***
Вероятность найти вурдалака на местном кладбище была велика – туда Бронислав и направил свои стопы. И чем ближе к месту погребения мёртвых находились дома, тем крепче были двери и ставни. У местного кузнеца, у которого воин разжился кинжалом, двери были окованы добротной сталью, а причина такой растраты – черная лента, колыхавшаяся на ветру. Несчастье не обошло этот дом стороной. Некогда прекрасный ясень – родовая гордость, не иначе – поник, и очевидно, что не распрямится больше. Брониславу было грустно видеть подобное увядание и столь явное горе. «Если усопшего предают земле, то веточку к голове кладут, коли сжигают – то в ногах…» — вспомнил воин и прибавил шагу. Тропка к кладбищу начала зарастать, и Бронислав понимал почему. Даже небо потемнело чересчур быстро, когда наёмник миновал хлипкие ворота, а через минуту, как назло, заморосил дождь, настойчиво обещавший превратиться в грозу. — Да чтоб тебя! — взвыл охотник, надеясь, что сможет найти место, где переждёт капризы погоды – возвращаться не хотелось. — «Ослепит ещё, в самый неподходящий момент». Несмотря, что к свету нечисть была куда чувствительна, он был недоволен. Кладбище было старым. Вереницы могилок тянулись от кромки леса до деревни, огибая богатую гробницу в центре. Бронислав допускал мысль, что когда-то деревенька планировала разрастись до города, но потерпела сокрушительную неудачу со смертью… герцога? Кто его знает, может и его самого, вложившего деньги в свою богатую усыпальницу. Кое-где мелькали надгробия со стёртыми буквами, несколько участков могли похвастаться оградами, наверняка чтобы обозначить членов одной семьи. В целом, если бы не размывший землю дождь, местечко не выглядело жутким. «Все там будем», — подумал Бронислав и, игнорируя дождь, достал оттягивавшее карман яблоко, подивившись ушлости деревенских торговцев. Устроившись под деревом, мощная крона которого отлично защищала от дождя, и, надеясь, что в ближайшее время не начнётся гроза, воин покрутил сочный плод в руках и с наслаждением им захрумкал. Когда в руках у наёмника остался лишь сухой хвостик, ему подумалось, что это самое подходящее время для атаки нежити, когда он умудрился так расслабиться. Встав на ноги, поправив оружие и размяв плечи, Бронислав решил начать осмотр со склепа, вряд ли тварь стала бы прятаться в могиле, тратя время на то, чтобы в неё зарываться, да и дождь наверняка выгнал бы её из мокрой земли раньше. Он прислушался к ощущениям, чуть прикрыв глаза и пытаясь охватить ближайшую территорию внутренним взором. Бронислав не знал, как пользоваться своим даро-проклятьем. После неудачной схватки с некромантом, что-то в нём изменилось, что-то словно поселилось внутри. Ни знахари, ни растолстевший картавивший городской маг не смогли даже точно сказать, что это могло бы быть. Критической точкой в попытке найти решение для наёмника стало выкатывание греха на вареном яйце в селе, которое и на карте не отмечалось, а совет пить успокаивающий настой – по два золотых за пакетик – был отправлен куда подальше. «Еще чего, — отмахнулся воин. — От этого отвара замедляются движения, а сноровка – это не только деньги, а зачастую еще и жизнь наемника». Что мучило Бронислава – так это кошмары, просыпаясь от которых, он не мог вспомнить, о чём они. Гроза, несмотря на надежды воина, началась – первая молния сверкнула вслед за далёким раскатом грома. Дождь плотной пеленой отрезал наёмника от всего вокруг, и мигом намокшая одежда плотно прилипла к телу – худшей расстановки для поединка было и не придумать. Ноги же плотно увязали в земле при каждом шаге угрожая снять с Бронислава сапоги. Стоило ему допустить мысль, что охоту следовало бы перенести, как виски сжало тупой болью. Очень хорошо знакомое ему ощущение...Глава 1. Легкий заказ
12 июня 2013 г. в 13:35
Задание не представляло собой ничего сложного: найти, убить вурдалака, притащив войту деревни голову твари и получить оговоренные в заказе десять золотых монет. А то и пятнадцать, если удастся запугать мужика опасностью упыря. А дальше – махнуть в столицу, уж там для «бойца широкого профиля» всегда найдутся заказы. И вино получше, не будет нужды хлебать пойло за три медяка.
Наёмник сонно огляделся: трактир, в котором он сидел последние полчаса, даже с пьяных глаз не переставал напоминать сарай. Грязь и копоть въелись в стены и доски пола, прикрытые прелой соломой. Расшатанная грубая мебель подвывала, стоило на её облокотиться, а со стороны закутка трактирщика на посетителей косила мёртвым взглядом плешивое чучело лисицы. Брониславу было трудно представить ещё более далёкое от столицы место, но здешним жителям и этого с лихвой хватало.
Наступление вечера обозначилось появлением падшей девки, сразу же заулыбавшейся относительно новому лицу в их «дыре». Едва бросив на неё взгляд, наёмник зябко повёл плечами – женщина была страшна даже для непритязательного вкуса. Портил её, конечно, больше плотоядный взгляд. В темноте её глаза светились, бликуя от слабого огня в небольшом очаге, сделав несчастную похожей на выглядывавшую из тьмы кикимору. Наёмник отвернулся, допил содержимое кружки – на третий день ему казалось, что у разбавленного винца не только нет вкуса, но и эффекта, которого он добивался. Однако воспоминаний стало меньше. И мыслей. И денег.
«Пора уж…» — Бронислав поднялся с колченогого стула и оправил ремешки, закреплявшие ножны.
Трактирщик глядел на него с опаской, всё пощипывал бородёнку, ведя внутреннюю борьбу жадности с самосохранением. Самолюбие же молчать не позволяло, только из-за стойки мужик выходить не решался. Вчерашняя драка не давала ему покоя: упившиеся в хлам водовозы решили почесать кулаки и испытать наёмника. Тот поднял стул, даже не замахнувшись, умудрился разбить нос одному и знатно выкрутил руку другому, насмешливо подёргав бедолагу за конечность, что тому мерещилось, будто её оторвали.
Бронислав лениво пошёл к выходу. Пройдясь пальцами по внушительной щетине, он полез в карман и сгрёб в кулак прохладные медяки, чтобы разбросать их по нервно натёртой поверхности стойки. Корчмарь вздохнул с облегчением, даже попытался изобразить улыбку, девка – с разочарованием и отвернулась к двери.
Поселок был обнесен частоколом: старым, обветшалым, что перелезть сквозь него могла практически любая мало-мальски изворотливая тварь. Колья торчали под разными углами, местами и вовсе отсутствуя – в ближайшую же брешь мог без особого труда протиснуться пятилетний ребенок.
Бронислава слегка мутило от выпитого грушевого вина, и он пошел к колодцу, дабы умыться и прополоскать рот от кислого привкуса. От ветра влажную кожу тут же защипало, а в голове прояснилось. Сразу же стало понятно, от чего в голове постоянно витал образ кикиморы – его обокрали. Добротный кинжал и видавшее виды небольшое зеркало в почерневшей серебряной оправе канули в небытие в лапах воровки.
«Сам виноват – где это видано, позволить себе лечь отдохнуть в перелеске недалеко от сон-травы? Свезло, что вообще проснулся», — хмыкнул наёмник.
Вовремя случившийся дождь прибил к земле мелкие летучие семена, и Бронислав преодолел дурман. Окромя двух вещей ничего не исчезло, и лишь выделяющаяся в грязи цепочка следов, похожих на детские, вела в сторону болот. Нечего было и надеяться выследить нечисть в её естественной среде.
«Побриться бы», — снова подумал воин, стряхивая капли воды с подбородка и следя за опускавшимся за горизонт солнцем.
Мысли о вурдалаке, твари не слишком опасной, пролетали мимо, почти не заслуживая внимания. А что было думать: мертвяк с клыками, да чуть большей силой, чем у человека и никакой магической каверзы. Лёгкая работа.
— Дяденька охотник, а дяденька охотник!
Бронислав резко обернулся на голос. Перед ним в восхищении застыл худощавый рыжеволосый юнец.
— А, правда, что вы на нехороших зверей охотитесь? — глотая половину букв, нетерпеливо тараторил отрок.
Наёмник, желавший шугнуть мальчишку, сдержался и лишь строго нахмурил кустистые брови.
— Да, малыш.
— А меч у вас настоящий?
— Конечно, настоящий, — хохотнул наёмник. — Или ты, поди, думаешь, я деревянным клинком волков пугать собрался?
Мальчишка помотал головой и, выждав мгновение, выпалил, задыхаясь от собственной смелости:
— Дайте подержать!
Бронислав почесал бороду, пряча улыбку – шустрый отрок начал ему нравиться.
— Ну, пожалуйста! Клим с Плишкой узнают, обзавидуются, — признался рыжий и, видя, что не действует, с хитрецой добавил: — А я вам скажу, что мой батька говорил про то страшилище, что по ночам воет.
Наёмник отстегнул ремни и, взвесив меч в руке, осторожно протянул его ребёнку, добавив:
— Из ножен не вынимай. Нельзя.
— Почему? — тут же надул губы наглец.
— Охотничья примета, — Бронислав потрепал его по вихрастой макушке и снисходительно наблюдал, с каким напряжением мальчишка отчаянно удерживал клинок на весу. — Так что твой батька говорил про чудище-то?
— Ой, да, — меч был почтительно возвращен в хозяйские руки, после чего сорванец отошел на пару шагов. — Сказал, что оно воет по ночам дюже страшно.
— И все? — с нажимом уточнил мужчина.
— Все.
— Ну, ты и… — выдохнул наёмник, глядя, как мелкий мордоплюй уже припустил по улице, счастливо хохоча и показывая ему язык. — «Наверняка побежал хвастаться товарищам, как славно он провел взрослого дядьку».
Солнце ощутимо припекало, несмотря на то, что уже клонилось к горизонту, и Бронислав решил напоследок сходить к медленно пустеющему рынку, порасспросить люд поподробнее. Все торговцы, как один, говорили общие фразы и начинали предлагать свой товар:
— А почем я знаю-то? Некраса оно загрызло. Эх, жалко-то! — сухим голосом проговорил лавочник, будто покойный ему денег задолжал. — Да еще Чеслава-сапожника, даже трупу-то и не нашли. А вот какие яблочки, посмотрите! Вы, поди, таких и не пробовали! Все городские залежалые, а наши…
Словом, проку-то от этих разговоров никакого не было.