Attention

      Мы «гуляли» по пустынным улицам Мистик Фоллс. Здесь не было ни единой души — это мы выяснили ещё час назад, когда только вышли на улицу. Первые минут десять я заходила в каждый дом, проверяя есть ли кто-нибудь внутри, но нет, никого тут нет, кроме нас троих. В последний дом я заходила минут двадцать назад и, снова не найдя там никого, потеряла какую-либо надежду и желание продолжать прогулку. Хотелось лечь на землю с бутылкой бурбона и пролежать так, пока не умру, или пока бутылка не опустошится, тогда я схожу ещё за одной и снова лягу. — Сколько ещё мы будем скитаться? — Во мне закипало раздражение к моим спутникам и, вообще, всей ситуации в целом. Лучше бы мы умерли, чем скитались по этому чёртовому городу, как призраки. — Сколько ты ещё будешь задавать вопросы, на которые мне не ответить? — съязвила Бон-Бон, после чего задумчиво огляделась. — С этими машинами что-то не так. — Мы ходим уже час, а ты только сейчас поняла, что тебя не устраивают машины? — Хоть я и язвила, но всё же обратила внимание на автомобили. Машины, как машины, что ей не нравится-то? — Да, им всем лет двадцать или больше, — подал голос Деймон, который, на удивление, почти всю дорогу молчал, — а выглядят, как новенькие. Сальваторе резко остановился, и я, не заметив этого, врезалась в его спину. — Ну ты чего? — проворчала, поправляя подол платья, которое увидела в витрине магазина, мимо которого мы проходили полчаса назад. Вампир не ответил, он уставился прямо, смотря на какой-то дом. — Несгоревший дотла дом Елены. — Я закатила глаза, услышав заявление Деймона. Всё это время мы с Бонни только и делали, что слушали, как он скучает по Елене, как он её любит, и что он сделает, когда мы разберёмся где мы и как вернуться. Вампир подошёл к газону и поднял газету, разворачивая и быстро просматривая. — Читайте, — развернулся к нам и указал на статью. — Уникальное солнечное затмение будет видно в двенадцати штатах, — прочла вслух Беннет. — Дата. — Десятое мая тысяча девятьсот девяносто четвёртого года. Это… Мы что? Не может быть! — вскинула брови бывшая ведьма. Я стояла в стороне, молча прожигая взглядом газету в руках вампира. На улице стало темнеть, и солнце совсем исчезло. Наступила кромешная тьма, но через пару минут всё прошло. — Думаю, где мы и так понятно, — сказал Сальваторе. — Лучше выяснить, когда мы. — Раз теперь мы знаем, где мы, думаю, стоит пойти домой и отдохнуть. У меня уже ноги болят. — Никто не обратил на меня внимания. Вместо этого они направились к дому Елены. Бонни села на крыльцо, а Деймон на качели. — Отдохнём здесь. Села на нижнюю ступеньку крыльца и принялась читать газету, что нашёл Деймон. — Интересно, а в этом Ретровилле выпивка найдётся? — Сальваторе качался на качели, щурясь от яркого солнца. — Я бы тоже выпила, — подняла руку, не отрываясь от газеты. — Так странно снова тут оказаться, — сказала Бонни, разглядывая дом. — Можно сказать, я выросла на этом крыльце. — Ладно, попробуй объяснить. — Прежде, чем другая сторона рухнула, бабушка сказала, что принесла жертву, для того, чтобы я обрела покой… — Давай сразу же к догадкам, — перебил её Деймон. — Ну, покоем это не назвать, — отвлеклась я от чтения. — Иначе я бы не торчала тут с вами. — Как грубо, — нахмурился вампир. — Наверное, она, не знаю, отправила меня куда-то. И раз мы взялись за руки — вас тоже. — Но на последнем издыхании, она не назвала тебе какое-то стоп-слово, какой-то подсказки или выхода отсюда? — Нет, но если нас сюда привела магия, она сможет и вывести, — Бонни поднялась, скрестив руки на груди. Я почувствовала на себе взгляд двух пар глаз и обернулась, смотря на них. — Что? — Ты ведьма. Ты сможешь нас вытащить отсюда. — Я ведьма, — кивнула, как само собой разумеющееся. — Но не я нужна, — многозначительно посмотрела на Бонни. — К тому же, моя магия уже давно решила жить отдельной жизнью. — В смысле нужна не ты? Ты что-то знаешь и не говоришь нам? — Только это, — снова принялась читать газету, но чувствовала пристальный взгляд где-то в лопатках. — Вы бы и сами догадались об этом, пораскинув мозгами. Бабушка Бон отправила её сюда, рассчитывая, что она сможет выбраться. Значит, ключ от выхода — её магия. Логично? — Бонни, значит, надежда только на тебя. Бонни попыталась зажечь свечу, но безуспешно. — Значит, магии до сих пор нет… — грустно прошептал вампир. — Так, ладно, — я поднялась с крыльца, — идём в поместье, я жутко хочу есть. — Вы идите, а я ещё немного здесь побуду, — сказала Бонни.

***

      Деймон принялся готовить блинчики (снова), а я налила себе бурбон и стала пить (снова). И так каждый чёртов день. Пора уже переходить на другие напитки: текилу, скотч, виски, а может, водка? Играла какая-то отвратительная песня 90-х. — Знаешь, что меня больше всего бесило в девяностых? — Ответа не было, да он мне и не нужен. — Музыка. Эта мода на техно, латино и прочую ересь просто убивала. Единственным утешением был Курт Кобейн… Скучаю по восьмидесятым… Фредди Меркьюри. Вот он точно знал, что такое музыка. Почему нас не могли отправить в нормальный год, а не в этот год джинс Mawin, лосин, свитеров с оленями и гафре? Бо-о-оже, помню, как Ребекка пришла домой с волосами, похожими на воронье гнездо. Они были настолько объёмными, что создавалось впечатление, будто у неё шар вместо головы! — Ещё одна черта наших «посиделок» с Деймоном: я говорю — он молчит. Он не слушает меня, а мне плевать. Мне нужен шум. Я не могу больше находиться в тишине, а что может лучше убрать звенящую тишину, чем собственный голос и воспоминания? — Опять готовишь блинчики? — Я и не заметила, как пришла Бонни. — А ты опять пьёшь? Я отсалютовала ей бутылкой и сделала пару глотков. В глазах уже всё плыло, и даже играющая музыка переставала казаться такой ужасной, как в начале. — Что у тебя там? — О, мисс Обнимашка, — показала нам медведя, улыбаясь. — Я потеряла её в девять, но заглянула к себе домой, а она там. И ещё, в доме бабушки я нашла вот это, — показала книгу, — Старый гримуар. — Да, а я нашёл это, — Сальваторе показал бутылку с бурбоном. — Выпил её, когда умер Рик. — А я ничего не нашла, — грустно выдохнула и залила «горе» алкоголем. — Значит, мы оказались в другом отрезке времени, как-то так. Всё, что было в девяносто четвёртом, здесь. — Эй! — Я выкрикнула это так громко и неожиданно, что Деймон уронил один блинчик на пол, проворчав: «Ну, молодец, Аликс». — В девяностых годах у меня была шикарная машина, надо её забрать, она где-то здесь. О, и ещё, я решила на днях съездить в Новый Орлеан. — На машине? — спросил Деймон. — Есть предложения получше? Мы что-то не знаем о твоём скрытом таланте управления самолётом? — Зачем тебе туда? — В эти года мы жили там, и все мои вещи в особняке, включая гримуары, разные травы и магические штуки. — С помощью моего гримуара и твоих, я могу попробовать вернуть свои силы. — Если ты ещё ведьма. С нашим везением и твоими умениями — сомневаюсь, — Деймон как всегда настроен пессимистично. — А поддержать что, нельзя? — Я понимаю, что мы оказались в потустороннем, ином временном измерении, однако, представь на секунду, что негатив тут только от тебя, — лопаткой, которой переворачивал блинчики, указал он на Бонни, — и частично от тебя, — перевёл её на меня. — Вы негативно реагируете на обычного меня. — Ты смешон, — выдала Бонни. — Нет. Я последователен. Ешьте блинчики, — поставил перед нами тарелки с горячими блинами, политыми сиропом. — Это что, кленовый сироп? — спросила я, указывая на блины. — Ненавижу его. — Ну, значит полюби. Меня это не волнует. Я приготовил — вы едите. Всё. О, можешь поразгадывать кроссворд, — кинул на стол перед Бонни газету. — Вот это да! Спасибо! — фальшиво улыбнулась. — Завтрак с самыми ненавистными людьми и кроссворд из девяносто четвёртого. Ладно, скажи тогда: семь букв… За окном снова потемнело. — Да вы издеваетесь. Бонни, взгляни на дату в газете, — приказал Деймон. — Сегодня десятое мая тысяча девятьсот девяносто четвёртого года. То же самое, что и вчера. Мы переживаем один и тот же день. — Вот и доказательство. Мы в аду. В моём личном, сделанном под меня аду, — я поперхнулась бурбоном. — С чего ты это взял? — Долгая история, — сказал вампир, смотря в одну точку. — Выпьем, — сделал пару глотков из своей бутылки с бурбоном.

***

Два месяца спустя.       Деймон готовил блинчики, Бонни разгадывала кроссворд, а я читала книгу. Чтобы разнообразить серые деньки в этой тюрьме, я обратилась к классике. Благо, у Сальваторе огромный выбор книг, но больше половины я уже читала за свою прожитую тысячу лет. — Семь букв, синоним суицида, — Бонни крутила карандаш в руках. — Эта шутка устарела семь недель назад, — отозвался Деймон, перекладывая горячие блинчики на тарелку. — Как и весь кроссворд. Уже два месяца я пытаюсь его разгадать, но двадцать семь по горизонтали всё равно не даётся: скороговорка, выведенная в топ сорок. Деймон поставил перед нами тарелки с блинчиками, покрытые сливками. Бонни тут же схватила карандаш и принялась со злостью протыкать блинчики. — Ненавижу блинчики! — Эй, не вымещай зло на блинчиках. Блинчики, как и я, ждут, когда ты станешь ведьмой и вытащишь нас отсюда. — Ты знаешь, я пыталась, — вскочила со стула Бонстер. — И не смогла. Ещё одно доказательство того, что мы в аду. — Мы застряли не просто с тобой, а с бесполезной версией тебя, — пожала я плечами, поливая блинчики кленовым сиропом, который за два месяца мне пришлось полюбить. Беннет хотела что-то ответить, но застыла и прислушалась. — Вы это слышали? — Что мы можем услышать, Бонни? Тут только ты, я и Аликс. Два месяца назад тут были только мы и сейчас тут только мы! — закричал зло Деймон. — Нет, я точно что-то слышала. — Может, это звуки отчаянной безысходности. Говорят, ад звучит именно так. — А знаешь, что? Думаешь, мы застряли в твоём аду? Я проживаю один и тот же день с самыми ненавистными людьми на свете. И, возможно, это мой ад. — Слушать их очередную ссору нет никакого желания, поэтому, быстро доев свои блинчики, встала из-за стола и вышла. Они даже не заметили моего ухода. Угораздило же застрять здесь с кошкой и собакой! Сегодня я уезжаю в Новый Орлеан, мне нужно отдохнуть от этой компании. Спустившись вниз с рюкзаком на плече, увидела Бонни и Деймона, которые сидели в гостиной. Быстро же они помирились, обычно проходит несколько часов. — Ты куда? — поинтересовался Сальваторе. — Уезжаю. — И когда вернёшься? — Недели через две, — направилась в сторону двери. — Если найдёте способ выбраться, в чём я очень сомневаюсь, скинете мне смс на пейджер, — захлопнула за собой дверь и направилась в центр Мистик Фоллс. Я хотела зайти в магазин и взять еды в дорогу, но сперва — моя машина. Взяла первую попавшуюся машину и добралась до поместья Майклсонов. Я не стала заходить внутрь, а сразу направилась в гараж. В центре стояла моя машинка Ford Mustang 1969. — О, малышка, — подбежала к автомобилю и «обняла» её за капот. — Мне так тебя не хватало. Я села в машину и вдохнула воздух полной грудью. Пахло моей любимой «пахучкой», которую с 2000 года больше не выпускают. Мы с Беккой часто катались на этой машине по клубам. Ностальгия… Светлые денёчки были. А главное, я была спокойна за Кола, он был жив и лежал в гробу в целости и сохранности, а теперь он мёртв из-за своей же глупости, а я застряла хрен-пойми-где. Именно из-за Кола я и решила поехать в Новый Орлеан. Раньше там жила могущественная ведьма, которая однажды воскресила своего мужа. Я найду её гримуар и, возможно, у меня тоже получится. Зашла в магазин и взяла тележку. Ходила мимо стеллажей и набирала продуктов: чипсы, газировка, бурбон. На выходе захватила солнечные очки, когда услышала какой-то шорок в отделе с чипсами. — Деймон? — позвала, но ответа не было. «Показалось» — пожала плечами и вышла из магазина.

***

      Через два дня прибыла в город. Подъехала к особняку Майклсонов и встала, рассматривая каждый дюйм этого дома. Внутри было непривычно тихо: нигде не раздаются звуки борьбы, крики Никлауса или стоны тех несчастных, которых мой брат изощренно пытает. Как они там? Хейли, наверное, уже родила, и Ник теперь счастливый отец. Кто у них родился, мальчик или девочка? Как назвали? Как только выберусь отсюда, первым делом узнаю имя, и если Клаус назвал ребёнка не в честь мёртвой, но самой лучшей тёти — ему не сдобровать. Как же я хочу домой. К Майклсонам. К их вечно бурлящей жизни. Каждый день новое приключение. Что они делали после моей смерти? Я зашла в свою комнату и застыла. В центре стоит огромная кровать, на которой мы с Колом ночами не спали, письменный стол, заваленный разными бумагами и книгами; полка с моими любимыми книгами и множеством гримуаров, собранных со всех уголков планеты. На другой полке стояли разные бутылочки и скляночки с жидкостями и травами, а на стенах висели мои «лучшие» картины, но в центре одной из стен, напротив окна, висела большая картина, на которой изображен пейзаж вечернего моря — подарок Ника на мой восьмисотый день рождения. Направилась в соседнюю комнату — это была комната Ребекки. Светлая и уютная, и полностью заполненная одеждой. Кроме одежды, косметики, обуви и разных украшений, тут почти ничего не было. Я взяла с полки флакончик её любимых духов и бросила к себе в рюкзак. Решила заглянуть и в комнату Элайджи. Внутри она была, как и её хозяин, чистая и строгая, в ней не было ничего лишнего. Открыла шкаф и взяла одну из его любимых рубашек. Я помню, что, когда они с Ником в очередной раз дрались, эта рубашка порвалась и испортилось, но это было уже после девяносто четвёртого года. Комнату Финна я обошла стороной, а вот в комнату Ника заглянула. Светлая и красивая, но с жутким бардаком. Прошла дальше, в его мастерскую, и первое, что бросилось в глаза — недоделанная картина. Это был мой портрет. В наше время он закончил бы его через год, и мы бы повесили её внизу, с остальными портретами членов нашей семьи. Подошла к холсту и провела по нему рукой. Шершавая поверхность ещё незаконченной работы. Посмотрела на стол: палитра, краски и кисточки. Среди всех остальных кисточек я заметила одну резную — любимая кисточка Клауса. Ею он нарисовал почти все свои картины до двухтысячных годов, потом эта кисточка где-то затерялась, и гибриду пришлось довольствоваться другими. Думаю, ему будет приятно вернуть её. Наконец, последняя комната. Комната, в которую я заходила чаще, чем в свою. Открыла дверь, и в нос ударил аромат любимых духов Кола. Прошла внутрь и огляделась — всё так же, как и раньше, всё на своих местах. Я так давно здесь не была… Запрыгнула на кровать и села в позу лотоса, беря в руки книгу, которая лежала на ней. «451 градус по Фаренгейту», Рэй Брэдбери. В то время я читала эту книгу. Открыла её и посмотрела на закладку. Страница 222. Подчеркнутые простым карандашом слова. «Когда он умер, я вдруг понял, что плачу вовсе не о нём, а о тех вещах, которые он мастерил». А правда ли, что я так сильно его любила? Любила ли я его? Или сначала это был дефицит внимания, потому что никто в деревне не ухаживал за мной, а после просто привязанность? Что Кол значил для меня? Ведь, фактически, почти полжизни он провёл в гробу. И всё это время я была без него. Если сказать, что мне было плохо, что я хотела без него умереть, то это была бы ложь. Да, я ждала его, да, я хотела его вытащить, но никогда не была убита горем, если Ник отказывал мне. Но он умер. Мне больно осознавать, что он мёртв, ведь он был мне дорог. Дорог он или его внимание? Осмотрелась вокруг и подошла к письменному столу, открыла ящик, достала оттуда листок и серебряное кольцо с вставленным синим камнем. В 1914 году, на балу, когда Ник и Элайджа усыпили Кола, я нашла это письмо и, от злости на парня, кинула его в дальний ящик, не желая смотреть, а после двухтысячных и вовсе выкинула, как мусор. «Милая, знаю, что сейчас ты сердишься, ведь я не послушал тебя и стал играть с огнём, пытаясь найти способ обезвредить Ника. И, раз ты читаешь это письмо, то Клаус обо всём узнал, и я, скорее всего, сейчас лежу в гробу. Я просто хотел дать нам счастливое будущее, а пока наш брат жив, о нём можно и не мечтать. Я делал это для нас, и хочу, чтобы ты закончила начатое мной. Ты должна доделать клинок и усыпить Ника. Я верю в тебя, любовь моя.

Кол»

Свернула письмо и положила в карман, а кольцо надела на безымянный палец. Смотрится красиво… Вот только куда оно делось в реальном мире?

***

      Я провела две недели в Новом Орлеане. Две прекрасные недели тишины, отличной музыки и великолепного бурбона. Одна из главных причин почему я люблю этот город — алкоголь. Я ходила по Французскому кварталу и заглядывала во все ведьминские лавки и дома, прочла все гримуары, какие там только были, и даже парочку присвоила. Но нигде не говорилось, как воскресить мёртвого человека или вампира, или говорилось, но мне бы не хватило сил сделать это одной, но ни одна ведьма в здравом уме не согласилась бы помочь в этом. Наконец, мне стало скучно и критически не хватало общения, так что я решила вернуться в Мистик Фоллс. Там какая-никакая компания. С Деймоном временами бывает весело.

***

      Зашла в поместье Сальваторе и встретила Деймона, который сидел в гостиной на диване и пил бурбон. — Тебя не было три недели. Я за эти дни был готов убить Бонни, ведь весь её негатив выливался на меня. — Я тоже рада тебя видеть. Со второго этажа послышались шаги и показалась Бонни. — Аликс! Привет! — Что-то она уж очень сильно обрадовалась моему возвращению. Неужели Деймон настолько достал? — Привет, Бонстер, — прошла к столу и налила себе бурбона. — Ну, как продвигаются дела с вызволением нас из этой дыры? — Никак. Бонни всё ещё бесполезна. — Ну, я хотя бы пытаюсь что-то сделать, а не пью целыми днями, как некоторые, — прошипела Беннет. — У меня есть кое-что для тебя, — сказала девушке и вытащила пару старинных книг из своего рюкзака. — Гримуары ведьм Нового Орлеана и мои. Надеюсь, они помогут чем-нибудь. Бонни кивнула и устранилась в свою комнату, изучать их. — Как провела свои выходные? — В целом, неплохо. Ты был в Новом Орлеане? — Пару раз, но я не особо присматривался к нему — в то время было не до этого. — Ты обязан там снова побывать, может, даже с Еленой. Это прекрасный город.

***

      Каждый день мы ругались, ели блинчики и пили. Так прошли четыре месяца. Четыре долгих месяца с занудой Бонни и доставалой Деймоном. В этой чёртовой тюрьме нет ни единого человека, кроме нас троих. Каждый день повторяется снова и снова, и каждый день мы наблюдаем это гребанное затмение. Можно сойти с ума. Бонни всё ещё не могла вернуть магию, и мы уже потеряли надежду выбраться отсюда. Деймон с каждым днём угасал и становился всё более невыносимым — это угасала его вера вернуться к Елене. У нас закончились продукты, и пришлось идти в магазин, некий «семейный» шоппинг. — Нет, я качу, — оттолкнул Деймон Бонни от тележки. Я шла немного позади, листая журнал, что взяла со стеллажа. — Ладно, нам нужна клубника, яйца, молоко и, о, свечи, — девушка поставила одну большую свечку в корзину. — Знаю, это было давно, но ты не могла творить магию, будучи якорем, мне вот интересно, с чего ты вдруг решила, что сможешь теперь? — съязвил Деймон. — Например, в начале ты готовил блинчики паршиво, а теперь они даже съедобны, — сказала я, подойдя к тележке и бросив в неё пачку хлопьев. — Молоко, — остановилась Бонни и достала из холодильника бутылку. — Нечего быть Питером Пессимистом, — я достала из холодильника вишнёвый сок и открыла, делая глоток. — Ух ты, — сказала Беннет, замечая, что я пью. — Первый раз вижу, чтобы ты пила что-то помимо ниже двадцати градусов. — Всё случается впервые, Бон-Бон, теперь я за здоровый образ жизни и не пью алкоголь. — Она уже выпила бутылку утром, — раскрыл мою ложь Сальваторе. — Зато, мы теперь знаем, что мы здесь не одни, — улыбнулась она. — Кроссворд, из-за которого ты решила, что здесь кто-то есть, могла решить ты, — Деймон взял в руки две пары очков и одни надел, а другие кинул мне в руки. — Это была не я, — по слогам произнесла она. — Тогда Аликс. — Я вообще была в Новом Орлеане, — возмутилась. Не нравится мне, что они приплетают меня к своей паранойе. — Ну или ты, Бонни, не помнишь, что его заполнила. Ты же не помнишь, как разговариваешь во сне. — Махнул рукой в сторону другого холодильника, — Яйца. — Хочешь сказать, что я во сне решаю кроссворды? — Это более правдоподобно, чем твой вариант, — Сальваторе выхватил у неё из рук яйца и кинул в корзину, вместе со снятыми очками. Теперь на ужин у нас будет омлет. — Я всё поняла. — Что поняла? — Ты не хочешь надеяться, что увидишь Елену, чтобы потом не разочароваться. — Я тоже сняла очки и, обогнав Деймона с тележкой, развернулась к нему лицом и посмотрела в глаза. — Я отказываюсь надеяться, потому что надежды нет, — выдал он. — Шкварки? — подала голос Бонни. — Их нет в списке, и они — фу. — Да нет же, шкварки лежали на этой полке. Все четыре месяца, когда мы приходили в магазин, они постоянно были здесь. Откуда-то с улицы заиграла музыка. — Вы слышите? — насторожилась Беннет и направилась в сторону дверей, выходя на улицу. Нам с Деймоном ничего не оставалось, кроме как идти за ней. На входе в магазин была карусель, и сейчас она работала. — Слышишь, Деймон, это — музыка надежды, — довольно сказала она. — Мне надо выпить, — сказала я и зашла в магазин, направляясь в отдел с алкоголем. Я стояла около стеллажа с бурбоном и выбирала, какой лучше купить взять. Взяла в руки одну из бутылок и стала рассматривать этикетку. — Я бы на твоём месте не брал этот, — раздался незнакомый голос у меня за спиной. — Он не самый лучший. Я обернулась и увидела симпатичного парня, который держал в руке бокал с какой-то жидкостью. Не успела я ничего сказать, как он выплеснул эту жидкость мне в лицо. Всю мою кожу стало разъедать, как от кислоты. Твою мать, что это?! Я громко закричала от боли, парень воткнул шприц мне в шею и ввёл что-то. Как будто горячее железо течёт по венам. Оседаю на пол, потому что ноги больше не держат. Почувствовала, как кто-то поднимает меня на руки и сажает на стул, привязывая к нему. — Сукин сын, — прошептала, пытаясь освободить руки. Вот сейчас вампиризм пригодился бы мне как никогда. — Что было в том стакане? — Эстрагон. — Теперь понятно почему мне так больно. Эта трава для ведьм, как вербена для вампиров. В глазах всё расплывалось, и я не могла чётко сфокусировать взгляд на парне. Он сел на соседний шезлонг, открыл пачку шкварок и принялся жевать. — А теперь, ждём Деймона и Бонни. Через пару минут я заметила направляющуюся к нам мужскую фигуру. — Деймон… — радостно прошептала. — Что, Деймон, тяжелый день? — спросил парень. — Прости, забыл, я Кай. Рад знакомству. Шкварку? — предложил вампиру. — Аликс, — бросился ко мне вампир и принялся развязывать руки. — Ты как? — Нормально, — попыталась встать на ноги и удержать равновесие. — Что ты с ней сделал? — Всего лишь искупал в травяном настое, — пожал плечами парень, продолжая хрустеть шкварками. Деймон стоял, немного придерживая меня, чтобы я не упала. — Так, прекращай, — сказал он, имея ввиду шкварки, которые Кай слишком громко ел. — Что, уже достало? Слыхал бы ты, как вы грызётесь с Бонни. — Это правда, — согласилась, морщась от боли во всём теле. — Значит, ты за нами следил? — Конечно, вы трое у меня вместо телевизора. Вы, конечно, не спасатели, но… Помнишь, Спасателей? — резко переключился он. — Нет, не помню. — О, обязательно посмотри. Любишь спасательниц, таких, погорячее? — Сегодня, у меня даже более паршивый день, чем обычно, так что начинай мне объяснять кто ты, что ты и откуда, — приказал, пришедший в себя после удивления, Деймон. — Или я вырву тебе глотку. — Гнев тебя до добра не доведёт, — как проповедник сказал Кай, — сколько раз вы уже ссорились с Бонни? Стой, стой, я знаю, тринадцать. А с Аликс? Четыре. — Ты решил, что видел меня в гневе? Они мне по душе, ты — не очень. Сальваторе на вампирской скорости подлетел к парню и поднял его за грудки. — Ладно, ладно, прости. Пожалуйста. Просто я уже начал забывать, что значит говорить с людьми. — Ответы. Сейчас же. — Может, сперва немного выпьешь? Выпивка тебя успокаивает… — Спасибо. Деймон взял бутылку бурбона и откупорил. — Потом ты злишься, потом грустишь, потом опять успокаиваешься. Странный цикл. — Сальваторе начал делать глотки алкоголя. — В общем, если ты действительно хочешь знать, почему я слежу за тобой — я хочу тебя убить. В этот момент Деймон давится и выплёвывает бурбон, падая на пол. — Вербена в бурбоне, — улыбался Кай. — Вот так сюрприз, да? Кто покупает садовую мебель в продуктовом? Находятся же такие, — взял пляжный зонт, — иначе, этого бы тут не было. Конечно, я не так много знаю о вампирах, — парень поломал его на две части, — но, судя по всему, кол в сердце должен сработать. Я прав? — замахнулся, проткнул руку Деймона одной из частей зонта и начал крутить по часовой стрелке. Я собрала все свои силы и шагнула к Каю, направляя на него руку. «Давай, не подведи» — вторила я, уповая на магию, которая либо работает когда не надо, либо — не так, как надо. Но произнести заклинание я не успела, Кай развернулся и ударил меня другой частью зонта, так, что я отлетела в сторону, ударяясь о стеллаж с бутылками. — Ты никогда не играла честно, Аликс. Во время игры в монополию она украла деньги из банка, — рассказывал он Деймону. — Не хорошо. Кай ослабил давление на кол, которым он проткнул Деймону руку, и тот смог-таки выдернуть её и встать. — Я тебе башку оторву, — прошипел Сальваторе. — Нет, это вряд ли, — улыбнулся парень и замахнулся зонтом, разбивая все бутылки с алкоголем, которые стояли на полке. Я прикрыла голову, пытаясь защититься от осколков, полетевших во все стороны. Но руки и голые ноги защипали, после чего появились кровоподтёки из множества маленьких ран. Деймон закричал и снова упал на пол. — Я не знал, какую бутылку ты возьмёшь, и положил вербену во все. Пока Деймон валялся на полу и корчился от боли, Кай подошёл ко мне. — Хоть я и следил за вами четыре месяца, я так и не понял некоторые моменты, касающиеся тебя. Ты обязана будешь мне это рассказать. — Пошёл к черту, — прорычала, вытаскивая из предплечья самый большой осколок. — Неправильный ответ, — замахнулся колом и воткнул мне его в ногу. По всему торговому центру прокатился мой крик. Как же это больно, чёрт возьми! — А ну отошёл от неё, — послышался голос Бонни. — Бесполезная пришла, — усмехнулся Кай и вытащил кол из моей ноги, смотря на Бонни. — Слава Богу! Я уже долго наблюдаю, как ты пробуешь колдовать, чем сейчас меня рассмешишь? Какой позор. Мне стыдно за тебя, — Кай снова замахнулся, чтобы ударить Деймона. Без понятия, что у них там происходило — я пыталась остановить кровотечение. — Ой, — сказал Кай. — Беги, — сказала Бонни Деймону, который тут же оказался передо мной, поднял на руки и унёс.

***

      Я лежала на диване, проклиная всю свою жизнь. Боль в ноге не проходила, наоборот, с каждым малейшим движением усиливалась. «Убью Деймона, потом убью Бонни, а на десерт — этого кретина. Привяжу его к стулу и буду пытать, пока сердце не остановится… Да, месть будет сладка, как никогда!» Кто-то коснулся моей раны, заставляя завыть. — Не трогай ногу, идиот! — закричала, сцепляя зубы настолько, что они заскрипели. Убью их всех и плевать, что останусь одна. Одиночество лучше этой компании. — Она слишком бледная, — послышался голос Беннет. Хотела съязвить, мол «вот так неожиданность! Тебя не смущает, что в моей ноге дырка?!», но к горлу подступила тошнота. — Она потеряла слишком много крови, — Сальваторе прокусил свою руку и поднёс ко мне. Такой дурости я не ожидала, поэтому даже не успела остановить. — Что такое? Почему не заживает? — смотрел на рану, ожидая чудесного исцеления. — Идиот, я приняла лекарство от вампиризма. Мне больше не… — не успела договорить — вся кровь Деймона, которую выпила, полилась изо рта, пачкая ковёр и диван. — Либо дайте мне убить кого-нибудь, либо окажите уже первую помощь! — Идея убийства казалась намного привлекательней. Нужно только дойти до того психа и всадить ему нож в горло. Но мои спутники откинули первое предложение, ведь им нужен Кай. Бонни села передо мной, орудуя аптечкой. — Она умрёт? — Деймон стоял в стороне и смотрел на действия Бонни, морщась от моего крика. — Рана не серьёзная. — Не серьёзная?! У меня дыра в ноге, и ты называешь это «не серьёзным»? Я мало чего знаю о человеческих ранениях, но точно могу сказать, что это рубленая рана. Словно прочитав мои мысли, ведьма сказала: — Колото-резаная рана. Глубина не больше пяти сантиметров, так что хватит драматизировать, Аликс. — Я бы посмотрела на тебя, если бы тебе в ногу вогнали черенок от пляжного зонта! Бонни, мне больно! — закричала, когда девушка стала обматывать мою ногу бинтом. — Потерпи. Через пару минут моя голова упала на подушку, ко лбу липли намокшие волосы. Боль притупилась, но слабость только усилилась. Я даже рукой пошевелить не могу. — Кажется, я умираю… — Ты не умираешь, королева драмы, — осадил меня Деймон. — Твоё сердце нормально бьётся. Медленнее обычного, но всё равно нормально. Где мой вампиризм? Сейчас бы душу продала лишь бы вернуть свои силы и неуязвимость. И почему я не активировала ген оборотня? С ним моя рана затянулась бы уже к завтрашнему вечеру, а теперь неделями придётся менять повязки, наносить мази и следить, чтобы не попала инфекция. Так ещё и шрам останется! Дьявол… Возле камина послышался тяжёлый вздох — мой обидчик пришёл в себя. — Проснулся? Отлично, — Деймон перевёл всё внимание на парня. — А теперь, время викторины. — Позволь угадаю: отвечаю правильно — получаю шкварку, неправильно — кочергой. — Что? — Деймон посмотрел на пачку со шкварками в своей руке, — Нет, нет, нет, они для меня. Тебе — только кочерга. — Не нужно этого делать, мы же в одной команде, — очаровательно улыбнулся Кай, окидывая собравшихся ангельским взглядом. — Да ну? И часто ты пытаешься убивать членов команды? — приподнялась на локтях, чтобы лучше видеть происходящее. Жду не дождусь, когда Деймон пустит в ход кочергу. Приятно будет увидеть боль на лице этого дьяволёнка… — Важно только то, что Бонни вернула магию. План сработал. — Мы все переглянулись. — Стоп. Вы же не думаете, что я хотел вас убить? — он засмеялся. — Скажите пожалуйста, какой в этом смысл? Зачем убивать половину населения? Я же не чудовище. Я знал, что Бонни придёт, она вернулась уже в тринадцатый раз. И я знал, что, при сильной мотивации, она вернёт свою магию. Хотя, слушая, как вы ссоритесь, я уже начал беспокоиться, что угроза жизни Деймона мотивация так себе, поэтому я и подключил Аликс. И всё сработало! Полагаю, так вы проявляете свою любовь. — Ты это провернул для того, чтобы я вернула магию? — Ну разумеется. Потому что твоя магия вытащит нас отсюда. — Я могла умереть, кретин! — Клянусь, будь во мне чуть больше сил, я бы забрала у Сальваторе кочергу и проделала тоже, что однажды делала с Ником. — Но не умерла же. Правда я не знал, что кровь Деймона тебе не поможет. Моя ошибка, — признался он. — Но я старался сделать всё менее болезненно! Даже кость не задел. — Велика услуга — не задел кость. Теперь я должна его благодарить за гуманность? Откуда этот псих вообще тут взялся?