Несколько недель плавания спустя
— Ну, вот мы и в порту, — произнес Глеб, — только порт этот — Тортуга. Можете попробовать удрать — почему нет…
— ...На всякий случай, мадемуазель. Я пришел к выводу, что не могу лишиться Вашего общества.
— Немедленно освободи меня, мерзавец, — прорычала Таня.
— А темперамент у Вас бурный… Соответствует Вашим ярким волосам, — хмыкнул капитан и прикрыл дверь в каюту.
Девушка дернула рукой и поморщилась. Перед тем, как корабль причалил, ее попросту приковали к кольцу на одной из стен, длинной, тонкой, но очень прочной цепью. Передвигаться по комнате она могла. Могла дойти до шкафа с книгами, до стола, до гальюна. А вот покинуть корабль — нет…
Таня лежала и читала огромный рукописный анатомический атлас — составленный, вероятно, самим Бейбарсовым. К написанию этого труда он подошел со всей тщательностью и педантизмом: рисунки внутренних органов были выполнены весьма подробно и сопровождались обширнейшим описанием. Безусловно, жаль, что этот прекрасный атлас впоследствии затонул вместе со «Стражем» — какую пользу он мог бы принести для развития медицинской науки!
Наверное, не зря Бейбарсов безбожно, презрев все нормы морали, ковырялся в трупах… Он изучил человеческое тело лучше, чем кто-либо другой. О, Гроттер отлично знала, насколько хорошо он применял эти знания анатомии на практике…
Имела «счастье» убедиться.
Следующий раздел рукописи был посвящен тонкостям сшивания артерий и способам быстрой остановки крови — даже прилагался рецепт зелья для замедления кровообращения…
Еретик или кудесник?
...Ближе к вечеру в каюту заглянула красивая девица вполне пиратской наружности.
Удобное мужское облачение, на поясе — сабля… Щегольская шляпа со страусиными перьями и вплетенные в густую шевелюру цветные ленточки. Интереснее всего оказались глаза незнакомки: один глаз был наивно-голубого цвета, другой — карим и раскосым.
— О, — только и произнесла девица, прикрывая за собой дверь.
Под взглядом Тани пиратка невозмутимо прошла в комнату и опустилась на кровать рядом с ней.
— Значит, правда. Наш Некромаг завел себе… подругу, — произнесла дама.
Могла бы и скрыть свое любопытство, хотя бы ради приличия, только пираты и приличия - вещи нечто диаметрально противоположное. Если, разумеется, это не касалось Бейбарсова.
— Вы хотели сказать «наложницу»? — поинтересовалась Таня, откладывая книгу.
— Давненько мне не «выкали»… Странно-то как! Приятно. Я Гробыня Склепова, квартирмейстер Улиты на «Ведьме Тартара».
— Таня Гроттер.
— Ну, вот и познакомились…
Разномастные глаза изучали пленницу так внимательно, что последняя начала кипеть.
— Чем обязана, мадемуазель?
— Давай на «ты»… Видишь ли, мне дико интересно, что из себя представляет девица, на которую обратил внимание сам Некромаг. Прежде он женский пол не баловал…
— И как, удовлетворена?
— Вполне.
Склепова упорно продолжала рассматривать ее так, будто выбирает себе невольницу на рынке рабов — разве что в рот не полезла зубы смотреть…
Что она видела? Хрупкую стройную девицу вполне кукольной наружности. Грива крупных огненных локонов, огромные зеленые глаза в обрамлении густых ресниц, маленький пухлый рот. Пальцы — длинные и тонкие, более подходящие музыканту. На такую дунешь — сломается. Но, противоположности притягиваются… Чего удивительного в том, что высоченный и мощный мужчина выбрал в качестве объекта для симпатии фарфоровую статуэтку? Фигуристая, но тощая, еще «мельче» квартирмейстерши. Вечные эти мужские комплексы, фыркнула Склепова.
— Выпить хочешь? — задумчиво предложила Аннушка.
— Я не… А давай, — внезапно согласилась рыжая.
После второго же бокала общаться стало куда легче и проще. Настолько проще, что, казалось, они были знакомы уже как минимум пару лет…
— Расслабься, — хмыкнула Склепова, — разумеется, в нашей среде не принято брать на борт женщин — разве что в качестве служанок-наложниц, и то, как правило, общего пользования… Но ты — собственность Бейбарсова, а его авторитет в команде таков, что тут скорее все от томления помрут, чем просто посмотрят на тебя. Ему на это недвусмысленно и намекнули, когда тебя притащили. Потому что женщин в море не берут!
— Но ты-то плаваешь, - резонно заметила Таня.
— Мы с Улитой — другое дело. Мы… — Склепова сделала очередной глоток, — эту профессию выбрали добровольно и себя в ней показали. У нас на корабле еще две дамы есть — Шито-Крыто и Адская Праша. Последняя вообще всем мужикам нос утрет! Да успокойся ты… Не так уж и плохо, быть любовницей Некромага.
— Чего ты его хвалишь третий час… Он что, бог?!
Пиратка засмеялась.
— Неа. Он — легенда, и стал ей еще после налета на Кюрасао… Джентльмен среди нашего брата. Так что надоешь ему — просто так не выкинет за борт. Закончишь свои дни с неплохими деньгами…
Склепова захихикала, и Таня забрала у нее бутылку.
— Я тоже хочу. Ты пьешь, как…
— Пират. А тебе слабо, ты столько не можешь…
— Я-то?!
— Фарфоровая кукла!
— …Это что за звуки? — мрачно вопросил капитан своего квартирмейстера.
— Сам посмотри, — Шилов, пресекающий любое пьянство на судне, отчего-то был спокоен, как удав.
Гломов прыснул.
Когда Бейбарсов зашел в каюту, то обнаружил там Аннушку, залихватски распевающую песню про сундук мертвеца, и неумело подтягивающую ей Таню. Бровь мужчины приподнялась вверх: на полу валялись три пустые бутыли, а четвертую квартирмейстерша сжимала в руках.
— Склепова, иди к нашему старпому. Он уже заждался.
— А? - осоловело отозвалась дамочка.
— Гломов жаждет пообщаться с тобой, а ты уже лыка не вяжешь.
— Я-то?! - в голосе Склеповой звучало искренне возмущение. — Я еще как огурчик…
— Соленый.
— Извини, подруга… — вздохнула пиратка, хлопая ее по плечу, — выгоняют! Завтра увидимся, я пришлю тебе подарок… А то этот мужлан о тебе совсем не заботится…
— И как Ваше самочувствие, мадемуазель? — ехидно поинтересовался мужчина, едва Таня распахнула глаза.
Голова раскалывалась, а его голос отзывался в ушах, точно пушечный грохот. По прикроватному столику маршировала муха, и даже ее движения, казалось, били по нервам…
— Убейте муху, она идет слишком громко, — только и пробормотала Таня, и мужчина засмеялся.
— Пить мы не умеем, это ясно.
Девушка застонала. Вспомнить бы, что было вчера…
Бейбарсов привычно намешал ей травяную бурду.
— Мы… — и она покраснела.
— Да. Хотел бы извиниться перед Вам.
— За что именно?
— Я ошибся, называя Вас бревном.
Перед глазами мелькали обрывки происходящего, никак не желавшие складываться в единую картину.
Кажется, едва дверь за Склеповой закрылась, Таня жадно впилась в губы Бейбарсова. Она прежде никогда не напивалась, и не знала, что может вести себя ТАК постыдно, что это легко и просто, — а Некромаг попросту не ожидал от нее такого натиска.
Кажется, она накинула на него собственную цепь, которую с нее предусмотрительно не снимали, а потом потащила мужчину к ложу.
Кажется, в какой-то момент ее ноги оказались на его плечах, и кто-то безудержно стонал от удовольствия, и этим кем-то была она…
— Вам, — он положил рядом с ней шпагу, рукоять которого была богато инструктирована драгоценными камнями, — хотел подарить вчера вечером, но не успел раскрыть и рта — Вы тут же накрыли его своим.
Знаешь, мог бы и не уточнять, но ты же не можешь отказать себе в возможности поиздеваться.
— Благодарю… — выдавила Таня, стараясь не смотреть на капитана «Стража».
— Гроттер, кое-что еще…
— Да?
Бейбарсов сходил к шкафчику со снадобьями, покопался там, а после протянул ей тряпочку и небольшой флакон из мутного стекла.
— Смажьте мне спину, — попросил он, — и, упреждая следующий неудобный для Вас вопрос, сообщаю: да. Это Ваша работа.
Спину мужчины покрывали многочисленные глубокие царапины от ногтей. Их было столько, что, казалось, на коже не было живого места…
Допилась.
— О Господи, — пробормотала Таня, выхватывая бутылочку.
— Господа Вы ночью тоже вспоминали, — ухмыльнулся Бейбарсов, — но немного в других интонациях. Поверьте, кого-кого, а Бога в нашей постели точно не было, только мы с Вами.
— Хватит… — выдохнула Таня, — мне и так стыдно…
— Стыдно должно быть Склеповой, споившей практически невинную девицу, а к Вам претензий нет. Можем преотлично все повторить — разве что, попросил бы временно припрятать коготки — по крайней мере, пока не заживут предыдущие царапины.
— Прошу Вас, прекратите! — взвыла Таня, — нижайше прошу простить за то, что вела себя столь бесстыдным образом… Надеюсь, это не окажет никакого влияния на…
— Не надейтесь, — ухмыльнулся Глеб, — за эту ночь я многое окончательно уяснил относительно Вашей личности.
— И что же?..
— Вы прикидываетесь спокойной и благовоспитанной леди, но нрав у Вас намного более бурный, чем Вы то демонстрируете — даже в моменты, когда срываетесь на эмоции. Вы страстная, ревнивая, упрямая, азартная, бесстрашная, живая и крайне любознательная… Не будь это так, Вы бы не прыгали с таким удовольствием со шпагой, не прислушивались с интересом к моим разговорам о планировании операций, не расспрашивали членов команды о тонкостях управления кораблем, морском ориентировании и чтении карт… Вам нравится здесь.
Что... Что ты несешь?!
— Мне не…
— Нет, нравится, — перебил Глеб, — как и то, что происходит по ночам. Но Вы слишком горды, чтобы признать, что испытываете тягу к вору и пирату, разве нет?
— Не выдумывайте себе…
— Посмотрите на мою спину, дорогая, — с усмешкой произнес Бейбарсов, — и на мою шею.
Шею капитана покрывала дорожка багровых пятен.
— И это, заметьте, оставили Ваши губы, — сообщил очевидное Некромаг.
Гори в аду.
— И что теперь? — морщась, спросила Таня.
— Теперь я жду, когда одна рыжеволосая особа перестанет себе врать.
— Врать? В чем же?
— В том, что Вы не любите меня, — дерзко сообщил Некромаг.
— И вовсе не…
— Тогда почему Вас так волновал мой роман с Маланьей?
— Любопытство, — выдохнула рыжеволосая.
— Ревность! Вы краснеете, когда я смотрю на Вас — а когда прикасаюсь, и вовсе дрожите…
— Зачем Вы все это говорите? — не выдержала Таня, — что хотите услышать?! Я была пьяна. Для Вас что, принципиально — сделать так, чтобы Ваш «подарок» не только отдавался Вам телом, но и любил Вас?!
— А что странного в желании любить и быть любимым, Таня?
— Ничего, за исключением тех случаев, когда тебе его навязывают из-под палки.
— Вы рассудительны… Но слепы и недалеки, — внезапно произнес Некромаг, — а вернее, хотите казаться таковой, ведь так удобнее.
Что?!
Как ни странно, положение спасла внезапно появившаяся Склепова, разразившаяся громким хохотом при виде голой спины капитана «Стража».
***
Несколько лет назад
Бейбарсов собирался было завтракать, как его прервал неожиданно громкий стук в дверь.
На пороге стоял высокий грузный мужчина с разрубленным носом, держащий на руках темноволосую девушку, в которой не сложно было узнать его дочь.
— Я студент, — возразил Бейбарсов, — Вам следует обратиться к профессионалу.
Лицо девицы было мертвенно-бледным, почти синюшным, с платья стекала кровь.
— Профессионал меня не обнадежил.
— А с чего Вы взяли, что мои усилия окажутся эффективны?
— Я знаю, ЧЕМ Вы занимаетесь, — бросил мужчина, отстраняя его от порога, проходя в дом и опуская свою ношу на обеденный стол, — слухи гремят на весь город.
— Риск велик, — сообщил Глеб, внимательно оглядев рану.
— Она все равно умрет. Почему не попытаться?
Он долго молчал, прежде чем дать ответ.
— Ваше право… Я предупредил.
Бейбарсов достал чемодан с инструментами, вымыл руки и взял скальпель.
— Будете ассистировать, — произнес он, глядя на мужчину.
Студент отмывал руки от крови.
— И что теперь? — спросил мужчина.
Глеб пожал плечами.
— Что мог, я сделал. Если не будет заражения, должна выжить. Все последующие проблемы связаны с заживлением…
— И чем можно помочь?
Он домыл инструменты, и только потом принялся писать на бумажке пространный список.
— Найдите вот это, — сказал он, передавая испещренный символами кусочек.
— Но это же?..
— Какая разница, если может помочь?
Визитер кивнул и вышел из дома. Вернулся он часа через три — и с интересом пронаблюдал, как молодой студент, смешивая аптекарские составы с нетрадиционными травами, творит «магию».
Проблемы не заставили ждать себя долго. Если б через неделю Бейбарсов не провел похожую операцию на сыне одного из пэров, его обязательно вышибли бы из колледжа…
А та девушка? Что девушка... Выжила.
***
Пользуясь шумихой, Таня тихо выскользнула из кают-компании. Не следовало ей здесь задерживаться — эта атмосфера и эти люди вызывали воспоминания, все еще остававшиеся слишком болезненными.
— Ты совсем не следишь за своей одеждой, — как-то грустно сообщила Татьяна, поднявшись на палубу, — почему ворот порван?
Коля вздохнул. Вопрос был риторическим…
— Ты вырос за год. Почти мужчина, — улыбнулась Гроттер.
— А Вы и есть та Рыжая Бестия? Вам идет, — покраснев, сказал паренек, и младший судовой врач «Ведьмы» улыбнулась.
— Отвезешь меня к пристани? Мои здесь, кажется, надолго, а мне еще надо на рынок за травами. Если отпустят, можешь составить компанию…
Коля смылся — а ведь Гроттер всего лишь повернула голову на десять секунд… Поганец.
Поганец! А впрочем, сама виновата, надо было сидеть в кают-компании, а не пытаться сбежать. Здесь вотчина Бейбарсова, чего ожидать, что он вездесущ и только и ждал, пока она останется без присмотра…
Он стоял на почтительном расстоянии, просто рассматривал ее и пока что не делал никаких попыток приблизиться. Черные глаза гипнотизировали; Таня не могла сдвинуться с места, а Некромаг этим пользовался…
Татьяна была рядом, и он, связанный словом, данным Улите, даже не имел возможности к ней прикоснуться. Или… имел? Он обещал, что не будет пытаться ее вернуть, не более.
Шаг, другой, третий... В какой-то момент расстояние между ними стало не более полуметра.
Его большой палец коснулся ее губ, потом скользнул вниз, миновал углубление между ключицами и остановился на крошечном крестике почти у самых полушарий.
Дыхание Бейбарсова обожгло ее уста, но поцелуя не было. Была близость — отчаянная и такая гнетущая, что трепетало все существо.
Нет, поцелуя не было, но от уже упомянутого дыхания, казалось, у Тани даже задергался живот.
Ей более всего на свете хотелось, чтобы этого ненавистного расстояния не стало. Хотелось оказаться в его каюте, и там избавиться от ненужной одежды — а потом ощущать стоящего перед ней мужчину каждой клеточкой кожи.
Бейбарсов чувствовал ее желание, тоску и страх обжечься. Он слышал бешеный стук женского сердца — молодого, горячего и страстного. Пиратка, истинная пиратка, ему под стать — а может, еще похлеще.
Прежде, чем его губы коснулись ее рта, Таня сделала шаг назад.
Если она снова поддастся этому безумию, то уже никогда из него не вылезет. Если она вновь утонет в бездне под названием «Глеб Бейбарсов», то будет сожалеть об этом всю вечность.
Хватит. Она не для того пыталась забыть его весь этот год.
Хватит…
— Могу я лишь поцеловать Вашу руку? — спросил Глеб.
Девушка не ответила. Сочтя молчание за согласие, он коснулся тонкой кисти, и от этого прикосновения по всему ее телу точно потек ток… Его губы обожгли ее пальцы, а потом, приложив их к собственной щеке, Бейбарсов целовал вены на хрупком запястье, точно пытаясь попробовать на вкус бешеное биение пульса.
А затем из-за поворота крайне вовремя появилась Улита, и девушка ужом шмыгнула за ее спину.
— Эх, Гроттер-Гроттер… — хмыкнула воспитанница Арея, — пока я выгораживаю тебя перед Бейбарсовым, ты безбожно с ним кокетничаешь.
— Я не…
Таня замолчала. В ее глазах отразилось такое страдание, что капитанша смягчилась.
— Сердце бабское не железное, из него просто так не выкинешь…
Ох, как бы дорого Рыжая Бестия отдала, чтобы забыть произошедшее год назад…
