Бейбарсов Карибского моря

Они еще долго плавали, но что такое истинные «прелести» пиратской жизни, она по-настоящему узнала лишь еще месяц спустя. А заодно, кто такие пираты… С судном Скуратова они столкнулись на рассвете; куда плыл плантатор, так и осталось вопросом, но больше он никуда не поплывет, прекрасно понимали все: бриг медленно опускался под воду, отпущенная команда неприятеля спешно отплывала на шлюпках, а сам Малюта, а равно и два его помощника, связанные, стояли на палубе «Стража». Бейбарсов с мрачным равнодушием рассматривал пленников. — Возможно, Вы меня не помните, — произнес он, восседая в своем резном кресле на капитанском мостике, — или предпочли забыть. Зато я преотлично помню Вас, господин плантатор, как и моя славная команда. О, уж команда-то на память не жаловалась! На спинах двадцати навсегда отпечатались превосходные напоминания о каторге на Барбадосе. Они бы давно разорвали эту скотину на части, давно бы вздернули всех трех, только капитан запретил… А руки чесались… — Терпение, — рявкнул Соловей, и самые отчаянные унялись. Все сегодня получат то, о чем давно мечтали. Аромат обещания, аромат свежей крови тяжелым комом висел в воздухе, и азарт недавней битвы все еще кипел в них самих. — Ягун, Игнат, — леденящим голосом произнес Бейбарсов, — вы знаете. Вперед выступил Гломов. Мужчина отбросил со лба прядь мокрых от пота волос, стер с щеки чью-то засохшую кровь… — Почту за честь, — и губы гиганта скривились, — у Шилова, конечно, прав куда больше, но чертова лихорадка… Кирьянов, а приведи-ка Виктора, он себе не откажет в удовольствии взглянуть. В этом бою абордажной командой руководил сам Гуня — квартирмейстер слег с достаточно тяжелой формой простуды, и по причине практически полного бессилия все, что он делал, так это помогал Арею с пушками. Он ненавидел беспомощность, и остаться в каюте, как приказывал его капитан, попросту не смог, за что и поплатился новым обмороком. Ягун лишь молча прошествовал к мужчине, по вине которого некогда чуть не умер. Личные счеты… Личные счеты присутствовали и у него, и у половины команды. А ведь несмотря на свою внешнюю веселость и оптимизм, он тоже был корсаром и головорезом — убивать для него отнюдь не в новинку, думала Таня, наблюдая из дверей капитанской каюты за творящейся экзекуцией. Наблюдая, как пленников связывают, как привязывают к канату, как из раза в раз сталкивают в воду, и старательно пытаясь не слушать их стоны и проклятия. Вы же врач, Глеб, читалось в ее взгляде. Я вор и пират, — ответил ей Некромага, когда их глаза случайно встретились. Виселица на нок-рее оказалась бы куда милосерднее, нежели то, что сделали с этими людьми: и Скуратова, и его ближайших помощников протащили под килем три раза, и после под мрачное улюлюканье спустили оставшееся от них мессиво в шлюпку помирать на зное. И все творилось с молчаливого согласия Некромага, смотревшего на эту картину с отстраненным равнодушием — рядом с ним на ступенях восседала его «правая рука». Глеб… А ведь этот мужчина целовал ее по ночам так, что она сознание теряла, целовал со всей нежностью и страстью, и она с трудом удерживала на губах его короткое имя. Всегда собранный, разодетый почище гранта или лорда, всегда безукоризненно вежливый и благородный…. А впрочем, чего ты хотела, Таня Гроттер? Или думала, в пиратской жизни не бывает без грязи? Он, конечно, рыцарь среди пиратов, но всему есть предел. Он — их предводитель. Положение обязывает, иначе и не скажешь… Поморщившись, рыжеволосая отступила вглубь помещения и прикрыла за собой дверь. …Глеб вошел в каюту — поздним вечером. И он… был пьян в стельку, и от него за версту разило ромом, медицинскими благовониями и потом. Порванная рубашка оказалась забрызгана кровью — после битвы он по традиции лично лечил команду: к Тане сегодня если обращались, то лишь с царапинами. А зря: до уровня Бейбарсовской хирургии ей, конечно, далеко, только от капитана она немало знаний нахваталась. — Как же приятно возвращаться не в пустую обитель, — с усмешкой заметил мужчина, чарующей походкой хищника подходя к ее креслу, — вижу, Вы оценили зрелище? Еще как оценили! Весь день из каюты не выходили. Зато ты весь день сюда даже нос не совал. Некромаг ее молчание, однако, растолковал по-другому… — Боитесь? Не волнуйтесь, даже пьяным я не бью женщин. — Я Вас не боюсь, — соврала Таня. Бейбарсова она боялась, как огня, еще как, и дело не в том, что опасалась участи испытавших килевание. Да, жить хотелось — очень хотелось, только этот человек проникал в душу, а сие было куда страшнее. Он отравлял и разум, и сердце, и все существо. — Мы с Вами когда-то договорились не врать друг другу, не так ли? — На период «игры». А сейчас мы, кажется, не играем. Брезгливым движением он отбросил порванную рубашку на пол, и Гроттер, соскочив с кресла, сделала шаг поближе к столу: там, кажется, лежала дареная шпага. — Глядите… Кому-то надоело быть покорной жертвой обстоятельств? — в голосе Бейбарсова звучала насмешка, — решили оказать сопротивление? — А кому-то, видать, захотелось вспомнить, что, не смотря на всю показуху с благородством, он сущий мерзавец, — в тон ему ответила Гроттер. Оба мерили друг друга напряженными взглядами, а потом Таня малодушно проиграла. Пьяным она видела Бейбарсов в первый раз — и если обычно его «демоническая» аура умело скрывалась под маской джентльмена, теперь она отлично понимала, почему команда единодушно выбрала его своим предводителем. Да по нему же… действительно виселица плачет! Это же истинный обитатель преисподней! Да плевать, что она не умеет плавать. Главное — добраться до борта, а потом… Научится, а если и утонет, тоже не так уж плохо — да что угодно лучше, чем такой Бейбарсов! Такого Бейбарсова она не хочет, такого не любит, такого… Боже праведный, спаси от лукавого, что у нее за мысли?! А главное, какого черта так рвется сердце?! …В дверь ее буквально вжали; Глеб заломил ей руки за спину, и девушка извивалась всем телом, пытаясь освободиться, и потом ее толкнули на ложе, а запястья сковало что-то крепкое и жесткое. — Вас что, нужно полностью связать, чтобы прекратили рыпаться? — услышала Таня, упираясь носом в дорогую шелковую простынь. — И кстати, почему Вы еще в одежде? Или что, расслабились и потеряли всякий страх?! Капитан немного отстранился. Прохладное лезвие ножа, с треском разрезавшего ее рубашку на спине, на мгновение коснулось кожи, и девушка вздрогнула и напряженно замерла. — Знаете… — шепнул он ей на ухо, пока его руки спускали вниз ее брюки, — вот это мне и нравится в пиратстве. Возможность брать все, что тебе нравится. И как нравится… Он вошел резко и быстро; и если обычно мужчина «подготавливал» ее к процессу, то теперь было сухо и больно. — Оказывается, когда женщина кричит, это достаточно… соблазнительно, — он подлил масла в огонь ее отвращения. Сегодня он поступал, как капитан пиратского судна. Положение обязывает... Рывок, рывок, еще рывок… А самым неприятным было то, что она получала от этого насильственного процесса странное удовольствие. С тихим ужасом девушка осознавала, что происходящее ей… нравится, и от этого становилось мерзко и стыдно. Заметивший ее реакцию Некромаг только засмеялся — тихо, неприятно и… Он замедлился, отстранился… Девушка тут же дернулась прочь, и тут же ощутила, как кожу ягодиц обожгло точно огнем — а потом ее с еще большей силой надели на себя, и ничего не оставалось, кроме как вскрикнуть, только не от боли, а удовольствия. Что-то оборвалось; Таня стонала, и позорно скулила от каждого его толчка, выгибаясь, точно довольная кошка и пьянея от причудливого сочетания его запаха. Они оба были пьяны перед тем, как уснуть — он от рома и пролитой крови, она от его запаха и презрения к самой себе. — Прошу прощения, если был вчера излишне груб, — произнес Бейбарсов. Он проснулся на рассвете; Таня рассматривала один из его рукописных анатомических атласов; на тонких запястьях зрели синяки от кожаного ремня, использованного вчера в качестве подручного средства. Девушка посмотрела на него — внимательно, пытливо, сравнивая, и, поразмыслив, просто кивнула. Ее напугало иное — ее реакция на произошедшее; на казнь, на грубую силу, на то, как легко она восприняла изуверство над плантаторами. Да, — наверное, они заслужили, но милосердие… человек должен испытывать сочувствие, но никак не равнодушие. — Мы плывем очень медленно, — только и сказала Гроттер. — Вчерашняя победа далась нам достаточно тяжело. У них, и правда, был неплохой канонир, лишь немногим хуже Арея: сильно повреждена мачта, и пока мы ее не починим, наш корабль — бесполезная посудина. Бейбарсов знал, о чем говорит; когда к вечеру они встретились с огромным английским фрегатом, то не стали вступать в бой. Они дождались парламентера — и вся команда с отвращением следила, как на палубу ступает высокий молодой человек со шрамом на лбу… Он пришел, чтобы диктовать условия, понимали все. А как ты поведешь себя, наш капитан? — спрашивали они. Что сделаешь ты, легенда? — Полагаю, это и есть тот самый «Страж Мрака», — произнес незнакомец, с интересом разглядывая пиратский корабль, — а Вы, вероятно, знаменитый Некромаг. Глеб скривился, но молодой мужчина никак не отреагировал презрение в глазах корсаров. Много чести. — Я давно Вас разыскиваю, господин Бейбарсов, — продолжил капитан «Магфорда» собственной персоной. «Магфорд», «Магфорд»… Жемчужина английской эскадры! — Да. Нас многим не терпится вздернуть, — тихо ухмыльнулся Демьян. Нападайте, — читалось в глазах команды. Нападайте, только знайте, что первая пушка, которая выстрелит в сторону «Магфорда», будет заряжена Вашей головой — и даже с поломанной мачтой, с полным отсутствием маневренности, «Страж» будет стоять до последнего… Не стоило демонстрировать бесстрашие и лезть на пиратский корабль. Чревато. У пиратов нет чести, мальчишка — мы не побрезгуем парламентером. — Вздернуть? Да, но не в этот раз. Видите ли, господа, у меня патент на имя Глеба Бейбарсова — и королевское помилование при условии, что и корабль, и все члены его команды переходят на службу Его Величества Лигула. Как интересно пляшут девки, подумал Гломов. Некромаг — и с Лигуловским патентом?! — Татьяна? — вдруг удивленно спросил молодой человек, созерцая рыжеволосую девушку. Пожалуй, она впервые была искренне рада видеть Пуппера. Он ухаживал за ней два года, и с регулярным упорством из раза в раз делал предложения руки и сердца — ей порой даже на край света хотелось сбежать от его внимания…  — Что Вы тут… — и он вздрогнул, заметив, как в черных глазах капитана мелькнул странный огонек, — значит, Валялкин не врал, — пробормотал он уже тише. Что ж…

***

Пуппер вернулся на свое судно, чтобы дать «береговым братьям» обсудить все и принять единственное верное, на его взгляд, решение. Он хозяин положения, считал он — и мог позволить себе любое благородство. — Гурий изъявил желание взять Вас в жены, — сообщил Бейбарсов, оказавшись в капитанской каюте, — и увезти в Порт-Роял. — И Вы меня отпустите? — невесело усмехнулась Таня. — Да. — Что?! Она чуть не подавилась — неужели ей послышалось?! — Пожалуй, после всего произошедшего это лучшее, что я могу для Вас сделать. Если Вы хотите спокойной жизни, которую предлагает Пуппер — пожалуйста. Бейбарсов стоял у окна и на девушку не смотрел; куда больше его занимало вино в золотом кубке да серебрящаяся морская гладь. — А что же с Вами? — Я временно принимаю патент, любезно предлагаемый Его Величеством. Выбора особо нет, не так ли? — Вы и на законной службе у Лигула?! Вы?! Воистину, звучит, как анекдот. — А что Вас смущает? Мне как-то нужно спасать команду. Не приму патент — нас расстреляют из пушек, а пока мы не починим мачту, не спасет никакая быстроходность и никакие таланты рулевого. Патент, не патент… За инцидент со Скуратовым и его прихвостнями Некромага все равно ждет если не виселица, то новая каторга. Сразу, как только об этом узнают, Глеб… А почему ее вообще это волнует?! Какая ей разница, что с ним будет?! — Так что мне передать Пупперу? — Что я подумаю, — сдержанно сообщила Таня. — Думайте поскорее, — поторопил мужчина, — приняв патент, я… — Вы! Вы отпускаете меня так легко?! — почти что прокричала Таня. Бейбарсов внимательно взглянул в изумрудные глаза, полыхающие от праведного гнева. Так вот, что Вас заботит, дорогая… Ваше задетое самолюбие — а может, Вы просто хотите, чтобы я свалил все на Ваше самолюбие, попустив кое-что другое? — Наигрались — а теперь появилась замечательная возможность меня сплавить?! — Таня… — он устало поморщился. И почему все выглядит, будто он оправдывается? — Как отлично все складывается, не так ли?! Взяли девицу силой, побаловались, а теперь такой славный вариант ее пристроить — а главное, перед девицей не стыдно! Жених-то именитый!!! Вы отвратительны в высшей степени… — Не желаю я Вас сплавлять. Всего лишь не хочу, чтобы Вы пострадали в очередной стычке. Пойти на дно с пиратским кораблем — много ли чести? — Раньше Вы об этом не задумывались, — с резоном заметила рыжеволосая. — Беды не могут обходить стороной вечно, Таня. Я не Морган — если суждено кончить, как уже не раз обсужденный нами Бартоломью, лучше сделаю это один. — Славная игра в благородство! Что ж, Вы свое сказали, скажу и я: я не выйду замуж за Гурия — хотя бы потому, что он не заслуживает супруги из-под вора и пирата. Если Вы наигрались, то высадите меня близ английской колонии — или пусть это сделает сам Пуппер. Я хочу вернуться домой. — Кто Вам сказал, что я «наигрался»? Дорогая, я вовсе не готов лишать себя Вашего общества. — Но… — рыжая сглотнула. — Если бы Вы захотели стать супругой Пуппера, я бы отпустил Вас. Но раз Вы отказываетесь — продолжите плавать на «Страже». — Я… — Вы. Вы решили. Ваше слово сказано, мое тоже. В следующий раз, прежде чем говорить, определитесь, чего Вы по-настоящему хотите: быть со мной или оказаться как можно дальше. Ублюдок! Возможно, стоило соврать, что она принимает предложение… Но потом пришлось бы объясняться с Гурием. Ну, что же… По крайней мере, перед собой она чиста — даже выйди за этого дворянина, чище она не станет, невинность ее телу ничто не вернет, и к прежней жизни пути не будет. У шлюх, как правило, только один путь. А Бейбарсов… он просто притянул и поцеловал ее, и целовал, пока у нее окончательно не подкосились ноги. Постойте-ка… — Если Вы подпишете контракт с Пуппером, то будете выполнять его приказы — а он меня тут не оставит, даже откажи я ему в браке… — медленно произнесла девушка, отстраняясь, — обдурить меня хотели?! Некромаг вновь засмеялся; он взглянул за окно, и что-то в его глазах изменилось. Мужчина ринулся к выходу, недоумевающая Таня поспешила за ним… К ним приближался корабль — и если на «Страже» его узнали, то на «Магфорде» не могли никак, да еще и поднятый английский флаг преотлично вводил в заблуждение. Петруччо, Ягун, Матвей и матросы спешно возились с мачтой, все сновали и сновали… — Подготовиться! — услышала Таня крик Бейбарсова. Мелькнули черные паруса, и «Страж» совершил крутой разворот. Английский флаг с приближающегося судна был спущен, и на его месте возник черный… «Ведьма Тартара» обстреливала неподготовленный «Магфорд» из всех пушек… И Некромаг демонстративно выбросил в море патент и отсалютовал Пупперу флягой. — В лучших пиратских традициях, — усмехнулся Глеб. Они с канониром всегда отлично понимали друг друга: последний залп «Стража» начисто снес грот-мачту Пупперовского судна. Петруччо с Ягуном отчаянно командовали матросами, Соловей надрывался над штурвалом… И свершилось чудо, а вернее, мастерство: «Страж», заботливо прикрываемой «Ведьмой», стремительно уходил прочь. Теперь главным было добраться до Тортуги или любой дружественной земли, и там спокойно закончить ремонт. — Я твой должник, Улита, — сообщил Бейбарсов несколько часов спустя, когда английский фрегат остался далеко позади, сами они находились на вполне безопасном расстоянии и на борт «Стража» ступила воспитанница его канонира. — Свои люди. Сочтемся, — довольно хмыкнула ведьма, — мы поможем тебе с материалами. Надеюсь, за день управимся — дела не ждут ни нас, ни тебя. — Куда планируешь? — Небольшая вылазка к берегам Африки. Корабли шли рядом, практически соприкасаясь. Таня наблюдала за командой «Ведьмы» отстраненно; на нее накатило полное равнодушие. Девушка кивнула Склеповой, внимательно посмотрела на Улиту… И, приблизившись к Бейбарсову, с каким-то отчаянием ткнулась носом в его плечо. Она отказывалась принимать то, что с ней происходило. Нет, только не это, только не к «вору и пирату», это неправильно, так нельзя!!! Ради него ее выкрали. Он взял ее силой, и продолжал брать каждую ночь, даже не задумываясь, что у нее могут быть свои желания! Он заставлял ее одеваться так, как ему нравилось, он прививал ей свои интересы, он… Требовал ее любви, захватил ее мысли и тяготил сердце, и никуда от него было не деться. Нет-нет-нет, ЭТО принимать она отказывалась... Ни за что и никогда. Капитан уткнулся подбородком в ее затылок. Пожалуй, сегодня мифам о его непобедимости пришел конец: эпоха «легенды» завершилась — теперь он обычный человек… Ради собственной мести он поставил под удар всю команду; он поддался страстям и просчитался. Интересно, а как все это представит в своей рукописи Ягун, внезапно стало интересно беглому каторжнику.