Главное правило корпорации "Гусу".

По возвращении в «Гусу» Вэй Ина ждёт очередной тяжелый разговор с Лань Цижэнем, потому что письмо из Ланьлин, после которого гаснет хоть какая-то надежда о сотрудничестве, прилетело раньше, будь проклят этот интернет. Вэй Ин пытается что-то доказать, объяснить, но старший Лань вне себя, как будто это был их последний шанс выжить, а этот парень перерубил и уничтожил его. Вэй Ин тоже быстро закипает, спорит изо всех сил, мол, ну что такого, без них справимся, от негодования его аж колотит, он едва не опускается до прямого оскорбления (или чего-то похуже) и сам пулей покидает кабинет. Лань Ванцзи тоже прилетает от дяди. Тоже не слабо. Потому что не уследил. Потому что не отстоял честь корпорации и позволил такому вообще случиться. И даже Лань Сичэню в этот раз, похоже, светит выговор. — И на кого мне оставить дело нашей семьи? Или просто смотреть, как оно рушится? Ванцзи стоит перед дядей, прямой и серьезный. — Я виноват и приму наказание. Лань Цижэнь — это не Лань Сичэнь, он вообще не склонен сквозь пальцы смотреть на проступки. Но Ванцзи и не оправдывается, эта проклятая поездка его до сих пор мучает. ‎- В наказание ты должен переписать правила «Гусу» десять раз. У дяди тоже весьма древние методы воспитания. — Вместе с этим… выскочкой! — тут даже без имени понятно, кого он имеет в виду. Лань Ванцзи смиренно кивает. И не скажешь, что ему тяжело даже думать о таком наказании. На самом верхнем этаже небоскрёба есть комнаты отдыха для семьи Лань, там же есть комната для медитаций, а внутренний покой Ванцзи сейчас ой как нужен. Он направляется наверх. Там стоит его гуцинь. Игра на нём — древняя традиция их рода. Очень успокаивающая. — Вэй Усянь! Что ты опять устроил? Цзян Чэн идёт за ним и догоняет уже на крыше небоскреба, где сад, организованный по фэн-шую. Там полная безмятежность, и шуметь, конечно, нельзя, но они с Вэй Ином всегда общаются на повышенных тонах. ‎- Ничего нового! — огрызается тот. — Почему вообще, в том, что они дебилы, виноват я? А? — О, господи! Ну что тебе стоит… промолчать? — и это ему говорит Цзян Чэн, который сам может ругаться до хрипоты. ‎- Пускай молчат другие, я молчать не стану! Особенно в такой момент! Вэй Ин уже слышал про наказание, и оно его бесит даже больше всего остального, как самая насущная проблема. — Он заставляет меня переписывать правила «Гусу»! Зачем мне это? Зачем это ему? Что за бред? — Ха, смотри не умри! — хмыкает Цзян Чэн. В этот день не только Лань Цижэнь получает письмо, Лань Сичэнь - тоже. Правда, оно - от Гуанъяо, в котором тот в самой вежливой форме сообщает, что господин Цзинь чрезвычайно занят и поручил Гуанъяо решить все вопросы с «Гусу». Лань Сичэнь перечитывает письмо несколько раз, а потом решается и звонит. Письма — это прекрасно. Но, в определенном смысле, это точно прошлый век. — Господин Лань, — улыбка Гуанъяо осязаема даже в телефонной беседе. — Чем обязан такой чести? — Так быстрее, — коротко и ёмко отвечает тот. — Я хотел сказать, что господин Лань Цижэнь крайне разочарован тем, что всё так вышло. Может быть, вы подскажете, сколько нужно времени, чтобы господин Цзинь немного остыл и сменил гнев на милость? — Простите, господин Лань. Мне стоило позвонить самому, но Лань Сичэнь без сомнения очень занятой человек. Гуанъяо молчит какое-то время и, судя по шагам, куда-то идёт. — И простите мне мою откровенность, но сейчас господин Цзинь стал лично заинтересован в данном вопросе, а как известно, личные интересы господина Цзинь — не то, что легко забывается. — Я понял вас. Спасибо за информацию, — Лань Сичэнь ненадолго замолкает. — Скажите, мы могли бы встретиться на нейтральной территории? — Я не могу отказать господину Лань, — Гуанъяо продолжает улыбаться в телефон, но все же слышится легкая заминка. Все-таки господин Цзинь привык всегда иметь его под рукой. — Я могу приехать в Гуанчжоу сам, если у вас не так много свободного времени. Вы только дайте знать, когда будет удобно. — Для господина Лань у меня всегда найдется время. Просто сообщите, когда будете в Гуанчжоу. — Хорошо. До скорой встречи, — отвечает Лань Сичэнь очень многообещающе. Когда брат уходит, Вэй Ин остаётся на крыше. Он же никуда не торопится. Не умрут они без него пару часов. Ему нужно выдохнуть. Собраться с мыслями. Он думает о сестре и о том, что она вернулась совсем печальной, как будто этот павлин разбил ей сердце. Комната для медитаций располагается недалеко от Вэй Ина. Окно открыто, и скоро Усянь слышит чужую игру на гуцине. Его, как китайца, этими звуками точно не удивишь, но внутри него что-то замирает, как будто он слышит давно знакомую, близкую сердцу мелодию. На цыпочках он подбирается к окну поближе и снова замирает, не дыша смотрит на то, как Лань Ванцзи сосредоточенно играет, как легко и красиво его пальцы извлекают звуки. Вэй Ин заслушивается, забывается и, несколько не рассчитав своего положения в пространстве, вваливается прямо в окно комнаты. — Ой! — роняет какую-то очень дорогую вазу и та, конечно, вдребезги. — О-ой… Ванцзи хватается за телефон, который лежит рядом. Это рефлекс, охрана там в быстром наборе. Потом он распознает Вэй Ина и поднимается на ноги, обходит осколки на полу и подходит к Вэй Ину, чтобы помочь ему подняться. Рывком за шиворот. На Ванцзи традиционная одежда, тоже светлая: так их род одевался в давние времена. Это тоже традиция: в комнате для медитаций нужно надевать традиционный наряд. — Извини! Я всё исправлю! — Вэй Ин испуган. — Ты… Ты красиво играешь! Можно я послушаю? — но зубы заговаривает, сгребая ногой осколки вазы в кучку. — Не нужно. Я уже закончил, — Ванцзи смотрит на него недолго, а потом отворачивается. — Тебе лучше пойти в библиотеку. Корпоративная библиотека тоже на крыше, в одном из домиков в традиционном стиле. Правила «Гусу» находятся там. В библиотеке, к слову, никто не бывает, кроме семьи Лань. — А что я там делать буду? Только не говори, что… Нет, Лань Ванцзи, пожалуйста, можно я не буду переписывать эти чертовы правила? Я же с ума сойду! Может, мы договоримся? А? Лань Ванцзи смотрит на осколки. — Эта ваза стоит триста тысяч юаней, — мрачно говорит он. А потом так же за шиворот тянет Усяня за собой в сторону библиотеки. ‎‎- Бутылка вина тоже была дорогая! — спорит тот по пути, но барахтается как-то не слишком успешно. Усадив его за стол, Ванцзи отпускает Вэй Ина. Кладёт на стол все необходимое и уходит к другому столу. Вэй Ин и каллиграфия явно родились в разное время и никак не близки. Он привык писать быстро, бегло, не всегда его почерк вообще кому-то понятен, кроме него самого. Он хмурится над чернилами и листами. Вот зачем ему это вообще надо? Да, это, конечно, наказание. Но для Вэй Ина это скорее даже пытка. Очень жестокая. — Лань Ванцзи-и, — тянет он. Тот, в противоположность Вэй Ину, словно сошёл с исторических иллюстраций, сидит с прямой спиной и плавно выводит иероглифы. Рукава его красиво расправлены, а выражение лица безмятежно, словно это тоже такой вид медитации — каллиграфия. — Мгм? Вэй Ин своим тягучим тоном выбивает его из мыслей так, что даже рука замирает над очередным идеальным иероглифом. — Неужели тебе это нравится? Скукотища же! Усянь потягивается и, отложив свои корявые письмена, пересаживается поближе. — Лань Ванцзи, ты на меня не сердишься? И как на него вообще можно сердиться, особенно, когда он делает такое милое лицо, облокачиваясь о стол и подпирая голову двумя руками. Ванцзи в ответ молчит, продолжает писать. Его молчание красноречивее слов, но Вэй Ину, конечно, ничего не понятно. — Лань Ванцзи… Лань Ванцзи! Лань Чжань! — тот всерьёз вознамерился отвлечь его от дела. Протягивает руку к его листам, резко и неожиданно, так, что кисть Ванцзи оставляет краску на его пальцах. ‎Лань Чжань замирает и чуть поворачивает к нему голову, достаточно для того, чтобы видеть его лицо. — Вэй Ин! Тот очаровательно улыбается. — Давай поболтаем? Я не хочу писать эту фигню, кому это вообще нужно? ‎Конечно, такое наказание помогало Ванцзи успокоить дух и подумать над своим поведением, но с Вэй Ином это невозможно. — Закончи быстрее и уходи. — Уф, ну какой же ты… Вэй Ин оставляет его в покое на ближайшие полчаса, возвращаясь на место. Но сидит там с таким лицом, что стоит догадаться: каллиграфия и правила его больше не волнуют. — Я закончил! А потом на стол Ванцзи опускается рисунок. На нём второй господин Лань легко узнаваем по ровной спине и чертам лица. Правда, у прототипа нет цветов в волосах. — Ну, как тебе? Ванцзи заканчивает писать предложение, прежде чем понимает, что Вэй Ин просто так не отвяжется, и переводит взгляд на картинку. — Никак. Тут дело даже не в художественных талантах Вэй Ина. — Лань Чжань! Я старался, между прочим! Там же, на столе Ванцзи, появляется телефон Вэй Ина. Там открыта на самой неприличной сцене яойная манга, где юноша с цветком в волосах развратно раскинут на постели, а другой, устроившись между его ног, забирает в рот всё его достоинство. ‎Глаза Лань Ванцзи округляются, и он буквально отшвыривает телефон на дальний край стола. — Вэй Ин! — рычит он, вскакивает на ноги и крепко сжимает кисть в руке, та дрожит от напряжения. Усянь заливается. — Лань Чжань, тебе нравится? Хочешь, скину тебе, почитай перед сном! Телефон Вэй Ина летит уже в стену. И тому уже не до смеха. — Эй, ты обалдел? — Убирайся вон! — Ванцзи трясётся от гнева. Но, кажется, Вэй Ин именно этого и добивался, потому что, подхватив свой чудом уцелевший мобильный, он вылетает из библиотеки, как птичка из клетки.