Привет из подземелья

      Персефона замерла рядом с мужем, только теперь по-настоящему переведя взгляд на Орфея. Певец старался сдерживать радость от предстоящей встречи с любимой, но вот богиня чувствовала, что владыка подземного царства явно не просто так согласился выполнить её просьбу. Персефона знала: Аид никогда не лжет, но вот истолковать любые слова он умел так, что мало кто радовался выполнению желания. Неужели и сейчас бог задумал то же самое?       В углу зала раздался шорох, керы с шипением расползлись в стороны, пропуская к подножию трона полупрозрачную тень. У Орфея перехватило дыхание, когда он узнал родные черты.       — Эвридика...       Аид внимательно следил за тем, как тень девушки подошла ближе, одобрительно кивнул на её поклон и перевел взгляд на певца.       — Да, Эвридика. Ты хотел увидеть её, увести отсюда? Что ж, вот она, бери, я не против, — бог обернулся к жене. — Ты просила, чтобы я позволил ему обнять любимую? Я не препятствую.       Персефона понимала, что сейчас должна поблагодарить мужа, но предчувствие по-прежнему не унималось, подсказывая, что что-то не так. Просьба выполнена с точностью до буквы, но...       Орфей же, тем временем, шагнул ближе к своей любимой жене, протянул к ней руку в попытке прикоснуться. Но ладонь прошла насквозь, не встретив никакого сопротивления. Сердце героя сжалось, он крепче перехватил свою верную лиру.       — Идем со мной, Эвридика, вернемся домой. Сам Аид разрешает нам это, мы снова будем вместе, будем счастливы, — Орфей заглянул в печальные глаза девушки. — Ты звала меня во снах и я пришел за тобой, как и обещал.       Темные ресницы тени дрогнули, она вдруг подняла на певца взгляд, от которого юноше стало не по себе – пустой, совершенно безучастный ко всему, что происходило вокруг. Казалось, она даже не понимает, что ей только что было сказано, или же не хочет понимать.       Но Эвридика всё же медленно повела плечами в ответ.       — Прости меня, герой, я не понимаю, о чем ты говоришь. Я впервые вижу тебя. Здесь мне спокойно, нет ни боли, ни страха, я ни о чем не тревожусь. Иди один. Я не пойду с тобой.       Орфей едва подавил желание отшатнуться. Эвридика, его милая, добрая, любящая Эвридика смотрела теперь на него так равнодушно, что от этого взгляда становилось больно. Она действительно не узнавала его, в её глазах не было ни капли того тепла, которым она прежде одаривала любимого. Как такое могло произойти?       Персефона плотно сжала губы, чувствуя, как холодеет в груди от осознания. Ну конечно, вот почему Аид так легко согласился на эту встречу влюбленных! Он всегда следовал законам, не собираясь нарушать их и теперь, а уступка на деле вовсе ничего не меняла.       — Ты знал... — чуть слышно выдохнула богиня. — Знал, что она забыла его, а значит, ничего не выйдет.       — Знал, — так же тихо отозвался Аид, не оборачиваясь к ней. — И что с того? Я выполнил ваши просьбы. Не моя вина, что это не воплотило ваших ожиданий.       — Это жестоко, — губы Персефоны изогнулись в болезненной усмешке. — Он ведь любит её!       Владыка подземного мира прищурился, плавно развернувшись и аккуратно взяв жену под руку – растерянный и разбитый Орфей даже не заметил, как они вышли из тронного зала, а Танатос и Гипнос лишь проводили своего царя нечитаемыми взглядами. Стоило двери в зал закрыться, взгляд Аида стал холоднее.       — Позволь мне кое-что тебе объяснить, моя возлюбленная жена, — медленно произнес бог. — Ты прекрасно знаешь, как много позволено тебе, если сравнивать с любым из моих подданных. Потому что ты – моя супруга и царица. Я уважаю тебя, я прислушиваюсь к твоим советам и пока ни разу об этом не пожалел. Но запомни: сегодня ты в первый и последний раз пошла против моей воли на глазах у других. Ты можешь быть не согласна со мной, но говорить об этом будь добра тогда, когда мы одни. Мы сможем всё обсудить и я, возможно, пойду навстречу тебе, если твои доводы будут убедительны. Но никогда, слышишь, никогда больше не вздумай про свидетелях говорить то, что сказала сегодня. Поверь, желающих расшатать мою власть достаточно. Не давай им лишних зацепок.       Он, кажется, не злился (а Персефона видела, каким бывает Аид, если его разозлить), но выглядел всерьёз обеспокоенным тем, что произошло. И девушка вздохнула, осторожно взяв ладонь мужа в руки.       — Прости меня, — она опустила глаза, качнула головой, от чего крупные серьги мелодично звякнули. — Но этот юноша... Да, он герой, я знаю, как ты относишься к героям, но он ведь не заслужил твоего гнева. За что ты с ним так?       — Дело не в нем, — Аид легко повел плечами, внимательно глядя на жену. — Дело в том, что я не могу дать послабление никому. Ни простому смертному, ни герою, ни богу. Есть законы, которые едины для всех, если я нарушу их однажды, придется нарушить снова, подземное царство погрузится в хаос, а затем и мир живых постигнет та же участь. Или меня просто свергнут за то, что я не смог поддерживать порядок в собственных владениях.       Персефона нахмурилась. Она понимала, что Аид прав, но сострадание подталкивало всё же заступиться за певца. И в голову богине пришел способ, как это можно сделать. Девушка прищурилась задумчиво, подняла глаза на мужа.       — А если сделать так, что ты не будешь виновен в нарушении закона, но Эвридика отправится в мир живых вслед за своим возлюбленным?       Аид помрачнел. Он надеялся, что всё достаточно доходчиво объяснил супруге, но та, кажется, имела своё мнение насчет того, как быть со своевольным героем, и намерена была воплотить задуманное, в что бы то ни стало.       — Как ты себе это представляешь? — бог приподнял бровь.       — Говорят, песни Орфея так прекрасны, что способны очаровать даже камень, — Персефона улыбнулась. — Тебе ведь доложили, он убаюкал Цербера, чтобы войти в твоё царство, так может быть, стоит позволить ему спеть? И если его песня вернет Эвридике память, пусть забирает жену с собой наверх. Если же нет – они оба останутся здесь навеки. Это честное испытание, мой царь?       Аид слушал жену внимательно, взвешивая каждое её слово. Персефона была не только прекрасна, но и умна, он и прежде часто прислушивался к её советам, и в этот раз юная богиня его не разочаровала. Действительно, ведь позволил же он Гераклу увести Цербера в мир живых, если сумеет укротить пса. Почему бы не разрешить другому герою попробовать свои силы и, если получится, взять заслуженную награду, какой бы она ни была? Вряд ли среди смертных и героев найдется второй такой, кто будет способен спуститься сюда и своей песней вернуть кого-то к жизни, а значит, нечего опасаться, что за Орфеем последуют другие. Закон не будет нарушен, равновесие не пошатнется, выходит, все останутся в выигрыше.       Владыка подземного царства улыбнулся, легко поцеловал Персефону в лоб.       — Ты бываешь наивной, моя дорогая, но порой, воистину, ты мудрее любого из олимпийцев. Спасибо тебе за совет, он действительно хорош. Так мы и поступим. И пусть талант этого героя решит его судьбу и судьбу его возлюбленной.       Персефона улыбнулась в ответ. Она знала, как боятся многие Аида, и знала, что это не беспочвенно. Но также ей ведомо было и то, что он – мудрый правитель и справедливый судья. Потому богиня и смотрела на него без страха.       Когда они вернулись в тронный зал, Орфей сидел, преклонив колени перед тенью своей любимой. Он встрепенулся на звук шагов, поднял взгляд на Аида, который с совершенно спокойным видом прошел к трону и опустился на своё место. Персефона осторожно устроилась рядом, чуть слышно прошуршав складками платья. Она едва заметно улыбнулась молодому герою, стремясь подбодрить, но в это время Аид заговорил.       — Твоя жена, как и все тени, приходящие сюда, сделала глоток из Леты, реки Забвения. Потому она и не помнит ни тебя, ни свою жизнь с тобой, — бог усмехнулся, внимательно глядя на Орфея. — Но я дам вам шанс. Персефона рассказала мне, что слышала твои песни и что они действительно так прекрасны, как о них говорят. Так спой. И если эта песня пробудит память твоей любимой, я позволю вам обоим вернуться под лучи Гелиоса. Если же нет – ты сам до срока станешь тенью и останешься здесь навсегда. И помни, герой: сейчас я ещё могу просто тебя отпустить, но когда согласишься на испытание, пути назад уже не будет.       Керы вокруг зашипели довольно, предвкушая, как им позволено будет наказать дерзкого юношу, если он оплошает. Гипнос тревожно нахмурился, теребя цветы мака, которые имел привычку крутить в руках – он всегда был благосклонен к людям, поэтому надеялся, что герою удастся пройти испытание владыки подземного мира.       Орфей медленно поднялся на ноги, прижимая к груди свою лиру. Он даже представить не мог, получится ли у него, ведь никто прежде не совершал подобного, но верил, что его любовь, выраженная в песне, не может остаться безответной. И потому только кивнул молчаливо, соглашаясь на любые условия и тут же легко касаясь золотистых струн.       Музыка полилась из-под его пальцев, чистая и светлая, как ласковые солнечные лучи, которые никогда не проникали в мрачное царство теней. Всё затихло, стоило ей зазвучать: перестали шипеть керы, задумчиво свернул крылья Танатос, даже сам Аид замер, не мешая герою. В этой песне удивительным образом смешались горечь утраты, надежда и любовь – искренняя и сильная. Орфей выражал всё, что чувствовал, тем способом, который всегда был ему близок, для него это было так же естественно, как говорить. Казалось, эта музыка может растопить даже каменное сердце. Орфей закрыл глаза, бережно перебирая струны – он был словно одним целым со своим инструментом, так что ему не было нужды смотреть, чтобы мелодия звучала именно так, как должна была. Сейчас он сам был этой музыкой...       И потому не сразу понял, что значило невесомое прикосновение – будто перышко коснулось щеки. Последние ноты растаяли в тишине, герой открыл глаза и замер, не веря тому, что видит.       Эвридика стояла перед ним, бережно гладя любимого по щекам полупрозрачными ладонями. Она была такой же тенью, что и несколько минут назад, но теперь улыбалась, во взгляде девушки была растерянная радость и знакомое тепло. Орфей со слезами счастья на глазах вновь потянулся к возлюбленной, вновь так и не смог толком прикоснуться, но сейчас это уже не печалило так сильно, ведь не было никаких сомнений – она всё вспомнила. И значит, они вернутся домой.       Персефона опустила глаза, пряча осторожную улыбку. Она не смогла бы объяснить, почему её так радовало чужое счастье, счастье смертных, которые для таких, как она, были лишь песчинкой в часах. Может быть, дело было даже не в том, что этот герой сумел вернуть любимую, а в том, что Аид был причастен к этому? Персефоне не были нужны лишние доказательства того, каков её муж на самом деле, но теперь и другие могли увидеть, что Аид справедлив и способен на сострадание.       — Что ж, герой, ты выполнил условие, — владыка подземного мира усмехнулся, наблюдая за Орфеем. — Вы оба свободны. Иди назад, Харон перевезет вас обоих на другую сторону, не требуя плату. Есть только одно условие.       Орфей нахмурился, обернувшись к Аиду и явно подозревая недоброе, но бог опередил его, качнув головой.       — Оно очень простое. Уж точно не сложнее того испытания, что выдержал ты только что, — Аид прищурил прозрачные глаза. — Не оглядывайся. Что бы ты ни услышал, что бы тебе ни почудилось, не оборачивайся. Твоя жена будет следовать за тобой по пятам и станет живой, как только ты покинешь мои владения, я даю тебе слово, что будет так. Но только если ты не обернешься. Брось хоть один взгляд за плечо, и она останется здесь навеки, а тебя я отдам на растерзание керам, если снова осмелишься прийти за ней.       Певец медленно кивнул, не понимая, к чему такое странное условие. Его музыка пробудила память Эвридики, всё должно быть хорошо, почему просто не отпустить их? Но что-то подсказывало Орфею, что не стоит испытывать удачу, задавая Аиду лишние вопросы.