Незаметности

Иван не ожидал того, что ночью, вместо того, чтобы пойти спать, Людвиг утащит его на кухню, а если быть точнее, то за угол близ кухни. И Германия совсем ничего не объяснял, ему и не нужно было. На кухне, в достаточно тёплой обстановке, сидели Родерих и Ольга, вполне мило общаясь и распивая чай. Австрия выглядел более человечным, чем обычно, улыбался и вёл себя очень странно. — Ты же видишь то же, что и я? — спрашивает Людвиг тихо смеясь. Его эта картина веселит. — Смотря о чём ты. — Родерих влюбился. — Германия выдыхает. Нет, он знал, что его брат не ледышка в плане любви, но чтобы так... Это даже чуточку забавно. Он давно подмечал, что Австрия как-то оживает, едва замечает Украину, почти что расцветает при её виде и, будем честны, Людвиг рад, что брат влюбился. — Похоже, Meine Liebe, мы породнимся ещё ближе. Может, даже племянников будем нянчить. — Иван тоже доволен. Видит же, что при появлении Ольги с Родерихом происходят волшебные изменения, как и с сестрой Брагинского. Сам русский не против, нет. Да и знает он нрав сестры: если что-то произойдёт, то она может позвать помощь или сама дать вилами по голове. Так что всё хорошо. Они продолжают наблюдать за парочкой ещё пару минут, после чего Россия попросту утаскивает своего немца спать. Наблюдения наблюдениями, но сон важен. Не случится с ними ничего, пока они поспят. Лёжа на кровати, пока Германия довольно шебуршит в шкафу, в поисках пижамы, Иван думает, куда же всё зайдёт. У Пруссии отношения летают по всему миру и они не очень-то долговечны, а Родерих? У него был выгодный брак с Венгрией, который развалился, чуть позже он переехал в общий дом из которого после Второй мировой съехал в небытие... — Вань... — тянет Людвиг, и Брагинский отрывается от мыслей улетевших не туда. — Знаешь что? — Что? — Я нашёл одну из твоих заначек. — и прежде чем Иван понимает о чём говорит немец, тот выбегает из комнаты, унося в руках пакет чипсов. Россия бежит следом за ним. Знал же, что нужно перепрятывать, но забыл и решил «авось не найдёт». Ага, как же. Людвиг и не найдёт. Как кот, честное слово. Нашёл, забрал и пойдёт сейчас где-нибудь в недосягаемости всё схомячит в прямом смысле. Понятно, чего он так долго рыскал в шкафу: не пижаму искал, а запрятанные от него вкусности. В поворот Иван едва вписывается, наблюдая, как Германия красиво игнорирует лестницу, попросту перепрыгивая перила. Невысоко же, всего один этаж, так что можно сэкономить время. — Стой! — Нет! — следует ответ с первого этажа. — Отдай! — Нет! — раздаётся писк и очень недовольный звук удара — Людвиг в поворот не вписался, ударился. Не сильно, судя по звуку, но очень обидно. И всё равно не остановился. Во время погони Брагинский даже успевает пожелать спокойной ночи Гилберту, едва не сбивая последнего с ног. Прусс в шоке прижимается к стеночке, чтобы не убили. А могут. Вполне способны. Германия загоняет в угол себя сам, на очередном перепутье забегая комнатку, которую они отвели под кинозал, просто потому что Людвигу захотелось. И теперь эта комната сыграла с ним злую шутку. — Бежать некуда, Meine Liebe. — Иван выглядит довольным, как хищник, загнавший добычу в угол. Почти правда. — Опусти чипсы. Немец недовольно смотрит на Россию, пытаясь глазами найти выход из сложившейся ситуации. Чипсы он не отпустит, нет, даже не думает. Нужно бежать. Но куда? И, главный вопрос, как? — Опусти. Чипсы. Людвиг. — Нет! — Германия находит способ сбежать, попросту пригибаясь и пробегая чуть левее места, где стоит Брагинский. Тот тихо матерится и бежит следом за Людвигом. Первая самая странная погоня в его жизни. Вторая половина забега оканчивается тем, что немец загоняет себя в гостиную и, не заметив диван, падает на него, перекувыркнувшись через спинку. Почти тут же его нагоняет Иван, удерживая Германию за плечи, не давая двигаться. — Пусти! — шипит Людвиг, дёргаясь. От пинка по ногам Брагинский спокойно уклоняется, чуть повернув бедро. — Только тогда, когда ты опустишь чипсы. Медленно и на пол. — Нет! — это слышит Россия, но звук выходит у его немца похожий на недовольный крик чайки, только тише в несколько раз. Своё сокровище Германия не хочет выпускать. Он нашёл и заслужил. — Не хочу. — Тогда я тебя не выпущу. Согласен? Тихое бурчание служит ему ответом, как и очередная попытка пинка. Так Людвиг ещё ни за что не воевал, только за чипсы. Ну, и другие лакомства. Но немец не сдаётся, пытается найти методы и выход из безвыходной ситуации, не очень-то получается. Ну, если быть точнее, ему приходит одна... занимательная идея. Её он и пытается красиво исполнить. Для этого приходится осторожно подвинуться, обхватить Ивана за шею и заставить его наклонится. Поцелуй выходит с лёгким налётом подозрения, но оно быстро проходит, едва Германия проводит ладонью резко вниз, стискивая между пальцев ткань очередной футболки, едва её не распарывая. Иван ослабляет хватку, подхватывая Людвига за бёдра, притираясь между ними и вгрызаясь в нежные губы поцелуем. Про чипсы, упавшие с дивана, а после и вовсе под него залетевшие, они забывают. — Ладно, пойдём. — Ольга утаскивает бледноватого Родериха. Они пришли в гостиную на недовольные крики и совсем не ожидали... этого. Даже наоборот, они пришли, чтобы разнять драку, которая, по их мнению, угрожала появится. — Да, пойдём. Они возвращаются на кухню, и Украина снова разливает чай по чашкам, насыпая в каждую по три ложки сахара. Австрия продолжает выглядеть как человек, заставший своего брата за... тут каждый знает и представляет своё. — Как думаешь, они там надолго? — спрашивает он девушку, когда та ставит перед ним тарелку с печеньем. — Думаю, да. — Ольга поднимает взгляд на часы, а после переводит тему: — Интересно, а они знают об... — Надеюсь, что нет. Хотя, зная своего брата, могу сказать, что он знает уже всё и даже больше. И скажет твоему. Печально. — Почему? Неужели всё в ваших отношениях всё так плохо? — Нет. Просто... — Родерих выдыхает, запивая печенье чаем. Всезнание Людвига одно, а вот характер Пруссии — совсем другое. — Боюсь, что Гилберт узнает всё последним и устроит мне головомойку. Если не истерику. Украина кивает. Почти такую же реакцию она ожидает от Наташи. Ну, может, чуть поэмоциональнее. — Странные у нас родственники, да, Родерих? — Полностью согласен, Ольга. — кивает Австрия. Они продолжают пить чай в спокойной обстановке, разговаривая о погоде, настроении и, что не так неожиданно, родственниках. В особенности о реакциях Натальи и Гилберта. Их желания убивать потушат Иван с Людвигом, которые всегда за мир, спокойствие и что-то ещё, о чём никто не знает. Кроме пакета чипсов, который бросили в гостиной.