***
— План такой: сейчас десять кругов вокруг поляны, потом отжимания, полоса препятствий и метание зажигательных смесей со святым маслом из глубоких окопов. И скажи спасибо, что тебе их не нужно рыть… От такого объёма работы Анна широко раскрыла рот и захлопала глазами. Михаил что хотел её смерти? Ясно было, как Божий день, что после такой тренировки она завтра не встанет. Болеть будет всё, начиная от тела и заканчивая головой, а сама она будет напоминать выжатый досуха лимон. — Давай, Анна, вперёд на старт. Ты бежишь — я считаю, — всем своим видом показывая, что он не потерпит неповиновения, молвил архистратиг. — Ты виновата сама. Делать было нечего. Спорить и усложнять свое положение она не хотела. Поэтому и поплелась на старт, проклиная и жаркое солнце, и Михаила. Спустя пять минут он дал команду ей бежать. Первые пять кругов ещё было терпимо. Правда, пришлось закатать тунику, ведь ангелессе было нереально жарко. Хотелось пить. Больше всего хотелось воды и тени. Перед глазами постоянно возникало бушующее море с холодной, лазурной водичкой. На шестом круге она резко сбавила скорость, и это заметил зоркий глаз Михаила. — Скорее! — крикнул он. — Чтоб тебя… — бросила Анна, снова ускоряясь. Седьмой, восьмой, девятый… Начинала от жары кружиться голова, её затошнило и начало качать в разные стороны. — Всё, — добежав до финиша, она плашмя свалилась на траву, не в состоянии даже пошевелить рукой. — Вставай, — подойдя к ней, скомандовал Михаил. — Рано расслабилась. Впереди ещё много нормативов. — Не могу, — захныкала Анна. — Дай. Мне. Отдохнуть, — с расстановкой взмолилась она, облизывая пересохшие губы. — Завтра отдохнёшь. Подъем, Аннаэль. Каждая минута твоего спора это плюс одно отжимание. — Дай сил… — пробурчала ангелесса, глубоко вздохнув. Однако на её капризы архистратиг не обращал внимание, и через несколько минут это стало очевидно и для самой Анны. Михаил не Бальтазар, и сколько бы она не противилась, он не уступит. А она… Она выполнил, хочет или нет. Поэтому она закатила глаза, но всё же приняла позицию для выполнения упражнения. Десять кругов вокруг поляны уже не казались столь проблемными, ведь впереди миссия нелегче. Точнее, намного сложнее. Каждая женщина не питает особой любви к отжиманиям, что уж говорить о юной ангелессе, которая будто выиграла в лотереи бесплатный курс под наблюдением архистратига. А тот был неумолим и звучно начал подгонять Анну: — Ра-а-а-аз! Ангелесса собралась с духом и, напрягшись всем телом, совершила упражнение. Мышцы рук заныли пуще прежнего, ноги затряслись хуже некуда. Девушка хотела упасть лицом вниз и больше не вставать. Однако позорить свой гарнизон и свою персону лично недочетами, ленью и слабостью не хотела, почему пересилила себя и отжалась снова. И снова, и снова. Михаил изогнул бровь, наблюдая за прогрессом в поведении Анны, и оценил её стремление к выполнению задачи. Когда девушка отжалась более двадцати раз, архангел прекратил данное испытание, и ангелесса вздохнула с облегчением. Хотя бы половина пути была пройдена. — Уже лучше, чем сегодня на тренировке, где ты была полным нулём. Но не стоит расслабляться. Впереди самое любимое твоё — полоса препятствий. «Похороните меня прямо здесь», — пронеслось в мыслях уставшей ангелессы. — Ладно, — прервав её размышления, заговорил Михаил. Он заметил, как из-за зарослей кустов выглядывал Рафаил, который ожидал чего-то от архистратига. Анна впервые порадовалась появлению темнокожего архангела. Её спаситель. Как же он вовремя, — отдохни десять минут, пока я переговорю с Рафаилом. Потом продолжим. — Снисхождение… Мило, — усмехнулась раскрасневшаяся от жары девушка. Архистратиг ничего не ответил и вскоре скрылся из виду. Анна опять свалилась на траву. Больше всего ей сейчас хотелось умереть.***
— Если ты быстро пробежишь, то на сегодня мы закончим. Если нет — будешь перебегать, — заявил Михаил, обводя рукой полосу препятствий. — И бревна? — уточнила она, вспомнив, что на тренировке гарнизона он не заставлял других юнцов пробегать и по ним. — Особенно бревна, — с лёгкой ухмылкой подтвердил архангел. — Это несправедливо. — Вот как? Я — командир гарнизона. Раз сказал бревна — значит бревна. — Вот мудак, — совсем тихо ляпнула Анна, однако этого хватило, чтобы архистратиг услышал. — Завтра будешь бежать двадцать кругов вокруг Эдемского сада. Ещё есть желание что-то сказать? Впредь следи за речью и не забывайся, кто перед тобой. — Му… — осознавая, что такое двадцать кругов вокруг огромной территории сада уже, а не вокруг поляны, повторила Анна. Даже опытные ангелы не всегда могли выполнить это задание. А Бальтазару вообще приходилось сначала выпить хорошо, прежде, чем пробежать вокруг него. — Тридцать кругов, — торжественно выдал Михаил. Чтобы не усложнять положение ещё сильнее Анна поплелась к старту, то бишь к первому бревну, и приступила к выполнению норматива. Полоса препятствий это то, что она не пожелала бы даже врагу. Тем более при температуре выше сорока градусов. Грело её лишь представление об отдыхе в ароматном Эдеме и разговоре с подругой, у которой тоже было, что рассказать.***
Обнимая почти каждое дерево, Анна доплелась до первой лавочки в Эдемском саду. После злосчастной полосы, которую она прошла с третьего раза, она выглядела хуже выжатого лимона. Болело всё тело и ноги, а перед глазами всё плыло. Рядом с Эдемом вели беседу о женщинах Бальтазар и Габриэль, всячески изощряясь в представлениях об идеальной особе. Это являлось обычным занятием для друзей, ведь в отличие от правильных ангелов, они не стеснялись обсуждать все и вся. Без зазрения совести. Ведь должны же быть везде создания, разрешающие каноны? Конечно, да. В Раю такими по праву считались архангел и его беззаботный по мере наступления вечера друг. — Я всё-таки считаю, что должна быть, в первую очередь, сексапильной, — покуривая самокрутку из травы, на выдохе произнес Бальтазар. — С формами, красивая, настоящая. Ум можно подправить. — Фи! Да фигуру тоже можно подкорректировать при особом желании! — парировал Габриэль, потирая затылок. — И все равно ум — важнее. Умная баба полезнее сисястой. В бою не подведёт. — Зато в постели стухнет! — продолжил спор ангел, сделав ещё одну затяжку. — Не вырос ты ещё в сексуальном плане, брат. Не вырос. — Ну, а ты, видимо, перерос, — усмехнулся архангел, достав из ниоткуда шоколадную конфету и мгновенно вкусив её. — Надо уметь ценить женщину целиком! Вот какой вывод! Мимо друзей прошла услышавшая весь разговор Аммит, фыркнув на них. Девушке было неприятно слушать обсуждение достатков и недостатков созданий её пола. Да и кому это было бы приятно из уст бабника и главного развратника Рая? Ангелесса прошла ближе к Бальтазару, мимолётно и бесцеремонно выцепив из его пальцев самокрутку, и ушла восвояси, даже не обратив внимание на возмущение ангела относительно бестактности и наглости. — Ты видел это?! — выкрикнул он, выставив руку в сторону ушедшей вглубь сада Аммит, и посмотрел на ухмыльнувшегося Габриэля. — Чего ты ржешь, Гейб? — Ты ей все равно ничего не сделаешь, Бальт, она не в твоём подчинении. Так что смирись! Бальтазар обдумал слова друга и сосредоточил мыслительный аппарат на анализе характера ангелессы. Борзометр зашкаливал, поэтому он исправился: — И всё-таки в первую очередь баба не должна быть наглой и хамоватой! Изнеможенная тренировкой от самого Михаила Анна, посидев некоторое время на скамейке, продолжила путь среди дурманящих ароматов наикрасивейших созданий Джошуа: цветов, кустарников, деревьев, — и с вдохновением оглядывалась на запавшие в душу красоты. Их было бесчисленное количество, также как и оттенков — начиная от нежно-розового и заканчивая выразительным дымчатым. Девушка брела из последних сил, пытаясь отыскать в зарослях подругу, с которой не виделась целый день. И она заимела успех, заметив знакомый силуэт на аллее с висячими качелями. Они были выполнены в качественной отделке: белого цвета приходилась сидушка, а цепи — золотистые. Стиль Небес везде попал в распространение. Аммит сидела, задрав одну ногу на поверхность качелей, и курила отобранную самокрутку Бальтазара, задирая голову вверх на выдохе дым. Анна заворожено смотрела на данное действие, чуть не загипнотизировав саму себя, но вовремя помотала головой, сев на качели напротив. А расслабляющаяся ангелесса нарушила тишину, не оторвавшись от занятия. — Ну, что, как день прошёл? Слышала, тебе выпала честь тренироваться под наблюдением Его сиятельства Михаила. — Я очень жалею, что не занималась толком с Бальтазаром. Ибо Михаил будто наметил цель — убить меня своими нормативами. — Что всё так плохо? — наконец обратила внимание на подругу Аммит, нахмурившись. — Михаил, конечно, консерватор, но ты же новичок. — И это никакой роли не играет… — взвыла Анна, вспоминая адскую тренировку. — Представляешь, он заставил меня бегать десять огромных кругов, потом отжиматься, а потом проходить полосу препятствий. Хорошо, что о метании горючих смесей он забыл. А завтра снова меня ждут увлекательные десять кругов, умноженные на три. Аммит немо скривила рот в ужимке от искреннего удивления. Она сделала ещё одну затяжку, испустив в небо дымовую завесу, и представила мучения подруги под наблюдением Михаила, отчего её передернуло. — А ты сегодня как провела день? — задалась вопросом Анна, изогнув бровь. — Люцифер замучал? — Может и замучал кого-то, — Аммит встретила недопонимание ангелессы. — Но не меня. Я предпочла не лицезреть его рожу лишний раз. — Ты с ума сошла?! — Не схожу один раз, чего он сделает? — пожала плечами девушка, изобразив равнодушие на беспокойство Анны. — Тем более вчера он и так меня достал. В обоих смыслах, — для уточнения Аммит задрала тогу своей туники и показала следы от порезов на плечах, оставив Анну в глубоких раздумьях, которые поспешила прервать. — Увлёкся методикой преподавания, ублюдок. — Да, ну и жесть там у вас творится… — цокнула девушка. — Держу пари не только у нас. Потому что мужики все, что? Правильно, козлы! Им бы только унизить нас, женщин, при всех и доказать своё превосходство в итоге. Не иди на поводу у Михаила. Он, конечно, главный, но… — Аммит сделала ещё одну затяжку, быстро выпустив дым, и передумала: — Хотя нет, тут без вариантов.