Жизнь и честь

Проснувшись, Джейме чувствовал себя не лучше, чем до того, но и не хуже. Благодаря этой передышке, тело уже не так ломило. В хижине было все так же сумрачно, вероятно, он заснул совсем ненадолго. Он попытался пошевелить левой рукой, но веревки держали крепко, и, пытаясь высвободиться из пут, он только сильнее изранил кожу на запястье. Джейме бросил долгий взгляд на культю, но, увы, люди Ивара вовсе не недооценивали его, оставив правую руку свободной. Доносящиеся снаружи голоса напомнили ему, что в его попытках освободиться все равно не было никакого смысла. Даже, если бы ему каким-то чудом и удалось разоружить охрану, он все равно находился в самом большом поселении одичалых со времен Сурового Дома. Вспомнив свой сон, он согнулся в приступе мучительного кашля. Старк был прав, подумал Джейме, когда сумел восстановить дыхание. Мой поступок мало чем отличался от безумной выходки Брандона. Пусть Джейме и хватило ума не врываться в Скарсунд верхом, вызывая Ивара на бой, он действовал опрометчиво. Он ничего не добился, и теперь Куорен мог погибнуть из-за него. Хуже того, здесь же была и Далла, которая, по всей видимости, хотела как-то помочь. Если Манс вернется на север и обнаружит, что и Джейме, и Куорен, и Далла мертвы… Джейме откинул голову на стойку, к которой был привязан. Он даже не мог винить во всем проклятую культю, его рука была ни при чем. Впрочем… Бенджен ведь про руку ничего и не говорил. Как и Куорен. Они утверждали, что он ведет себя необдуманно, что риск не оправдан. Его взгляд невольно упал на правую руку, и Джейме задумался, неужели только ему и было до нее дело. Себе-то уж Джейме мог признаться в том, что так до конца и не свыкся с потерей руки. Да и возможно ли это было? С тех пор, как он лишился руки, он только и думал о том, чтобы вернуть все, как было, стать таким, как прежде, но вместо этого под гнетом той самой невыносимо унылой работы, которая с детства повергала его в ужас, он превращался то ли в своего отца, то ли в сира Дениса. Другие, бесспорно, тоже замечали в нем перемену. Джейме понимал, что во многом она была обусловлена его статусом Первого Разведчика, но, не имея возможности испытать себя, он и сам не знал, способен ли он теперь на что-то еще. А значит, абсолютно никто не мог быть уверен. Мог ли непогрешимый Бенджен Старк не испытывать сомнений, глядя на него? Не говоря уж о Куорене, который знал Джейме в зените его мастерства. Либо они оба уверены во мне настолько, что ничего не замечают, а я просто осёл, либо я был прав все это время, а сейчас пытаюсь поставить все с ног на голову. Джейме боялся, что он уже знает ответ на этот вопрос. Он тяжело вздохнул, но в горле у него запершило, и он снова зашелся жестоким удушливым кашлем. — Воды? — услышал он, когда приступ утих. Вздернув голову, Джейме увидел в дверях Ивара, который держал в руках глиняную кружку, и сердце у него оборвалось. Он слышал и своими глазами видел, как кое-кто из одичалых поступал с пленниками, а он сейчас был беспомощен, как младенец. — Ваша Милость, — прохрипел Джейме. — Я не заметил, как вы вошли. Тысяча извинений. Ивар приподнял бровь, протянув ему кружку. — Если я попрошу пить, выльете воду на землю, чтобы посмотреть, стану ли я ее слизывать? — Я не из тех, кому доставляет удовольствие вид людских страданий. — Ивар подошел ближе. Он перевел взгляд на культю. — А ты из тех, кто попытается ударить меня в благодарность за проявленную доброту? Джейме так мучала жажда, что он сейчас и лошадиную мочу выпил бы, и он, наплевав на осторожность, сказал: — Обещаю, что нет. Глаза Джейме неотрывно следили за Иваром. На нем была дорогая одежда, хорошие сапоги из мягкой кожи, которые беззвучно ступали по земляному полу. Если бы кто-то сейчас видел их вместе, то решил бы, что это Джейме одичалый, а Ивар –лорд. Но ведь они и в самом деле пытались играть роли друг друга. Платье короля, поступь, тщательно уложенные волосы — если это было случайностью, то лорд Тайвин и в самом деле извлекал золото из своей ночной вазы. Как Джейме сменил черный плащ на шкуры вольного народа, так и Ивар намеренно изображал из себя лорда Ивар присел возле Джейме, по его лицу сложно было прочесть его мысли, но от взгляда Джейме не укрылось, что он подобрался, словно приготовившись встретить удар, и что его правая рука лежит на рукояти меча. И все же Ивар поднес кружку к губам Джейме, слегка ее наклонив, чтобы Джейме мог пить, не расплескав. Потом он опустил кружку и долго разглядывал Джейме, прежде, чем выпрямиться в полный рост. — Благодарю, — сказал Джейме тихо. — Но мне не верится, что ты сюда пожаловал только ради этого. Ты хочешь что-то от меня узнать? Или только немножко меня помучить? Боюсь, я крайне мало осведомлен, — он ухмыльнулся, — видишь ли, драться я люблю куда больше, чем ломать голову, так что в дела меня редко посвящают. Золотой Лук легонько пнул культю Джейме мыском. — Ты сказал, это работа Плакальщика. Что с ним потом стало? — Моя собака сожрала его лицо. Одичалый отшатнулся. — Одна из тех собак? Из тех собак? Это прозвучало странно, словно он видал не только Люка. Он был в деревне Ульфа, — сообразил Джейме. — На востоке только там меня видели с несколькими собаками. Да чтоб меня Семеро драли. — Из тех собак, — подтвердил Джейме. — Выходит, тебя вытащили девочка и та дикарка? — спросил Ивар. Джейме кивнул. — Так она жива? Та девочка? При мысли о том, что еще какой-то одичалый мог положить глаз на Али, Джейме содрогнулся. Его лицо исказила гримаса, но он промолчал, надеясь, что Ивар истолкует его молчание как подтверждение того, что Али мертва. Его надежды оправдались, Ивар выругался. — Зря Плакальщик ее выкрал. Нужно быть трусом, чтобы втягивать ребенка в разборки взрослых мужчин. Он получил по заслугам. Если ты всерьез так считаешь, зачем ты вообще завел речь об Али? Джейме не верил в его искренность. Если бы Ивар и впрямь так думал, он бы еще тогда вмешался. — Зато Ульф не заслуживал смерти? Ты это хочешь сказать? — Он не мог не принять этот дар… — Девочку, — поправил его Джейме. — Девочку, — к удивлению Джейме, согласился Ивар. — За Плакальщиком была сила. Если бы Ульф отказался, это привело бы к вражде между ними, а зимой люди стараются держаться друг друга. Свара среди зимы — верная гибель. — Он мрачно взглянул на Джейме. Не было сомнений, что он, как и Герта с Трутой, винит Джейме во всех бедах, постигших деревню Ульфа. У Джейме не было ни малейшего желания снова выслушивать, как его обвиняют во всех грехах. На языке у него уже вертелся язвительный ответ, но что-то заставило его смолчать. Миг спустя он осознал, что Ивар смотрел на него с тем же выражением, что и Эддард Старк во время Резни. И тут же он с неожиданной для себя ясностью вспомнил их разговор в Винтерфелле. Этому одичалому королю, конечно, было далеко до благородного лорда Старка, но Джейме чувствовал, что ради Куорена и Даллы он обязан хотя бы попытаться. Он закашлялся, а когда приступ утих, сказал: — Ты сам говоришь, что не нужно было втягивать в это Али. Как еще я мог вернуть ее? Король-за-Стеной уставился на него. — Я не мог с ним торговаться. Мне нечего было предложить, да Ульф и не стал бы со мной договариваться, если бы даже я попытался. — Джейме потер культей глаза. — К тому же Ульф сам согласился на поединок. Он должен был знать, к чему это может привести. — Для тебя этот поединок был забавой, — сказал Ивар, — Не пытайся теперь… — Ульф тоже хвастался и высмеивал меня. Драка горячит кровь. Его сестры ненавидят меня за то, что я убил их брата, их я могу понять. Но по какому праву ты меня винишь? Челюсть Ивара дрогнула. Джейме снова закашлялся. От всех этих разговоров горло у него саднило. — Когда ты меня только увидел с этой культей, ты сказал, что с тех пор, как я лишился руки, я уже не был ни для кого угрозой. Словно это было откровение какое-то, даже облегчение. Ты возненавидел меня за то, что я убил твоего короля или же за то, что тебя напугала легкость, с которой я это сделал? Король ничего не ответил, и Джейме понял, что его слова попали в цель. — Ты так и не сказал, что тебя привело сюда, — продолжил он, пользуясь возможностью перехватить инициативу. Ивар сделал глубокий вдох, по виду он снова овладел собой. — Любопытство, — ответил он. — Я хотел знать, чего ты пытался добиться, заявившись сюда в одиночку. Ты же не мог всерьез рассчитывать, что я соглашусь на поединок. Честность уже сыграла раз на руку Джейме, и он решил снова прибегнуть к этому средству. — Ты убил моих людей. Я не мог это так оставить. И… один из них сейчас здесь. — Он хрипло вздохнул. — Эйрон ведь здесь? Живой? — Да, — ответил Ивар. — Но он не пленник. Он бросил вас. Предал. — Я этого ожидал. У него было мало причин любить Дозор. — Это не все. Он просил позволения изувечить тебя, — Ивар хмуро покосился на культю, — еще больше изувечить. Хотел сделать твоему отцу подарок. Джейме подумал, что его слова могли быть ложью, но Ивар не был похож на человека, которому нравилось причинять другим боль. Осознание этого лишило его и голоса, и последних сил. Куорен был прав. Все было зря, — подумал он. Если бы Эйроном двигал страх, Джейме мог бы его понять. Но тут было другое. И ради чего? Чтобы отомстить Тайвину? Джейме на мгновение закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Это ничего не меняло. У него были и другие причины, и он не станет сожалеть о том, что не списал человека со счетов, не дав ему даже шанса. Борясь с клокочущим внутри гневом, он спросил. — А что с остальной командой Когтя? Они все мертвы? Ивар кивнул, и на этот раз самообладание изменило Джейме. — Так это был не предлог, — сказал Ивар, — тебя всерьез заботила их судьба. — Ну разумеется меня заботила их судьба. Это я отдал приказ усилить патрули, чтобы помешать твоим дружкам уводить в рабство вольный народ. А теперь эти люди мертвы. — Джейме с горечью рассмеялся. — И вдобавок у Дозора стало одним кораблем меньше, а работорговцы заполучили себе лишний корабль, на который смогут погрузить еще больше рабов. — При виде лица Ивара Джейме едва не расхохотался. — Мне показалось, или тебя и впрямь перекосило, чуть только я заговорил о рабах? Ты, никак, забыл, чьих это рук дело? К этому моменту их разговор уже настолько вышел из-под контроля Ивара, что Джейме не удивился бы, если бы тот еще сильнее съежился или просто сбежал бы под благовидным предлогом. Но вместо этого по лицу Ивара пробежала тень, а взгляд его стал холодным. Сердце у Джейме сжалось, он запоздало вспомнил, что хотел попытаться спасти ситуацию. Мне стоило подумать об этом раньше, — выбранил он себя. — Ты смеешь меня осуждать? — спросил Ивар. Уловив движение, Джейме приготовился встретить удар, но король лишь опустился на корточки напротив Джейме, теперь они были глаза в глаза. — Я пытался сделать как лучше. А потом все рухнуло. — Так и с деревней Ульфа вышло то же, — сказал Джейме, тяжело вздыхая. — Мы об этом уже… — А что насчет Скарсунда? — перебил его Ивар, подняв брови. — Если бы ты меня убил, как собирался, как скоро тут началась бы бойня? Ты хотел спасти одного человека, отомстить за один корабль… но если бы тебе это удалось, сколько бы новых смертей за этим последовало? Он был прав. Джейме нечего было возразить. — Что проку об этом теперь говорить, — пробормотал он. — Меня схватили. Мой план не сработал. — Повезло тебе, да? — Взгляд Ивара был прикован к Джейме. — Да тебе ведь не привыкать. Я год назад побывал в одной деревне на юго-востоке, и случилось мне там потолковать с одной бабенкой, которая тебя хорошо знала. — Понятия не имею, о ком ты, — сказал Джейме, мысленно кляня Еву на все лады. Могла бы и придержать язык за зубами. — Она тебя уж так защищала, — продолжал Ивар, — а потом ее муженек, видно, перепугавшись, что им это аукнется, взялся объяснять, что за муха ее укусила. Разные слухи до меня и раньше доходили, но, полагаю, что его вариант истории про первого убитого тобой короля был ближе всего к истине. Как странно, что он заговорил именно об этом. Порыв ветра ворвался в хижину. Содрогнувшись, Джейме вспомнил свой сон, вспомнил, как хохотал на троне Безумный Король. Вспомнил, что Бенджен в Черном Замке сравнил его с Брандоном. Ему стало не по себе. Что бы он ни делал, призрак Эйриса преследовал его. Всего два года он провел на службе у Безумного Короля, будучи еще безусым юнцом, но его тень настигла Джейме даже здесь и сейчас — семь лет спустя, далеко за Стеной. — Что сказал ее муж? — спросил Джейме. Его собственный голос звучал словно издалека. Как будто во сне. — Сказал, что по всему городу были разложены запасы вещества, которое зовется диким огнем, — ответил Ивар, — и что король послал человека поджечь его. Ты убил этого человека, потом убил и короля, нарушив тем самым клятву защищать его, которую давал. За это новый король сослал тебя в Ночной Дозор. Так ведь все было? — Ты сам знаешь ответ, — по голосу Ивара Джейме понял, что тот намеревался перенаправить их разговор в другое русло, чтобы вернуть себе инициативу. Но он все еще не понимал, к чему тот клонит, что за ловушку он ему готовил. Ивар должен был сознавать, что Эйрисом его не пронять. Ивар слегка наклонился вперед, лицо его наполовину оказалось в тени. — Я просил работорговцев разузнать насчет дикого огня. Подумал, что против Иных он может пригодиться. Я бы не поскупился. Я готов был отдать много рабов даже за малую порцию. — Джейме почувствовал, как его пробирает липкий страх, но Ивар продолжал. — Капитан, который заходил в Королевскую Гавань, поспрашивал и вернулся с твердым отказом. Сказали, что перевозить его опасно, что субстанция эта очень нестабильна, и хотя на холоде она и могла бы храниться, если бы только удалось переправить ее на север, проку от нее будет немного. Дикий огонь с годами становится непредсказуемым. Ты это знал? Ловушка захлопнулась. — Нет, — ответил Джейме. — Нет, я не знал. — Вот я и подумал, — Ивар перенёс вес обратно на пятки, — он же все еще там. И с каждым годом становится все опаснее. — При виде лица Джейме король одичалых рассмеялся. — Ты об этом даже не задумывался! Как не задумывался о том, что произойдет, если ты убьешь меня, как не задумывался о том, к чему может привести смерть Ульфа. Как, вероятно, и я не задумывался, к чему может привести торговля живым товаром. А знаешь, в чем единственное различие между нами? Тебе повезло. Тот пожар, который разгорелся твоими усилиями, был не таким уж большим, да и оправдать тебя можно при желании. Что же касается меня… с работорговлей все обстоит куда хуже, чем тебе известно. Ивар больше не смеялся, его глаза потемнели. — Представь, что ты узнал, что твой поклонщицкий город сгорел, потому что ты что-то где-то недопонял, чего-то не предусмотрел, не продумал. — Он схватил Джейме за подбородок и развернул его лицо так, чтобы их взгляды встретились. — Тебя бы не перекосило при упоминании обугленных трупов? Трупов бы не было. Дикий огонь не оставляет трупов. Джейме замотал головой. Мне некому было сказать. Я не мог поступить иначе. Он хотел сказать это вслух, но голос ему не повиновался. — Похоже, ты меня понял, — сказал Ивар. — Я даже подумать не мог, что для тебя это так важно. Но я принимал тебя за того, кем ты никогда не был. Еще одна ошибка, которую уже не исправить. — Ивар встал и, расправив плащ, в последний раз взглянул на Джейме. — Ты воин, хоть и увечный. Не гоже тебе сидеть здесь и трястись от холода, как собаке. Я велю принести тебе теплую одежду и еду и пришлю знахарку. — Не стоит утруждаться, — вяло огрызнулся Джейме, но Ивар вышел, пропустив его слова мимо ушей. Оставшись в одиночестве, Джейме без сил привалился к опоре, к которой был привязан, и закрыл глаза. Этот разговор так утомил его, что он почти сразу провалился в сон. Приходили какие-то люди, лили на него подогретую воду и переодевали его, потом сморщенная старушонка, удерживая его за лицо, поила его травяным отваром и бульоном и скармливала ему крохотные кусочки хлеба, но все это было сквозь сон, он просыпался и тут же засыпал обратно. В какой-то момент Джейме проснулся и обнаружил, что снова остался один. Он по-прежнему был привязан за руку, но лежал не на полу, а на кровати, под меховым одеялом, и в очаге горел огонь. Одежда на нем теперь была хоть и поношенная, но чистая. Длина веревки позволила ему выпрямиться, он смог даже встать и облегчиться в оставленный для этой цели горшок, хотя ноги у него тряслись и подгибались, как у новорожденного жеребенка. На всякий случай Джейме снова проверил узлы, но с прошлого раза ничего не изменилось. После этого он упал на постель и снова попытался заснуть, но сон больше не шел к нему, и он уставился в потолок. — Мне не с кем было поделиться, — сказал Джейме вслух и снова вспомнил свой последний разговор с Недом Старком. Старк тогда спросил его, почему он убил Эйриса, словно это был пустяк какой-то. И хотя Джейме лишь намекнул на причины, не говоря всей правды, он пытался понять. Тогда это только разозлило Джейме, Старк слишком поздно спохватился. Теперь же он вспомнил слова Старка, каким он тогда увидел Джейме — восседающим на троне в золотых доспехах, с улыбкой на губах и с обнаженным мечом на коленях. Если учесть, что Старк перед этим вволю насмотрелся на то, как хозяйничали в городе люди Тайвина, его предубеждение можно было понять. И потом, как только Джейме безропотно принял вынесенный ему приговор, он сразу начал сомневаться в своей правоте. Он испугался, что совершил ошибку, стоило мне дать ему повод. Слишком поздно, но… могу ли я ставить ему это в вину? Горькая правда, впрочем, не отменяла того, что сказать Старку значило бы сказать и Роберту, и, значит, неизбежно узнал бы Тайвин — частично именно поэтому Джейме предпочел молчать после того, как был вынесен приговор. И все же, если дикий огонь не выдыхался с годами, оставлять его без присмотра было еще опаснее, ведь так? Джейме нужно было поговорить с Эймоном — выяснить, правду ли сказал Ивар. Именно с этого стоило начать. Очень мудро, — одернул он себя. — Рассказать о диком огне Таргариену, который при нашей первой встрече оплакивал Эйриса. Прекрасная мысль. — Он засмеялся, потом закашлялся. Кашлял он так долго и так сильно, что под конец в хижину заглянул один из охранявших его одичалых и предложил ему воды. Джейме кое-как влил ее в себя. Когда он отдышался, то обнаружил, что глазах у него стоят слезы. — Я спятил, — сказал Джейме одичалому, — и брежу. Мне нужна знахарка. Тот забрал кружку и мрачно поглядел за него. — Ивар за тобой скоро пришлет. Обойдешься пока и так. — А после уже будет неважно? — уточнил Джейме и добавил: — Если еще кто-нибудь захочет раскрыть мне глаза на десятки погубленных мной детей, пусть приходит. Одичалый ушел, не удостоив его ответом, но его слова не были пустой отговоркой. И четверти часа не прошло, как за Джейме явились. Вставая, Джейме нашел в себе силы улыбнуться. Уж лучше скорее покончить с этим, — подумал он. По крайней мере, от всех этих мрачных мыслей я избавлюсь. Одичалый с косматой бородой отвязал Джейме от столбика кровати и связал ему локти за спиной. Когда они вышли наружу, Джейме запнулся, яркий свет ослепил его. Было ясное, по-летнему солнечное утро, небо было безоблачным, и холмы нежились в золотистой дымке. Упиваясь этим видом, Джейме вдруг осознал, что не хочет умирать. У него еще оставались незавершенные дела. Оставались люди, которые ждали его возвращения. А после того, как он допустил, что, возможно, зря все эти годы винил одного Старка, то просто не мог оправдать опасения другого Старка, позволив себя казнить. Невозможно умирать с мыслью о том, что оба Старка оказались правы, а он — нет. Это уж чересчур. Одичалый, который вел Джейме, потянул его вперед, и Джейме, спотыкаясь, побрел рядом. — Это будет что-то вроде судилища? — спросил он. Одичалый утвердительно буркнул, но больше ничего говорить не стал. На Стылом Берегу Джейме доводилось пару раз видеть своеобразные судилища. Если двое не могли уладить спор, они дрались до смерти, а если речь шла о виновности или невиновности кого-то, то его просто оставляли на ночь под открытым небом, чтобы боги сказали свое слово. Но это только в том случае, если Великая Волчица молчала. Если же у нее было свое мнение, на этом все и заканчивалось. Но тут все должно было быть иначе. В разных кланах обычаи были разные. Кое-где, как во владениях Варамира, споры разрешал вождь, подобно лордам к югу от Стены. Но Ивар намеревался собрать вождей, значит, окончательное слово будет не только за ним. Впрочем, Джейме понимал, что это роли не играло. Ивар так долго за ним охотился, что ни при каком раскладе не оставит его в живых. Исход был предопределен. Джейме оставалось надеяться лишь на то, что Куорен или Далла найдут возможность вмешаться. В длинный зал дома собраний людей набилось под завязку, снаружи тоже собралась толпа. У входа их встретила мать Ивара. На шее у нее было ожерелье из янтаря, ее седеющие, когда-то огненно-рыжие волосы были убраны в косы. Их взгляды встретились. Глаза у нее были такие же, как у Ивара. — Сир Джейме, — сказала она. Из всех одичалых, с которыми ему доводилось встречаться, лишь для двоих его титул что-то значил. Так к нему обращался Орл, который слышал этот титул от Куорена, и Далла. Просто совпадение, подумал Джейме. Он кивнул, но не нашел в себе сил ответить на приветствие должным образом. Она повела Джейме через весь зал, где людей набралось столько, что яблоку негде было упасть. Бородатый одичалый держался позади. Они остановились перед помостом, на том самом месте, где Джейме стоял накануне. На Иваре сегодня была кольчуга поверх черной стеганки, явно снятой с убитого разведчика. Все остальные собравшиеся за столом были Джейме незнакомы, лишь одно лицо он знал — в самом конце стола по левую сторону сидела Далла. Она была в белом, на плечи ее была наброшена меховая накидка, а волосы были распущены. Она похожа на мою мать, — осознал Джейме. Когда они впервые встретились, это сходство не бросилось ему в глаза, возможно, потому что тогда Далла была более юной, более робкой. Прошлым же вечером, когда ему наконец представилась возможность разглядеть ее, ее щеки пылали от смущения. Но сейчас она выглядела спокойной, взгляд ее был твердым, по ее лицу невозможно было прочесть ее мысли. Джейме помнил ее другой. Ее облик — то достоинство, с которым она держалась, ее волосы — пробудили в нем давно забытые воспоминания. Это было глупо, но перед этими воспоминаниями его страх отступил. Указав на него, мать Ивара объявила, словно в этом была какая-то нужда: — Джейме Ланнистер, Первый Разведчик Ночного Дозора. Цареубийца. Услышав возглас отвращения, Джейме бросил взгляд через плечо и обнаружил на скамье Герту и Труту. За тем же столом, что и они, сидел Куорен. Джейме хотелось получше разглядеть собравшихся — он знал, что Вель, скорее всего, тоже была здесь, и надеялся увидеть Блейна, а еще мог бы попытаться узнать в толпе Грейджоя, который и втянул его в эту заварушку. Но момент сейчас был неподходящий. Повернувшись обратно к помосту, Джейме увидел, что Ивар встал со своего места и смотрит на него. Взгляд у него был усталый. — Мне нет нужды перечислять причины, по которым ты заслуживаешь смерти. В этом зале вряд ли найдутся те, кому они неведомы. И все же, для тех, кто может питать к тебе сочувствие, я напомню, что на твоих руках кровь многих вождей и воинов из вольного народа. Скольких ты убил, тебе известно? — Понятия не имею, — прохрипел Джейме. Ему пришлось напрячь связки, чтобы его было слышно. — Ты также заявился в селение вольного народа и, воспользовавшись правом гостя, убил короля, — продолжал Ивар. В честном поединке. Ты же сам это признал. — А теперь ты пришел сюда, чтобы убить меня, — добавил Ивар. Потому что ты меня выманил, — мысленно возмутился Джейме. Ты сам хотел, чтобы я пришел. — Так надо убить его! — выкрикнула одна из сестер Ульфа. К ее голосу кое-где присоединились возгласы одобрения, но их внезапно оказалось слишком мало. Даже на юге люди с восторгом приветствовали казни, особенно, когда казнили людей не простых. Одичалые уже должны бы были вопить и швыряться всякой дрянью. Ивар огляделся по сторонам, словно тоже заметил неладное. Но прежде чем он успел еще хоть слово сказать, со своего места встала Далла. Ивар, нахмурившись, молча смотрел, как она идет к нему. Она ни слова не произнесла, но в зале повисла мертвая тишина. С непроницаемым лицом Далла прошептала что-то Ивару, положив руку на его плечо. Она казалась очень бледной, но, возможно, все дело было в тусклом свете. После того, как Далла выпрямилась, Ивар, наклонив голову, долго смотрел на нее. Наконец он жестом отпустил ее. Когда она села, он продолжил с того же места. — И все же, как вчера заметила моя мать, у Цареубийцы есть сторонники. Я позволю ему высказаться в свою защиту, после чего собравшиеся здесь вожди определят его участь. — Не позволяйте ему говорить! — завизжала Трута. — Это-то и погубило Ульфа, — уверенно поддержала ее сестра. — Если вы дадите ему говорить, он выкрутится. Убейте его. Убейте немедля. Ивар, казалось, заколебался, но Далла невозмутимо одернула их. — Мы не настолько легковерны, чтобы, не поморщившись, проглотить лживое карканье вороны. — Она приподняла бровь. — Или вы боитесь правды? Вы либо полагаете, что мы поверим в его вранье, либо знаете, что его слова не пустая брехня. — Либо мне просто хорошо удается выходить сухим из воды, — подумал Джейме. Сестры, похоже, были того же мнения, но пока они думали, как лучше выразить это словами, Далла обратилась к Джейме. — Говори, Цареубийца. Джейме готов был удавить ее. Если таков был вклад Даллы в его спасение, ей вообще не стоило утруждаться. Даже если бы он сейчас не хрипел, как умирающая жаба, словами тут было ничего не исправить. Людей невозможно переубедить с наскока. Его гордость была растоптана, от его терпения не осталось и следа. Меньше всего он хотел сейчас выжимать из себя жалкие оправдания тому, что исполнял свой долг. И все-таки попытаться стоило. У него было не так уж много времени на размышления, поэтому он уцепился за первое, что пришло на ум. Чувствуя себя довольно глупо, он сказал: — Много лет я пытался наладить отношения между вольным народом и Ночным Дозором. — Кое-где раздались возмущенные протесты, но Ивар поднял руку, и все стихло. Джейме сделал шаг к столу, чтобы сидящие за ним могли его слышать. Его голос был на последнем издыхании. — Иногда, по долгу службы, мне приходилось делать то, от чего вольный народ не в восторге. Но столь же часто мне доводилось выступать на вашей стороне против Дозора. — Нам твоя помощь не нужна, — сказала Герта, и ее слова вызвали одобрительный ропот. Джейме резко повернулся к ней. — А что будет, когда придут Иные? — выкрикнул он так громко, как только мог. Каждое слово раздирало и жгло ему глотку. По залу пронесся недоверчивый шорох, и он тут же пожалел о своих словах. Не все собравшиеся считали эту угрозу реальной. Наверное, не стоило упоминать Иных. — Говори дальше, — велела ему мать Ивара. Джейме закашлялся, потом снова обернулся к Ивару. — Они наш подлинный враг, и всегда им были, но Дозор забыл об этом. Я лишь недавно узнал… — Мы не об этом говорили, — перебил его Ивар. — А должны были говорить об этом. Умру я — со мной умрет и надежда на примирение. Если Долгая Ночь на пороге, не лучше ли встретить ее, имея лишь одного врага? — Не нужен нам твой сраный Ночной Дозор, — заявила Герта. Если они и дальше будут говорить со мной со всех сторон, у меня голова закружится, — подумал Джейме, снова поворачиваясь к ней. — Не нужен, пусть так. Но мы можем помочь. Дозор был создан, чтобы противостоять Иным. Никто из видевших Стену не будет спорить с тем, что в ней заключена магия. И не только в ней. При мне был меч, — он посмотрел на Куорена, — ты, верно, себе его прибрал. Покажи его. Куорен встал и, с позволения Ивара, обнажил Темную Сестру. В свете огней клинок переливался серым и черным. — Драконья сталь, — объявил Джейме. — Та, что может убивать Иных. Из такой стали был меч последнего героя — героя, создавшего Дозор. Если мне ничего не стоит раздобыть такой меч, что еще я мог бы вам предложить? И вы хотите закрыть эту дверь только из-за того, что в бою я оказался быстрее своих противников и убил их прежде, чем они смогли бы убить меня? — Довольно, — Ивар резко встал. — Это не то, о чем… Но Далла перебила его. — Тебе эти речи пришлись не по нраву? Не удивительно. Объединиться против общего врага — на это ты не способен. Ты способен лишь разжигать вражду…. — когда Ивар обернулся к ней, она запнулась, словно не могла произнести свои обвинения, глядя ему в лицо. Но это уже не имело значения. Вместо Даллы заговорила мать Ивара: — Ты навлек на наш народ страшную беду, и мириться с этим мы не будем. В зале повисло гробовое молчание. Ивар без сил опустился в свое кресло, руки у него дрожали, челюсть отвисла, и он выглядел таким потрясенным, что Джейме даже не почувствовал облегчения. Старуха вызывала в нем отвращение, и он поискал глазами Даллу, но на прежнем месте ее уже не было. Все внимание было приковано к матери Ивара, которая тем временем рассказывала о том, что ее сын скрывал от своих людей. О работорговцах, которые стаей воронья слетались на восточное побережье. О вождях, которые по собственной прихоти угоняли вольный народ в рабство целыми деревнями. С каждым ее словом Ивар становился все бледнее, и жалость, которую Джейме испытывал к нему, росла. Ему хотелось закричать: Он же твой сын! Он этого не заслуживает! Один из сидящих рядом с Иваром рывком поднялся и обнажил меч. — Довольно, женщина. Придержи свой поганый язык или… Ивар тоже встал. — Нет! Не смей…. Еще двое мужчин выскочили из-за стола, выкрикивая ругательства. Кто-то где-то закричал, и в зале разразился хаос. Одичалый, который стоял позади Джейме, схватил его за плечо, и прежде, чем Джейме успел среагировать, перерезал путы и с силой толкнул его в сторону. Ивар вначале, перекрикивая толпу, требовал восстановить порядок, но вскоре его призывы сменились отчаянными криками: — Моя дочь! Мать, не допусти, чтобы они ее тронули! Не дай им…. — его голос все сложнее было разобрать в нарастающем шуме. Джейме повернулся туда, где стояла мать Ивара, но ее там больше не было. Дочери Ивара он тоже не разглядел в толпе. Одичалый, который перерезал веревки на руках Джейме, все еще держал в руках нож, лезвие его было в крови. — Это ты… — Не время сейчас, — сказал тот и подтолкнул его вперед. Они подошли к столу, за которым раньше сидел Куорен. Герту, Труту и весь их отряд оттеснили и зажали в углу люди с оружием, но за плечом Куорена стояла Далла. Куорен с Темной Сестрой наголо выглядел устрашающе. Джейме хотел что-то сказать, но этот самый момент Куорен оттолкнул его в сторону и парировал удар бронзового меча, целящий в то место, где только что стоял Джейме. В следующий миг Темная Сестра пронзила сердце одичалого. — Пригнись, — велел Куорен Джейме. Джейме послушно присел, и Темная Сестра просвистела над его головой, разрубая надвое встречное копье. Куорен схватил Джейме за руку и подтащил себе за спину. От резкого рывка Джейме согнулся в мучительном приступе кашля, а когда наконец смог распрямиться и оглядеться по сторонам, все было кончено. Ивар исчез, его мертвого тела Джейме нигде не увидел и предположил, что его взяли живым. Кое-кто из одичалых не вставал с места, другие начали возвращаться за столы. Несколько вождей из числа сидевших с Иваром отдавали приказы на Общем и Старом наречии. К Джейме неслышно подошла Далла, и он вздрогнул от неожиданности, когда она вцепилась в его правое плечо. Глаза у нее были широко распахнуты, губы дрожали. Вблизи она больше походила на ту женщину, которую он знал, в ней было больше человеческого. — Идем, — сказала она и, обращаясь к Куорену, добавила: — Отдай ему меч. Куорен обтер клинок о плащ убитого одичалого и протянул его Джейме. Джейме встретился взглядом с Куореном. Он хотел сказать что-то, но Куорен покачал головой, и сердце у Джейме на мгновение замерло в груди — и снова забилось, когда Куорен пробурчал: — Лучше делай, что она велит. Джейме неохотно взял Темную Сестру и позволил Далле увести его. Выражение ее лица снова было непроницаемым, но она слегка опиралась на Джейме, словно все ее силы ушли на то, чтобы сохранять лицо, и ноги ее уже не держали. Она подвела его к помосту. — Я тебе жизнью обязан, — сказал Джейме, сознавая ее заслуги в том, что этот суд, назначенный лишь для того, чтобы оправдать его казнь, обернулся разоблачением его обвинителя. Он не вполне понял, что произошло. Очевидно, все было заранее подготовлено, но он не понимал, как ей это удалось. Впрочем, у него еще будет время для расспросов. Сегодняшний день не станет для него последним. — Ты же понимаешь, что я буду просить тебя выплатить этот долг, — ответила Далла, крепко держась за его руку. Ты хочешь, чтобы я посвятил жизнь твоему народу, исполнил свое предназначение, когда придет Долгая Ночь. Я все помню. Джейме рассмеялся бы, если бы не боялся снова захлебнуться мучительным кашлем. Попал в плен, после чего его пришлось спасать — вот и все, на что он оказался способен. Впрочем, Джейме признавал, что рядом с Даллой он, вероятно, смотрелся внушительно. Они выглядели под стать друг другу — высокие, золотоволосые, Далла в белом, и Джейме с Темной Сестрой. Вместе они поднялись на помост, и Джейме остановился, разглядывая собравшихся. На некоторых лицах был написан страх и отвращение, но были и те, кто смотрел на него с безразличием или сомнением, а кто-то даже и с интересом. Его внимание привлекла мрачная ухмылка, и он сам расплылся в улыбке, узнав Блейна. Значит, он цел. Наконец-то хоть что-то хорошее. За столом собралась горстка вождей, которые, по-видимому, не желали Джейме зла, и, когда Джейме и Далла уселись, тощий седовласый старик заявил, что теперь он и еще четверо других будут распоряжаться в Скарсунде, после чего объявил Джейме гостем под защитой богов. Женщина поднесла Джейме хлеб, соль и кубок с вином. Джейме положил меч на колени и принялся за предложенное угощение. Когда это дело было улажено, один из вождей завел речь о том, возможно ли заключить с Дозором временное перемирие, чтобы противостоять работорговцам. — Об этом мы ни слова не говорили, — запротестовал было другой, но его перебила седая копьеносица, которая заявила, что мать Ивара должна выйти и рассказать все, что знает. Тут выяснилось, что мать Ивара убили во время заварушки. Пока они спорили, Далла тихонько сказала Джейме, что он останется в Скарсунде до тех пор, пока они не смогут достичь разумного соглашения. — Неужели? — прошипел Джейме в ответ. Она побарабанила пальцами по крышке стола. — Еще мне пришлось подкупить кое-кого — с расчетом на то, что ты заплатишь. Если Дозор не исполнит обещанное, для меня это обернется плохо. — При виде его лица, она добавила: — Ты сказал, что обязан мне жизнью. Мне предстоит разговор с Эймоном, потом объяснение по поводу перемирия с одичалыми и обещанных им подарков — и скорее всего, речь об оружии… одним богам ведомо, что еще. Лучше бы Ивар снял мне голову с плеч, подумал Джейме. Он потер глаза, откашлялся и выкинул из головы эту последнюю мысль. Все-таки он был Первым Разведчиком, Ланнистером и рыцарем. Далла подарила ему замечательную возможность. Он сел прямее и, не обращая внимания на усталость и слабость, стал вслушиваться в споры и обсуждения, которые уже вовсю велись за столом. Джейме подозревал, что со времен Брандона Крушителя и Джорамуна не было попыток заключить подобный союз, и ему вовсе не хотелось, чтобы именно по его вине все сорвалось.