то обсуждающих, но также там присутствовала и Дафна, скрытая от взглядов посторонних. Беседа скрыла посторонние звуки: произнесённое заклинание и скрип пера записывающего результат на пергаменте. Догадается ли когда-нибудь Клэр, как эта приятная беседа изменит её жизнь?***
Кабинет преподавателя зельеварения, 10 января, вечер — Что за чушь? — прорычал Северус Снейп, сидя в одиночестве за столом в своём кабинете. Перед ним на столе валялась книга — подарок на день рождения от Роксаны Гринграсс. В руках он держал письмо от неё, полное всякой чуши. Его день рождения был вчера, и, к счастью, никто не осмелился поздравить его, за исключением Дамблдора, что в принципе можно было и ожидать от старого козла. Да заходила Минерва для их обычного чаепития с кусочком торта на день рождения, единственный подарок, который он мог принять без особых жалоб и даже тайно наслаждался им. — Фотографию? — Продолжил он рычать. Фотография, которую они подарили мальчишке. Что за дурацкая идея. Как будто кому-то необходимы воспоминания о чёртовом Джеймсе Поттере. На мгновение он прекратил бессвязное бормотание и вспомнил о Лили Поттер. Вспомнил то время, когда они были детьми. Она была его единственным другом в детстве. И она была его родителем тоже. Неоднократно он вздрагивал, когда смотрел в до боли знакомые зелёные глаза, а видел перед собой невыносимого мальчишку. — Я не хочу, чтобы ты обнимал его, Северус, — писала она. — Я не хочу, чтобы ты говорил приятные вещи о его отце. Как будто бы я когда-нибудь смог бы, мрачно подумал зельевар. — Но ты знал Лили лучше любого из нас. Ты знаешь Джеймса с той стороны, с которой никто из нас не знал. Да никто и не хотел замечать эту другую сторону. Все только видели в нём золотого мальчика, не в состоянии сделать ничего неправильного. — Я хочу, чтобы у Гарри была возможность узнать настоящих родителей настолько, насколько это возможно с этой картиной. Я хочу, чтобы он знал обе стороны: их плохие и хорошие поступки, их добродетели и ошибки. «Какие добродетели?» Нахмурившись, сам себя спросил Северус Снейп. — Пожалуйста, Северус, помоги мне. Прочтение письма заставило его хотеть рвать на себе волосы. Он не хотел делать этого. Он не хотел думать о Джеймсе Поттере и ещё меньше он хотел думать о Лили Поттер и своём долге. И даже если он не любит мальчишку — Мерлин, да как же сильно он его не любил — он, определённо, задолжал ему. Поскольку именно из-за его действий он остался без родителей и, помогая ему с этой картиной, он загладит хотя бы крошечную часть долга перед ним. И он также задолжал и Роксане. Она была одна из тех, кто умудрялся подсунуть ему исцеляющие зелья перед отправлением на летние каникулы. Он знал, но никогда не говорил об этом. И как он отплатил ей за её доброту? Из-за желания Люциуса он молчал, зная о Сайрусе и его уродских планах. К счастью, из-за того, что Поттер теперь часть семьи, все эти планы бесполезны. Но всё же — ему следовало рассказать ей. Северус Снейп — профессор зелий и бывший пожиратель смерти, был в растерянности. Что ему следует делать?***
— Пожалуйста, мисс Гринграсс, повторите мне причину, по которой вы думаете, что я намерен помочь вам. Черноволосая девушка сидела напротив него. Она пришла сразу после того, как он закончил обдумывать письмо Роксаны. Некоторые её бумаги лежали на столе рядом с палочкой. Новая палочка, отметил он мимоходом. Похоже она сделана мадам Гуиллой, осознал он. Он сам имел такую, но использовал её только в лаборатории зелий, где тонкая магическая настройка куда важнее грубой силы. В её палочку был вставлен другой драгоценный камень; для лучшего использования заклинания осмотра, если он правильно помнил. Видимо, Роксана использовала зимние каникулы для шоппинга, поскольку палочка Дафны не была единственной. Мадам Спраут не смогла сдержаться за ужином и рассказала всем о новой палочке Лонгботтома, предназначенной для гербологии. Будто бы новая палочка сможет помочь в его случае, мрачно размышлял он. — Мне нужна ваша помощь, профессор Снейп. Это касается здоровья одной из студенток Шармбатона. — Позвольте спросить: с какой стати её здоровье должно представлять для меня хоть какой-то интерес? Я уверен, — раздражённо проговорил он, — что мадам Максим в состоянии позаботится о своих… милых подопечных. — Ему не нравились французские студенты и определённо, не нравилась их директриса. Не из-за того, что она была полувеликаншей, а из-за её флирта с Хагридом, от чего его мутило. Ужас хогвартских подземелий гневно уставился на брюнетку, но к его возмущению, она и бровью не повела. Она глупая или смелая? Возможно и то и другое, внутренне простонал он. Он должен был признать, что её маленький взрыв месяц назад впечатлил его. Её поведение было слишком гриффиндорским, но забота о более слабом товарище было той чертой, которую он готов был принять. — Пожалуйста, прочитайте это, — умоляюще попросила она вместо ответа и подтолкнула бумаги в его направлении. После очередного свирепого взгляда, он взял бумаги и стал читать сконцентрировано и быстро, как обычно. Поскольку он не знал почерка, то предположил, что запись была сделана с помощью магии. На пергаменте был итог магического обследования. По крайней мере, перед самим собой, он должен признаться, что впечатлён уровнем выполненной работы. Поппи высоко отзывалась о её способностях в целительстве и о том, как ловко она исцелила этого тупого котёнка. Хотя он бы с превеликим удовольствием понаблюдал, как она наказывает Уизлиетту. Любой, кто бил кого-то из Уизли, делал правильное дело, считал мастер зелий. Осмотр был проведён аккуратно, охватывал всё самое необходимое и был хорошо структурирован — он часто наблюдал подобный стиль в её работах. И хотя Дафна не была самой выдающейся среди его студентов, но она выполняла всё хорошо, работала аккуратно и могла сварить большое количество самых разных зелий на достаточно высоком уровне. Некоторые из её заключений были слегка поспешны, но общий итог был таковым: он должен действовать. — И что вы ожидаете от меня? Дафна улыбнулась. Её следующее предложение заставило Северуса Снейпа вновь простонать: — У мистера Поттера есть план…***
В то же время, рядом с гриффиндорской гостиной. — Мисс Грейнджер? Гермиона обернулась и увидела суровое лицо своего самого любимого преподавателя. Минерва Макгонагалл всегда была для неё образцом для подражания. Профессор трансфигурации всегда была той женщиной — умной, целеустремлённой, с высокими моральными принципами — на которую гриффиндорка всегда хотела походить. В этот вечер, на её лице было написано смятение. Она не хочет сообщать мне то, что должна, подумала Гермиона. Гарри отправился вместе с Дафной, чтобы подождать её у кабинета профессора зельеварения. — Если он не захочет помогать, я сразу же отправлюсь к мадам Помфри. Гермиона же ждала Невилла, который разговаривал с мадам Спраут. Голос Минервы Макгонагалл застал их в тот момент, когда они, держась за руки, направлялись в гриффиндорскую гостиную и Невилл увлечённо рассказывал о разговоре с его любимым профессором. У него всегда так горят глаза, когда он говорит о растениях, про себя улыбнулась Гермиона. Она сильно надеялась, что ритуал помог. Анна приказала ему быть аккуратным первое время и Гермиона каждый день повторяла с ним уроки медитации. С новой палочкой, он стал гораздо лучше справляться с магией. Как и предсказывалось, это не был большой скачок, но Гермиона прекрасно знала, как до этого он исполнял заклинания. Они продолжат тренироваться. И кто-то заплатит за это. На мгновение, сквозь её тело прошла волна обжигающей ярости, её глаза потемнели. — Директор Дамблдор хочет видеть вас, мисс Грейнджер. Гермиона была вынуждена сделать несколько глубоких вздохов, её лицо вновь потемнело от гнева. — Я не могу позволить этого. — Голос Невилла был мягким, но лицо выражало решительность, что удивило Минерву не меньше, чем Гермиону. — Гермиона находится под покровительством семьи Лонгботтом и в отсутствии моей бабушки в мои обязанности входит сопровождать её. Он поднял подбородок, вздумай Минерва противоречить ему. Некоторое время профессор пристально наблюдала за ним. Она знала о магическом опекунстве, как знала и то, что Августа уже уладила все формальности. Его бабушка уже писала ей об этом, но она не рассказала этого Дамблдору. Он узнал об этом из других источников. Долгое время, Августа была хорошим другом. Более сорока лет Минерва преподавала в Хогвартсе и почти столько же времени Августа Лонгботтом была членом попечительского совета. После войны, они отдалились друг от друга, но их совместный отпор трусливым пожирателям смерти во время финала чемпионата мира по квиддичу вновь сблизил их. Она была в ярости когда услышала, что Дамблдор хочет поговорить с Гермионой об опеке. Иметь магическим опекуном саму Августу Лонгботтом было одной из самых лучших возможностей для чрезвычайно талантливой волшебницы. Неоднократно, Минерва подумывала о её будущем после окончания Хогвартса, о том, как её магглорождённость закроет для неё большинство должностей, которых она заслуживала, как ни кто другой. И теперь, как она опасалась, директор хочет вновь лишить её этой возможности. Наблюдая за юным Лонгботтомом, она размышляла о изменениях, произошедших в нём за последнее время. Не прошло и двух дней после его возвращения, но изменения были уже заметны. Филиус Флитвик предположил, что это результат его новой палочки, которая подходит ему, а не его отцу и самоуверенности, которая развилась в нем благодаря Гермионе. Но Минерва не была в этом полностью уверена. Безусловно, эти две причины сыграли важную роль, но она чувствовала, что должно быть что-то ещё. За прошедшие годы, Невилл был особенно хорош в теории, был просто ужасен в практике. Если быть честной, то до этого момента он имел почти тот же уровень, что и Крэбб с Гойлом, когда приступал к выполнению заклинаний. Но он улучшился. Теперь он был лучше половины её класса и она надеялась на лучшее. Если Гермиона оказывает на него такое влияние, то это опекунство окажется ещё куда более важным, чем она думала. Восприняв её молчание в качестве одобрения, Невилл продолжил: — И я прошу вас тоже присутствовать в кабинете директора при разговоре, как декана гриффиндора. — Я принимаю вашу просьбу, мистер Лонгботтом, — ответила Минерва Макгонагалл с лёгким кивком и едва заметным намёком на улыбку.***
— Мисс Грейнджер, — вздохнул Дамблдор. Минерва видела, как на глазах, он становился всё более злее и разочарование. Дамблдор явно не рад был видеть, что Гермиона Грейнджер пришла в сопровождении Невилла и Минервы. Некоторое время, он даже пытался взять себя в руки и вновь продемонстрировать дружелюбную улыбку. Его глаза мерцали, как у сумасшедшего. — Лимонную дольку? — как обычно спросил он. Гермиона было потянулась за предложенным угощением, но была остановлена рыком Невилла: — Нет, спасибо. — Минерва сумела подавить порыв и не улыбнуться. Среди преподавательского состава уже давно не было секретом, что директор всегда предлагал особые лимонные дольки, покрытых слабоуспокаивающим зельем. Альбус начал издалека, пытаясь успокоить подростков. Он сначала спросил про рождество, об обратной поездке в Хогвартс и о том, как поживают их семьи. Но чем больше проходило времени, тем более взволнованным они становились. Особенно сильно нервничал Невилл. И когда Дамблдор наконец перешёл к цели их визита, то злое ворчание юноши почти заставило захихикать Минерву. Не то, чтобы она вообще когда-либо хихикала, она же уже не девочка, а трезвомыслящая женщина. — Кое-какие решения, которые вы с друзьями приняли в прошлом году, вызвали обеспокоенность среди преподавательского состава. — Минерва не сдержалась и фыркнула, услышав последнее замечание директора. Дамблдор грозно взглянул на неё. Гермиона заговорила и он был удивлён решительностью, звучавшей в её голосе: — Все решения, директор, которые мы приняли, касались нашей личной жизни и наших семей. И если честно, я не понимаю, почему наша личная жизнь может представлять хоть какой-то интерес для школьной администрации. Минерва позволила себе предаться эмоциям. Это было просто слишком хорошо. Очевидно, их отношения пошли на пользу обоим, так же, как отношения между Дафной и Гарри, что нехотя, признавал даже Северус. Теперь, не только улыбка играла на губах Минервы, но она даже положила руку на плечо Гермионы и слегка сжала её. — Полностью согласна с вами, мисс Грейнджер. Гермиона всё же не до конца расслабилась, но благодарная улыбка на лице Невилла показала, что она всё сделала правильно. На мгновение, Дамблдор выглядел ошеломлённым. Никогда до этого, Минерва не вела себя так перед учениками. Если она и критиковала его действия, то делала это в личной беседе. Он кашлянул пару раз и попытался придать своему лицу выражение заботливого дедушки, что не вполне удалось. — Мы заботимся о вас. Мы хотим, чтобы вы были в безопасности, чтобы вы не ошибались в принятии важных решений, которые могут быть трудными для людей, выросших в магловском мире. Определённо, вы согласитесь, что я и Профессор Макгонагалл, в душе желаем для вас самого лучшего и явно мы были бы лучшими магическими опекунами, чем кто-либо ещё. Что хуже? Размышляла Минерва, ухмылка Невилла при ответе на эту глупую речь или реакция Гермионы. — У меня определённо нет проблем доверия с профессором Макгонагалл — особенно, после изменившегося её поведения за последние месяцы. — Она обернулась и благодарно улыбнулась ей, пока Дамблдор пытался восстановить утраченное равновесие. — Я ещё не поблагодарила вас, профессор, за то, что вы сделали. Даже с учётом того, что профессор Снейп не поддержал вас, приятно было видеть, что деканы других факультетов понимают, как сильно нас — маглорождённых, ранит оскорбление грязнокровка. Спасибо вам огромное. Минерва улыбнулась в ответ, не обращая внимания на свирепый взгляд директора. Он не был счастлив по поводу её участия в этом. Дамблдор слегка кашлянул: — Ну что же. Я только опасался, что ваше решение по выбору магического опекуна было несколько поспешным. — Я никогда не принимаю поспешных решений. Минерва не смогла подавить улыбку, услышав решительный и злой ответ Гермионы. Она также должна была признать, что ответ был весьма корректным, поскольку, Гермиона Грейнджер всегда всё тщательно обдумывала и только потом принимала решение. Терпение Дамблдора достигло своего предела. Несносная девчонка, про себя выругался он. Почему она не понимает, что ему лучше знать? Некоторое время он размышлял о применении угрозы о продолжении образования, но в присутствии юного Лонгботтома и Минервы это могло обернуться катастрофой. Ему нужна точка опоры для беседы, что-то, что помогло бы ему завладеть её разумом. И ему нужно это немедленно. К счастью, он мог использовать легилименцию без слов и палочки. Конечно, с ними он был бы куда более сильным, но так это выглядело менее подозрительным. По счастью, мисс Грейнджер не улучшила свои навыки в ней. Он свернул беседу на более безобидную тропу и начал расспрашивать её о планах Гарри на текущий семестр. Минерва говорила ему, что Гарри намеревается бросить прорицания и взять вместо них древние руны. Факт, что ему как чемпиону не нужно сдавать экзамены в этом году, будет как нельзя кстати, и он сможет наверстать программу курса в полном объёме до сдачи СОВ. И определённо, Дафна и Гермиона будут счастливы помочь ему в этом. На самом деле, ему было совершенно безразлично, как Гарри собирался справляться со своим образованием. Его волновало только то, чтобы он находился в школе. Но это помогло ему отвлечь Гермиону, пока он погружался в её разум. С лёгкостью он смог прорваться сквозь её внешнюю защиту. Она была достаточно сильной для девочки её лет, признал он. Некоторые из его преподавателей не могли поставить и такого блока. Её разум сопротивлялся его вторжению, пытаясь спрятать интересующие его воспоминание под горой мусора. Но он не позволит ей… Что, во имя Мерлина? На секунду он утратил нить разговора. Дамблдор обнаружил себя в странном месте. Он знал окклюменцию достаточно хорошо, чтобы понять, что это мысленный пейзаж мисс Грейнджер. Она не должна ещё уметь делать этого, нахмурился Дамблдор. Он проходил комнату за комнатой, каждая была головокружительно белой, каждый уголок был ярко освещён лампами. В каждой комнате, он видел стоматологическое кресло рядом с которым лежали современные и старинные инструменты для дантиста, некоторые из них больше походили на орудия пыток. Шум дрели был повсюду. Крики боли наполнили помещения. Доктора в белых халатах проходили мимо, их лица были спрятаны под хирургическими масками, жестокие глаза уставились на него. Он должен найти путь сквозь этот лабиринт ужасов. Дамблдор знал… Чувствовал, что сможет одолеть эту защиту, несмотря на раздражение от удивительной способности мисс Грейнджер. Но только он хотел пойти дальше, используя свой опыт, как нечто ударило его по голове и он потерял концентрацию и упустил всё уже проделанное. Вновь сконцентрировавшись на людях, окружающих его, он почувствовал, как по его лицу стекает тонкая струйка крови. Что-то ударило его в бровь и поранило кожу. Изумлённый, он смотрел на окровавленный предмет на полу, который в обычной жизни использовался как преспапье, но сейчас Невилл использовал его в качестве снаряда. Юноша достаточно хорошо знал Гермиону, они вместе отрабатывали столько уроков по окклюменции и легилименции, что он с лёгкостью мог определить признаки вторжения. Этот чертов придурок пытался залезть в голову Гермионы. Несмотря на свои тренировки, она не смогла бы сопротивляться директору долго. Он должен был помочь ей. Осознание того, что в отсутствии его и профессора Макгонагалл, он использовал бы легилименцию в полную силу, а после попросту стёр бы девушке память, заставило его кровь бурлить от ярости. Схватив первый попавшийся предмет, он швырнул его в директора, потрясённый своим поступком даже ещё больше, чем профессор Макгонагалл. Только его ярость помогла прошипеть: — Немедленно прекратите использовать легилименцию на моей девушке, директор. Я проинформирую бабушку о случившемся и будьте уверены, радости в этом будет мало. Минерва улыбнулась. Как часто Драко Малфой пугал всех своим отцом? Но в отличии от слизеринского мерзавца, Минерва была уверена, что Невилл с Августой встанут плечом к плечу, чтобы защитить Гермиону от всех — даже от директора школы. — Мисс Грейнджер, мистер Лонгботтом, вы немедленно должны покинуть кабинет директора. Разговор окончен. У нас с директором есть несколько важных и неотложных вопросов для обсуждения.