Призрак в Опере

Гарретт лежал неподвижно в кромешной темноте. Лежал и боялся. Очнулся он довольно давно, но уже больше получаса оттягивал момент, чтобы разлепить веки и узнать, где находится. А вдруг выяснится, что он окончательно и бесповоротно ослеп?.. С глазами всё было плохо. Левый - жутко зудел и бесконтрольно слезился. А правый… его просто не было. Но вспомнил он об этом не сразу. Поначалу, как только вор очнулся, ему казалось, что он умер и погребён в могиле. Вокруг был полный всепоглощающий мрак. Он будто парил в пустоте, не ощущая ничего, кроме дикого холода. Потом в разум и тело просочилась пронзительная боль и навязчивая, ставшая уже обыденной, тошнота. Он вспомнил, кто он такой и что с ним случилось. Но чувство смертельной апатии не покидало. Было как-то... на всё наплевать... Возможно, он в агонии и уже совсем скоро покинет этот мир навсегда. Хотя... глаза ему пригодились бы и в другом мире... Рядом кто-то тихо плакал. Горестно и безнадёжно. Это ещё больше укрепляло иллюзию, что он находится на смертном одре. А кто, собственно, мог бы его так горько оплакивать? Да никто… У него не было ни одного по-настоящему близкого человека. Кто огорчится оттого, что он умер? Бассо? Нет, старый плут не стал бы так убиваться… Да и вообще — это женский плач... Но чей? Точно! Это всё неправда! Он не умер! И, скорее всего, эти звуки — просто часть бреда... Гарретт открыл глаз. Ничего не видно. На лице была какая-то повязка. Фу!.. Гарретт поднял здоровую руку и скинул тряпку прочь. Глаза. Огромные заплаканные глаза на треугольном девичьем личике. Айрин. Дурочка Айрин. — Ну, сколько можно реветь?.. вссс... агрх… — вор хрипло и продолжительно закашлялся. Девушка ойкнула, всплеснула руками и зарыдала ещё сильнее. — Ох, как всё серьёзно-то… — протянул Гарретт, пытаясь сесть. — Ты, что, умом тронулась? Или горе какое?.. Принять сидячее положение не получилось. С невероятным усилием он приподнялся на локте и тут же шлёпнулся назад на что-то мягкое. — Нет-нет! Не вставай!.. — Айрин наклонилась над ним и он увидел, что теперь она улыбается сквозь слёзы. — Ты ранен. Очень серьёзно… Но я так рада, что ты жив! — Рада она… С чего бы? Обычно этот факт приводит людей в бешенство… а иногда - в глубокую суицидальную депрессию… — он растерянно обвёл взглядом пространство мрачного и тесно заставленного помещения. — И вообще, где мы? Оказалось, он лежал на хлипкой скрипящей кушетке, застеленной домоткаными одеялами, замаранными свежими кровавыми пятнами. Вокруг высились нагромождения истёртых декораций, затянутых паутиной сценических механизмов и обветшалой мебели. На потолке, в тусклом сиянии свечного огарка, подрагивали нечёткие извилистые тени, а воздух пропах пылью и мышиным помётом. Ну, просто хоромы! — Знакомое местечко. Вроде подвал театра... Как я здесь оказался? — Я... Мне пришлось тебя сюда перетащить... — Айрин уже перестала плакать и по-прежнему улыбалась, не сводя лучистых глаз с обескураженного вора. — Ты перетащила меня сюда со второго этажа? В одиночку? Точно тронулась… — Гарретт снова сипло закашлялся. — А ты сильнее, чем кажешься… Но зачем? — Ты пробыл без сознания несколько часов… и я не знала, что с тобой делать. Подходило время спектакля и мне нужно было идти на сцену, — певица опустила взгляд и грустно вздохнула. — Я не могла тебя оставить в гримёрке - туда может зайти кто угодно! Вот я и... Ты не такой уж и тяжёлый, — разулыбалась она. — Гораздо труднее было отвлечь стражников, чтобы они не увидели, как я тебя тащу. Питер, дежурный охранник, был какой-то особенно раздражённый... Айрин взяла с покосившегося столика керамическую кружку и, налив в неё воды из большого кувшина, протянула Гарретту. Трясущейся рукой он принял кружку из её рук и стал судорожно и нетерпеливо пить, проливая влагу себе на грудь. Видя его жалкие усилия, девушка решила немного помочь: она заботливо подоткнула подушку под его головой и попыталась её поддержать. Но вор неожиданно дёрнулся, расплёскивая остатки воды, и резко отстранился, зажмурившись и шипя от нахлынувшей боли. — Не трогай! Не трогай меня! Не смей... меня трогать!!! — гневно повторял он, тщетно стараясь подняться с кушетки, и злясь на свою беспомощность. После продолжительных усилий, ему всё-таки удалось сесть. Всё это время Айрин молча смотрела на него, нервно покусывая губы. В воздухе повисла напряжённая тишина. Поняв, наконец, что не на шутку испугал свою спасительницу, Гарретт, как мог, постарался смягчить жёсткий тон. — Всё нормально… Я просто… не могу так... Ты не прикасайся ко мне, ладно? — Ох… Да я и не хотела… Я пыталась помочь. Ты ведь… Видел бы ты себя со стороны. Весь в крови! А твой глаз... Его вырезали!!! — Ага… в курсе. Я при этом присутствовал. — Гарретт вымученно усмехнулся. — Вообще-то мне не впервой, уже начал привыкать... Просто был очень тяжёлый день. Или неделя... — Я знаю, ты попал в тюрьму. В газетах написали, что тебя скоро повесят… — голос девушки взволнованно дрогнул. — Не представляю, как тебе удалось сбежать! Но, как же ты меня напугал!.. Будто бы вернулся с того света! — Хм, сейчас мне тоже так кажется… Извини, не хотел тебя пугать. Спасибо, что прикрыла… Опять. Теперь я в полном порядке, — вор попробовал встать с кушетки, но его снова замутило, а ноги предательски подкосились. Он изнурённо откинулся на подушку. — Я… буду в порядке. Совсем скоро… Мне только надо… немного передохнуть… Четверть часа, не больше. А потом пойду... — Ты… ты бредишь что ли? — Айрин обеспокоенно глядела на вора, которого колотило от озноба. — У тебя лихорадка. Очень сильная. Она взяла со стула шерстяной плед и осторожно укрыла его. — Ты можешь оставаться здесь, сколько нужно. Это заброшенный склад и сюда уже давно никто не заглядывает. А я обязательно что-нибудь придумаю. Раздобуду лечебное зелье… Я постараюсь… Ведь ты же не зря меня искал... Но Гарретт уже не слышал, что она лопочет. Он провалился в беспокойный горячечный сон. * * * Очнулся он только на следующий день, но теперь даже не пытался встать. Мертвенно-бледный, как опрокинутая мраморная статуя, он оцепенело лежал в холодном поту, и безразлично наблюдал за пляской изломанных теней на потолке. Айрин не сразу поняла, что Гарретт вышел из забытья. В эту ночь она почти не спала, и сама изнемогала от усталости. — Бассо… — еле слышно прошептал вор. — Гарретт!.. Наконец-то! — Девушка осторожно положила прохладную ладонь на его покрытый испариной лоб. — У тебя жар… так и не спадает. — Найди Бассо… в «Хромом Буррике». Это кабак в Стоунмаркете… — Бассо.. Кто это?.. Лекарь? — Такой толстый смешной дядька. Он… друг... — Клацая зубами, Гарретт собрал последние силы для того, чтобы завершить фразу. — Найди его, пожалуйста. Он поможет… — после этих слов, он утомлённо закрыл глаз и неподвижно застыл. Наверное, опять заснул или впал в беспамятство. Айрин в растерянности замерла, глядя на тусклое изувеченное лицо угасающего человека, утопленного под слоем заскорузлых от крови одеял. Несколько минут она прислушивалась к его тихому неровному дыханию, не отваживаясь оставлять вора наедине с подбирающейся смертью. Затем, приняв решение, она развернулась и торопливо покинула заброшенный склад. Стоунмаркет. «Хромой Буррик». Бассо. Она его из-под земли достанет! * * * — Всё! Мне уже надоело тут валяться, как тупое бревно! Где моя грёбаная одежда?!! — завернувшись в одеяло, Гарретт сидел на кушетке и негодующе взирал на Бассо, который взгромоздился рядом на шаткий стул. — Успокойся и ложись, дохлятина, — скупщик протянул вору бутылочку с лечебным зельем. — Вот. Ты сказал, что теперь сам будешь обрабатывать свою руку. Я только за! Вперёд! — Да уж лучше, чем терпеть вашу дурацкую возню! — вор отвернулся и размотал промокшую от вчерашнего снадобья тряпицу с левого предплечья. Обширную, но уже только местами кровоточащую рану, почти полностью затянула новая прозрачно-розовая кожица. Стиснув зубы, он обильно промазал пока ещё не зажившие места, но не стал их забинтовывать. — Между прочим, ты так ещё и не сказал «спасибо» Айрин за всю эту нашу возню! — Бассо недовольно швырнул пустую склянку от лекарства в деревянный ящик, наполненный множеством таких же использованных пузырьков. — Нам всем невероятно повезло, что Ваше Величество Недотрога больше суток был без сознания и мы смогли спокойно заняться твоим лечением. Ещё немного - и чёрную вонючую гнилушку, которую ты считал своей рукой, было бы впору отрезать! — Всё понимаю, Бассо!… Но ты же знаешь, я ненавижу, когда кто-то… — Надеюсь, ты отблагодаришь леди Айрин, как она того заслуживает. Эта птичка не отходила от тебя пока ты был в беспамятстве… Отлучалась лишь ненадолго, перед своими спектаклями. И, признаться, только ей ты и обязан тем, что сейчас сидишь тут и говнишься. Когда я узрел этого ангела в нашем сраном «Буррике», меня чуть удар не хватил! А потом, увидев тебя, я так приуныл, что стал прикидывать, где бы гроб подешевле заказать… Но она... — Ага, она тебя отговорила. Сказала, что и без гроба знает, как избавиться от трупа… — У тебя не язык, а помело, Гарретт!!! — заржал Бассо. — Хотя от трупа ты мало чем отличался в тот момент... Но эта девочка устроила мне такую взбучку, что я опомнился только на чёрном рынке, где мы с ней, оказывается, уже закупили для тебя целый воз лечебных зелий и припарок. — Только не говори, что я тебе ещё и должен… — Хотел бы я, чтобы так и было! Но, врать не буду - теперь мы разбогатели! Ты вынес из Шолсгейта около двадцати тысяч монет. А ценные бумаги! Я уже начал потихоньку их обналичивать и выручил в полтора раза больше! И это только начало… Но, знаешь что? — хитрые глаза скупщика внезапно посерьёзнели. — Больше так никогда не делай! К Трикстеру всё это золото, Гарретт! Ведь ты чуть было не сыграл в ящик! — Признаю. Я был небрежен и уже взял этот факт на заметку. Причём, вполне рад, что проспал собственное повешение, — вор зябко передёрнул плечами. — Кстати, что пишут в газетах? — А ничего конкретного, — Бассо зашуршал помятыми листками «Городского вестника», в которые были завёрнуты, принесённые им, пирожки с рыбой. Переложив еду на тарелку, он отыскал небольшую заметку. — Показательную публичную казнь на площади отменили, объяснив это внезапной вспышкой заразной болезни в тюремных блоках. В прошедшее воскресенье в Шолсгейте были повешены несколько опасных преступников, но на казнь никого из посторонних, включая прессу, не допустили. Никаких сведений о твоём побеге нет. О розыске или награде за поимку тоже не объявляли. Так что фактически ты мёртв, как Святой Строитель. Поздравляю! — Кажется я догадываюсь, что за зараза внезапно объявилась в Шолсгейте, — самодовольно ухмыльнулся Гарретт. — О да, ты - ещё та холера, Гарретт, — согласился скупщик. — Но, в будущем от таких мутных дел лучше держаться подальше. И от заказов на всякие магические штуки - тоже. От них одни неприятности! Что за грёбаная книга была в твоём мешке? Из-за неё я чуть не запалился! — А что с ней, Бассо? — Стоило нам на полмили отъехать от штаба городской стражи, осёл встал, как вкопанный. Я пытался его подгонять, а он лишь орал дурниной, но не двигался ни на шаг. А потом твой мешок прорвался и мне пришлось кое-как рассовывать выпавшее барахло по карманам. Вот только эту окаянную книженцию, я трогать не стал! Она как грохнулась, так и осталась там лежать. Пробовал поддеть её носком сапога, но она будто вросла в землю! И от неё исходил какой-то странный звук - такое зловещее гудение. Эта книга проклята, зуб даю! Я её там и оставил, лишь слегка присыпал песком и мусором. А ослик потом так мчался от этого места, будто его сам Трикстер за жопу цапнул! — То есть Книга Пепла не у тебя? — всполошился Гарретт. — Понятия не имею, чем она набита: пеплом или свинцом, но уверен, что эта хрень до сих пор валяется недалеко от старой винокурни. — безмятежно заявил Бассо. — Если кто её и найдёт - забрать всё равно не сумеет. Можешь не торопиться… — Ну уж нет, — сердито сверкнул глазом вор. — Я сам решу, торопиться мне или нет. Когда я, наконец, получу cвою одежду? — Леди Айрин отнесла её к прачке, — попытался его успокоить Бассо. — Все твои вещи, что были в карманах - здесь, в этом ящике комода. Только рубаху мы выбросили, потому что пришлось её с тебя срезать - присохла к руке намертво. — Мне срочно надо на винокурню, — упрямо повторил вор. — Добудь мне одежду или я… — Или что?.. — хохотнул скупщик. — Месть твоя будет ужасной? Хотел бы я на это посмотреть!.. Но пока - вот, — он поставил перед Гарреттом тарелку с пирогами. — Ты ещё слишком слаб. Поэтому ешь и спи. Айрин придёт после спектакля, а мне пора открывать лавку. Бассо поднялся со стула и уверенно направился к двери, но перед самым выходом обернулся. — Знаешь что, доходяга? — он многозначительно подмигнул. — По-моему, эта красотка в тебя втюрилась. Уж не знаю, чем ты её зацепил, но на твоём месте, я бы своего шанса не упустил! * * * В ожидании Айрин Гарретт весь измаялся. И вовсе не из-за дурацких намёков Бассо. Плевать ему на эти шуточки! Почти целую неделю он провалялся в душной норе, как беременная самка буррика, и сегодня впервые ощутил, что выздоравливает. Вор был готов сорваться с места и бежать куда угодно, лишь бы не сидеть в бездействии. Он уже умял все пирожки, оставленные ему на ужин, и изучил каждый потайной уголок своего временного жилища. Достав из комода свои немногочисленные пожитки, он пересчитал деньги в кожаном кошельке, украденном у оглушённого стражника. Сто четырнадцать монет. На месте была и серебряная брошь в форме листка клевера, инкрустированная мелкими изумрудами - её он стащил из хранилища улик. Изящная вещица... А вот и механический глаз в пузатой колбе — ждёт не дождётся, когда вернётся в родную глазницу. Она, кстати, уже начала зарастать, и брату Магнусу придётся сделать новый разрез. Брр… Но уж это он как-нибудь перетерпит, лишь бы вернуть полноценное зрение!.. Как же медленно тянется время… Чем бы заняться? Взгляд Гарретта наткнулся на скомканные листы «Городского вестника». Пододвинув поближе огарок свечи, вор погрузился в чтение. Хм, Алан Хобб действительно решил скрыть от общественности своё фиаско. Несколько скупых предложений, рассказывающих о казни преступников, никак не тянули на полноценную статью. В Шолсгейте кого-то повесили, справедливость восторжествовала и городская стража отлично поработала. Но больше никакой информации. Ну и прекрасно! Хотя, конечно, не стоит надеяться на то, что про вора так просто забудут. Шериф сумел сохранить лицо, но теперь будет землю рыть, чтобы добраться до Гарретта. Ну-ну, пусть роет! Поговаривают, что физический труд облагораживает… Не знаю, не пробовал... Так, что ещё пишут? С нового года Барон собирается ввести налог на пользование городскими банями. Эх, вот это зря… Глядишь, так Бассо совсем перестанет мыться!.. А вот статья про Говарда Баффорда — племянника небезызвестного лорда. На следующей неделе он открывает в Олдейле новую галерею искусств. Ммм, надо будет туда наведаться… Внимание Гарретта привлёк броский заголовок. Что за дичь? «ОСЛЕПИТЕЛЬНОЕ ЗАРЕВО НАД БАШНЯМИ МАГОВ НЕ ГАСНЕТ УЖЕ НЕСКОЛЬКО ДНЕЙ». «Вот уже целую неделю жители Города обеспокоены странным явлением, которое наблюдается над цитаделью «Братства Руки». Над башнями Магов сияет зарево, которое почти не заметно днём, но становится более ярким с наступлением сумерек. Это оранжево-алое свечение очень похоже на отблески пожара, однако при этом нет ни дыма, ни запаха гари. Активные граждане требуют объяснений, а по городу уже начали расползаться слухи, что непонятное сияние - это результат неудавшегося магического эксперимента. Наш корреспондент пытался добиться от господ магов каких-либо комментариев, однако даже не был допущен на территорию цитадели. Остаётся надеяться, что загадочное явление не станет источником неприятностей и не причинит горожанам материального ущерба». — Хм, видимо, у Бенедикта, да и у остальных магов из «Братства Руки» какие-то проблемы, — вор отложил газету и, поплотнее закутавшись в одеяло, подошёл к двери. Приоткрыв её, он осторожно выглянул в подвальный коридор. Пусто. Тихо. Где же носит эту Айрин? Судя по звукам, доносящимся с верхних этажей, спектакль закончился и зрители разошлись. Если девчонка не появится в ближайшее время, придётся совершить вылазку до чьей-нибудь гримёрки и разжиться приличной одеждой. Хорошо, что хоть сапоги ему оставили — не придётся опять бегать босиком. А почему, собственно, он должен так долго ждать? Можно попробовать прямо сейчас! Гарретт быстро обулся, и достав из комода кинжал, дубинку и отмычку, спрятал их в голенищах сапог. Потом выбрал из кучи скомканных одеял самый тёмный коричневый плед, и соорудил из него облачение наподобие языческой тоги. Закинув за спину лук и колчан со стрелами, он направился к выходу. Миновав полутёмный коридор он выбрался на цокольный этаж и притаился за широкой каменной колонной. Совсем рядом, по-стариковски шаркая ногами, лениво протопал охранник. Эхо от его шагов гулко разлеталось где-то под высокими сводами потолка. Дождавшись, когда стражник удалится, вор, шустро пересёк освещённую факелами площадку, рассекая пространство полами пледа, как подбитая летучая мышь. Юркнув в соседний коридор, он направился к лестнице. Проходя мимо купален и небольшого бассейна, Гарретт услышал, как кто-то торопливо сбегает по ступенькам. Успев нырнуть в тень лестничного пролёта, он прижался к стене, едва избежав столкновения с хрупкой девичьей фигуркой. Ну вот и Айрин. Бежит, заполошная, ничего вокруг не видит! — А... можно автограф? От вкрадчивого хрипловатого голоса, внезапно раздавшегося из-под лестницы, девушка выронила объёмный свёрток, что несла в руках, и замерла, как вкопанная. Еле сдержав испуганный крик, она медленно развернулась и неуверенными шагами подошла к месту, откуда донёсся звук. — Я уже думал, что ты уехала покорять заморскую публику, — насмешливо протянул вор. — Ты!.. Ты с ума сошёл, Гарретт! — всплеснула руками певица. — Тебе же нельзя вставать! Ох… И разгуливать здесь… да ещё в таком виде… — В таком виде — вообще нигде нельзя разгуливать, — ухмыльнулся он. — Мне срочно нужна моя одежда. Хотя, сегодня я не привередливый - любая мужская подойдёт. — Вот же она... - Айрин бросилась поднимать упавший свёрток. — Я относила её в стирку, только она пока ещё не полностью высохла... Куртка ещё влажная, и нет рубашки… — Знаю-знаю, — вор забрал из рук девушки ворох с одеждой. — Мда… куртка действительно мокрая… заледенеет на холоде. Зато штаны в порядке. Ну-ка, отвернись… Айрин послушно отвела взгляд, уставившись на одинокий факел, закреплённый на кирпичной стене. — И всё-таки тебе нужно вернуться в постель, — назидательно прошептала она. — Ты ещё нездоров, и мы с Бассо считаем… — Я благодарен тебе и Бассо, за всё, что вы для меня делаете. — Гарретт надел штаны и вышел из-под лестницы. — Но я устал от того, что в последнее время другие люди за меня решают, где я должен находиться, что делать и сколько на мне должно быть одежды. Мне нужно идти по важному делу. Так что сейчас я направлюсь в вашу театральную костюмерную, где возьму всё, что посчитаю нужным. — Но… — Никаких «но». Если хочешь, пойдём вместе. Только держись сзади и делай, что я говорю. — Я просто хотела сказать, что костюмерная закрыта, а ключ… — Ты издеваешься что ли? — вор скорчил оскорблённую гримасу. — Забыла кто я такой? Нет? Тогда пошли. * * * Склад театральных костюмов размещался на первом этаже рядом с швейной мастерской. Здесь тоже бродил охранник, но прошмыгнуть мимо него не составило никакого труда. К невероятному изумлению Айрин, Гарретт почти мгновенно вскрыл замок и бесшумно открыл дверь в костюмерную. Прямо у входа кто-то оставил масляную лампу. Вор зажёг её и осветил помещение. Чего здесь только не было! Любой городской магазин готового платья позавидовал бы такому выбору и разнообразию одеяний! Пройдясь вдоль длинных рядов вешалок и манекенов с костюмами, они выбрали несколько рубашек, пару плащей, а Айрин даже отыскала чёрную глазную повязку, которую сшили для спектакля про пиратов. — Ну, нет, красную я не надену! Зелёную тоже. Ты что, куклу что ли наряжать собралась? — Гарретт недоумевающе отложил рубахи, которые отобрала для него певица. — Да ты посмотри на себя в зеркало! С этой повязкой на глазу ты похож на настоящего морского волка! — девушка не сводила восхищённых глаз с преобразившегося вора. — Добавим яркую рубашку, расшитый камзол, серьгу в ухо и никто не отличит тебя от флибустьера, только что сошедшего на берег! Это же идеальная маскировка! — О, нет! В мои планы не входит разыгрывать перед горожанами сценки из жизни пиратов! Я вообще не собираюсь попадаться кому-то на глаза. Вижу, у нас совсем разное представление о маскировке… Я предпочитаю чёрный цвет. Или его оттенки. Вот эта - подойдёт! — он выбрал из вороха тряпок тёмно-серую рубаху и, удалившись вглубь костюмерной, быстро переоделся. — Совсем другое дело! У вас в театре отличные портные, — удовлетворённо объявил вор, примеряя перед зеркалом чёрный плащ с капюшоном. — Его тоже беру. — Да, конечно, — со вздохом согласилась Айрин. — Всё, что нужно — бери. Встретившись взглядом с глазами девушки в отражении зеркала, Гарретт, после недолгой заминки, сказал: — Знаешь, я вообще-то не привык платить за то, что само идёт мне в руки, но я отдам тебе деньги за всё, что взял и… — Мне не нужны деньги, — смущённо прошептала она. — А вот это странно, — хмыкнул вор. — Тогда скажи, почему ты мне помогаешь? Учитывая, что от меня одни неприятности... — Но… ты ведь тоже помог, когда на меня напал шериф Хобб… И ещё… Ты сам пришёл ко мне, когда сбежал из тюрьмы! Ты же искал помощи!.. А я уже не чаяла увидеть тебя живым… На площади в Стоунмаркете построили виселицу, и шериф сказал, что собирается лично командовать твоей казнью... — Постой, ты разговаривала с Аланом Хоббом? — Да, к сожалению… Неделю назад, как раз перед твоим появлением, он нагрянул в театр и опять нагнал на всех страху… Грозился засадить за решётку… Он искал одну вещь, которую мне оставил на хранение мой дядя Рауль. Оказывается он… — Айрин собралась с духом и твёрдо произнесла: — Шериф заявил, что дядя Рауль - некромант, преступник и убийца… Его арестовали, на допросе он во всём признался, и его повесят… Как и тебя… Алан Хобб забрал канделябр, что дал мне дядя, и… — Значит, канделябр у шерифа? — перебил Гарретт. — Ну да, наверное… — неуверенно пожала плечами девушка. — Трикстер его задери, — в сердцах выругался вор. — Хотя, это уже какая-то определённость… Ну всё, мне пора. Спасибо за заботу... — Почему вас всех волнует только этот дурацкий светильник?!! — воскликнула Айрин и её глаза наполнились слезами. Она поспешно отвернулась и побежала к выходу. — Да что с тобой такое? — непонимающе крикнул вдогонку он. — Эй, подожди, ты куда рванула? Что случилось-то? — Ничего особенного. — Певица остановилась у двери и, стараясь не смотреть на вора, выпалила: — Абсолютно ничего, кроме того, что мой родной дядя, которого я считала умершим, внезапно воскрес. А потом выяснилось, что он некромант и из-за него по моей вине погибли люди. Потом он попал в тюрьму и, скорее всего, это его казнили в прошедшее воскресенье… И не забывай, что ещё ты чуть не умер у меня на руках… А завтра… — голос девушки сорвался. — Завтра шериф Хобб пришлёт за мной карету, и мне придётся поехать к нему в особняк и стать его любовницей… Да, придётся. Потому что из-за этого канделябра он угрожает посадить меня в тюрьму, как сообщницу опасного преступника. Впрочем, так и есть… — Да, это очень плохо… — Гарретт бесшумно подошёл к девушке сзади и, после секундных сомнений, нерешительно похлопал её по плечу. — Я не задумывался о твоих чувствах… Но этот светильник действительно очень важен, поэтому все так зациклились на нём. А я… — он вздохнул и решительно заявил: — Я вообще-то приходил, чтобы его у тебя украсть. — Украсть… — растерянно повторила она... — Но зачем? Если эта вещь так важна, ты мог бы просто попросить… — Я никогда не спрашиваю разрешения, а просто беру, то, что мне нужно. — Он открыто посмотрел ей в глаза. — Я вор, Айрин. Ты почему-то всё-время об этом забываешь. — Я не забываю, просто… — Просто у нас разное представление о жизни. Послушай, давай поговорим об этом позже. А сейчас мне нужно бежать. Срочно. — Конечно, беги, - она устало прислонилась к стене, освобождая проход. — Только… береги себя. Как обычно, не дослушав последних слов, Гарретт поспешно выскользнул из костюмерной и растворился в тенях.