Порочные умыслы

Ендже хочет их шипперить и писать про них фанфики, которые будут лайкать тысячи и тысячи людей (“и даже, может быть, переведут на китайский!”), но Югем запрещает ей, аргументируя тем, что с живыми людьми так нельзя. Бэмбэм бы и рад поддержать возмущение, но слишком занят попытками подружиться с семьей Джебома, а именно с его сестрой Марк, которая все это время жила в США, а тут решила приехать и одним своим появлением завоевала сердце братика. Джебом каждый раз пытается объяснить ему, что Марк приехала еще в начале семестра (а сердце самого Джебома принадлежит только Бэмбэму), но Бэмбэм непоколебим в своем желании кормить Марк-нуну самыми лучшими десертами, выбирать для нее самые блестящие подарки и проводить вместе максимальное количество времени. Поэтому когда Джебом тащит его в летний тренировочный лагерь вместе с командой, Бэмбэм в начале даже пытается сопротивляться. — Но я бы в эти выходные мог показать Марк-нуне кулинарный клуб, хен! Ендже же не едет, почему я должен? Вопрос, почему вместе с командой по плаванию в тренировочный лагерь, в который студенты каждый год отправляются (с ночевкой!) в сопровождении лишь двух тренеров и менеджера, берут бойфренда капитана этой самой команды, уже поднимается на каком-то собрании, но дальнейшее обсуждение этой скользкой темы решительно давится авторитетом самого капитана и его безупречной репутацией (хэштэг #яжелидер). Джинен, несколько недель снова томимый уже знакомыми ему порочными умыслами и присутствием Югема в собственной кровати, хорошо понимает задумку Джебома и в этот раз палок в колеса не ставит. Бойфренды бойфрендами, но больших шагов вперед в вопросах физической близости ни та, ни другая пара пока не совершила, и смена обстановки и более романтическая локация могут стать хорошим поводом это исправить. Оставив Марк-нуну на попечении Ендже, которая обещает хорошо о ней позаботиться и показать лучшие приложения для изучения языка- (“— Да я, вроде, уже не так плохо говорю по-корейски, — смущенно улыбается Марк-нуна, явив миру очаровательные ямочки и острозубую американскую улыбку. — Миллионы историй о твоих любимых персонажах! — непоколебима в своей любви к современной литературе Ендже. — Я уверена, мы сможем найти то, что тебе понравится.”) -они отправляются в путь. Путь на горное озеро лежит по невероятно красивой дороге, перечерчивающей страну с севера и юго-восток, и Джинен потом с удовольствием будет рассказывать, как провел весь трехчасовой путь за разглядыванием живописных просторов необъятной Родины (пробка на выезде из города, мост, второй мост, реально симпатичные фермерские домики у дороги, магазин с чипсиками и автозаправка), хотя на деле он их проспал, уткнувшись виском Югему в подставленное плечо и напускав слюней ему на форменную курточку. Когда он просыпается, Югем глядит на него с непонятной улыбкой, но не насмешливо, что, с точки зрения Джинена, было бы вполне справедливо, а даже ласково или смутившись. От этого его взгляда у самого Джинена алеют уши и сосет под ложечкой, но прежде, чем он успевает выяснить, в чем причина для всей этой нежности, Югем подскакивает на месте и, натянув на крашенную макушку дурацкую панамку, сбегает из автобуса. На улице Джебом уже тащит нацепившего не менее идиотский головной убор Бэмбэма в очередь на заселение. Значит, пора и Джинену позаботиться о том, чтобы Югем не вздумал, вопреки привычке и обуреваемым их чувствам, напроситься ночевать вместе с каким-нибудь Чаном, Чонгуком или кем-то еще из своих друзей в команде. Тренироваться в ледяной воде озера оказывается так же живописно, восхитительно, прекрасно и пиздецки холодно, как можно было себе представить, не вылезая из комфортной температуры универского бассейна. Джебом игнорирует коллективные стоны и ближе к ночи берет со всех страшную клятву ни слова не проронить об этом перед новобранцами, которые придут в команду в следующем году. — Ведь это место выбирали хены, — с благоговением в голосе поясняет он. Собственно, после этого среди них и начинают появляться первые бутылки с алкоголем. Ужин в столовой тренировочного комплекса согревает тела, но их души все еще скованы воспоминаниями о морозной воде и скалистом береге, скрытом в глубокой и прохладной тени горных сосен. Тренеры подозрительно быстро рассасываются в неизвестном направлении, а в команде ожидаемо находится кто-то, кто предусмотрительно привез с собой бутылку-другую. — Горько, — морщится Югем, пробуя на вкус содержимое первой рюмки. Джинен сочувственно хлопает его по спине и подкладывает в тарелку больше еды, чтобы было чем закусить. Без всякой жалости наливает еще. — Пей до дна! Пей до дна, пока не начнет нравиться! — орут за столом, подначивая новобранцев и Бэмбэма. Обряды посвящения во всех странах разные, но в чем-то и они бывают до вертолетиков в глазах похожи. Бэмбэм с Джебомом сидят рядышком, и Бэмбэм пьет наравне со всеми, хотя Джебому это не нравится. Джинен знает, план был — напоить окружающих, чтобы прикрыть их стратегическое отступление в расположенное вдали от всех прочих зданий бунгало. Вот только Джебом забыл, что его Бэмбэм — исключение из правил. Он круче любых стратегий и планов, уникальный бриллиант не просто потому, что Джебом так сильно его любит, но он способен влиться в любую компанию, очаровать любого незнакомца, и, если у него есть цель сдружиться с командой своего возлюбленного, черта с два он так просто оставит их, когда все напиваются и веселятся и будут продолжать веселиться в их отсутствие. Джебому не помогают ни страстные, тяжелые взгляды, которыми он то и дело одаривает разошедшегося не на шутку Бэмбэма. Ни его шаловливые руки, которыми он то и дело приобнимает того за плечи, то как бы невзначай кладет на круглую коленку, затянутую в светлые скинни джинсы. Бэмбэм смеется, разрешает себя обнимать, но не подчиняется чужим распорядкам, а очаровывает Джебома все глубже и глубже одним ответным взглядом, одной ответной улыбкой. Югем соблазняет Джинена ровно также: временами невинно и совсем даже не специально, но иногда — неожиданно посреди белого дня или черной ночью, когда они кутаются вдвоем под одним тонким одеялом, — убийственно секси. В итоге, когда Джебом с Бэмбэмом наконец уходят, половина упившейся вдребадан команды грозит с утра набить Джебому морду (“Почему они беспокоятся за честь моего друга? — пьяно спрашивает Югем, ожидаемо не слишком привычный к алкоголю. — Бэмбэму кто-то угрожает?”), а вторая с улюлюканьем советует все тому же Джебому беречь задницу. Джинен не остается, чтобы узнать, какая из половин угадывает верно. Устав уговаривать Югема ~скрытно~ покинуть застолье, пока все так заняты великолепием Бэмбэма (то, что это план Джебома, не делает его автоматически плохим), он в первый раз за несколько месяцев отправляется спать один. Но ночь на этом не заканчивается.