13 способов сказать (я люблю тебя)

У неё в глазах звёзды, крапинки жжёной карамели. Золото плавится в тёмно-красном, утопая в бликах, растекается ниже и ниже к горлу. Боли нет, есть только призрачная радость — скоро всё закончится. Вдова падает на спину, выпуская из рук винтовку. В паучьих линзах, осколками рассыпанных вкруг её головы, искрят отражением вырванные из черепа провода. Это почти похоже на нимб, и время остановилось: точно так она представляла себе смертный суд. Здесь вершатся судьбы. Только под небом ей уже не спать. Со стороны пожарной лестницы раздаётся влажный лязг, из красной пульсирующей темноты её вытаскивает огонь, разлитый по венам резким ударом иглы. Солдаты не умирают, это слишком дорогая роскошь. Амели почти физически ощущает импульс, с которым дымовая граната летит туда, откуда минутой ранее раздался бесшумный выстрел. Уже поздно, они оба понимают, нет смысла в охоте на призраков. Её поднимают на руки, голова заваливается назад, от раны яркими молниями боль расходится до плеч. Разъедающий запах пороха и кожи ударяет в нос, когда Вдова отворачивается от осколков стекла, разлетающихся от удара напарника. Медлить нельзя, а мысли плывут так же медленно, как в первый раз, когда в её кровь ввели голубой яд. Она ничего не может сама. Жнец ногой откидывает офисные столы, преграждающие путь отступления. Снаружи высотки гудит сирена, вниз нельзя, внизу — только петли для них обоих. Он кладёт истекающую кровью напарницу на пол, заворачивая в потрёпанный плащ, и с подступающей к горлу паникой рвёт тяжёлую дверь, ведущую к лестницам. Всё пошло не по плану, и он точно знает почему. Когда они стоят на шаткой металлической пластине посреди лестницы, в ухе глухо пищит ответным сигналом маячок. Он ищет глазами, откуда должна прибыть помощь, с тяжестью перебирая ногами по ступеням. Сирена приближается, но её опережает чёрный автомобиль. Номера красные, она спасена. Пришедшая в сознание Амели сжимает его плечо, силясь дотянуться губами до уха. Она пачкает его щёку кровью: — Амари. Она нас не отпустит. Интересно, как долго напарница уже знает, кто скрывается под маской? Может, только сегодня её настигло понимание — одновременно с ядовитой пулей, с механической точностью вонзённой в её глазницу. Габриэль аккуратно кладёт тело, содрогаемое судорогой, на задние кресла. Вдова почти успевает ухватить за руку, когда он сам сжимает её ладонь. Слева слышен визг колёс. Вот и всё. Последний рывок. — Я прикрою. Дверь захлопывается, и Габриэль растворяется в грязном чёрном тумане, тянущемся за спину к вышедшим из автомобиля спецназовцам.